Читать книгу Экономическое право Российской Федерации: инновационный проект - Коллектив авторов - Страница 3

Основу современной планетарной цивилизации составляют такие направления как геополитика, геоэкономика, георесурсы, геотехнологии и геокультура. Все эти составляющие как бы окутаны коконом глобальной информационной системы, которая в свою очередь оказывает всё возрастающее влияние на мировую экономику.

В геоэкономике доминирующую роль играет мировая финансовая система, обеспечивающая развитие регионов и государств, разработку и внедрение инновационных технологий, превосходство одних стран над другими и многообразные взаимодействия с геополитикой. Такая, несколько упрощённая структура западной модели глобализациии представляет собой некое предельное обобщение огромного множества явлений, включая и те, вокруг которых не утихают споры и научные дискуссии.

Разные науки, исследующие проблемы организации экономического пространства и экономические отношения, в конечном итоге дробятся на многочисленные направления профессиональной специализации, нарушая тем самым принципы системного исследования и даже абстрагируясь от объекта исследования. Их собственные понятия[9] и категории становятся доминирующими. Здесь, как правило, используется синтетическая методология. До какой степени будет развиваться процесс внутренней дифференциации каждой науки, как определить допустимые грани аспектного исследования – вопросы далеко не праздные как для экономики, так и для права.

Противоположностью такого процесса познания является системный подход, ориентированный на законы взаимосвязи и взаимозависимости универсальной системы «человек – природа (включая космос) – общество». Системный подход ориентирован на единство и взаимосвязь движения (самодвижения), развития (саморазвития), организацию (самоорганизацию), то есть ключевые принципы диалектики. Попытки абсолютизировать один из этих принципов, например самоорганизации материи, то есть синергетики, оказываются малоэффективными. Мы хорошо помним лозунг начала 90-х годов ХХ века: «рыночные отношения сформируют оптимальную модель экономических отношений». Был предан забвению ключевой принцип взаимодействия эволюционирующих систем – иерархический набор обратных связей, который складывается из множества контуров управления и самоуправления. Экономические закономерности, правовые принципы и нормы являются важнейшими регуляторами такого управления. Ориентация не на те методологические основания, привела к весьма негативным результатам.

В условиях быстротечности социального времени и скоростных информационных потоков, обоснованная система взаимодействия экономики и права позволяет эффективно реагировать на возникающие экономические и социальные проблемы. Они иерархичны по своей сути, могут быть мировыми, региональными и национальными проблемами.

Исследования Всемирного экономического форума (WEF), в которых приняли участие 1592 эксперта из 112 стран, выявили наиболее значимые мировые проблемы, ожидающие нас в 2014 году. Первая – социальная – будет связана с возрастающей социальной, политической и экономической напряжённостью на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Вторая – с резким возрастанием разрыва между доходами бедных и богатых людей, то есть с проблемами соотношения справедливости и собственности. Третья – с последствиями НТР и новым технологическим укладом, влияющим на рост безработицы и усиления в связи с этим социальной конфронтации. Четвёртая проблема зависит от умения планетарного сообщества рационально использовать интернет пространство, которое интенсивно насыщается информационным кибер-оружием, милитаристскими разработками, используется международным терроризмом. Пятая проблема связана с возрастающим влиянием природных катаклизмов, с интенсивным изменением климата, в том числе в результате влияния мировой экономики. По каждому из этих пунктов экономическая и правовая науки должны будут принимать взаимодополняемые решения.

Другой пример: мировая экономика развивается как симбиоз цивилизационных и исторических традиций. В США ориентация делается на англосаксонскую модель экономических рисков и экономического индивидуализма. Здесь может быть быстрый успех и резкий сбой, связанный с негативной экономической или политической новостью. Американская инновационная экономика зависит от рынка акций, механизмов венчурного финансирования и инвестиционных потоков. Правовая система США, претендующая на мировой эталон, призвана обеспечить функционирование англосаксонской модели. Правила и нормы Всемирной торговой организации, Организации экономического сотрудничества и развития, Международной продовольственной и сельскохозяйственной организации, Международного валютного фонда, Всемирного банка и других, подтверждают данный тезис. Влияние мировой и в первую очередь американской финансовой элиты на эти организации бесспорно.

Судите сами: из 82,7 тыс. транснациональных корпораций, имеющихся в мире, 142 ТНК контролируют 30 % мирового производства, 35 % мировой торговли, более 50 % научных открытий лежат в их сейфах.[10]ТНК через свои филиалы могут оказывать воздействие на все стороны жизни зарубежных стран. Попытки упорядочения деятельности ТНК через структуры ООН результата не дали.

Самая значимая сфера – это контроль над мировыми финансовыми потоками. Зоны влияния там тоже поделены между несколькими кланами. Не последнюю роль в этом процессе играет семейная корпорация Ротшильдов и их инвестиционный центр «Goldman Sachs» (Голдмен Сакс), который перенёс свою операционную базу в КНР ещё в 2005 году. Ротшильды специализируются на ссудном капитале, контролируют перераспределение благородных металлов, драгоценных камней и антиквариат, формально они владеют 12 млрд. долл., а неформально контролируют 16 трлн. долл. Ротшильды являются совладельцами ФРС.

Свою лепту в этот процесс вносит инвестиционный центр Рокфеллеров «Мерил Линч», которому во время кризиса 2008 года помог банк Рокфеллеров «Бэнк оф Америка». Рокфеллеры специализируются на операциях, связанных с обменными курсами, контролируют нефтяные ресурсы, ВПК, поставки муки и свинины. С 1941 года офис Стратегических служб США располагается в Нью-Йоркском центре Рокфеллеров. Данная семья контролирует финансовые потоки в несколько трлн. долл., также являются совладельцами ФРС.

Ещё более значимым кланом среди мировых ФПГ является инвестиционно-финансовая корпорация Морганов-Варбургов, представляющая интересы англо-саксонской аристократии. Только финансовая корпорация JP Morgan Chase раскинула свою сеть в 60 странах мира, её активы официально превышают 1,8 трлн. долл., реально же этот клан контролирует в несколько раз более значимые средства.

Фоновую защиту данной системы обеспечивают вертикально-интегрированные конгломераты масс-медиа (индустрии развлечений) и интернет. Их по уровню влияния в мире не более 10. Наиболее крупными из них являются News Corporation, TimeWarner, Disney, Bertelsmann, Viacom, TCI. К ним примыкают 30 крупных международных компаний и несколько сотен более мелких национальных компаний. Совокупный оборот этих структур достигает нескольких триллионов долларов. Они же осуществляют манипуляцию общественным мнением, опираясь на разработки подконтрольных научных центров, жонглируя понятиями демократии, политкорректности и толерантности.

Вольно или невольно в этом процессе участвуют религиозные организации, корректирующие ментальные представления человека не бескорыстно, а поглощая, в свою очередь, из мирового ВВП триллионы долларов.

В Европе доминирует германская модель, ориентированная на принципы стабильности, лояльности, надёжности и осторожности. Здесь не приветствуется англосаксонский оппортунизм, агрессивность, риски. Государство, а не частные компании, активно участвует в венчурном финансировании, уделяет внимание росту производства, производительности и качеству. В отличие от США в континентальной модели социальные обязательства определяются бюджетом.

Российская модель организации экономического пространства во многом повторяет германскую версию, следовательно, роль и значение государства в управлении национальной экономики должна возрастать. Данную объективную закономерность правовая наука должна обеспечить соответствующими правилами и нормами. Но, на самом деле не так всё однозначно. Германская модель (государственность, контроль, социальная защищённость граждан), требует одних действий, а функционирование национальной экономики осуществляется по американским лекалам (приоритет крупных корпораций, эгоизм частного предпринимательства) и требует иных правовых обоснований. Например, обоснования принципов и норм, обеспечивающих приоритет таких понятий как собственность, индивидуальные права и свободы, экономический человек и его потребности и т. д. В этом симбиозе пока побеждают экономические потребности.

Президент Российской Федерации В.В. Путин в своём Послании Российскому Федеральному Собранию сделал акцент на значимости важнейшей конституционной нормы: взаимной ответственности государства, общества, бизнеса, каждого гражданина.

К сожалению такого взаимодействия пока не наблюдается, его надо формировать, руководствуясь принципом государственного императива. В настоящее время частный бизнес набрал за рубежом долговых обязательств на сумму 624 млрд. долл. США, направляет в оффшоры более 60 % получаемой прибыли, слабо участвует в инвестиционных проектах внутри страны. Для сравнения: из США в оффшоры уходит 4 %, из ЕС – 7 %.

Китайская модель неотделима от принципов плановой экономики, на базе которой развивается новая национальная экономика, ориентированная на сбалансированную модель роста. Её цель – КНР должна стать, вернее уже стала, мировом лидером в промышленном производстве. То же можно сказать об индийской модели, только в Индии другая задача – стать мировым лидером в сфере услуг. Оба государства свои задачи пока решают успешно, стремятся сочетать экономические и социальные задачи.

Закономерно возникает вопрос о целевой экономической политике России. Похоже, она была изложена в программной статье С.Ю. Глазьева «О политике опережающего развития в условиях смены технологических укладов».[11] В ней отмечалось:

• нужна национальная финансово-инвестиционная система, которая обеспечит переток капитала в развитие новых технологий;

• следует создать систему стратегического планирования, выявляющую перспективные направления экономического роста;

• создать научно-производственные комплексы и соответствующие макроэкономические условия для их функционирования;

• сформировать новые высоко интегрированные технологии управления, включающие в себя автоматизированное проектирование и автоматизированное управление.

Со всеми этими положениями любой экономист согласится. Говоря о возможностях технологического прорыва, С.Ю. Глазьев подчёркивает: «наше государство взяло на себя функции интеллектуального информационного центра регулирования и стратегического планирования развитием экономики». То есть мы видим, что российская модель экономического развития предполагает жёсткий государственный императив, обеспечивающий неразрывную связь экономики и права.

В современных условиях, может быть, следует обратиться к опыту прошлых эпох, дать полную свободу малому и среднему бизнесу, создать поощрительные фонды для эффективных предприятий, сократить административный аппарат, усовершенствовать многие подзаконные акты и т. д.

Когда производство в развитых странах сокращается, когда растут объёмы услуг и финансовых спекуляций, когда печатные станки продолжают раздувать мировой эмиссионный мешок до запредельных объёмов, а потребление развитых стран в 2–5 раз превышает производство, следует говорить о серьёзном дисбалансе мировой экономики и о надвигающихся экономических проблемах.

В условиях, когда развитые страны мира потребляют значительно больше, чем производят, когда передовые страны мира живут в долг, говорить о преодолении стагляционных явлений в мировой экономике абсурдно. Именно поэтому усиливается роль государств в управлении экономикой.

Мировая экономика как бы застыла в ожидании замены существующей Ямайской валютно-финансовой модели, но это событие из года в год отодвигается благодаря существующей сетевой структуре управления мировой экономикой. Она представляет собой многослойную и многоуровневую сетевую структуру организации мирового экономического пространства, которая находится под контролем нескольких сотен семей. Они тесно взаимодействуют между собой, объединены в союзы и корпорации. В случае если одна, несколько или даже большая часть ячеек в этой сетевой структуре даёт сбой, контроль над мировой экономикой не утрачивается, происходит целевое перераспределение нагрузки, как в электрических сетях, в нужные зоны и сектора мировой экономики.

Сетевая структура управления мировой экономикой в более скромных масштабах повторяется на региональном и национальном уровнях. Например, в Российской Федерации вариант московской «Рублёвки», повторяется в областных центрах, в небольших городах и даже в сельской местности. Сетевая структура управления мировой экономикой имеет свои подсистемы эффективного манипулирования финансовыми и информационными потоками, которые используются как для обеспечения устойчивого развития одних стран, так и для разрушения экономического потенциала других. Слабой стороной управления сетевой структурой является её предельная элитарность, отсутствие внятных перспектив развития и её разрушительное воздействие на мировую цивилизацию.

Сильная сторона заключается в умении эффективно использовать организационные и технологические методики стимулирования частных, групповых и общественных интересов, связанных с удовлетворением разнообразных потребностей человека. Экономика и право должны учитывать эти тенденции, для того чтобы более эффективно организовывать национальное экономическое пространство.