Читать книгу Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 17

Ната Хаммер

Москва

До 90-х годов – переводчик. После 90-х – преподаватель, турагент, директор международных программ, домохозяйка, писатель.

Горячие собаки

Это было летом 1994 года в Москве. Я зашла в гастроном на углу Ленинского и Ломоносовского проспектов и встала в очередь в отдел импортных продуктов. Очередь была небольшая, человек пять, и я рассчитывала покинуть магазин минут через десять с пачкой разноцветных макарон в виде бантиков, не нанеся магазину и покупателям никакого ущерба. Проблема была в том, что я зашла в магазин не одна. Со мной был четырехлетний Вовочка, настоящий Вовочка, герой популярных тогда анекдотов. Любимой игрой моего мальчика были догонялки, причем за собой он всегда оставлял роль убегающего. Крепко удерживаемый за руку в условиях очереди, он обычно развлекался, наступая на ноги соседям и заглядывая в чужие сумки и карманы. Но поскольку в тот момент ум его был занят решением примеров с отрицательными числами, о существовании которых он узнал накануне, у меня была надежда на благополучный исход из магазина. Но…

Почти сразу после того, как мы встали в очередь, дверь магазина со стуком распахнулась, и на пороге появилась дама средних лет, вся «фирменная», с россыпью бриллиантов во всех положенных местах, волочащая за собой тяжелый запах французских духов «Клима», причудливо смешивающийся с витавшим в гастрономе запахом подгнивших овощей, хлорки и замызганной половой тряпки из мешковины. Вся очередь, как по команде, повернулась в сторону двери. И я тоже. Но не Вовочка. Его внимание уже привлек яркий полиэтиленовый пакет стоящего впереди нас курпулентного мужчины в джинсах «Ранглер», куда Вова и потянул свои шаловливые ручки.

Дама решительно прошагала к отделу импортных продуктов, достала из сумки упакованную в вакуум пачку сосисок и шмякнула ее на прилавок. «Вы меня помните?» – грозно спросила она у продавщицы. «Конечно, – ответила та. – Вы купили у меня сосиски и бутылку кока-колы». «Отлично, – сказала дама, – зовите директора». «А в чем дело? – пыталась прояснить ситуацию продавщица. – Эти сосиски годны еще три месяца. Видите – написано: Е, Хэ, Рэ – это значит срок годности. Еще три месяца». «Зовите директора!» – настаивала дама, не опускаясь до объяснений на низовом уровне.

Вовочка тем временем потянул за угол соседского пакета, и пакет надорвался по шву. Мужчина обернулся, увидел нанесенный ему ущерб и возмущенно пробасил: «Девушка, следите за своим ребенком. Вы видите, что он наделал?! Где я возьму другой пакет? В чем я понесу продукты?!» Я извинилась, схватила Вовочку за обе руки, Вовочка начал орать и брыкаться. Я стала прикидывать, так ли мне нужны макароны бантиками. По всему получалось, что нужны. Вечером ожидались гости, и мне хотелось удивить и накормить их, не затрачивая на это массу времени. Тем более что в заплечном рюкзаке уже лежала бутылка молдавского «Каберне», купленная в соседнем с магазином киоске, отлично сочетающаяся с трехцветными макаронами и мягким сливочным вкусом «Российского» сыра из моего холодильника.

Я попыталась отвлечь Вовочку, подкинув ему очередной пример с отрицательными числами. Но Вову примеры уже не интересовали, он отчаянно рвался на свободу. На его крик очередь отозвалась призывами ко мне усмирить своего хулигана и отрицательными оценками моих способностей как воспитателя подрастающего поколения. Продавщица тем временем сходила в подсобку и вернулась с дамой, в которой безо всяких бейджей, которых тогда еще не носили, угадывалась величественность Директора Гастронома на Ленинском проспекте. «В чем дело?» – строго обратилась директриса к бриллиантовой покупательнице.

«Это я вас хочу спросить – в чем дело, – парировала та. – Как у вас хватает наглости продавать людям собачьи сосиски?!» Директриса взяла пачку в руки, повертела со всех сторон и, не найдя на упаковке ни одного слова на русском, положила обратно. «С чего вы взяли, что сосиски собачьи? У меня по накладной они проходят как сосиски свиные». «Потому что я знаю английский язык, – высокомерно процедила дама. – Здесь ясно написано: “Хот догз” – горячие собаки!» Директриса, сохраняя каменное выражение лица, опять взяла пачку и стала ее вертеть. «Вот сволочи! – возмутился мужчина передо мной. – Совсем обнаглели эти торгаши. Скоро крысиным ядом кормить нас станут».

И тут наступил момент моего торжества. Я закрыла вопящему Вове рот ладонью, выступила вперед и произвела короткий экскурс в историю американских сосисок немецкого происхождения и иллюстратора Даргана, который не был уверен в правильном написании немецкого слова «дакшюнт» – такса, и переименовал сосиски «дакшюнт» в «горячих собак». Бриллиантовая дама молча забрала свои долгоиграющие сосиски, срок годности которых истекал только через три месяца, и бесславно покинула магазин, а мужчина в «Ранглерах» предложил присутствующим пропустить меня к прилавку без очереди, потому что «бедный мальчик уже устал и больше стоять не может».

Знание иностранных языков еще не раз выручало меня в российских магазинах в 90-х, пока не были приняты законы, обязывающие снабжать все импортные товары этикетками на русском языке.

Олег Жданов

Москва

писатель, литературный обозреватель «Комсомольской правды». До 90-х – студент, журналист; в 90-е – журналист; после 90-х журналист, писатель.

Футболка

Так сложилось, что материальные мечты не посещали меня первые двадцать лет моей жизни. Нет, ну, конечно, иногда мне хотелось «Пепси», мятной жвачки, «Лакомку» за 28 копеек, новый набор солдатиков-индейцев или билет в кино на фильм с Гойко Митичем, но все это можно сказать – не считается. Невероятным образом мимо меня прошли желания джинсов, джинсовых курток, кроссовок «Adidas» и «Botos», мопедов «Рига», «Верховина» и «Карпаты», мотоциклов «Ява» и «Cezet». Плавно перейдя от детских книг к взрослым и от игрушек к портвейну, я мечтал о счастье, любви и о справедливости. Вот именно тогда в мою дверь постучались 90-е годы ХХ века и по неизвестной мне социально-магической причине я вдруг начал мечтать материально.

* * *

Однажды вечером, проходя мимо клуба на одной из центральных улиц города, я осознал, что очень хочу черную футболку с какой-нибудь ненашей надписью. Сегодня я думаю, что «утюги» и фарцовщики были очень милосердными людьми, ибо в конце 80-х – начале 90-х годов советские люди так мало понимали в надписях на футболках, что продавать можно было просто наборы готических букв, но они так не делали. Спустя неделю меня настиг тот день, когда я, смущаясь и пытаясь изобразить на лице равнодушие, уже шел по вещевому рынку в поисках черной футболки с надписью. Первыми на осколках СССР появились футболки с сердечками и признанием в любви какому-нибудь, как правило, американскому городу. Следом шли футболки со страшными рисунками и надписями в формате heavy-metal и hard-rock. Но разве мог я, настоящий гуманитарий и невесть что возомнивший о себе журналист-молокосос, носить эту банальность в жанре Канала «2×2», который тогда еще не показывал мультфильмы, а был настоящим музыкальным телеканалом. Мне нужна была цитата из текста какой-нибудь концептуальной группы. Лучше всего из «Pink Floyd», конечно, но «Doors» тоже подойдет. До сих пор помню, как мы встретились взглядами. Нет-нет, не с продавцом. Им было опасно смотреть в глаза, в те годы они лучше Кашпировского и Чумака и даже всех вокзальных цыган вместе взятых могли проникнуть к тебе в душу, и ты бы купил «на все, что есть» и шел бы домой пешком, понимая, что впереди у тебя абсолютно голодный месяц в обновках. Я увидел ЕЕ. Черную как смоль и умопомрачительно стильную. Тонкая ткань футболки, которую можно было носить и под рубашкой, как нас через сериалы научили «америкосы», казалось, поглощала свет. На груди, именно там, где должно было биться только мое горячее сердце, звучала начертанная фраза глубочайшего философского содержания и подходившая для всех возрастов и религий: All you need is love…

Господи и все святое Политбюро, как она была прекрасна! Стиснув зубы, чтобы не закричать от счастья, я отвернулся от нее и предательски дрогнувшим голосом как бы невзначай произнес:

– Ну, а эта сколько?

– Двадцать пять рэ, – как гром прозвучало в ответ, и я понял, что глаза поднимать нельзя, ибо там бы я встретился с холодной усмешкой лузгающего семечки дьявола и знатока человеческих душ.

Мне не нужны были деньги, все, что мне было нужно – это любовь, и именно ее за очень дорого мне сейчас и предлагали. Я сглотнул ужас и кивнул.

* * *

Контролеров и тем более валидаторов тогда в общественном транспорте не было, и я «зайцем» по причине полного отсутствия денег добрался до дома. Мама с ужасом посмотрела на мой выбор и предложила тут же постирать обновку потому, что доверять кооператорам и всем тем, кто пытается нажиться на горе трудового народа, нельзя, нельзя и еще раз нельзя. Я был ошарашен, понимая, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. Мама что-то еще спрашивала про размер, чек, возможность обменять, если не подойдет, но я знал, что главное совсем в другом. Главное, что футболка теперь у меня есть и как бы было круто, если бы я ей подошел.