Читать книгу Свет любви и веры (сборник) - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 9

Прошу поверить: ошибаются те, кто делает вывод, будто я сошел с ума. Ничего подобного. Судите сами, и да рассудит Аллах: будь я сумасшедший, разве я сидел бы и вот так вежливо беседовал с вами, всего-навсего ничтожным журналистом?!

Ну о каком сумасшествии можно говорить, если я в общей сложности убил только пятнадцать человек?!

Возраст мой или ваш тут вовсе ни при чем. Говорят, что в старину существовала вещь, называемая «разум»: она была у многих людей, и они ею пользовались. Но сегодня, благодаря технике и прогрессу цивилизации, вы не найдете почти никого, кто использовал бы этот инструмент.

Э, подожди, юноша, не выключай свой диктофон! Слушаюсь! Перехожу к сути дела, хотя – скажу тебе откровенно, и не сочти за дерзость – ты тоже удивительный осел, если ищешь новости именно здесь.

А суть дела именно в этом и заключается, ведь сами по себе убийства и даже массовые убийства ничего нового собой не представляют.

Всё произошедшее вращается вокруг этой свадьбы.

Иранский проспект вы знаете. Выше улицы Мостаджаб, по правую руку, есть переулок под названием «Доктор Санг». Это довольно узкий переулок, по которому может проехать только одна машина.

Не доезжая до конца этого переулка будет другой, гораздо шире предыдущего; он приводит к рынку Сагга-баши.

По правой стороне этого широкого переулка второй дом – очень большой и великолепный – и был местом той самой свадьбы.

И вот нам – то есть мне и еще пятерым – было поручено обеспечить порядок на свадебном вечере.

Ну что ж, охрана порядка на свадьбе отнюдь не была делом новым. И для нас это было обычным делом, и для организаторов свадьбы.

В нашу задачу входило как обеспечение безопасности, так и контроль за тем, чтобы не было незаконных действий. Алкоголя, танцев, азартных игр, драк и тому подобного. Но на сей раз дело пошло совсем не по правилам. Получилось, что инициаторами незаконных действий оказались мы сами.

Вот отсюда-то всё и началось…

…Нет, простите: началось не отсюда. Началось оно со сватовства. Если я немножко путано излагаю, то причиной тому расстройство моей психики. Но не делайте поспешных выводов о моем безумии.

До того, как меня поместили сюда, в сумасшедший дом, меня очень сильно в тюрьме донимали расспросами, это и является причиной расстройства или несбалансированности психики.

Но я говорил о сватовстве.

К нашей старшей сестре сватались многие, но, к несчастью, у каждого был дефект, причем весьма существенный. Один был слепой, другой калека, еще один не просто тупой, а умственно отсталый; еще один был садист, другой – колдун-гадальщик; в общем, естественно, что семья не хотела отдавать свой любимый цветок на поругание таким людям.

Однако последний жених, да минует вас его участь, обладал обманчивой внешностью. Хорошо одет, говорит хорошим слогом и никаких явных внешних дефектов.

Однако проведенное дознание установило, что данный господин жених имел два основополагающих недостатка: первое – это наличие неподобающих друзей, таких как музицирующие гуляки, пьяницы, контрабандисты, неимущие бродяги, хулиганы, не раз пускавшие в ход ножи, и вообще – невоздержанные, разнузданные типы…

Вторым было наличие отрицательного досье в виде неудачного предыдущего брака, но это к нашему разговору не имеет прямого отношения.

Итак, по упомянутым причинам и я, и отец сказали «нет».

Но тут слюну, что называется, пустили остальные члены семьи, родственники, в том числе и старшие, и в конце концов, вопреки моему и отцовскому мнению, свадьба все-таки состоялась.

На свадебном вечере я играл две очень важные роли. Во-первых, я был братом невесты, а во-вторых, членом бригады по обеспечению порядка и безопасности.

Правда, мне перед свадьбой говорили: мол, на этот вечер забудь ты о работе, получи удовольствие от праздника! Оденься понаряднее и вместе со всеми поживи для себя, повеселись; но мне эти советы были не ко двору. Я сказал: долг и ответственность важнее всего, даже важнее самой жизни.

Чтобы быть ближе к эпицентру свадьбы, я выбрал пост возле главных дверей. Старший нашей бригады и его зам сидели в машине, которую поставили на углу, таким образом, они контролировали и эту сторону, и то, что происходило на улице за поворотом.

Уже в первый час свадьбы я увидел, что гости не вполне подобающие. Сами личности, типы их, их хиджабы, их украшения, манера одеваться – всё было странным и неожиданным.

Когда я сделал замечание одной из пришедших, которая уже на углу сняла хиджаб и шествовала по переулку в мини-юбке, она очень рассердилась. Повернувшись к отцу жениха, спросила:

– Вы что, разве не расплатились?

– Почему, расплатились! – ответил он. – Расходы оказались больше, чем на саму свадьбу.

– Так почему этот господин делает замечания?

– Он немного недопонял, – ответил ей отец жениха, – но не беспокойтесь, мы всё решим. Прошу вас…

До меня в тот момент еще не дошло, о чем идет речь. Но я сказал сам себе: «Я вам покажу недопонимание, я всем вам такое покажу, что у вас голова с задницей достигнут полного понимания».

Вот с этого-то всё и началось…

Впрочем, нет, началось не с этого. Но после этого оно усугубилось.

Отец жениха подозвал нашего старшего и что-то ему сказал на ухо. И тут я впервые в жизни увидел, как наш начальник перед обычным человеком – но уж так заискивает! Руку на грудь, «слушаюсь! Как скажете» и так далее…

После этих переговоров начальник подозвал меня:

– Дорогой мой! Саид-джан!

А это впервые в жизни было, что наш начальник столь уважительно ко мне обратился. «Дорогой мой! Саид-джан!» И он продолжал:

– На один только вечер, прошу тебя, закрой глаза. Один вечер – это ведь не тысяча вечеров. Жених твоей сестры никуда не годится, это да. Но ради сохранения чести семьи как-нибудь замазать бы надо: не дави всем твоим весом.

– А я как раз во имя моей сестры, – ответил я, – во имя сохранения чести семьи! Я как раз…

Он меня перебил:

– Понимаю я всё, дорогой Саид! – Затем уже более официальным тоном подытожил: – Это приказ!

– Слушаюсь, – ответил я.

Но в душе-то у меня вовсе не было послушания, а это ведь весьма важный момент, на который некоторые начальники, слегка похожие на ослов, не обращают должного внимания. И не ухмыляйся, парень! Я ведь серьезно говорю.

В общем, я вернулся на свой пост и, как ответственный человек, стою и стараюсь ничего не видеть и не слышать.

Но разве это возможно? Если у человека есть глаза, разве может он не видеть, а раз есть уши, может ли он не слышать?

Ну, допустим, я не вижу и не слышу: ни того, как пьют водку, ни слишком бурного веселья, бесстыжих танцев и прочей развязности… Но было одно, чего я не мог игнорировать, а именно – отсутствие всех моих друзей. Вечер уже дошел до середины, а не было ни одного из тех, кого я лично пригласил. Невозможно, чтобы это было случайностью.

И я вошел в дом и прямо посреди этого бедлама начал названивать по телефону. Прежде всего позвонил домой Джаваду, и он сам снял трубку.

– Ты где, парень?! – спросил я. – Почему не пришел?!

– А ты, я гляжу, попал в высшие слои общества?! – спросил он меня. – С нами теперь уже и не знаешься?

– Ерунду не говори, Джавад! – ответил я. – Собирайся и приезжай.

– Это зачем? – спросил он. – Чтобы меня опять развернули?

– Кто же такую ошибку совершил? – не понял я.

– Меня дальше первого поворота не пустили. Сказали, Саид извиняется и отменяет приглашение.

Я ушам своим не поверил. Позвонил еще нескольким ребятам и узнал, что их всех остановили на углу и под каким-то предлогом завернули назад.

Я опять набрал номер Джавада.

– Джавад! – сказал я ему. – Пахнет заговором.

– Наконец-то, – ответил он. – Вижу, голова у тебя варит!

– И что теперь делать? – спросил я.

– Зажмурь глаза покрепче, – ответил он.

– А плохой запах как?

– А ты нос зажми, – посоветовал Джавад.

– А как же мне дышать? – спросил я.

– А ты не дыши, – ответил он.

Господин журналист, вы всё поняли? Это тот самый Джавад, которого сейчас пытаются выставить соучастником преступления.

Джавад – гуляка, Джавад – бессребреник, но душа его такая, что он муравья зря не обидит. Что уж говорить об убийстве пятнадцати человек, каждый из которых генетически сам убийца или вор, вымогатель или кидала…

А ведь во время войны было не так. На фронте проявлялось истинное лидерство. Выдержка рождалась при виде того, как рядом с тобой падают товарищи.

Это через несколько лет после конца войны всё началось. Научились молчать в тряпочку, сидеть по своим углам и иметь ранимые души… Но оставим это…

Я бросил трубку телефона и вышел во двор. Вижу, что положение дел стало еще более странным, чем раньше. Гости по большей части уже расходились, и никто ничего никому не объяснял. Мои товарищи – ответственные за безопасность – тоже куда-то делись. Ни машины, ни их самих…

Мне стало холодно, а ведь вечер был теплый. Но я как-то дрожал изнутри. Я невольно сел на порог двери и обхватил коленки. Может быть, чтобы согреться или чтобы унять дрожь в теле.

В конце переулка я увидел Джавада: он приехал на своем мотоцикле, усталый весь и растрепанный. Я еле встал на ноги. Подойдя ко мне, он без предисловий заявил:

– Иди домой, Саид. Чего ты тут торчишь?

– Я должен быть здесь, – возразил я. – Я назначен ответственным!

А он с горькой усмешкой спросил:

– Ответственным за что, Саид? Свадьба закончилась. Поздно уже.

– Я вижу, что гости разошлись, – ответил я. – Но, по крайней мере, невеста-то с женихом здесь? Основное – невеста и жених.

– А их тоже нет, – ответил он. – Невесту-то украли.

– Кто? – удивился я. – Семья жениха?

– Нет, – ответил он. – Если бы они…

И Джавад вдруг заплакал.

– Так кто ее увел? – недоумевал я.

– Был сговор, – ответил он. – Те самые, кому заплатили, чтобы они следили за порядком, потом получили еще больше, чтобы не следить ни за чем.

– Но я же здесь дежурил! – воскликнул я. – Как же они уехали?

– А задняя-то дверь! – Джавад продолжал плакать. – Берегись задней двери, Саид…

И тут Джавад прочел в моем лице гневную решимость. А мы с ним понимали друг друга без слов. И, чтобы сбить меня с моего решения, он сказал:

– Не сходи с ума, Саид! Бесполезно это.

– То есть что же, сидеть сложа руки? – спросил я. – Ничего не делать?

– Поедем ко мне домой, – предложил он. – Вместе посидим и погорюем.

– Лучше ты погорюешь на моей могиле, – сказал я.

– Не делай этого, Саид, – не сдавался он. – Придет время, и мы еще пригодимся.

– Если мы на что-то сгодимся, – ответил я, – то вот это оно и есть. А если нет, то уже ни на что не годны будем.

Вначале у меня не было цели убить пятнадцать человек. Я предполагал ограничиться теми пятью-шестью, кого я видел этим вечером и кто, очевидно, участвовал в сговоре. Но каждый из них в тот самый момент, когда чувствовал горячим виском холод моего кольта, давал адрес вышестоящей личности, замешанной в заговоре.

И я дошел до цифры «пятнадцать», когда меня арестовали.

Справедливости ради скажу, что сработали они быстро. Только-только я начал постигать всю механику этого дела, получил в руки главные ниточки, выходил на центр этого заговора, и тут меня безосновательно и незаконно задержали и еще более безосновательно и незаконно взяли Джавада и осталъных ребят, которых в тот вечер не пустили на свадьбу.

И вот я теперь, в конце моей жизни, имею два последних желания. Желания, которые имеет право высказать любой приговоренный к смерти. Первая моя просьба: освободить всех остальных парней и поверить тому, что они не играли никакой роли в том, что сделал я.

И вторая просьба: выпустить меня отсюда на один-два дня, чтобы я довел до конца свою работу – потом я вернусь сам, и меня могут казнить, сколько их душе угодно.

Несправедливо ведь приговаривать человека к смерти за незаконченную работу.