Читать книгу Святослав. Возмужание - Группа авторов - Страница 6

Сидя на бревне и держа в руках дощечку, покрытую воском, Святослав корпел над письменами. Покусывая кончик костяного стила, он долго раздумывал, прежде чем вывести слово.

– Видишь, – говорил Велесдар, – варяжской речи и письму рунами тебя Асмуд и Свенельд научили, это хорошо, поскольку ты из рода Рурикова, но мать твоя – славянка, и править ты будешь Русью, потому русские письмена должен знать как свои пять пальцев!

Старик принёс несколько свёрнутых кож. Когда развернул, там оказались ряды букв, и отец Велесдар стал показывать, как писались те или иные знаки раньше и как они пишутся теперь.

– Слово для человека имеет великую силу, – поучал кудесник. – Им можно ободрить унылого, излечить немощного, а можно и здравого ввергнуть в смертную тоску и даже убить. С древнейших времён люди передавали друг другу знания изустным словом. Человеческая жизнь коротка, но память Рода вечна. И текут сказания и былины от прадавних Пращуров к правнукам, а от них – к грядущим потомкам, как река полноводная. Но на земле случаются войны, пожары, землетрясения, иные беды, в которых может погибнуть целый народ, и некому будет передать зёрна накопленных знаний и опыта. И потому Велес-бог открыл русам чаровные знаки, с помощью которых слова можно записать и сохранить знания на многие века. Потому издавна кудесники ведут летописание о временах и событиях, повествующих, кто мы есть и откуда. В письменах хранятся Свароговы законы, звёздные науки, премудрости лечения людей и животных, секреты трав, варения зелий, заговоры и многое-многое другое. Без сих письмен стали бы мы безродным племенем, пустым, как перекати-поле…

– А о чём тут писано? – осторожно касаясь других свитков, спросил Святослав.

– Сие повествование о том, как жили наши предки в глубокую старину, с кем сражались, в какие земли переселялись.

– Деда Велесдар, почитай мне! – Глаза отрока загорелись голубыми огоньками пытливости.

– Почитать-то можно, – ответил волхв, – да не уразумеешь ты. Эти древние письмена писались так давно, что, кроме нас, кудесников, никто их не прочтёт и не растолкует, – язык с тех пор изменился и знаки. А есть ещё более древние писания, которые хранятся у Великого Могуна, и только сам Могун да ещё несколько кудесников на всей Руси их читать умеют.

– И ты тоже, деда Велесдар? – не унимал любопытства отрок.

– И я. Жрецу Велеса, бога Мудрости, по чину положено все премудрости знать, в том числе и чаровными знаками ведать. Я про древнее хотел с тобой позже речь вести, но если у тебя возникло желание…

– Возникло, отче, весьма сильное желание! – не унимался Святослав. – Почитай и растолкуй мне древние книги!

– Почитать? – Старик призадумался. – Нет, – поднял он палец, – лучше покажу. Не всё, конечно, но кое-что из написанного тут, – Велесдар обвёл рукой свитки, – сам увидишь…

– Где увижу? – не понял отрок.

– В зерцале времён, – загадочно ответил старик и больше об этом не говорил.

Назавтра утром, отправившись с волхвом на мовь и уже привычно покряхтев и побегав после ледяной купели, Святослав надел рубаху и спросил:

– Мы пойдём нынче смотреть праздник богов?

– Нет, княжич. С сего утра, как я и обещал, буду открывать тебе прошлое Руси. А оно во многом тяжкое, так что будь готов к неприятному и даже страшному. Далеко не всё сейчас твой детский разум объять сможет, но всё это останется в памяти и будет осмысливаться по мере взросления…

Старик опустился на колени перед чистой криницей и стал шептать в её холодное глубокое нутро, в котором ещё отражался ущербный месяц.

– Ты, Живая Вода, текущая через Вечность, и ты, Месяц, исчисляющий время, текущее, как вода! Вы – соратники Числобога, ведущего счёт великим и малым числам Яви, вы – пронизывающие всё сущее, проливающиеся с небес и истекающие из земных недр, к вам обращаюсь я на пороге грядущего дня и уходящей ночи: откройте юному княжичу неведомое, дайте зреть течение прошлого!

Велесдар простёр руки над источником и сделал несколько круговых движений противосолонь – как бы протирая водяное зерцало.

– Гляди! – велел он отроку.

Святослав с внутренним трепетом и волнением заглянул в тёмную чашу родника. Вначале он ничего не увидел, только отражение бледной утренней Луны и исчезающих с небосклона звёзд.

– Хорошо гляди, княжич! – негромко, но повелительно прозвучал во второй раз голос волхва.

Святослав прикипел очами к поверхности, подёрнутой сине-золотой плёнкой отражённого неба, и ему показалось, что Луна и звёзды стали более чёткими и ясными. И тут отрок обнаружил, что Луна в кринице отражается дважды.

– Деда! – изумлённо прошептал он. – Отчего в кринице две Луны?

– Когда-то немыслимо давно, много тысячелетий тому назад, над Землёй восходили две Луны, сынок!

Только теперь Святослав заметил, что в роднике отражается не их небо, а совсем другое. Там, в глубине, была чудная картина рассвета, возжигающего пурпурную зарю над незнакомым морским побережьем.

Синие волны тёплого моря накатывались на берег, а дальше, среди зелени, были видны красивые и прочные строения. У причалов теснились большие парусно-гребные ладьи с изображением на парусах Солнца либо звёздного неба с двумя Лунами. Серая лента дороги вела дальше к градам, окружённым полями, садами и цветущими рощами. А ещё дальше, в голубой утренней дымке, угадывалась вершина горы.

– Что это за дивная земля? – тихо спросил Святослав.

– Это очень давняя прародина наших предков, – также тихо отвечал Велесдар. – Эта страна была на полуночи, где теперь плещут ледяные волны студёных морей…

– Её больше нет? – с тревогой в голосе спросил Святослав, вглядываясь в дивное отображение.

– Её нет очень давно. Одна из Лун однажды упала на Землю, моря-океаны вышли из берегов и погубили многие страны, в том числе и обиталище Пращуров. От того невиданного удара содрогнулась до самых недр Земля и сдвинулась с места. Там, где было тепло, стало студёно, а на месте полуночи стал полдень…

Отражение в кринице как бы подёрнулось рябью, потемнело, и чудная страна исчезла. Только огромный огненный шар, похожий на раскалённое солнце, мчался средь темени из небесных глубин. Страшной силы грохот сотряс воздух, когда раскалённый шар врезался в океанские волны, будто одновременно ударили тысячи Перуновых громов и молний. Невиданные тучи огня и пара поднялись ввысь, земная твердь разверзлась, на миг обнажив океанское дно, а в следующее мгновение всё исчезло в кипении вселенского буривея. Громадные водяные валы пошли по океанскому простору, сметая на своём пути малые и большие острова, топя суда, разнося в щепки целые грады. Земная твердь колебалась и лопалась, извергая из чрева огнедышащих змеев, и расплавленные камни текли жаркими огненными реками. Голубое небо затянули чёрные тучи пепла, гари и пыли. Ураганные ветры и вихри невероятной силы полетели над землёй, довершая разрушения. Жуткие потоки воды, смешанной с земным прахом, обрушились на содрогающуюся твердь, и вода в реках стала как кровь.

Отрок отпрянул от криницы и закрыл очи ладонями.

Старик погладил мальца по голове:

– Страшно, Святославушка? Княжич только кивнул.

– Привыкай к Яви, какова она есть. То только в детских сказках море-окиян всегда ласковое, а Стрибог добрый. За порогом материнского терема жизнь сурова, сынок. Ну ладно, хватит на сегодня, завтра продолжим. А за Пращуров не переживай, спаслись они, выжили. Пойдём теперь, письменам поучимся, чтению и сонму богов наших – мужских и женских.

– Деда, – уже поздно вечером, ложась спать, спросил Святослав, – а как же сумели Пращуры спастись от такой погибели?

– А потому спаслись, что боги наши ещё живы были, – и Сварог, и Перун, и Звездич, и Велес, Ладо, Даждьбог и прочие. Конечно, не те первые боги, что весь свет сотворили, а дети их, что также носили имена своих отцов и правили нашими родами. И когда затряслась земля, велели боги Пращурам сесть в большие ладьи, взять с собой запас провизии, молодых жеребят, коров, овец и выйти в открытое море. Так и спаслись Пращуры, а земля их погибла вместе с теми, кто остался, не захотев покинуть свой дом и добро.

– Что же сталось потом? – не мог унять любопытства княжич.

– А про это мы с тобой завтра узнаем, – улыбнулся старик, заботливо укрывая мальца, – а сейчас надо спать!

Назавтра впервые случилось так, что Святослав поднялся первым задолго до зари.

– Деда Велесдар! – услышал старик и почувствовал, как отрок настойчиво теребит его за рукав. – Вставай! Ты обещал показать, что было дальше!

После мови они вновь склонились к роднику, и кудесник обратился к нему со словами-просьбой показать прошлое.

Душа Святослава трепетала вслед произносимым заклинаниям и ожидала продолжения пусть страшных, но чудесных видений.

Едва Велесдар провёл руками над криницей, как тотчас предстало чёткое и ясное видение. Корабли-ладьи с изорванными парусами стояли, вмерзая в лёд, под свинцовым небом. Усталые измученные люди брели по заснеженной равнине, кутаясь в шкуры, гоня перед собой жалкие остатки домашнего скота, такого же исхудавшего и измождённого в злоключениях. Ещё недавно родные берега и тёплое море оставались за спиной, превратившись в ледяную безжизненную пустыню.

Святослав видел, как беспощадны стужа и голод, от которых легко погибают слабые и одинокие. Выживали только те, кто держался вместе и помогал друг другу.

– То были страшные времена, – говорил Велесдар, – в которых богов уже не было с людьми, и многое утерялось и забылось из прежних знаний.

– Куда же боги делись?

– Умерли от старости, они ведь были последними из богов и от людей уже ничем не отличались, кроме мудрости да высокого роста.

Отражение поблекло и растаяло. Прошло, наверное, много сотен или даже тысяч лет.

– Сейчас мы с тобой, подобно птицам-соколам, увидим с высоты те земли, на которых поселились потомки Пращуров, спасшихся после страшной беды, – проговорил волхв. Он прикоснулся концами перстов к челу и глазам Святослава, и они вновь обратились к кринице. Там, будто под крылом птиц, летящих на огромной высоте, простёрлись реки, моря, равнины и горы.

– Как называются эти моря?

– То, что побольше, – Зелёное море, дальше – Русское море, а рядом с ним поменьше – Синее. Прежде русы жили на его берегах, и царь Сварог плавал по Русскому морю через Великую Протоку аж до Египета и других полуденных стран. И были земли русов от Синего моря до Студёного, от Дуная и Западной Дивуны на заходе, до Ра-реки, Дона и Камень-гор на восходе. А некоторые роды и вовсе ушли в далёкую Индику, Семиречье, Междуречье и другие неведомые страны.

Святославу казалось, будто они плывут под самыми облаками, а внизу раскинулись полноводные реки, густые леса, вольные степи и зеленотравные луга, где жили Пращуры много веков назад, гоняя тучные стада и возделывая нивы.

– Вот наша родная Непра-река, а там Буг святой, Истра стремительная, Дон-батюшка, Ра-река великая…

– Как красиво! – восторженно шептал Святослав, глядя на плывущие внизу благодатные просторы.

– Красиво, – с грустью в голосе сказал Велесдар, – только было так давно. А нынче Русское и Синее моря отошли от Руси, греки-византийцы на них хозяйничают, и море Русское нарекают Евксинопонтом. Великая Ра-река-матушка и Дон-батюшка лежат в хазарских пределах. Поят из неё скот и пьют воду хазары, койсоги, яссы, волжские болгары и прочие кочевые народы, которые рек не почитают и святости их не понимают. На Дунае другие болгары сидят, на Лабе – готы, только Непра с Нестрой у нас, почитай, и остались…

– Отчего ж так? – вскинул брови отрок. – Ежели то были наши земли, надобно их вернуть, так будет по Прави!

– Соколик ты мой! – погладил его Велесдар по бритой загорелой макушке. – Погоди про такие дела думать. Давай лучше далее поглядим…

Густая пыль заклубилась над знойной степью, сопровождая несметное войско всадников, едущих на конях и верблюдах, и пеших ратников странного вида – черноволосых, чернооких, с бородами, заплетёнными в косички, в пёстрых кафтанах, а на головах – войлочные шапки, похожие на печные горшки.

Изнывая под палящим солнцем, тянутся вереницы рабов, – светловолосых и голубоглазых мужчин, женщин и отроков. Тех, кто отстаёт или спотыкается, «горшкоголовые» бьют тяжёлыми длинными бичами. Вконец измождённых добивают либо просто бросают на пыльной раскалённой равнине, где поблизости рыщут почуявшие лёгкую добычу гиены.

– Что это? – сдавленно проговорил Святослав.

– Это воины царя Набсура гонят в жаркий Египет и Вавилон пленных русов. Великая часть Руси тогда была подчинена Набсуру…

– Отчего ж так вышло? – дрожащим от волнения и возмущения голосом спросил княжич.

– Оттого что не было тогда лада на Руси. Помнишь, я рассказывал байку про Усилу Доброго? В те времена начались распри и войны между родами, ослабла Русь, и пришли тогда злые вайлы[6], убили вождей, захватили людей наших в плен и увели в страшное рабство.

Святослав отвернулся. Ему было обидно и больно смотреть на позор Пращуров.

– Гляди, княжич, и запоминай горький урок! – сказал волхв. Святослав повернул голову и посмотрел в криницу.

По широкой степи вновь двигалось войско, которому, казалось, не было ни конца ни края. Впереди на тонконогом коне, в шёлковых одеждах, окружённый многочисленной свитой, гордо ехал военачальник с надменным взором чёрных очей.

– Это персидский царь Кир, – пояснил Велесдар. – Он уже разбил передовые войска русов и теперь жаждет покончить с остальными силами. Но главной сечи не будет, – ответил кудесник на вопросительный взор княжича, – русы небольшими отрядами будут нападать на врага то с одной, то с другой стороны, днём и ночью делать вылазки в стан неприятеля, уводя лошадей, сжигая шатры, круша обозы, изматывая и обессиливая противника. В одном из таких дерзких набегов будет схвачен сам Кир с несколькими военачальниками.

Святослав увидел понуро стоящих персов в изорванной одежде. Два дюжих руса, вооружённые медными мечами, подвели Кира к невысокой, по сравнению с остальными воинами, женщине в доспехах, со строгим лицом и уверенной осанкой, чем-то напомнившей княжичу его мать.

Она произнесла несколько чётких и коротких фраз. Кир после того, как ему перевели слова предводительницы русов, резко вскинул голову, и в его очах блеснула безграничная ненависть и тоска.

Изображение зарябило и исчезло.

– Что это за женщина и что было потом? – обратил княжич к волхву взволнованное лицо.

– Это Мать-Сиромаха, вдова прежнего царя Маха, которая стала предводительницей в те тяжкие времена. Вначале Кир хотел, чтобы она вышла за него замуж, а когда она отвергла предложение, пошёл войной. Персы убили сына Матери-Сиромахи Винамира. И она велела в отместку казнить всех пленных персов, а их кровью напоить Кира допьяна, а потом снять ему голову, чтоб впредь вайлы не зарились на чужие земли.

Лишившись своих военачальников и царя, измотанные и обескровленные, персы были вынуждены уйти.

– Они больше не приходили? – спросил отрок.

– Приходили, под рукой уже нового царя Персиды – Дария. Слишком уж лакомым куском были наши края, да и помнили они о той первой победе, когда захватили столько рабов… Но к приходу Дария наши люди приготовились основательнее. Нападали на врага небольшими стремительными отрядами, засыпали в степи колодцы по пути движения персидского войска или бросали в них трупы животных. В то же время на полуночи собиралась большая рать. Шли на помощь сербы, шли славутане с широкой Непры, шли люди с Карпат-горы, с Голуни и других мест.

– И они отразили персов? – забежал с вопросом наперёд Святослав.

– Гляди, – вновь кивнул в криницу Велесдар. Перед их взором двигалось войско Дария. Сосредоточенные лица воинов, огромные обозы. Конные дремлют в сёдлах, пешие идут тяжёлым медленным шагом. Хотя ни ясным днём, ни тёмной ночью нет им покоя от внезапных атак и метких стрел варваров, тут же уносящихся прочь на своих быстрых низкорослых лошадках, хотя высохла вся трава, отравлены источники, а люди и животные гибнут сотнями, но неумолимо стремится вперёд Дарий, объявивший себя новым владыкой Вселенной.

Справа в колышущемся от зноя воздухе поднимаются клубы пыли. Опять атака степных варваров? Военачальники дают приказ готовиться к схватке. Но что это? Пыль не серая, а какая-то белесая. В небо с тревожными криками взлетают птицы, а вскоре, не боясь людей, навстречу живой лавиной мчатся степные звери: сайгаки и туры, корсаки и волки, вместе с ними скачут зайцы, бьют крыльями дрофы и стрепеты, рыжими молниями мелькают лисицы. Это не пыль, а дым! Горит степь, и ветер дует прямо в лицо!

Против такого врага бессильны меткие стрелы, острые копья и мечи, щиты и палицы, – эта мысль доходит до каждого. Лошади взвиваются на дыбы, испуганно ржут и поворачивают вспять, не слушаясь всадников. Кричат перепуганные ослы и верблюды, в сутолоке сцепляются обозные телеги. Огромное войско разворачивается, и начинается бегство, гонка с огненной смертью, несущейся по пятам на быстрых крыльях ветра.

Когда проходит вал огня, на ошалевших обожженных персов обрушиваются тьмы русов, и начинается сеча.

– Матерь-Сва с нами! Слава Индре-Перуну! – загремели боевые кличи русов. По дымящейся степи они помчались на врага, и теперь это был уже не набег одного-двух полков, а выстроенные боевым порядком крылья конницы, за которыми, сверкая медными наконечниками копий, двигались пешие рати.

Жуткая кровавая сеча закипела средь выжженной полуденной степи. Падали в пепел пришедшие за добычей и рабами персы, падали осенённые лучами златокудрого Хорса русы, в последний раз обнимая горячую землю. Чёрный пепел вихрился над полем битвы, перемешанный с серой пылью, и белесый дым стлался над степными просторами, заволакивая зерцало криницы. Вскоре там уже ничего нельзя было разглядеть.

– Мать-Сиромаха к тому времени уже стара была, но дельным советом помогала новому вождю – Кнышу. Дарий бежал, земля осталась за Пращурами. Больше персы на нас не хаживали. А потом иранцы и вовсе стали в дружбе с нами, – заключил отец Велесдар. – Ну, хватит на сегодня, пойдём-ка рыбы в озере добудем да юшки на обед сварим.

– Выходит, деда, Пращуры наши давно в этих местах живут? – спросил Святослав по пути к озеру.

– С самых прадавних времён, – отвечал Велесдар. – Только называли их в разные времена по-разному. Когда ещё Великая Стужа была, наши Пращуры, защищаясь от ветра и холода, носили бараньи жупаны с высокими воротниками-комырями, за то их и прозвали Комыри или Киморы. Потом, когда с греками торг вели, продавали скот, который в древности «скут» назывался. А греки по-своему произносили «скуфь», а Пращуров прозвали «скуфами» или «скифами», то есть «скотоводами», а их высокие бараньи шапки «скуфьями». А когда они на священной Рай-реке жили, то назывались Орайцами или Арийцами. Те племена, которыми Мать-Сиромаха правила, получили название «сиромахи» или «сириматы». По месту обитания многие племена назывались – древляне, которые в лесах жили, поляне – в полях, дрягова – в болотах, сиверцы – на полуночи. А также по виду занятий – вены, оттого что вено венили, то есть снопы вязали; серпы – тоже хлеборобы, которые серпами жали; рыбоеды в основном рыбой питались; млекане – молоком; будины грады деревянные искусно строить-будовать умели. Тавры быков разводили; костобокие прославились тем, что первыми научились делать костяные панцири, и много всяких других было племён. Однако все они себя Славяно-Русами называли, оттого что богов своих славили, по цвету волос все русыми в те времена были и с другими племенами не смешивались. Потом, правда, смешения начались, – с оланцами-ланями смешались, получились русо-лани, с древними кельтами – венды, с иранцами – иреи. А нынче уже тех смешений не перечесть – войны, походы, переселения, – всё оставляло след в русских родах.

– Ты говорил, – снимая рубаху, чтобы залезть в воду, продолжал Святослав, – что русы аж в Индику ходили?

– Ходили, а потом вернулись назад к Волге, а затем и дальше на заход переселились. Среди них был и род праотца нашего Ория с сыновьями, но про то я тебе завтра расскажу. Давай бери острогу да высматривай рыбу, что пожирнее…

Назавтра Святослав проснулся с радостным предвкушением продолжения чудных видений. В охотку совершил утреннее омовение, поупражнялся в подражании ходьбе и бегу разных зверей и, наполнившись ожиданием, присел у криницы, где Велесдар уже творил заговорную молитву на воду.

И вновь предстало видение.

Седой, но ещё крепкий старик и вместе с ним трое рослых юношей стояли у подножия высоких гор, глядя на зелёные благодатные долины, на которых паслись стада и отары.

– Многие лета, – сказал старик, – водил я племена наши в поисках благодатных земель. Ходили мы через горы Кавказийские, через пески многие, в края неведомые, но нигде не обрели покоя. Чужие племена вставали на нашем пути, голод, смерть и тяготы преследовали людей и животных. Наконец, достигли мы этих степей зелёных, и Кий уже заложил град. Однако, сами видите, для всех места недостаёт. И позвал я вас, сыновья мои, сказать, что надобно разделиться. Поскольку Кий градостроительство начал, пусть здесь останется.

– А мы слышали, что на заходе тоже славянские племена обитают, – хотим к ним пойти, – посовещавшись, решили Щех и Хорив.

– А я тогда к северу отойду, дней на пятнадцать пути, там град новый заложу. И пусть каждый будет с родом своим и заботится о людях своих. И здесь, передо мной и богом Велесом, хранителем стад, клянитесь, что не будет меж вас распрей, не замыслит худое брат на брата, а будете жить в мире и ладу, как это завещано богами и пращурами!

– Отче Орий! Я – Щех, сын твой, даю в том твёрдую клятву!

– Я, Хорив, жизнью своей и богами великими клянусь!

– Я, Кий, клянусь!..

Юноши принесли клятву на мечах, и всяк стал готовиться к походу. И с тех пор арийцы разделились, – Щех и Хорив отошли к заходу солнца и увели своих чехов и хорват и поселились у Карпатских гор. А Кий со своими людьми на Кавказе обосновался, и с ними часть чехов осталась. Отец Орий заложил град на меже голой степи и лесов и назвал его Голунью. А через время Киев и Голунь стали великими княжествами и образовали славянскую державу Русколань, которая простиралась от Ра-реки на восходе до Кавказийских гор на полудне и Карпатских гор на заходе.

– И жили славяне в Кавказийских горах пять сотен лет богато и счастливо, – пояснял отец Велесдар, глядя на отражающиеся в водной глади леса и горы, – как и предрекли отцу Орию боги перед исходом из Пенжи – Священного Пятиречья и Семиречья, где раньше обитали Пращуры. Но потом начались войны, пришли римляне в железных колесницах и в броне, напали готы с рогами на челе, притекли безжалостные гунны, и род Кия отошёл к Непре и Нестре. А иные славянские племена ушли аж к Дунаю Синему на заходе и к Волхову-реке на полуночи и ещё дальше, к Студёному морю.

Мирную картину сменила иная. В утренней дымке, поблёскивая стальными доспехами, двигалось огромное войско. Рослые сильные воины в гребенчатых шлемах с вогнутыми прямоугольными щитами и короткими мечами в единовременном марше сотен тысяч ног, обутых в кожаные сандалии, заставляли содрогаться саму землю. Ровными чёткими центуриями, когортами и легионами текли суровые воины тяжёлой пехоты, закованные в железо. За ними частокольными зубьями колыхались копья лёгких пехотинцев с круглыми щитами. Шли лучники, пращники.

Впереди конные разъезды зорко осматривались по сторонам. На прекрасных лошадях гордо восседали военачальники в золочёных доспехах и пурпурных плащах. Они взирали со спокойным высокомерием людей, привыкших властвовать и побеждать. Рядом с военачальниками тенью следовали вышколенные, как псы, оруженосцы, охранники, стременные, посыльные.

Потом двигалась тяжёлая, закованная в железо конница и боевые колесницы, которые в момент атаки превращались в жуткие орудия смерти: ощетинившись острыми стальными лезвиями, они, подобно огромным серпам, резали людей, как стебли соломы.

Шли многочисленные обозы, везущие шатры, припасы, котлы, оружие. Скрипя огромными колёсами, переваливались на ухабах осадные и стенобитные орудия. А замыкали шествие маркитанты на своих пёстрых телегах.

Жуткое ощущение неимоверной силы, помноженной на опыт и боевую выучку, исходило от этого шествия. Всё войско представлялось единым совершенным боевым орудием, и мнилось, что нет на земле силы, могущей противостоять неотвратимой поступи железных рядов, над которыми, мерно покачиваясь на шестах, плыли хищные серебряные орлы.

– Это ромы, – пояснил старик на немой вопрос Святослава, – самые грозные и сильные войска тех времён. Они захватили полмира, дошли до Индии и не испугались даже их боевых слонов. Но Русь одолеть не смогли, – добавил Велесдар.

– Почему? – с изумлением спросил отрок.

– Потому, сынок, что русы ценили свою волю и землю превыше жизни. Страшная то была война, Святославушка, и длилась она не год и не десять лет, а многие сотни, то затухая, то возгораясь вновь. Одна из этих войн, что велась на Карпатах, длилась непрерывно аж сто лет. Люди рождались, старели и умирали, а злая война всё шла. И плакали от неё и русы, и ромы. Ромы не хотели отступать, потому что видели здесь богатые земли, стада и пашни, но больше всего нуждались они в том, без чего не мог существовать Рим…

– В золоте? – предположил Святослав.

– Нет, в людях, которых ромы мечтали видеть своими рабами. Выросшие на воле в Купальской чистоте и Перуновой прави, наши мужи всегда отличались силой, храбростью, честностью, умением довольствоваться малым. Жёны пленяли умом, красотой и верностью, рукомысленники – искусной работой. Потому шли ромы на наши земли и гибли здесь, а русы принимали смерть, сражаясь за волю свою, потому что в рабстве жить не могли. Тысячу лет стоял Рим, и тысячу лет воевали с ним наши Пращуры, пока не уразумели враги, что не одолеть им Руси. Жестокой была последняя битва на Дунае Синем у Траяновых валов, и римские орлы были повержены, а их легионеры взяты отрабатывать дань на поля наши. И так они трудились на нас десять лет, а потом были отпущены, потому что русы прежде никогда не брали себе рабов… Но мы с тобой нынче задержались, солнце уже высоко, давно пора за дела приниматься.

Однако после обеда Святослав упросил отца Велесдара ещё хоть немного поглядеть в криницу.

Прежде чем открыть зерцало времён, кудесник некоторое время раздумывал.

– Покажу тебе готов, – решил он. – Потому как после нашествия Германареха пала Русколань, разделившись на Киевскую Русь и Антию…

Снова многие тысячи конских копыт кромсали землю, и прах серой тучей взмывал в небо, закрывая встающее солнце. Неудержимой лавиной текли воинственные готы с устрашающими рогами на головах. Издали казалось, что это несётся стадо разъярённых быков, которое вмиг сметёт любую преграду.

Русская дружина, обнажив мечи, стояла на другой стороне поля, молча и нерушимо, как молодая дубрава.

Стройный юноша сотник, нетерпеливо перебиравший поводья, готов был каждую минуту пустить коня вскачь, но, видя, что опытные военачальники не торопятся, снова опускал узду.

– Что, Борислав, страшны готские быки, а? – обернулся к нему широкоплечий коренастый воин с седым оселедцем на бритой голове, по всему – главный воевода.

– Что я, быков не видал? – стараясь выглядеть равнодушным, отвечал юноша. – Наши буй-туры пострашней будут, иной раз вчетвером одного быка на торжище вести приходится, а эти вон какие мелкие, мигом рога скрутим!

– Эва, куда хватил! – отозвался пожилой воин справа. – Наших буй-туров с готами сравнивать! Мы своих быков в чистоте содержим, а эти опрятности не ведают, Купале не молятся. А ещё когда воловьи кожи выделывают, то в коровьей моче их потом выдубляют, от одного духа чувств лишиться можно!

Воины дружно загоготали.

В этот миг стремительно несшаяся вперёд лавина готских всадников неожиданно споткнулась. Передние кони дико заржали, угодив в ямы-ловушки, усеянные на дне остро затёсанными кольями. А прямо из густой травы вдруг выросли увитые зелёными верёвками пырея русские воины с короткими копьями и ножами-акинаками. Ловко уворачиваясь от конских копыт, они точными ударами разили выпавших из сёдел готов и сами падали под ударами их мечей и топоров. Неудержимый вал смешался, потеряв стремительность напора.

Бориславу показалось, что грозный львиный рык прозвучал прямо над ухом. Стоявший впереди воевода вложил вынутый было меч обратно в ножны. Не сводя очей с приближающихся врагов, он схватил могучими руками ворот своей толстой кожаной рубахи и рванул её так, что она лопнула до пояса, а несколько стальных пластин отлетели далеко в сторону. Глаза его пылали таким яростным огнём, что Бориславу на миг стало жутко.

– Нас воловьими да коровьими рогами пугать?! – взревел он. – Так вот же вам! – Он швырнул наземь обе рубахи – кожаную и белую, что надевалась под испод, схватил у оруженосца ещё один тяжёлый меч и потряс двумя клинками над головой. – Готов много, а нас мало, но пропустить их дальше нельзя, будем биться с ярью в сердце, братья! – крикнул воевода.

Призыв прокатился по рядам русов. Наполняясь ярью праведной силы, воины рвали на себе рубахи, сбрасывали кольчуги и так, с обнажённой грудью неистово мчались в свою последнюю сечу, чтобы прямо с поля брани отправиться в Ирий, к Перуну.

Зазвенела булатная сталь, захрипели взмыленные кони, закипела жестокая сеча. Впереди русов всё так же неутомимо рубился двумя мечами воин с горящими, как у тигра, очами.

– Кто это? – выдохнул Святослав.

– Это князь Бус и его верные воины, прозванные за силу и бесстрашие буй-тур-русами…

Видение жуткой сечи, где среди рогатого воинства Перуновыми молниями носились буй-тур-русы, стало размываться и исчезать то ли за пеленой поднятой тысячами копыт пыли, то ли за туманом времени.

Наступила тишина, в которой был слышен только стрекот степных кузнечиков да грай воронья. А вдоль дороги стояли высокие деревянные кресты с распятыми на них телами.

Святослав отпрянул в испуге.

– Гляди, княжич, гляди и запоминай на всю жизнь. Это тяжко видеть, но ты должен знать, как страдала земля русская и чем она доселе жива. Это князь Бус и семьдесят его воевод, которых уже мёртвыми распяли готы, озлобленные тем, что ни один буйтур не попросил пощады, а бился смертным боем, и прежде чем пал сам, положил с десяток лучших готских воинов…

Видя, что юному княжичу тяжело видеть столько смертей и кровавых битв, волхв коснулся водяного зерцала, и всё исчезло, остались только чистая гладь да струйки кипящего песка на дне.

Положив руку на плечо Святослава, старец успокаивающе сжал его.

– Пойдём домой, – сказал он. – Правда, княжич, порой страшна и жестока, – говорил он, уже сидя на колоде перед избушкой, – и платят за неё кровью и людскими жизнями. Бусичи положили свой живот за Правь и ушли в жизнь вечную. А благодаря их стойкости пала лучшая часть готского войска. Русь тем временем успела собрать новые силы и разбить врагов.

– А отчего бусичей распяли на крестах? – спросил Святослав, сглатывая ком в горле.

– Готы к тому времени уже были христианами и хотели устрашить русов теми распятиями, да не вышло. Христиане ведь крест блюдут из-за того, что их бога на кресте распяли.

– Как можно распять бога? – изумился Святослав.

– Ну, вроде он сам это дозволил, дабы своими страданиями и кровью смыть грехи людей, очистить их души. Только люди-то всё равно грешат, что же теперь, надо время от времени кого-нибудь распинать? Так и богов не хватит, а люди привыкнут, что кто-то кровью своей будет смывать их недостойные деяния. Нет, мы такому пути не следуем. У нас каждый русич сам должен держать ответ за свои поступки перед богами, отцами-старейшинами и всем Родом, ибо к Сварогу и Пращурам всяк идёт своей тропой, а чужими путями не может следовать…

– Деда Велесдар, – попросил отрок, когда они уже улеглись спать, – скажи, что такое ярая сила, которой владели буй-тур-русы?

– Мудрёный ты задал вопрос, сынок. Как бы ответить, чтоб понял ты своим детским умом… К примеру, каждый воин, который прилежно учится воинскому искусству, овладевает многими силами – быстротой, крепостью мышц, зоркостью глаза, твёрдостью руки. Но это человеческие силы. А есть ещё силы божеские – сила Земли-Матери, огненного Хорса, легкокрылого Стрибога и, прежде всего, сила Яро-бога, что даёт земле возможность проснуться весной, разродиться и дать новую жизнь плодам, травам и всякой живности. Мы, славяне, русы, должны следовать по пути Прави. И тому, кто блюдёт законы Сварожьи, открываются силы божеские: хлеборобу и пахарю – покровительство Даждьбога, водителю стад и песеннику – мудрость Велеса, а в воина перетекает сила Яро-бога, и тогда он может делать то, что выше людских пределов.

– А как воин узнает, что ярь в него перетекла? – продолжал любопытствовать Святослав.

– О, он это чувствует сразу! Эта сила переполняет его, из груди вырывается рык, подобный львиному, и воин без страха стремится в гущу сечи, нанося такие удары, против которых не устоит и самый прочный доспех. А сам он становится таким ловким и быстрым, что даже обнажённого его не может догнать и поразить вражеский меч.

– Отчего имя такое у князя, Бус, ведь бусый – это сумрачный, серый, туманный? – спросил отрок.

– Верно, только слово это в старину означало ещё и тайный, волшебный. А ещё бусами называли лодии, в постройке которых князь Бус толк ведал. И ходил он с дружиной на тех бусах-лодиях против греков, и нагнал на них такого страха, что те прятались, едва завидев русские паруса. А в битве с готами, вишь, загинул, – вздохнул кудесник.

После этого несколько ночей снились Святославу распятые русские воеводы и князь Бус, который разрывал на себе кожаную рубаху, так что стальные бляхи со звоном разлетались в стороны, а два острых меча в его руках взвивались Перуновыми молниями над рогатым стадом страшных быков.

Юному княжичу страстно захотелось стать таким, как князь Бус, и овладеть таинственной силой яри.

Несколько дней волхв, щадя впечатлительность отрока, не водил его смотреть прошлое, а, напротив, загружал простыми повседневными делами.

– Воинская мазь у нас вся вышла, – сетовал кудесник, – сможешь ли ты, сынок, её сам сделать? А я пока сена для козы накошу…

Святослав брал холщовую суму и отправлялся за травами. Выискивал по лугам и оврагам жёлтый донник, приятно пахнущий свежим сеном, золотистый зверобой, оранжевые ноготки и белые корзинки деревея. Затем, вернувшись, долго растирал их частями в деревянной ступе с несолёным жиром. Надо было попотеть и постараться, зато мазь вышла на славу, и Велесдар похвалил ученика.

А вскоре волхв снова произносил заговорные слова над чистой криницей, и новые образы прошлого накрепко входили в детское сердце и память.

Живой шевелящейся рекой, подобно несметному числу рыжих муравьёв, текут с восхода беспощадные, не ведающие жалости гунны в кожаных шлемах с узкими щитами, вооружённые обоюдоострыми топорами. Отбирают скот, убивают детей, стариков, женщин. Вот уже вступили на волжские земли и вышли к Дону. И местные племена стали отходить к заходу, не в силах противостоять несметному числу гуннского воинства.

– Вынуждены были уйти и русы, что жили на волжских и донских землях ещё со времён праотца Ория и Кия и являлись их прямыми потомками, часть из которых ушла на заход ещё многие сотни лет назад. Один из донских князей также звался Кием, как и его давний прапрадед. И вот сей Кий повёл своих людей к Непре-реке, где давно уже сидели славянские роды из арийцев.

В кринице возник холмистый берег Непры. Высокий муж с бритой головой, длинным чубом и усами, окружённый военачальниками, стоял перед поселением, глядя на его ветхие покосившиеся стены и заросшие осокой рвы, в которых плавали бубыри и громко орали лягвы.

– Видно, беспечно живут здесь люди русские, – заметил Кий спутникам.

– А они больше на густые дубравы полагаются, чем на бревенчатый частокол, – ответил за спиной один из сотников.

– От готов да гуннов в дубраве не отсидишься, – заметил второй.

Из града вышли посыльные.

– Что это за селение, люди добрые? – спросил у них Кий.

– Это Велесград, – ответствовал старший, – а я князь Вуслав.

– Что ж ты, князь, град свой так запустил или умелых рук не хватает? Так мы помогли бы, ежели примете.

– А вы откуда будете? – в свою очередь спросил Вуслав.

– Мы с Белой Вежи, от гуннов ушли. Текут, как злая саранча. Надобно готовиться к великой войне, объединяться силами. Так что, примете нас?

Поговорив ещё и убедившись, что пришлые люди – добрые умельцы и воины, велесградцы приняли Кия с людьми в свой град. Всех встревожило известие о несметных полчищах новых врагов, потому что тут уже хозяйничали готы, с которыми Русь заключила временный военный союз против Рима.

Закипела работа в Велесграде. Кияне с горожанами стали возводить новые укрепления, углубили рвы, намостили брёвнами улицы, вырыли колодцы на случай осады, возвели сторожевые башни, а на стенах сделали обманные лазы-ловушки, где на качелях подвешивались большие брёвна. В случае проникновения незваных гостей такие качели сметали одним ударом до десятка человек, и те падали в глубокий ров с водой. А за градом Кий выставил сторожевые дозоры, которые бы дымом загодя упреждали о вражеском нападении.

– Видя такое радение, – объяснял дальше кудесник, – велесградцы вскоре избрали Кия своим старшим князем, и Вуславу пришлось уступить место, передав ему свою булаву. И многие другие роды признали Кия своим князем, потому что перед лицом страшного врага поняли люди, что надо объединяться. Так сотворилась Киевская Русь, которая противостояла злой напасти. Потом готы ушли к полуночи, гунны – на заход, а Кий потеснил греков, те запросили мира и стали торговать с Киевщиной.

После гуннов новая беда пришла на нас – злые обры, которых было как песка морского. А после Кия не стало прежнего единства, и великие смуты раздирали Русь на части. И потому обры убили нашего князя Мужемира и одерживали верх над русами, покуда Волынь не заговорила о единстве всех родов. Собрались старейшины и дали клятву верности, чтобы сражаться до смерти, но Русь освободить. И победили обров. Но Синее море тогда отошло от наших земель – им завладели греки.

И снова меняется видение. Связанные русы бредут унылой цепью, а плети на сей раз хазарских всадников то и дело свищут в воздухе, расписываясь кровавыми знаками на спинах пленников. Русов, как скот, гонят на рынок рабов, где их, как и тысячу лет назад, перекупят византийцы либо волохи и навсегда увезут в свои земли.

– Такие страшные унижения русам приходилось терпеть разве что во времена вавилонского рабства у Набсура, – тяжко вздохнул Велесдар. – Но тогда русы во время землетрясения убежали на родину. А теперь сама наша отчизина под хазарами. Уже триста лет те хазары владеют нами. Правда, последние сто лет Киев благодаря стараниям деда твоего, Олега Вещего, заключившего договор с варягами, избавился от хазарского ига, но многие русские земли до сих пор под ними и платят дань. Могуч ещё Каганат, да и в дружбе он с хитрой Визанщиной. Греки, они ведь племя себе на уме. Более тысячи лет мы с ними воюем, миримся и ведём торг. Пращуры называли их хитрыми лисами за велеречивость, коварство и ложь. Сами ромы, когда подчинили греков, не ведали, что тихо и незаметно, где золотом, где посулами, лестью или другой хитростью, на которую они весьма горазды, скоро покорённые превратятся в правителей и будут владычествовать не только над своей Грецией, но и надо всей восточной частью огромной Римской империи, которая теперь называется Византией.

Так и с Русью. Воевать с нами на равных они могли, только когда в пять – десять раз превосходили силой. Их воины обабились, изнежились, потому греки предпочитали заключать с нашими князьями мир и платить дань. Но всегда искали у Руси слабину, чтобы в момент войн или междоусобиц нарушить договор и ударить в слабое место.

Когда Русь обосновалась на берегах Русского и Синего морей, то возвела там чудные грады, какие не построить грекам, – Сурож, Хорсунь и иные, посвящённые богам Солнца. Тогда греки стали приходить на торжища наши, строить свои дома для торговли и обмена, посылать своих юношей, и было так четыреста лет. А потом вдруг русы увидели, что повсюду ходят не купцы греческие, а воины их с мечами и в броне. Греки незаметно всё прибрали к своим рукам и стали хозяйничать, а славяне – на них работать. И пришлось Пращурам проливать свою кровь, чтоб грады те вернуть обратно Руси. А нынче опять они в руках врагов наших, и святыни древние валяются, затоптанные в прах, и земля та огречилась…

Те же хазары не без помощи византийцев на наших землях сидят. Их стратигосы обучают хазарских воевод, как с нами лучше сражаться, как хитростью и обманом действовать, чтоб своей цели добиться. Гляди, гляди пристальней, княжич! Это – Волхов-река, и вдоль неё идёт дед твой Рурик с варягами-русь. Рядом братья его Синеус и Трувор. То идут они по зову их деда князя Гостомысла и народов земли Новгородской: словен, кривичей, чуди, веси, мери и прочих. А там, видишь, течёт русская дружина на битву с хазарами, разворачивается крыльями и бросается на врага, а впереди – статный витязь на белом коне? Это дед твой, князь Рарог-Рурик, за русскую землю сражается. И отец твой Игорь, и дядька его Ольг Вещий также за Русь радели и избавили Киев от хазар, печенегов и прочих врагов. Ваш род происходят из варяжского рода рарогов-соколов…

– А варяги, они кто, наши? – спросил Святослав, вспомнив про дядьку Свенельда, кормильца Асмуда, охоронца Фарлафа и многих других воинов, называемых варягами.

– Когда-то, после Исхода из священного Семиречья, наши Пращуры разделились. Потомки отца Ория, племена словен, русов, сербов, чехов и хорват, пошли на полдень и заход солнца, – к Непре, Нестре, Русскому морю и Дунаю, к Карпатским горам и Ильмерскому озеру. А племена вендов захотели унести своих богов к западно-полуночному морю и осели на его берегах, а также по рекам Лабе и Одре и стали полабами и ободритами. И другие славяно-русы, что называются ваграми, лютичами и поморами. А также ругами, живущими на острове Рюген, или Руян, со столицей Архона. Там находится главное святилище – храм Световида, куда со всех окрестных земель стекаются богатые дары. Моравы – отменные мореплаватели, храбрые и умелые воины, отсюда и их название «варяги» от древнего «вагара», что значит «отважный, удалой». Они занимаются как торговлей, так и военными походами, и сбором дани с окрестных племён. Многие народы с охотой нанимают их на службу. Ромеи, к примеру, издавна приглашают их в своё войско как союзников, называя «верингами». А нам, так сказать, сам Радогощ велел вести с ними совместные торговые, военные и прочие дела, потому как корни у нас одни. Пребывая в окружении саксов, франков, свеев и прочих нурманов, поморы, конечно, многое от них переняли, но сохранили и древнеславянское верование, и своих богов. Само имя Рурик, или Ререк, происходит от Рарог, что означает «сокол». Это племенной знак славян-ободритов, также сохранившийся от нашей единой веры, где Сокол есть воплощение Духа Рода Всевышнего. И то, что в тебе, Святослав, кровь умеющих постоять за себя ободритов-вагров течёт – хорошо, поскольку храбрость и смелость рарожичей непременно нужны князю Руси в сии непростые времена…

И опять в кринице разгорелась кровавая сеча. Свистели стрелы, храпели, кося обезумевшими очами, кони, сшибались в смертельных поединках воины, а впереди вновь скакал молодой витязь на белом коне.

– Тот витязь – ты еси, князь Святослав! – промолвил старик и, наклонившись, вдруг замутил воду в кринице.

– Что ты, я дальше видеть хочу! – обиделся малец.

– Нельзя дальше смотреть. Даждьбог не дозволяет зреть грядущее, и в том – великая премудрость, за которую мы его восхваляем. Вот и всё пока, сынок. Давай поблагодарим Криницу, Числобога и Купало за то, что дали нам увидеть прошлое!

Отец Велесдар, а за ним и Святослав сорвали несколько росших неподалеку цветков и бережно опустили на чистое зерцало живой воды.

– Многое из увиденного тебе ещё непонятно, – говорил кудесник, когда они возвращались к избушке. – Но теперь оно всегда будет жить в твоём сердце, и по мере созревания ума ты сможешь оценивать всё по-иному…

– Жалко, что видения кончились, – вздохнул Святослав, – они были страсть как интересными…

– О, ты прикоснулся только к самой малости! Впереди ещё столько непознанного, что не хватит и целой жизни, а нам с тобой лишь один годок выделен. Так что давай дальше трудиться! Принеси-ка нож, – велел кудесник, – я покажу тебе, как вырезать деревянную ложицу…