Читать книгу Российский колокол №5-6 2017 - Коллектив авторов - Страница 71

Оказалось, словом «все» он называл два спальных мешка, расстеленных на полу, пыльных и грязных до такой степени, что Саша спросил:

– На них что, медведица рожала?

Но бежать хотя бы за парой чистых простыней уже не было времени.

* * *

Северина взяла с собой баллон противотараканской отравы и попшикала углы и плинтусы. Ей очень не хотелось, чтобы шестиногая гадость заползла в волосы.

– Теперь можно лечь, – с артистически сыгранной бодростью сказала она.

– Только ради того, чтобы ты наконец угомонилась, – хмуро сказал Саша. – Ну, давай колдуй, что ли…

– Итак, заказан выход в мир потусторонних сущностей, влияющих на проявленный мир. Так? Предупреждаю – поменьше самодеятельности, говорить и слушать разрешается, двигаться как можно меньше, держаться за меня. Если скажу «павиан», держать меня за руки крепко, закрывать глаза, делать резкий поворот – как будто лежишь на правом боку и вдруг переворачиваешься на спину. Можно помогать себе ногами. Понятно?

– Понятно… – вразнобой ответили Северина и Саша. – А почему «павиан»?

– Редкое слово, это во избежание недоразумений. Тогда ложитесь. Я – в центре. Ложимся на спину, руки вверх, я держу вас за руки…

– Ринка, может, не надо? – спросил Саша. – Как-то все это мутно…

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское!

После этих слов образовалась пауза.

Кенст смотрел на Северину – и видел, что она отчаянно бодрится и старательно изображает отвагу. Кенст смотрел на Сашу – и видел, что взрослый мужчина уже сильно недоволен затеями молодой подруги.

– Следующий выход возможен только через два месяца, – сказал он. Это была чистая правда – Кенст действительно делал расчёты и сверялся с таблицами.

– У нас нет двух месяцев! Сашка! Ну?!

Не дожидаясь ответа, Северина опустилась на четвереньки и поползла по спальному мешку.

– Я должен быть в центре! – напомнил Кенст.

Он улегся рядом с Севериной и сжал её руку – несильно, по-приятельски. Она ответила таким же пожатием. Саша постоял и тоже лег рядом с Кенстом.

– Руки над головой, – напомнил Кенст. – И закрыть глаза.

Саша и Северина честно зажмурились. И пролежали пять минут, пытаясь сосредоточиться на ощущениях, но в голову лезла чушь.

– Разом поворачиваемся на левый бок, – тихо сказал Кенст. – Разом, резко. На «три». Раз, два, три!

Северина, крепче сжав его руку, повернулась – и сильное головокружение на миг лишило ее чувств. Она, испугавшись, открыла глаза и увидела зеленовато-голубой мир. Таким могло бы быть идеальное море метрах в двух от поверхности воды, только что рыбы не шныряли и водоросли не колыхались.

Рядом, держа ее за руку, покачивался на незримых волнах Кенст.

– А вот теперь – без резких движений, – пропел он. – Потихоньку, потихоньку… ступнями шевели, как рыбка хвостом…

– Это где же мы? – спросил Саша, но и он пел, сперва баритоном, потом на слове «мы» ушел в густейший бас. От этого баса вокруг Сашиного рта образовалось нечто вроде водоворота, от которого пошли мелкие волны.

– Сейчас выплывем и увидим. Не кричать, моей руки не отпускать…

Мир, в котором они оказались, был неслыханной яркости. Такими бывают рисунки в детских книжках – и Северине показалось, что она опознала замок Людоеда из «Кота в сапогах».

– Это проекция наших воспоминаний? – спросила она Кенста. – Могу спорить на миллион, что там, за рощей, пруд с островком, а на островке белая беседка.

– Не пруд, а озеро, – поправил Саша. – Причем большое, можно на лодках гоняться.

– Вроде бы пруд…

– Озеро.

– Это не имеет значения, – сказал Кенст. – Конечно же, вы тут можете увидеть и то, что застряло в памяти. Но это – в самом начале квеста. Потом такое начнется! Главное – не пугайтесь и держитесь за меня. Оторветесь – пропадете.

– Это почему еще пропадем? – возмутился Саша.

– Вы не умеете возвращаться. Идем, идем…

Из воды, которая оказалась ненастоящей, они вышли совершенно сухие.

Замок Людоеда пропал, зато появилась телебашня. Кенст на вопросы отвечал в том смысле, что если начнешь задумываться – вообще никогда до цели не доберешься, будешь торчать на месте и наблюдать, как вещи меняют облик. Или припрется Спам.

– Откуда здесь может быть спам? – удивилась Северина.

– Воплотился, будь он неладен… Ну вот, легок на помине…

Откуда взялся на дороге красивый юноша в черных брючках, белой рубашке с короткими рукавами и при рюкзачке, Саша с Севериной не поняли. А юноша устремился к ним, улыбаясь во весь рот и показывая комплект абсолютно фарфоровых зубов.

– Только десять дней! Подписка по особым ценам и подарки! – радостно сообщил он. – Среди подписчиков проводится лотерея!

– Пошел на фиг! – прервал его Кенст.

– Главный приз – кофеварка, но никто не уйдет обиженным!

– Пошел на фиг!

И юноша, пожав плечами, действительно пошел и ушел.

– С ним – только так. Не вздумайте задавать вопросы, – предупредил Кенст. – Когда задаешь вопрос – раскрываешься, и он может забросить якорек. Потом все эти глупости будут сами в голову лезть. Я однажды попался…

– И что? – спросил Саша.

– Чуть крем от морщин не купил. Честно! Прямо прицепился ко мне этот проклятый крем, впился, как энцефалитный клещ. Главное – со скидкой, а при покупке двух баночек клиент получает бесплатно кисточку для окрашивания волос и дисконтную карту, позволяющую… позволяющую…

Кенст предплечьем, чтобы не выпустить Сашиной руки, запечатал себе рот, но глаза, лезущие из глазниц, явственно показали, как тяжело ему дается молчание.

– Понял, – ответил Саша. – Это что, не лечится?

– Тут – не лечится, – кое-как справившись с бедой, сказал Кенст. – Там, в проявленном мире, еще можно сопротивляться…

– А как тут со временем? – спросила Северина.

– Как когда. Иногда – близко к реальному, но обычно – спрессованное. Идем отсюда. Если тут ошивается Спам – я за себя не ручаюсь!

Тощенький и сутулый Кенст в проявленном мире был неплохим бойцом, Северина видела, как он махал двуручником на тусовках реконструкторов. Надо думать, и кулаки у него были твердые и быстрые.

– А что, Спама можно… это… надавать ему по ушам?..

– Не знаю, не пробовал. Наверно, можно. Но нельзя – тогда я вас отпущу, гоняйся потом за вами…

Кенст повел по дороге мимо скалы, которая заменила телебашню. Со скалы сползали желтые и серые языки – песочные и галечные ручьи.

– Тут что, все меняется, только рельеф местности постоянный? – спросил Саша.

– Не знаю, я об этом не задумывался. Уважаемый Олл, наверно, знает. Уважаемый Олл и Хрен – они все знают.

– Ты нас к ним ведешь?

– Ну да, к кому же еще.

Там, где дорога раздваивалась, стоял указатель, срубленный из неотесанных досок и с выжженными буквами. Направо было «Хухры», налево – «Мухры».

– Это что же, населенные пункты? – удивился Саша.

– Ну да.

– И кто там проживает?

– Да мало ли кто? В Хухрах у Оказии дом. Только она там почти не бывает – она на заработках. Кому что нужно передать – с Оказией посылают. Это надежнее, чем с почтовыми магами. Они же через пространства шлют, а пространства по-всякому совмещаются, письмо может уйти невесть куда и пропасть. А Оказия сама все носит.

– А Мухры? – поинтересовалась Северина.

– Там Кайф иногда прячется. Совсем бедолажка забегался. Все его ловят, ловят, ни минуты покоя нет. Только в Мухрах может отсидеться за частоколом.

– Что ж он там не живет? – спросил Саша.

– А у него план – сколько раз в месяц к кому следует приходить. Он, пока плана не получит, сам не знает, чей он. Высунется из-за частокола по делу – а эти, обормоты неприкаянные, его тут же ловить начинают.

– План? И кто же ему планы составляет?

– Начальство там какое-то есть, – неуверенно ответил Кенст. – Я тоже в списках. Ко мне три раза в год приходит…

Северина хотела было спросить, тот ли это Кайф, что случается между мужчиной и женщиной, но не посмела.

– Так нам в Хухры или в Мухры? – строго спросил Саша.

– В Хухры… Туда, живо!

Кенст поволок Северину и Сашу в заросли кустарника, смахивающего на сирень, но с пестрыми соцветиями.

– Ты чего, ты чего?! – возмутился, споткнувшись, Саша, потянул за собой Кенста, и они все втроем рухнули за куст.

– Танателла! Погоди… раз она из Мухров пляшет, так, значит, уважаемый Олл сейчас там? Так… слышите?..

Действительно, где-то за поворотом звучала очень тихая и очень ритмичная музыка, подозрительно знакомая Северине и ничего не говорящая Саше.

– А прятаться зачем? – спросил Саша, сильно недовольный падением. Он привык быть самым ловким, самым устойчивым в любой ситуации, к тому же на него смотрела женщина, которую он считал своей, а это даже больше, чем любовь.

– Так Танателла же… Это ее танцующая ипостась, есть еще две, не такие вредные, но тоже – гадость порядочная… Не отпускай руку! – прикрикнул Кенст. – Значит, она в Мухрах откусила кусочек от уважаемого Олла и пляшет сюда довольная…

– Россини! Тарантелла! – воскликнула Северина.

– Да тише ты… Танателла – она сейчас и есть тарантелла, понимаешь?

– Не понимаю.

– Молчи…

Из кустов они наблюдали, как на дороге, ведущей из Мухров, появилась женщина в пестрой юбке, из-под которой виднелись пышные оборки белых панталон, и, двигаясь танцевальной побежкой, проплясала мимо. Откуда звучала музыка – они не поняли, но Кенст потом сказал:

– В нее какая-то техника встроена, я так понимаю. Когда она – Танателла, то звучит. Когда Жозефина Павловна – крякает и романсы исполняет. Когда просто Непруха – то что-то фольклорное, кадриль, что ли…

– Так она робот, что ли? – удивился Саша.

– Может, и робот, кто ее разберет. Очень может быть, что у нее есть программа. Сейчас она напляшется, потом метаморфирует в Жозефину Павловну. В этой ипостаси она здоровенная тетка, такие не пляшут, когда идет – земля под ней проминается. Идем. Уважаемый Олл сейчас еще в Мухрах, зализывает раны.

– Так она кусается?

– Когда – кусается, когда сразу заглатывает целиком. Смотря какая добыча. Уважаемый Олл ей в пасть не влезет, так она по кусочку отщипывает.

– Танателла?.. – переспросила Северина.

– Ага, дошло?

– Дошло…

– Что дошло? – забеспокоился Саша.

– Танатос. Бог смерти. Родной брат бога сна – Гипноса, – объяснила Северина. – Это Древняя Греция.

– Не знал, – буркнул Саша.

В их отношениях случались такие моменты: она знала то, что ему в жизни не требовалось и потому не вызывало интереса, он же, будучи на десять лет старше, знал то, о чем Северина пока даже не задумывалась.

– Идем, – сказал Кенст. – Мы сюда не для того прибыли, чтобы на дороге торчать.

Взявшись за руки, они пошли к Мухрам, но Кенст ускорил шаг, потом вообще понесся гигантскими прыжками, и Северина с Сашей – с ним вместе. Здешний воздух держал их так, как в проявленном мире человека держит вода, но был не столь вязок.

– Говорить буду я, меня они знают, а вы – молчите, – предупредил Кенст.

Мухры оказались вытянувшейся вдоль дороги небольшой деревней, огороженной кривым частоколом со многими воротами, но деревней странной, беззвучной, там даже собаки не лаяли. Запахов тоже не было, а ведь вонь свинарника – штука совершенно бронебойная. Дома вдоль дороги имели какой-то плоский вид, будто их выпилили из фанеры, раскрасили, снабдили кое-какими рельефными деталями, а сзади установили подпорки. По крайней мере, так показалось Северине, когда из-за этих приземистых домов стали высовываться люди – на вид вполне телесные, но с какими-то размытыми физиономиями.

– Здравствуй, уважаемый Олл! – крикнул Кенст и дернул Сашу с Севериной за руки, чтобы всем втроем разом поклониться.

Толпа в ответ невнятно загудела.

– Уважаемый Олл, всезнающий Олл! – продолжал Кенст. – Вот эти двое находятся в квесте. Что ты можешь сказать про этот квест, великий Олл?

– Они пришли за наследством!

– Каким наследством? – быстро спросил Кенст.

– Наследством по завещанию.

– Кто-то умер и оставил им наследство?

– Да, да, да!

– И кто же это?

– Хрен его знает!

– Молчать, – шепнул Кенст своим спутникам. – Уважаемый Олл, где искать почтенного Хрена?

– Он всюду!

– Не ушел ли он в Хухры?

– Хрен его знает!

– Уважаемый Олл…

Но тут Саша не выдержал. Он и так долго терпел, это даже казалось Северине странным. Но общая обстановка и издевательские интонации в хоре уважаемого Олла его допекли.

– Пошли отсюда, – тихо сказал он. – Сами разберемся.

Уважаемый Олл тихо загудел – разом в пару тысяч глоток. И вдруг, как облако мошки и комарья, снялся с места. Туманный вихрь унесся по дороге – осталась пустая деревня Мухры.

– Все… – обреченно произнес Кенст. – Теперь они – против нас. Знают – но не скажут.

– Да что за Олл такой? – сердито спросил Саша.

– Коллективный разум. Теоретически может ответить на любой вопрос. Но часто врет, – признался Кенст. – Закон толпы. Толпа как сущность глупее самого глупого своего элемента. Если бы удалось вычленить в уважаемом Олле каждые отдельно взятые мозги, было бы полезнее. Но Олл хочет быть Оллом, и мозги, встраиваясь в структуру, резко глупеют. Они становятся только носителем информации, понимаете? Вроде флешки…

– Ничего себе флешечка!

– Это вы информационное облако только что видели. А иногда уважаемый Олл в информационные блоки собирается. Попадешь под такой блок – и до проявленного мира уже не доползешь. Танателла к Оллу подбирается, когда он в виде облака, тогда ей легче отдельного носителя поймать и сожрать.

– Разве Олл не знает, когда явится Танателла? – спросила Северина. – Он же все знает!

– А ему все равно – мозгами больше, мозгами меньше. Объем информации почти не меняется. Она же одна на всех.

– И что, уважаемый Олл владеет вообще всей информацией? – уточнил Саша. – И о прошлом, и о будущем?

Северина безумно обрадовалась – как радовалась обычно, когда ее друг говорил что-то неожиданно умное. Нет, она, конечно же, не считала его дураком. Просто ей хотелось, чтобы Саша был самым умным и самым сообразительным. Как всякая нормальная женщина, она желала гордиться своим мужчиной, и часто ей это удавалось.

– Он проецирует прошлое и настоящее на какую-то структуру, и получается очень достоверный прогноз будущего. Но уважаемый Олл может чего-то не знать. Или та его часть, которая составляет линзу для проецирования, может чего-то не знать, – признался Кенст. – Тут какая-то хитрая физика с математикой.

– Надо разобраться, как мы вообще могли попасть в завещание, если мы тут впервые и никого не знаем, – твердо сказал Саша. – И извлечь всю пользу из наследства. Может, мы сумеем купить информацию о тех, кого ищем, – так, Ринка?

– Так!

– Идем искать Хрена, – сказал Кенст. – Теперь у нас к нему уже два вопроса. Вот уж он точно все знает. Но у него, будь он неладен, извращенное чувство юмора…