Читать книгу Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 3 - Коллектив авторов - Страница 5

Польский летописец Мартин Бельский в своей хронике пишет, что в 1481 году, во время похода поляков против татар проводниками поляков были казаки. Старый черкасский город Дверен в Поросье пришёл в запустение в результате татарских набегов на южные рубежи Великого княжества Литовского. Одним из таких разорительных набегов был поход крымского хана Менгли-Гирея на Киев в 1482 году.

Бельский указывает на том же месте по Южному Бугу, где ранее жили бологовцы, казаков-христиан, которые хорошо знали свой край и помогли великому князю литовскому Яну Альбрехту побить там татар и продвинуться вглубь Подолии. Они встретили его в 1489 году на той самой земле, где через три года летописцы стали указывать днепровских или запорожских казаков. Отсюда однозначно следует, что бологовцы – это казаки.

Между казачьими городами в Поросье и рекою Тетеревом тянулась пустынная полоса татарского Чёрного Шляха, широкого пути в Европу. Во время Золотой Орды здесь не могла возобновиться какая-либо жизнь. Плодородные степи лежали пустыней. Украино-русьское население сохранялось только в волынском Полесье. Когда сюда пришла Литва, то Гедиминовичам за сто лет едва удалось восстановить жилища в разорённом Киеве и в Дольной Руси (Подолье). Литовская пограничная полоса шла от Северщины по рекам Псёлу и Суле до Днепра, потом Тясминскими болотами выходила на линию речки Синюхи (Синие Воды), впадающей в Южный Буг, а оттуда пересекала степь к Днестру. Южнее этой линии лежал улус крымского хана.

В 1491 году на галицком Подолье произошло восстание селян против шляхты. Кромер и Бельский свидетельствуют, что во главе восставших был казацкий атаман Муха.

В распадавшейся Золотой Орде значительно дольше других казаков оставались верными своим правителям днепровские казаки при крымском хане. Ханские подданные казачьей народности составляли три общины: оседлую – за Поросьем в днепровско-бугском клину; полуоседлую Перекопскую и кочевую Белгородскую. Первая оставила хана Менгли-Гирея в 1492 году, сразу после того, как он признал власть турецкого султана. Вскоре после этого оставили своих ханов ордынские казаки из Астраханского и Казанского царств. Казаки ушли на окраинные земли Великого княжества Литовского и продолжили войну с турками. Оставшись среди днепровских казаков и после отхода их от крымского хана, крымские аланы принесли в их среду чистый нордический тип, сохраняющийся до сих пор у некоторых их потомков.

В конце XV века на свои бывшие земли, ставшие к этому времени польско-литовской Украйной, возвращаются почти все черкасы, которые вели оседлый образ жизни за Поросьем, в днепровско-бугском клине. С этого времени черкасские казаки становятся известны в Польско-Литовском государстве и фигурируют в письменных источниках, связанных, в частности, с городом Черкасы.

Немного позже приняли решение уйти с насиженных мест и полукочевые перекопские (низовые) черкасы-казаки. Часть из них ушла на «украйну» (окраинную территорию), другая часть попыталась закрепиться в районе днепровских порогов, где и стали родоначальниками будущей Запорожской Сечи.

На Днепре черкасы теперь служили польско-литовским князьям, защищая южные границы их владений от набегов кочевников. С того времени они стали именоваться кроме черкасов ещё и запорожскими казаками. В конце XV века с днепровско-бугского клина, то есть с юртов, расположенных за Поросьем и за порогами, ушли на север тысячи казачьих семей. Они разместились на Литовской «украйне», где некогда проживали чёрные клобуки, вдоль рек Рось и Сула. По словам историка А. И. Ригельмана, польско-литовский король Сигизмунд I, «при даче им земель», «одарил их вольностями и разными преимуществами и на то привилегией своею им подтвердил». Это пограничье древней Руси до татарского завоевания находилось во владении чёрных клобуков – черкасов. До Люблинской унии (1569 г.) казаки оставались на Днепровском Левобережье почти единственным населением и потому край стал известен на Руси, как «Земля 3апорожских Черкасов».

Выгоды положения под покровительством христианского короля перекопские казаки на примере посульских вскоре увидели. Ригельман пишет: «Сему приревновали отошедшие низовые козаки. Они стали приобщаться к украинским и отдавались под Хетманское правление, и по навычке к воинским делам от татар делали, вообще, великие услуги Польше». За всеми казаками, расселившимися на Литовской «украйне», сохранялось прозвище запорожских, хотя они теперь обитали много выше порогов. Таким образом, хоть и несколько позже поросских, перекопские и белгородские казаки, ещё несколько лет делавшие набеги на Польшу, в начале XVI века также порвали с крымскими ханами.

При этом следует отметить одну специфическую особенность ухода казаков от крымского хана: Крым не считал разрыв служебных отношений со своими ордынскими казаками за повод для лишения их прежнего юрта. В ордах бунтовались не один казаки, но при этом мятежные улусы редко покидали старые кочевья. При желании крымский хан мог бы легко принудить 3 – 4 тысячи низовых казаков уйти из-за порогов. Свидетельством этому может служить неудачная попытка князя Дмитрия Вишневецкого утвердиться там же на Хортице. Его изгнали турки и татары, оставив в покое низовцев в укреплённой Сечи на острове Базавлуке. Ясно, что татары с помощью турок могли изгнать и их.

Название укреплённого поселения на Днепре ниже порогов было «Запорожская Сечь», но под этим именем понималась и вся Казачья Низовая Республика по той причине, что в этом поселении было сосредоточено управление всем краем.

Образ взаимоотношений Сечи с Крымом остаётся туманным. Во всяком случае, до средины XVI века между ними не заметно постоянной враждебности. Немилосердно разоряя окраины Польши, Литвы и Московии, татары терпели на своём пути вооружённую Сечь, и это дало возможность казачьему Низу настолько окрепнуть, что после, когда пришёл окончательный разрыв со всем мусульманским миром, Крым уже не был в состоянии справиться с сильной Низовой Республикой.

Расселившись по окраинам Литвы и приняв покровительство польско-литовского короля, запорожские казаки не прерывали связей со своей низовой братией. Каждое предприятие, задуманное за порогами, тотчас же находило отклик и поддержку на реках Роси и Суле. Услышав о проекте нового похода на турок, тысячи казачьей молодёжи спешили на Низ для того, чтобы в знаменитой Сечи заслужить звание знатного «товарища сечевого братства».

Белгородские казаки не захотели оставаться при Литве, так как ещё недавно обижали её население своими набегами. Они отошли к границе московской и вместе с азовскими дали начало возрождённым донским казакам. Все они ушли от хана значительно отатаренными, а некоторые, судя по имени, стали мусульманами.

Так как в Литве не было постоянного войска, то приграничные со степью каневский и черкасский старосты старались воспользоваться храбростью и опытностью казаков в военном деле для охраны границы от татар и турок, образуя из них правильно организованные и вооружённые околицы, роты и сотни; в усиление черкасам сами поощряли мещан и крестьян поочерёдно посылать из своей среды в степь варту и всех таких людей освобождали от податей. Главными сборными местами для украинских казаков сделались старые черкасские (черноклобуцкие) городки – Канев и Черкасы. Иногда сами старосты становились во главе казаков и вели их в поход, громили татарские загоны, били турок под Очаковом и брали огромное количество скота и коней.

Все первые организаторы казачьих походов и ходатаи их перед королём не были настоящими атаманами. В каждом отдельном случае они являлись только временными вождями-предпринимателями, снабжая казачьи походы из своих обильных средств и пользуясь соответственной частью добычи. К тому времени степной промысел в таких формах был освящён уже многовековым обычаем, причём лучшими инициаторами предприятия всегда считались знатные люди со средствами и связями. Из таких старост особенно прославился, как казацкий предводитель, «знаменитый казак» Евстафий-Остап (Остафий) Дашкович (из рода богатого пана Дашка Ивановича). Напомним, что чёрные клобуки в Киевской Руси сотрудничали с отдельными князьями, а до Ланцкоронского, Вольского и Дашковича ту же роль выполняли крымские царевичи Алик и Алп.

Социальные антагонизмы в ту пору у казаков ещё не проявлялись. Поэтому они легко сходились с лицами, пользовавшимися во внешнем мире большим авторитетом. Участие титулованных магнатов придавало набегу окраску государственной целесообразности, на них ложилась ответственность за каждое боевое дело, они сами ликвидировали все возникавшие недоразумения.

* * *

За службу по охране границ польский король Сигизмунд I пожаловал черкасам в 1505 году для поселения земли в Киевском и Брацлавском воеводствах. Грамота эта была выдана «первому казацкому атаману» Дашковичу, соединившему в одно целое дотоле разрозненные казацкие общины. В междуречье Сула – Ворскла в конце XV – в начале XVI веков повсюду вдоль берегов степных рек тянулись промысловые «уходы» днепровских и северских казаков, которые первыми заселили покинутый татарами край, когда откололись от крымского хана. Их право на эту землю признал великий князь литовский Сигизмунд I своим привилеем (декретом) в 1506 году. С этого времени берега реки Сулы входили в состав «Земли Запорожских Черкасов, которую в некоторых случаях называли также „Украйной Малороссийской“». Казаки, жившие здесь особым строем военных общин, не только освобождались от всяких податей и тягловых повинностей, но и не подлежали власти наместников-старост, даже в тех случаях, если бы оказались окружены личными владениями великого князя и короля – «крулевщизнами». С XVI века Запорожье стало принадлежать татарам только формально.

Польский рыцарь знатного рода Предслав Ланцкоронский, шляхтич герба «Задора» и зять князя Острожского, в рыцарском искусстве практиковался за границей и отбыл паломничество в Святую Землю. Ланцкоронский был также свойственником короля Александра. Вернувшись домой в начале XVI века, он получил от великого князя литовского привилей на староство Хмельницкое в верхнем течении Южного Буга. Здесь, в степях, оказалось много казаков, часть из которых проживала в этой местности уже века, а другая только недавно пришла сюда, покинув крымских ханов. Деятельность Ланцкоронского относится к 1512 и последующим годам. Он предводительствовал «низовым запорожским казачеством», а потому считается первым основателем Запорожья.

Изгнанные турками из Азака казаки ушли на Днепр, на литовскую границу, и в 1515 году вместе с белгородскими поступили на службу к литовско-польскому королю Сигизмунду и получали от него сукна и деньги, что очень беспокоило московского великого князя Василия III. Написав об этом послу Василию Коробову, бывшему на пути в Азак, великий князь велел ему просить турецкого султана, чтобы он запретил казакам из Азака и Белгорода ходить на службу к его недругу, королю польскому и литовскому. Коробов донёс, что, по объяснению турецкого посла грека Камала, ехавшего вместе с ним в Царьград, казаки эти ходят в Литовскую землю без ведома султана.

Совместно с казаками Ланцкоронский организовал несколько военных предприятий против турок: в 1516 году подходил с ними под Белгород (Аккерман). В том же году новый крымский хан Махмет-Гирей оправдывался перед польско-литовским королём, утверждая, что белгородские казаки, напавшие на Польшу, не слушают его приказов и избрали себе вождём его врага царевича Алика. По польским летописям эти «белгородские молодики» считались самыми отчаянными «молодцами» и отличались особенным, им одним свойственным стрижением головы: «оставляя на макушке чуб, закручивают его за ухо».

При «атамане» Ланцкоронском король Сигизмунд I дозволил казакам селиться и выше порогов, где ими были построены укреплённые городки. Права и вольности черкасского казачества, касавшиеся главным образом «низового запорожского», были расширены в 1516 году. За казаками «низовыми» были закреплёны все земли, лежащие вниз по Днепру и Бугу до лиманов: «як из виков бувало по Очаковские улуси; и в гору реки Богу (Бугу) по речку Синюху. От Самарских же земель (Самарь – старинный запорожский городок на Днепре) через степь до самой реки Дону». Запорожцы при гетмане Ланцкоронском фактически уже владели как низовьем Днепра, так и Дона, где они имели свои зимовища, а потому нет ничего невероятного в том, что город Черкасск на Дону был ими основан в этот же период времени и, быть может, на месте древнего города Орна. Существует историческая версия, что черкасы, осев и основав на донском острове станицу Черкасскую в честь их родного Черкасска, назвали её «запорожским корнем на серебряном блюде Дона». И потому с тех пор низовое донское казачество так и зовут: «черкаса».

Низовые донские казаки (черкаса) в своей массе черноволосы и смуглы лицом, подвижны и характера весёлого. Верховые казаки (чига) в своём большинстве русоволосы и светлоглазы, в них более отчётливо видна славянская «кровь». В своём гуторе низовые «якают» – мяня, лятучкя, зялязо (железо). Верховцы более умеренные, спокойные и замкнутые. Они по-москальски «акают»: чаво, мароз, павозка, пашаница.

В 1527 году казаки, проживавшие на днепровских островах, «чиня большие шкоды кочевьям перекопского хана; раз поймали крымских купцов тридцать человек и убили их за то, что они взяли литовских пленников, купленных ими в Москве».

В ответ на это крымский хан Саиб-Гирей жалуется польскому королю Сигизмунду I: «Приходят к нам каневские и черкасские казаки, становятся под улусами нашими на Днепре и вред наносят нашим людям; я много раз посылал вашей милости, чтоб вы остановили их, но вы их остановить не хотели. Я шёл на московского князя, 30 человек за болезнью вернулись из моего войска; казаки поранили их и коней побрали. Хорошо ли это? Черкасские и каневские власти там пускают казаков вместе с казаками неприятеля твоего и моего, московского князя, под наши улусы и, что только в нашем панстве узнают, дают знать в Москву».

В 1528 году Ланцкоронский с казаками атаковал турок под Очаковом. Много лет Ланцкоронский был влиятельным ходатаем по казачьим делам перед королём польским и великим князем литовском: благодаря его стараниям за казаками признано было право на добавочные земли по рекам Рось и Сула и установилась традиция непосредственных и регулярных сношений между казаками и польско-литовскими монархами через близких к трону лиц. Эта традиция позднее вылилась в институт казачьих гетманов, подчинённых непосредственно королю. Ланцкоронский умер в 1531 году.

О том, что военный потенциал казаков можно использовать с ещё большей выгодой, первым высказался каневский и черкасский староста Остафий Дашкович, который в 1533 году в письменном виде изложил польскому королю свой проект обороны восточной границы Речи Посполитой и создания регулярной пограничной службы. Остафий Дашкович предлагал возле татарских речных переправ учредить постоянные патрули на лодках-чайках, а также выдвинуть глубоко в степь крепости и казацкие дозоры. Позже некоторые идеи Дашковича польский Сейм использовал при учреждении так называемого реестрового казачества.

Остафий Дашкович уже в 1538 году предложил королю устроить на каком-нибудь Днепровском острове за порогами замок с 2-тысячным казацким гарнизоном; но дело тогда почему-то не состоялось.