Читать книгу Россия и мусульманский мир № 7 / 2016 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 4

А. Саватеев, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Центр цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН

Центр цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН осуществляет исследовательскую программу «Исламистское движение в мировом политическом процессе: Идейные направления, организации, тенденции развития». В рамках этой программы, которая формально рассчитана на три года (2013–2016), готовится монографическое издание в нескольких томах под названием «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира».

Основная задача проекта – дать по возможности полное представление о природе, деятельности, взаимоотношениях с властью и перспективах развития исламистских движений в максимально возможном числе государств, где радикальный ислам в том или ином виде проявляет общественно-политическую активность.

Предметом исследования являются процессы, порождающие радикальные учения и способствующие их воплощению в жизнь, цели и задачи радикальных организаций, их взаимоотношения с официальной властью и обществом. В центре внимания также взаимовлияние Запада, России, других субъектов мировой политики, с одной стороны, и исламских движений – с другой; возникновение на основе этих движений глобальных религиозно-политических организаций, их соперничество и воздействие на мусульманское общество, особенности взаимоотношений фундаменталистских и традиционных течений.

Проблематика феномена радикального ислама чрезвычайно разнообразна. Отчасти поэтому до сих пор нет и устоявшейся терминологии для его обозначения: используются такие определения, как исламизм, политический ислам, исламский фундаментализм, исламский терроризм, джихадизм, ваххабизм, салафизм, возрожденчество и т.д. Все они, так или иначе, выражают одну чрезвычайно характерную составляющую современного мирового политического процесса – широко распространённые и массовые, часто крайне агрессивные, в том числе и насильственные, движения, ставящие целью захват власти в соответствии с проектом создания всемирного исламского халифата.

Впервые в Новейшее время политический ислам заявил о себе в качестве проблемы мирового значения в ходе иранской революции 1978–1979 гг. Ускоренная европеизация экономической и культурной жизни в этой стране, осуществляемая шахской властью, встретила широкое общественное сопротивление, опиравшееся на исламские религиозные принципы, которые в короткий срок привели к власти духовно-религиозных лидеров иранского общества. События иранской исламской революции произвели большое впечатление во всем мире и вызвали всплеск религиозной активности, в особенности в тех исламских государствах, где есть заметный мусульманский этнический компонент.

Переломом в истории становления исламизма можно считать события 11 сентября 2001 г., когда в Нью-Йорке в результате террористических актов рухнули башни-близнецы Всемирного торгового центра. Официальные власти обвинили в захвате самолетов и атаке на здания исламских террористов, руководимых «Аль-Каидой», другие специалисты, тоже с аргументами в руках, утверждают, что это грандиозная провокация, организованная секретными службами США и Израиля10. Название «Аль-Каида» с того времени становится нарицательным для всех экстремистских исламских группировок. Вне зависимости от их идейного содержания оно превращается в символ, объединяющий исламский экстремизм, в миф, подобный призраку коммунизма, который «бродит по Европе». Об опасности, исходящей от исламских радикальных организаций, воплощаемых в «Аль-Каиде», заговорили во всем мире, ей посвящали первые страницы крупнейшие американские и западноевропейские издания, вездесущей «Аль-Каидой» пугали обывателя в странах «золотого миллиарда». Однако в результате арабской смуты в целом ряде стран в центре исламского мира под давлением местных салафитских сил рухнули национально ориентированные режимы, существовавшие десятилетиями, и на простор вырвались разнообразные исламистские группы, движения, ассоциации, вдохновлявшиеся различными учениями, в основном салафитскими. Так, в итоге рухнули, казалось бы, благополучные Ирак и Ливия, Сирия и Йемен превратились в арены ожесточенной борьбы между шиитами и суннитами, Египет пережил несколько смен власти и стал очень небезопасен для потенциальных туристов, которые то и дело становятся жертвами экстремистов, объявляющих себя «борцами за веру».

И наконец, апофеоз исламского радикализма, его наиболее массовое и бурное проявление – «Исламское государство», стремительно ворвавшееся в мировую политическую жизнь и ставшее центром притяжения для многих сотен и тысяч приверженцев идеи восстановления всемирного исламского халифата, каковую увидели они в нем. В несколько месяцев «Исламское государство» (которое именовали также «Исламским государством Ирака и Шамса», «Исламским государством Ирака и Леванта») выдвинулось на роль лидера всех исламистских движений. Этим оно вызвало ярость «Аль-Каиды», оказавшейся в тени ИГИЛ и «Талибана», на подконтрольных территориях которой оно осмелилось учинить террористический акт, как бы указав тем самым, кто здесь хозяин. ИГИЛ быстро превратилось в центр притяжения для многих мусульман Западной и Восточной Европы, России, стран Центральной Азии. Туда по «зову сердца» отправились «пламенные» моджахеды из США, Великобритании и Дагестана, Франции и Татарстана, Германии и Тюменской области, Ямало-Ненецкого автономного округа, не говоря уже о странах ислама. По подсчетам российского специалиста по Дагестану А. Ярлыкапова, только из Дагестана в ИГИЛ перебрались, иногда вместе с семьями, примерно 500 защитников веры, а всего из России – 2 тыс. человек.

Росту симпатий к радикальным учениям в исламе в немалой степени способствовала утрата центральной объединяющей идеи, какой в свое время был смысловой проект строительства общества экономического и социального равенства; распад Советского Союза, продемонстрировавший убогость новоявленного социокультурного проекта, который нацелен исключительно на достижение финансового результата. Отсутствие возвышающих человека императивов привело к тому, что на первый план выдвинулись в первую очередь исламистские учения, в которых активная идея присутствовала, но в виде безусловного принятия ислама всеми гражданами России и государств СНГ и создания исламского теократического государства. И она в условиях отсутствия общероссийской солидаристской идеи оказалась востребованной. Преимущество этой доктрины перед накопительской формально-правовой идеологией победившего либерализма состояло в том, что она обращалась к душе человека, взывала к «идеациональному миропредставлению», выделенному великим русско-американским мыслителем П.А. Сорокиным в качестве одного из типов культурной ментальности. Носители идеационализма стремятся приблизить свои души к Богу, причем спасти не только свои, но и души других людей. Таков, по классификации П.А. Сорокина, активный идеационализм11, который демонстрируют деяния великих религиозных реформаторов. В случае с последними исламскими движениями типа ИГИЛ, «Талибана», «Аль-Каиды», отдельных группировкок в Ливии духовные и материальные потребности и цели находятся в сбалансированном сочетании, но при этом материальные явно подчинены идеациональным, т.е. духовным, потребностям. В силу этого радикально настроенные исламисты, включая фундаменталистов «в себе» или «для себя», тяготеют к непреходящим, нетленным ценностям. Их философия Бытия – вечное, неизменное существование общества и политических отношений, тысячекратно воспроизводимое с времен Пророка Мухаммада. А если так, то «все вопросы жизни человека и государства должны регулироваться божественными установлениями, а не отдаваться на откуп низким желаниям людей»12. Временные, преходящие, краткосрочные ценности – на втором и третьем плане. Объявившие себя борцами за веру, где даже Пророк Мухаммад не вписывается в доктрину единственности Бога, истинные ревнители чистоты ислама рассматривают внешние ценности материального мира лишь с точки зрения их полезности для достижения вечных, глобальных целей, в первую очередь создания Халифата, в котором будут объединены все мусульмане мира и все территории, где есть хотя бы один правоверный. Будучи с этой точки зрения идеационалистами, суннитские радикалы в лице их лидеров (самые яркие среди которых Айман ал-Завахири, покойный Усама бен Ладен и др.) в целом безразличны к любым иллюзорным и суетным, по их убеждению, ценностям, а в ряде случаев и враждебны по отношению к ним как к причинам эрозии души и нарушения «революционной стойкости» и гармонии убеждений. В таком радикальном обществе материальный успех, богатство не могут стать преобладающей ценностью, они могут восприниматься только как необходимое условие достижения высокой, надмирной цели. Самые преуспевающие богачи в этих обстоятельствах не могут претендовать на роль стандарта, эталона жизненного успеха, исполнения божественного предначертания. Служение религии, абсолютистской этике, благочестие и знание шариатских законов, хадисов – вот идеал, на который должны ориентироваться, по убеждению салафитской части мусульман, истинный мусульманин. Но особо – защищать и отвоевывать установленные Аллахом и переданные Пророком заповеди, свершать не только пять основных принципов (столпов) ислама, но и шестой – вести военный джихад в качестве ещё одного столпа веры и бескорыстной религиозной ценности.