Читать книгу Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник) - Коллектив авторов - Страница 11

Гости начали прибывать в четыре часа. Снегопад утих, вечер был прекрасным, чистым и холодным, на небе ярко светила луна. Большую кладовую в задней части дома освободили и устроили в ней огромный камин. Стены украсили еловыми ветвями, свечи расставили в оловянные подсвечники, под ними расположили скамейки из школы. Это была главная игровая комната, но и все остальные помещения в доме тоже открыли. Миссис Хилл (бывшая миссис Гарт, которая слишком быстро потеряла своего беднягу Дэвида) и Мария Лис, коих пригласила мисс Тимменс, пришли помогать с детьми. Пришла бы и миссис Тревин, если бы не упала на катке. Мисс Тимменс явилась во всем великолепии: фиолетовое шелковое платье с красной лентой на талии, кружевной чепец украшен красными ягодами остролиста. Дети, поначалу оробевшие, расселись на скамьях и притихли как мышки.

По всей видимости, самой застенчивой была девочка лет семи, одетая словно леди: белое платье, черный кушак и ленты на рукавах. У нее были утонченные черты лица, голубые глаза, вьющиеся золотистые волосы. Звали ее Нетти Тревин. Намного превосходившая остальных детей, она оглядывала их – и сразу становилось ясно: ей совсем не место среди столь грубых натур. Ее маленькие ручки дрожали, когда она цеплялась за платье мисс Тимменс.

– Глупая крошка, – воскликнула та, – чего бояться в этой прекрасной комнате, где собрались все ее добрые друзья! Верите ли, мистер Джонни, я с трудом привела ее сюда. Говорит, страшно идти без мамы!

– О, Нетти! Ну что ты, тебе будет очень весело! Твоей маме стало лучше к вечеру?

– Да, – прошептала Нетти, набравшись смелости и взглянув на меня сквозь мокрые от слез ресницы.

Порядок предстоящего вечера был таким: сперва чай, к которому детям полагалось так много хлеба с маслом и сливовых пирожков, сколько они могли съесть, затем – игры. Позже – мясные пирожки и тарталетки, и все закончится тортом, а если они не смогут съесть его, то заберут домой.

После того как чай был выпит, пришли наши соседи, семья Кони, и мы, сидя на полу, сыграли несколько раундов в «Отними туфлю». Я, решив порисовать подальше от шумной компании, обнаружил, что мисс Тимменс высказала сквайру свою жалобу относительно того, что пастор вмешивается в школьные дела.

– Это перевернет правильный и естественный порядок вещей, как мне видится, – говорила она, – давать столь возвышенное образование тем, кто должен зарабатывать на хлеб в поте лица своего, подобно слугам, и ничего более. Как вы считаете, сэр?

– Согласен! Конечно согласен! – почти выплюнул сквайр, принимая, как обычно, эту тему близко к сердцу. – Для них хорошо уметь читать и писать, складывать цифры и знать, как шить и убирать, стирать и гладить. Такое образование им нужно, если они хотят провести жизнь, прислуживая какой-нибудь семье или став женой рабочего.

– Да, сэр, – согласилась мисс Тимменс, вся светившаяся от удовольствия, – но некоторые, например, мистер Брюс, пытаются перешибить здравый смысл. На днях он… Ну что опять, Нетти! – внезапно прервала свою речь она, не закончив, поскольку малышка, одетая в белое, подошла к ней на цыпочках и спрятала голову в складках фиолетового платья, надеясь найти убежище. – Никогда не видала столь застенчивого ребенка! Оставишь ее играть с остальными – она убегает. Что тебе еще надо? – весьма рассерженно продолжала мисс Тимменс. – Неужели ты думаешь, господа съедят тебя, а, Нетти?

– Тебе нечего бояться, малышка. Что это за ребенок? – добавил сквайр, пораженный ее внешностью.

– Скажи сквайру, как тебя зовут, – властно промолвила мисс Тимменс.

Девочка взглянула своими прекрасными голубыми глазами на сквайра с таким выражением, словно умоляла не кусать ее.

– Нетти Тревин, сэр, – прошептала она.

– Боже мой! Эта бедняжка – дочь Тревина! Она так похожа на отца. Такая нежная девочка.

– И такая глупая, – добавила мисс Тимменс. – Ты пришла сюда играть, Нетти, знаешь ли, а не прятаться ото всех. Что делают сейчас остальные? О, они хотят играть в «Кошку в углу». Ты тоже можешь поиграть, Нетти. Эй, Джен Брайт! Забери Нетти и присмотри за ней. Найди ей какой-нибудь уголок, она вообще ни во что не играла!

Подошла высокая нескладная девочка: сутулые плечи, низкий лоб, грубые черты лица, взлохмаченные жесткие волосы, толстые ноги в грубых сапогах – мисс Джен Брайт. Она схватила Нетти за руку.

– Да сэр, вы правы, малышка очень нежная, изящная, такой контраст с большинством этих девочек, – продолжила мисс Тимменс разговор со сквайром. – Посмотрите хоть на ту, которая увела Нетти: она такая же, как все остальные. У них, то есть у большинства из них, конечно, недалекие родители, и какое бы образование ни попытались вбить в их головы, ничего не изменится. Как я сказала тогда мистеру Брюсу… Ну, я никогда не закончу! Теперь он здесь!

Ей на глаза попался молодой пастор, маячивший вдалеке. Длинный плащ, высокий жилет, никакого белого воротничка на обнаженной шее – он выглядел весьма модно. Но ни модный вид, ни свежие идеи мистера Брюса не находили понимания в Северном Крэббе.

Сквайр, изначально столь возражавший против вечеринки, оказавшись в самой ее гуще, весь сиял от удовольствия. Выбрав нескольких детей, включая наших и малышей Летсомс, мы захватили гостиную, чтобы поиграть в «Поймай свисток». Сквайр случайно заглянул туда, как раз когда мы готовились начать, и мы позвали его быть охотником. Никогда в жизни я этого не забуду. Мне кажется, ни разу прежде я так не смеялся. Сквайр не знал игры, ее хитростей: он кружился вокруг своей оси, заслышав, как кто-то подул в свисток за его спиной, ухватившись за этот звук, веря, что кто-то из малышей держит свисток в руках, и убежденный в этом, не представляя, что свисток прикрепили к задней пуговице на его пиджаке. Его озадаченное лицо, пока он гадал, куда же свисток мог подеваться и как он ускользнул от него, было незабываемым зрелищем. Взрывы смеха, вероятно, разносились далеко за оврагом. Тод смеялся так, что ему пришлось сесть на пол, хватаясь за бока, Том Кони сотрясался от хохота.

– Эм, мистер Тодхетли, как вы считаете… – растягивая слова в своей обычной манере, начал Брюс, поймав сквайра, все еще разгоряченного и раскрасневшегося после «Охоты на свисток». – Могу ли я собрать этих малышей на четверть часа и прочесть им небольшую лекцию по пневматике? Я немного изучил данный предмет.

– Будь проклята эта пневматика! – взорвался сквайр и, увидев озадаченное лицо пастора, продолжил, скорее твердо, чем вежливо: – Дети пришли сюда играть, а не замусоривать себе мозги. Или не быть застреленными, если я правильно понимаю, что такое «пневматика». Извините меня, Брюс, я знаю, вы хотели как лучше.

– Пневматика! – повторил старик Кони, пытаясь понять, что это за слово. – Вы не думаете, дорогой пастор, что это скорее в ведении королевского астронома?

После «Охоты на свисток» требовалась передышка. Я прислонился спиной к стене в большой комнате, наблюдая, как длинные живые цепочки, состоящие из детей, яростно тянут друг друга в разные стороны: шла игра в «Апельсины и лимоны». Миссис Хилл и Мария Лис сидели бок о бок на одной из скамеек, обе выглядели ужасно печальными, без сомнения, вспоминая о своем прошлом. Никто не видел улыбки на лице Марии Лис с тех пор, как столь трагически погиб Даниель Феррар.

Ба-бах! С полдюжины «лимонов», тянувших «апельсины» слишком сильно, к несчастью, упали на землю. Мария пошла спасать их.

– Я все думаю о моем бедном Дэвиде, сэр, – сказала миссис Хилл со вздохом. – Как бы он наслаждался этим зрелищем: ярким и веселым.

– Но он в месте куда более лучшем, нежели это, вы же знаете.

– Да, мастер Джонни, я знаю. – Слеза скользнула по ее щеке. – Там, где он сейчас, все прекрасно.

В свои лучшие дни миссис Тодхетли напевала песню, первые строки которой были такими:

Слова миссис Хилл заставили меня вспомнить эту песню, а вместе с ней и то, что в мире ничто не длится вечно, ни удовольствие, ни веселье. Все померкнет или умрет, но в грядущей лучшей жизни все будет вечным. И Дэвид уже вступил в эту жизнь.

– Ну и где же эта глупая маленькая Нетти?

Столь неласковые слова обронила мисс Тимменс. Однако хотя язык у нее и вправду был злым, сердце было добрым. Дети собрались за длинным столом, уставленным мясными пирожками и тарталетками, но, оглядывая их, мисс Тимменс заметила, что Нетти пропала.

– Джен Брайт, пойди отыщи Нетти Тревин.

Не смея ослушаться, однако со взглядом, полным ужаса от мысли, что ее долю столь вкусных угощений съедят в ее отсутствие, Джен Брайт удалилась. Она вернулась почти в тот же миг, сказав, что Нетти «тут нет».

– Мария Лис, где Нетти Тревин? – спросила мисс Тимменс.

Мария развернулась к ней.

– Нетти Тревин? – повторила она, ища девочку глазами. – Не знаю. Должно быть, где-то в другом месте.

– Ради всего святого, найдите ее!

Мария Лис нигде не смогла ее отыскать. «Нетти Тревин!» – раздавалось то тут, то там, но ответа не было. Слуг послали поискать наверху, однако тоже безрезультатно.

– Она застеснялась и спряталась где-нибудь, – сказала мисс Тимменс. – Уж я ей покажу!

– Не могла ли она забраться в бочку для дождевой воды? – предположил сквайр. – Молли, иди проверь.

Вряд ли она могла быть там: высота бочки составляла шесть футов. Но, поскольку сквайр однажды сам забрался в нее, будучи ловким мальчуганом и имея все причины полагать, что его ждет порка, естественно, он первым делом подумал об этом.

– Ну она же должна быть где-то! – воскликнул он, пока мы смеялись над ним. – Не могла же она сквозь пол провалиться.

– Кто видел ее последним? – повторила мисс Тимменс. – Вы слышали, дети? Перестаньте есть хоть на минуту и отвечайте.

Много споров, сомнений, переспрашиваний. Собравшиеся, казалось, были глупы как куры. В конце концов, насколько это было возможно, удалось выяснить, что никто из них не видел Нетти с тех пор, как они играли в «Кошку в углу».

– Джен Брайт, я сказала тебе отвести Нетти играть с остальными и найти ей уголок. Что ты с ней сделала?

Вместо ответа Джен Брайт попыталась тайком откусить кусочек от своего пирожка. Мисс Тимменс перехватила ее посреди этой попытки и заставила отвернуться от стола.

– Ты меня слышала? Ну же, не стой как дурочка! Просто отвечай!

Джен Брайт и правда выглядела на редкость по-дурацки: рот широко открыт, глаза округлились, лицо совершенно растерянное.

– Пожалуйста, госпожа учительница, я ничего с ней не делала.

– Ты должна была сделать хоть что-то, ведь держала ее за руку.

– Я ничего не делала, – повторила девочка, флегматично качая головой.

– Ну, так не пойдет, Джен Брайт. Где ты ее оставила?

– В углу, – отвечала та, по всей видимости отчаянно пытаясь вспомнить. – Когда я была кошкой и побежала на другую сторону, вернулась – ее уже не было.

– Она же не могла ускользнуть от всех и сбежать домой! – воскликнула миссис Кони.

Учительница ухватилась за эти слова.

– Именно об этом я и думаю последние несколько минут, – призналась она. – Да, миссис Кони, можете быть уверены, так оно и есть. Она убежала по снегу и вернулась к матери.

– Тогда она ушла без своих вещей, – вмешалась Мария Лис, войдя в комнату с черным плащом и шляпкой в руках. – Дети, это же вещи Нетти?

Дюжина ребятишек одновременно произнесли «да», подтверждая, что это и в самом деле одежда Нетти.

– Значит, она должна быть в доме, – решила мисс Тимменс. – Она не настолько глупа, чтобы выйти на улицу в такой холод, не прикрыв шею и руки. У этого ребенка есть капля здравого смысла. Она сбежала, спряталась и, наверное, уснула где-нибудь.

– Она, поди, залезла в трубу, – прокричала Молли из дальнего угла комнаты. – Мы везде уже посмотрели.

– Лучше посмотреть еще раз, – сказал сквайр. – Возьмите побольше света – две или три свечи.

Все это было очень странно. И, пока продолжался разговор, мне в голову пришла история старой Модены, про поэта Роджерса и прекрасную молодую наследницу Донатисов, которая воплотилась в нашей песне «Ветвь омелы». Не могло ли это робкое дитя застрять в таком месте, откуда ей не выбраться самой? Сходив на кухню за свечой, я поднялся по лестнице и сперва направился на чердак, заставленный коробками и разнообразной рухлядью, а затем уж в комнаты. Нигде я не мог найти ни малейшего следа Нетти.

Войдя в кухню, чтобы вернуть свечу, я обнаружил Люка Макинтоша, бледного как смерть. Спиной он опирался о шкаф Молли, его руки тряслись, а волосы встали дыбом. Тод стоял перед ним, едва сдерживая смех. Макинтош только что ворвался в заднюю дверь, отчаянно напуганный, и заявил, что видел призрака.

Не в первый раз я становился свидетелем трусости этого человека. Веря в призраков и гоблинов, духов и ведьм, он едва ли мог ночью согласиться пересечь овраг Крэбб, потому что там иногда видели свечение. Здравомыслящие люди говорили ему, что этот свет (и правда, никто не знал, откуда он брался) – всего лишь блуждающие огоньки, болотные огни, возникающие от испарений, но Люк не слышал голоса разума. В этот вечер случилось так, что сквайр отправил Макинтоша с поручением на почту в Тимбердейл, и тот только что вернулся.

– Я и огонь видел, сэр, – говорил он Тоду испуганным голосом, запуская трясущуюся руку в волосы. – Он плясал на краю оврага, больше всего на свете похожий на блуждающий огонек. Мне это совсем не понравилось, сэр, так что я со всех ног бросился прочь от оврага и направился прямиком к дому, сюда, накрыв голову и не желая больше ничего видеть из тех ужасов, которые могли мне встретиться. Весь белый, такой он был.

– Мертвец в саване, оставивший свою могилу ради прогулки при луне, – серьезно ответил Тод, кусая губы.

– Погребальные одежды, наверняка. Длинное белое одеяние, белее снега. Лучше бы мне молчать, но это был Даниэль Феррар, – добавил Люк, низким мрачным голосом, весьма подходящим к тому, что он говорил. – Его неупокоенный дух бродит по земле, вы же знаете, сэр.

– И куда же пошел его призрак?

– Упаси меня Бог увидеть, сэр, – ответил Макинтош, тряся головой. – Я бы не стал следить за ним ни за что на свете. Я после этого не очень-то медленно шел сюда: через поле, и прямо в дом.

– Летел подобно ветру, я полагаю.

– Мое сердце колотилось как сумасшедшее, мастер Джозеф, и я очень надеюсь, сквайр не станет снова посылать меня через овраг после наступления темноты! Я этого не вынесу, сэр, я лучше уволюсь.

– Должен сказать, ты нигде не сможешь работать, Макинтош, если позволишь подобным страхам лишать тебя разума, – вставил я. – Ты ничего не видел, это все фантазии.

– Ничего не видел?! – повторил Макинтош в полном отчаянии. – Как же, мастер Джонни: я никогда не видел более ясно за всю мою жизнь! Это было большое белое страшное привидение, которое пронеслось мимо меня с рыданиями. Надеюсь, вам никогда не выпадет несчастья увидеть подобное, сэр!

– Уверен, этого не случится.

– Что здесь происходит? – спросил Том Кони, выглянув из-за двери.

– Макинтош видел призрака.

– Призрака! – воскликнул Том и расплылся в ухмылке.

Макинтош, все еще дрожащий, вновь начал свой рассказ, весьма его улучшив позаимствованной у Тода иронической фразой.

– Мертвец в саване покинул свою могилу на церковном дворе. Боюсь, это мог быть только Феррар, лежащий как раз у самого края, за границами освященной земли. Я никогда не решался приблизиться к тому месту, где он похоронен, и никогда священник не читал над ним, мистер Том!

Но вместо того чтобы проникнуться серьезностью слов, касавшихся Феррара, Том Кони лишь рассмеялся. Окончив бесплодные поиски в подвале и сыроварне, вернулись слуги и увидели Макинтоша.

– Дай ему кружку горячего эля, Молли, – велел Том.

И мы оставили их, собравшихся вокруг Макинтоша, с открытыми ртами слушавших его историю.

Из того факта, что Нетти Тревин отсутствовала в доме, можно было сделать лишь один вывод: несчастное дитя убежало домой к матери. С непокрытой головой, обнаженными шеей и руками, она пошла через метель и, как выразилась мисс Тимменс, могла замерзнуть насмерть.

– Маленькая идиотка! – воскликнула в гневе мисс Тимменс. – Сара Тревин точно станет винить меня: дескать, могла бы и получше присматривать за ее дочерью.

Но одна из старших девочек, Эмма Стоун, которая обрела память только после того, как переварила ужин, в эту критическую минуту вдруг заявила: они уже закончили играть в «Кошку в углу» и даже в «Апельсины и лимоны», что шли следующими, когда она видела Нетти Тревин и говорила с ней. Эмма рассказала, что она шла по коридору, ведущему к кладовой, и увидела Нетти, которая «сжалась в комок возле стены в середине коридора, словно боялась, что ее кто-нибудь увидит».

– Эмма Стоун, ты говорила с ней? – спросила мисс Тимменс, выслушав это признание.