Читать книгу Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 4

Принятый в Бразилии 10 января 2002 г. Закон № 10.406 стал актом, давшим жизнь новому Гражданскому кодексу этой страны, заменившему прежний Кодекс 1916 г. На создание проекта этого Кодекса у его разработчиков ушло почти 30 лет. Основным мотивом, обусловившим появление в Бразилии нового Гражданского кодекса, стал мотив модернизации. Кодекс 1916 г. был создан в обществе, которое еще хранило в своем сознании память о колониальном прошлом. Это было общество, существовавшее в условиях монархического строя, патерналистских традиций, аграрной экономики, неграмотности большей части населения. Наступление же XXI в. застало Бразилию страной с совершенно иным обществом, страной высокоразвитой промышленности, высоких технологий, страной бурных темпов экономического и культурного развития. Стране понадобился новый гражданский кодекс, которому надлежало отвечать двум императивам: императиву сохранения исторически сложившейся цивилистической традиции, и императиву приведения его положений в соответствие с новыми экономическими и социальными реалиями.

Первому императиву отвечает структура нового Кодекса: как и у Кодекса 1916 г., она выстроена по пандектной системе.

Второму императиву призваны отвечать некоторые новые подходы, которых не знала прежняя кодификация бразильского гражданского законодательства. На первое место в их ряду следует, видимо, поставить стремление следовать новой основополагающей идее, пронизывающей новый ГК Бразилии: идея «ter» оказалась воплощенной в нем в ущерб ранее не знавшей ограничений идее «ser». Два инфинитивных глагола, избранные для их обозначения, т. е. «иметь» и «быть», в целом удачно выполняют предназначенную им функцию образного указания на сужение старого принципа новым. Действительно, в ГК 1916 г. и в сфере договорных обязательств, и в сфере собственности все было подчинено абсолютизации интересов частного собственника, правомочия которого не подвергались никаким социально окрашенным ограничениям: не стеснялся рамками принцип свободы договора, не провозглашался принцип социальной функции собственности.

Гражданский кодекс 2002 г. осуществил такое стеснение, во‐первых, и закрепил приоритет личностной ценности человека (valorizar o «ser»), во‐вторых. Этот приоритет вытекает из зафиксированных в нем принципов eticidade, operabilidade и socialidade, т. е. «этичности», «действенности» и «социальности».

В числе принципов нового гражданского законодательства, закрепленных в ГК Бразилии 2002 г., следует упомянуть также принцип boa fé, т. е. принцип добросовестности, конкретизирующий в известной степени принцип этичности. Последний трактуется в контексте объективной концепции добросовестности (concepção ética da boa fé), выступая, таким образом, многоотраслевым принципом права.

Концепция добросовестности в субъективном смысле, которую бразильские правоведы именуют также «психологической концепцией», применяется в тех случаях, когда квалификация правоотношения требует учета намерений его участников. Чаще всего она применяется в договорной сфере.

Последнее обстоятельство связано с тем, что свобода договора подчинена современными кодификациями Бразилии принципу социальной функции договора (função social do contrato), означающему, что интересы участников договора ни при каких условиях не могут предпочитаться социальному интересу. Принцип социальной функции договора был закреплен бразильским законодательством еще в 1990 г., Кодексом о защите прав потребителя, принятым Законом № 8.078/90. Этот Кодекс исходит из тезиса об открытом перечне (numerus apertus) условий договора, которыми потребитель может быть поставлен в неравное положение с коммерсантом. Такие условия считаются проявлением злоупотребления свободой договора той стороной, к выгоде которой они направлены, т. е. контрагентом потребителя, и ex officio признаются судом ненаписанными. Гражданский кодекс Бразилии 2002 г. поддержал принцип социальной функции договора.

Применение принципа социальности тесно связывается новым ГК Бразилии с принципом социальной функции собственности. В отношениях, например, собственности на сельскохозяйственные земли последняя должна подчиняться триаде императивов: производительному использованию земли, поддержанию равновесного состояния окружающей среды, а также гармоничным трудовым отношениям в сфере использования таких земель. Пренебрежение любым из этих императивов влечет за собой применение санкции, закрепленной гражданским законодательством, – принудительную экспроприацию соответствующего земельного участка. Закрепление такой санкции в новом ГК Бразилии – еще одно свидетельство отступления от сугубо индивидуалистского подхода прежнего кодекса в пользу подчинения правомочий собственника социальному интересу (supremacia do interesse social em detrimento do exagero individualista).

Принцип действенности (operabilidade) выражен в новом кодексе посредством включения в него так называемых общих положений (cláusulas gerais). Они представляют собой выражение «юридически открытых понятий» (conceitos juridicamente abertos), конкретное содержание которых подлежит наполнению тем, кто осуществляет их толкование. Цель такого толкования – повысить действенность права, содержащего такие положения, а равно эффективность его применения.

Некоторые бразильские правоведы характеризуют новый ГК Бразилии в терминах идеализации допускаемой им гибкости толкования содержащихся в нем общих положений. Именно она, по их мнению, делает кодекс грандиозным явлением в нормотворчестве, освобождающим правоприменителя от медлительности и нерасторопности (morosidade) законодателя. Эта гибкость, подчеркивают они, устраняет необходимость подвергать кодифицированный акт многочисленным изменениям и дополнениям, вызываемую инертностью парламента.

По замечанию одного из них, Ricardo Fiuza, «гражданский кодекс должен выражать предписываемые им правила в достаточно открытой форме, с тем, чтобы сделать возможным их творческое толкование (de maneira a permitir a função criadora do intérprete). Необходимо выйти за пределы чрезмерного позитивизма, «бетонирующего» право и замедляющего необходимые ему перемены; лишь в этом случае удастся достигнуть постпозитивистской фазы [развития] права. Избыток позитивизма приводит к усмотрению в законодательстве неисчерпаемого источника решений для любых задач, выдвигаемых правовой жизнью, к взгляду, согласно которому закон все предусматривает и все разрешает, – иными словами, такой избыток оказывается главным источником нестабильности и ненадежности законодательства»[27].

Примечательно, что сходные воззрения послужили разработчикам нового ГК Бразилии основой, на которой построено объединение норм гражданского и предпринимательского права в одном кодифицированном акте, – объединение, которое в латиноамериканской цивилистике принято обозначать термином «унификация частного права» (unificacao do direito privado).

Структурно Кодекс разбит на девять книг, из которых первые три составляют Общую часть и последующие шесть – Особенную. Предпринимательскому праву посвящена вторая книга Особенной части (Libro II. – Direito a empresa)[28]. В ней сосредоточены нормы, посвященные статусу предпринимателя, организационно-правовым формам предпринимательской деятельности. Предприятие трактуется в ней как имущественный комплекс, объединяющий и материальные, и нематериальные элементы[29].

Однако специальных норм, посвященных третейскому рассмотрению споров между коммерсантами вторая книга Особенной части бразильского Гражданского кодекса не содержит, так как они помещены в других разделах кодекса. В наиболее общей форме принцип допустимости разрешения споров в третейском порядке сформулирован в ст. 851 и ст. 853 ГК 2002 г., которым отведено место в титуле VI книги первой Особенной части, среди норм о различных видах договоров (Titulo VI. Das varias especies de contrato), а именно в главе о соглашениях (Capítulo XX. Do Compromisso). В первой из них закрепляется правило о допустимости соглашений, направленных на судебное либо внесудебное разрешение споров между контрагентами[30]. Во второй указывается, что договоры могут содержать в себе третейское соглашение, нацеленное на разрешение споров в третейском суде (juizo arbitral) в порядке, установленном специальным законом[31].

Положения о третейском разбирательстве не могут, конечно, найти исчерпывающего закрепления в Гражданском кодексе; в Бразилии, как и в других странах, такие положения выражены в специальном законе. Однако исторические особенности становления и развития бразильского законодательства таковы, что весьма немногочисленным нормам Кодекса, относящимся к арбитражному соглашению (третейской оговорке), довелось исполнить роль принципиальной основы, допускающей третейское разбирательство (arbitragem) в качестве способа разрешения имущественных споров.

Дело в том, что в Бразилии довольно продолжительное время сохранялось положение, при котором такое разрешение возлагалось исключительно на систему государственных судов. Более того, в литературе совсем недавно можно было встретить немало суждений, весьма сдержанно оценивающих текущее положение дел в третейской сфере. Парадокс ситуации авторы таких суждений связывали с тем, что весьма медленный ход рассмотрения торговых споров в системе государственных судов, осложняемый к тому же многочисленными препонами бюрократического характера, не благоприятствует более широкому и масштабному использованию третейской формы их разрешения[32].

Чаще всего назывались две причины такого положения: а) получившая широкое распространение практика уклонения от соблюдения третейского соглашения при возникновении споров из договоров; б) зависимость правового значения решения третейского суда от подтверждения его со стороны государственного суда (homologação da sentença arbitral por tribunal do Poder Judiciário).

Однако юридическая общественность Бразилии, инициативы деловых кругов, а также поддержка некоторых ветвей судебной власти позволили к середине 1990‐х гг. существенно исправить такое положение. Сначала удалось добиться ратификации (в 1995 г.) Национальным конгрессом Бразилии Межамериканской конвенции о международном коммерческом арбитраже 30 января 1975 г.[33] Затем был принят Закон № 9.037 о третейских судах от 23 сентября 1996 г.[34], выступающий главным источником норм, предназначенных для регулирования деятельности третейских судов по рассмотрению торговых споров.

Разумеется, принятие этого закона не было самой первой вехой на пути к появлению в Бразилии третейского разбирательства споров коммерческого содержания. Согласно общепринятому мнению, арбитраж в этой стране ведет свою историю от Свода законов, опубликованного при короле Португалии Филиппе I (1603 г.)[35]. На территории Бразилии он действовал вплоть до провозглашения Конституции Бразильской империи в 1824 г.

Более того, в 1850 г. Торговый кодекс Бразилии закрепил норму об обязательном порядке разрешения споров между коммерсантами в формате третейского разбирательства (arbitragem obrigatória para questões comerciais). Однако в 1866 г. обязательный третейский порядок разрешения коммерческих споров в Бразилии был отменен[36] и следование этому порядку оставалось возможным только по соглашению сторон на основании третейского соглашения.

Этот же подход был использован и в ГК Бразилии 1916 г., а позднее Бразилия подписала созданный еще в рамках Лиги Наций Протокол об арбитражных оговорках от 24 сентября 1923 г. (Женева). Перспективы дальнейшего развития третейского разрешения споров были, впрочем, омрачены утверждением в 1937 г. автократического политического режима в стране, известного как «новое государство» (Estado Novo), приведшего к роспуску парламента, прекращению полномочий органов местной власти и принятию Конституции, допускавшей рассмотрение споров исключительно в государственных судах.

В 1969 г. Верховый суд Бразилии принял решение, которым признал возможность участия государства в качестве участника спора, принятого к рассмотрению международным третейским судом. Этим решением был создан прецедент, закрепивший легальность третейского разбирательства как метода рассмотрения споров в Бразилии. Затем Гражданский процессуальный кодекс 1975 г. предусмотрел право на выбор участниками спора вида разбирательства – государственного либо частного (jurisdição pública ou particular). Это были весьма значимые шаги в деле развития третейских судов, но к принципиальному улучшению положения дел в этой сфере они не привели, так как собственно порядок третейского разбирательства остался прежним, т. е. целиком зависящим от признания действительности его результатов государственными судами.

Улучшение наступило после принятия Конституции Бразилии 1988 г., провозгласившей демократический характер формирования и отправления государственной власти в стране. Хотя применительно к рассмотрению споров в ней не содержится упоминаний о третейских судах, общий дух ее положений позволил существенно изменить воззрения на их роль в сфере разрешения имущественных споров между коммерсантами.

В этом же духе оказался выдержанным Закон № 9.037 о третейских судах от 23 сентября 1996 г. Бразилия не приняла Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г., но текст Закона об арбитраже 1996 г. построен по его модели и современные бразильские обозреватели считают его актом, восстановившим атмосферу принятия третейского способа рассмотрения споров.

В 2002 г. Бразилия присоединилась к Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.).

Основные положения Закона № 9.037 1996 г. состоят в следующем. Во-первых, был отменен прежний порядок подтверждения решений третейских судов государственными судами Бразилии[37]. Закон закрепил основополагающие начала третейского разбирательства: законность, независимость судей, равенство сторон перед законом и судом, состязательность и равноправие сторон (ст. 1, 2, § 1–4 ст. 21).

Во-вторых, в Законе прямо указано, что компетенция третейского суда вытекает из соглашения сторон. Понятие третейского соглашения в Законе № 9.037 1996 г. не определено, однако и доктрина, и практика трактуют его как результат письменного соглашения сторон о передаче возможного между ними спора в конкретный третейский суд.

Третейское соглашение может быть заключено в форме третейской оговорки в договоре либо в форме дополнительного соглашения к договору (cláusula compromissória, cт. 4–8). Оно может быть заключено и в виде отдельного письменного соглашения или договора (compromisso arbitral, ст. 9–12). Оно может быть заключено и в том случае, когда спор уже поступил на рассмотрение государственного суда первой инстанции, если этот суд еще не принял решение (ст. 9[38]).

Арбитражная оговорка считается самостоятельным соглашением, действительность которого не зависит от действительности договора, в котором она содержится[39].

Касаясь вопроса о требованиях к арбитрам (третейским судьям), указываемых Законом № 9.037 1996 г., следует заметить, что эти требования считаются исходящими от самих сторон. Они могут договориться о том, чтобы арбитры, которые будут рассматривать их спор, соответствовали тем или иным критериям, например, обладать опытом работы в определенной сфере, документами, подтверждающими их квалификацию и т. п. (ст. 21). Даже если арбитры назначаются, а не избираются сторонами, то назначающий орган должен учитывать критерии, обозначенные в соглашении сторон.

Что касается правил третейского разбирательства (procedimento), то согласно Закону № 9.037 1996 г., таковые устанавливаются сторонами арбитражного соглашения либо специализированным арбитражным учреждением (ст. 21). Правила разбирательства признаются неотъемлемой частью соглашения. Стороны, передавая спор на рассмотрение третейского суда, принимают на себя обязательство подчиниться решению последнего. Решение арбитра (третейского судьи) не подлежит обжалованию либо одобрению органом государственной судебной власти (Poder Judiciário).

Решения третейских судов подлежат немедленному добровольному исполнению. Форма этих решений должна отвечать обязательным реквизитам, предписанным ст. 26 Закона № 9.037 1996 г. (requisitos obrigatórios). В число реквизитов входят сведения о наименовании и резиденции спорящих сторон, изложение обстоятельств дела, мотивы решения, дата и место вынесения решения, подписи арбитров.

В случае отказа стороны, против которой вынесено решение, от его добровольного исполнения, она может быть принуждена к исполнению на основании исполнительного документа (título executivo), выдаваемого по ходатайству другой стороны государственным судом (ação de execução de sentença ou laudo arbitral) в соответствии с положениями бразильского Гражданского процессуального кодекса 1973 г.

Относительно решений иностранных третейских судов следует отметить, что таковые признаются либо исполняются на территории Бразилии в соответствии с положениями международных конвенций, в которых участвует Бразилия, а при отсутствии таковых – в соответствии с положениями ст. 36 Закона № 9.037 1996 г. В этом случае Закон предполагает обязательное одобрение (подтверждение) решения иностранного третейского суда со стороны Верховного суда Бразилии (ст. 35).

Основаниями для отказа в признании либо исполнении иностранного третейского суда на территории Бразилии служат недееспособность сторон, недействительность арбитражного соглашения ввиду противоречия закону страны его заключения, злоупотребление правом со стороны третейского суда, выход решения за пределы содержания арбитражного соглашения при невозможности разграничения решения на части, соответствующие и не соответствующие такому соглашению, и др. (ст. 38). Противоречие решения иностранного третейского суда публичному порядку Бразилии также служит основанием для отказа в признании или исполнении такого решения (ст. 39).

Подводя итог изложенному выше, следует подчеркнуть, несмотря на то что в настоящее время большинство споров коммерческого содержания рассматривается в государственных судах Бразилии, третейский способ их разрешения признается набирающим все большую популярность.