Читать книгу Академик Владимир Евгеньевич Соколов. Жизнь и научная деятельность в очерках и воспоминаниях - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 7

Я познакомился и подружился с Владимиром Евгеньевичем Соколовым в 1945 г. Эта дружба прошла через нашу жизнь, ничем не омрачаясь до самых его последних дней. Конечно, дружба в юношеские годы была гораздо сильнее и эмоциональнее, чем в последующие годы, но наши взаимные теплые чувства сохранились до самого конца.

Я, как и Владимир Евгеньевич, поступил на Биологический факультет МГУ осенью 45 года, т. е. в год окончания войны с немцами и, естественно, нас, юношей, тогда было очень мало. Но не только это сблизило нас с Володей, но и сильнейшее увлечение спортом – волейболом. После сдачи вступительных экзаменов в МГУ мы (абитуриенты) были настолько счастливы, что, не дожидаясь начала занятий в университете, постоянно околачивались на Биофаке, знакомились с его достопримечательностями и друг с другом. Во дворе старого здания Биофака была сооружена волейбольная площадка. И здесь я впервые увидел Володю Соколова, который по своим физическим данным и по уровню игры явно превосходил всех нас. Я к этому времени довольно сносно играл в волейбол, но мне было, конечно, очень далеко до Володи. Володя же был настоящим талантом -воспитанником школы волейболистов общества «Локомотив». В те времена в волейбольной среде это было довольно заметное общество, славящееся своей спортивной школой, в которой особо культивировалась техника приема и передачи мяча и защитный вариант игры. И хотя Володя был типичным игроком нападения – его рост был выше 190 см и прыгал он в высоту «ножницами» выше 180 см – он с удовольствием играл и в защите. Его успехи в волейболе к тому времени были так высоки, что его включили основным нападающим в сборную юношей Москвы.

Вскоре мы стали часто играть на пару, так как, оказалось, я обладал хорошим пасом и был удобен для Володи. В свою очередь он делился со мной полученными знаниями игры в защите частично в нападении. Последнее не очень подходило для меня, так как с моим ростом (около 170 см) даже в те времена играть в нападении было трудно. Но в результате совместных усилий мы так сыгрались с Володей, что нас заметили университетские спецы по спорту и пригласили в волейбольную секцию. Сначала мы играли за 3-ю сборную команду университета (всего за клуб выступало 4 мужских и 3 женских команды) и приняли участие в первенстве Москвы по волейболу среди студентов.

На Биофаке нашлись и другие приличные игроки (теперешний директор Института биохимии РАН, член-корреспондент РАН Борис Поглазов, директор Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН, член-корреспондент РАН Леон Чайлахян, член-корреспондент РАМН Юрий Богоявленский), и биофаковская команда стала занимать первые места в соревнованиях по волейболу на первенство университета. Это была в основном заслуга Володи Соколова как очень сильного нападающего, капитана и тренера нашей команды. Уже в те времена проявился организаторский талант Соколова даже в таком сравнительно мелком деле, как игра в волейбол: он вел нас от победы к победе на внутриуниверситетских соревнованиях, хотя и на других факультетах, особенно физфаке и химфаке, были достаточно сильные команды.

На межвузовских соревнованиях по волейболу на первенство Москвы мы выступали сначала довольно неудачно, так как за студенческие команды играли все те же профессионалы, что и за спортивные общества. Это были, как правило, мастера спорта: чемпионы Москвы и страны по волейболу. Для них это был способ заработать немного денег и лишний раз потренироваться, играя против достаточно сильных противников. Ректор университета (в 1945 году им был Галкин) не любил и не уважал спорт и поэтому выделял мало средств для приглашения хороших игроков из спортивных обществ. Поэтому университет в это время занимал положение аутсайдера в межвузовских соревнованиях по волейболу, так как даже нам (3-й команде) приходилось сталкиваться с мастерами спорта. Но примерно в 46-47 годах высшим начальством было запрещено участвовать в студенческих соревнованиях членам спортивных обществ, если эти общества не имели прямого отношения к вузам, за которые они выступали. Это привело к тому, что университетские команды по волейболу оказались заметно сильнее команд других вузов, так как у нас играли и готовились к играм действительно студенты, а не спортивные профессионалы, как в других институтах. В результате мы начали занимать первые места в межвузовских волейбольных соревнованиях.

К этому времени мы с Володей попали уже в 1-ю сборную университета, и он был бессменным капитаном этой команды. Мы настолько сыгрались с ним, что разделить нас было довольно трудно. Кроме того, я к этому времени заметно преуспел в волейболе и стал достаточно хорошим защитником или, как сейчас говорят, разводящим. В нападении мне, конечно, играть удавалось редко, так как мой рост даже в те времена был маловат для нападающего. Теперь игроки ниже 190 см – большая редкость в волейболе, все больше ростом за 2 м. Зато Володя даже теперь преуспел бы в волейболе, тем более что он неплохо играл и в защите.

Увлекались мы волейболом сильно. Формально тренировки проходили 2 или 3 раза в неделю, но не было дня, чтобы мы не заглядывали в спортивный зал – особенно во время экзаменационных сессий или каникул. При новом ректоре у нас появился хороший тренер – Валя Филиппов – и наш спортивный профессионализм двинулся вперед семимильными шагами. Но главное, конечно, было фанатичное увлечение волейболом: при любой возможности мы стремились в спортивный зал и отрабатывали там удары и защитные приемы до позднего вечера. Как правило, тренировки заканчивались играми по 3–4 игрока на каждой площадке.

Но хватит о волейболе, хотя мы достигли известных успехов в этом виде спорта: я получил за победы в первенстве Москвы первый спортивный разряд, а Володя – даже мастера спорта, правда, не за наши игры, а за игры в основном составе общества «Локомотив», который занял 3-е или 4-е место на первенстве Союза по волейболу, что давало право на получение звания мастера спорта.

Следующий случай, заметно выделивший Володю Соколова среди студентов, произошел на первом курсе на лекциях по общей биологии, которые нам читал профессор Кабак. Володя пришел в университет с солидными знаниями зоологии и однажды на лекции уличил Кабака в неправильном наименовании какого-то животного. Кабак ничего не ответил на это замечание, но на следующей лекции публично извинился за свою ошибку. Это нам прибавило самоуважения и значительно подняло авторитет Кабака, не говоря уж о Володе.

На первых курсах Володя, помимо волейбола, увлекался наукой – в основном зоологией. Он с детства (его отец был заведующим кафедрой зоологии Пушно-мехового института) был знаком со многими зоологами и еще в школьные годы ездил в экспедиции вместе с Сергеем Ивановичем Огневым, заведующим кафедрой позвоночных Биофака МГУ, помогая ему в наблюдениях, охоте и фотографировании. Придя на Биофак, он попал в объятия Огнева, и мы были уверены, что ему обеспечена аспирантура на кафедре позвоночных после окончания университета. Володя также был в этом уверен и с увлечением занимался зоологией млекопитающих, распевая песни, сидя на антресолях Зоологического музея. Но случилось невероятное: на пятом курсе, когда определялась дальнейшая судьба каждого из нас, его распределили куда-то в Омскую или Томскую область учителем средней школы.

Володя не без труда устроился в аспирантуру Пушно-мехового института, которую успешно окончил с защитой кандидатской диссертации. После окончания аспирантуры перешел в Московский рыбный институт, где преподавал зоологию позвоночных и начал исследовательскую работу по изучению обмена веществ у животных. Активно занимался общественной деятельностью, был секретарем комсомольской организации института. Когда было решено перевести Мосрыбвтуз в г. Калининград, Володя перешел на должность ассистента в МГУ, а затем стал старшим преподавателем. В этот период его выбрали секретарем комсомольской организации Биофака, а в 1964 г. – секретарем партийной организации. На Биофаке он защитил докторскую диссертацию о строении кожи млекопитающих и издал очень полезное руководство по систематике млекопитающих. В этот период его неоднократно избирали в партком университета (был заместителем секретаря парткома в течение четырех лет). Позднее, как он мне как-то рассказывал, его поставили перед выбором быть секретарем партийной организации университета, ректором Новосибирского университета или директором Института эволюционной морфологии животных Академии наук СССР.

Он выбрал последнее, так как это было ближе к его научным устремлениям и открывало возможности экспедиционной работы.

О научных достижениях Володи мне судить трудно, так как я занимался проблемами, относящимися к другой области биологии – термодинамике биологических процессов. Но для нашего брата особенно ценно опубликованное им трехтомное руководство по систематике млекопитающих и пятиязычный словарь млекопитающих. Интересной, как мне кажется, является и монография Володи, написанная им совместно с Яшей Парнесом (кстати, также нашим сокурсником) об истории русской териологии.

Что касается девушек, то, может быть, я сильно преувеличиваю – скорее не он, а они увлекались им, так как это был высокий, красивый юноша, заметно выделяющийся среди нашей веселой, но довольно серой, плохо одетой студенческой компании. Во всяком случае на 3-м курсе Володя начал встречаться с очень красивой девушкой – Светкой Степановой – которая была младше нас на два курса. Познакомились они в спортзале, где Светлана тренировалась не то в волейбол, не то в баскетбол. Первые дни их знакомства мы ходили втроем, а потом они стали уединяться, и кончилось все это свадьбой, на которой я (единственный из друзей Володи) присутствовал в кругу семьи Володи. Это был, по-моему, очень удачный брак (думаю, благодаря Светке), и они прожили в мире и согласии долгие годы. Эта симпатичная женщина обладает доброжелательным и покладистым характером, что так важно для нашего брата научного работника, как, впрочем, и для многих других профессий, где требуется полная отдача сил и мозгов.