Читать книгу Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) - Группа авторов - Страница 3

27 апреля 1877 года в городе Керчи у Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого и его жены Марии Дмитриевны (в девичестве Кудриной) родился третий сын – Валентин.

Род Войно-Ясенецких известен с ХVI столетия, и его представители служили при дворе польских и литовских королей. Но постепенно род обеднел, и уже дед Валентина Феликсовича жил в Могилевской губернии в курной избе, ходил в лаптях, но, правда, имел мельницу.

«Три предшествующих колена потомственных дворян влачило довольно жалкое существование, пока Феликс Станиславович не разорвал этой вековой череды вечно нуждающегося, почти нищего дворянства: получил провизорское образование, вырвался из деревенской глуши и по селился в г. Керчи», – пишет В. А. Лисичкин, внучатый племянник будущего архиепископа Луки. [9, с. 21.]

Аптека, владельцем которой Феликс Станиславович был в течение двух лет, больших доходов не приносила. Он перешел на государственную службу и до самой смерти оставался служащим транспортного общества.

Феликс Станиславович был тихим, добрым и спокойным человеком. Он исповедовал, как и его предки, католическую веру, но своих взглядов детям не навязывал. В автобиографии святитель Лука вспоминает о нем с любовью: «Мой отец был католиком, весьма набожным, он всегда ходил в костел и подолгу молился дома. Отец был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял, хотя по своей должности был окружен нечестными людьми. В нашей православной семье он, как католик, был несколько отчужден». [1, с. 9.]

Тон в семейной жизни задавала волевая Мария Дмитриевна. Она была воспитана в православных традициях, и вера ее была деятельной. «Мария Дмитриевна регулярно передавала домашнюю сдобу для арестованных в тюрьму, устраивала возможность заработать арестантам, посылая им, к примеру, для перетяжки матрацы. Когда началась первая мировая война, в доме постоянно кипятилось молоко, которое отправлялось раненым воинам. Но живое религиозное чувство Марии Дмитриевны было жестоко травмировано одним неприятным случаем. Справляя поминки по умершей дочери, она принесла в храм блюдо с кутьей и после панихиды случайно оказалась свидетельницей дележа ее приношения. После этого она более никогда не переступала порога церкви». [10, с. 8.]

Всего в семье Войно-Ясенецких было пятеро детей: Павел, Ольга, Валентин, Владимир и Виктория. Святитель Лука вспоминал о своих близких: «Два брата мои – юристы – не проявляли признаков религиозности. Однако они всегда ходили к выносу Плащаницы и целовали ее, и всегда бывали на Пасхальной утрени. Старшая сестра – курсистка, потрясенная ужасом катастрофы на Ходынском поле, психически заболела и выбросилась из окна третьего этажа, получив тяжелые переломы бедра и плечевой кости и разрывы почек; от этого впоследствии образовались почечные камни, от которых она умерла, прожив только двадцать пять лет. Младшая сестра, доселе здравствующая, прекрасная и очень благочестивая женщина». [1, с. 9, 10.]

Дети росли в атмосфере христианской любви и послушания. Валентин был активным, очень наблюдательным и любознательным ребенком. С колыбели он видел, как благоговейно молились отец и мать с большим числом поклонов много раз в день; с трех лет и Валентин присоединялся к ним. Как пишет В. А. Лисичкин: «Гимназист Валентин находился под строгим контролем и дома, и в гимназии. Строгое домашнее религиозное и гимназическое воспитание привило Валентину с детства глубокое чувство ответственности перед Богом за все свои поступки и деяния. От матери мальчик приобрел сильную волю и властный характер, от отца благочестивость… Семья жила очень дружно, все помогали и любили друг друга». [9, с. 22.] В своих мемуарах святитель Лука также упоминает, что, не получив как такового религиозного воспитания, он унаследовал религиозность, «главным образом, от своего очень набожного отца». [1, с. 10.]

В 1889 году Войно-Ясенецкие переехали в Киев и обосновались в центре города, на Крещатике. Валентин поступил во Вторую Киевскую гимназию. Правила поведения здесь были так же строги, как и в предыдущей гимназии. Учился Валентин очень хорошо, с увлечением. Особенно любил уроки истории и рисования. Родители серьезно отнеслись к дару мальчика. Поэтому, когда ему исполнилось 13 лет, его отдали в Киевскую художественную школу.

Рядом была Киево-Печерская Лавра. Церковная жизнь, бившая здесь ключом, толпы богомольцев со всей России шли на поклонение киевским святыням – все это не могло не оставить след в жизни юного Валентина.

«На формирование мировоззрения Валентина в старших классах гимназии заметное влияние оказал старший брат Владимир – студент юридического факультета. В студенческой среде тех лет было сильное увлечение народническими идеями. Хождению в народ интеллигентов-народников способствовали и книги И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого и др. Вместе с братьями Валентин разделили и увлечение этикой Льва Толстого» [9, с. 23.], – пишет В. А. Лисичкин. Увлечение было сильным, Валентин подражал Л. Н. Толстому во всем: «спал на полу на ковре, а летом, уезжая на дачу, косил траву и рожь вместе с крестьянами, не отставая от них». [1, с. 11.] Он написал 30 октября 1897 года письмо Л. Н. Толстому, в котором просил повлиять на свою суровую мать, не одобрявшую его планы стать толстовцем. Валентин просил разрешения у графа приехать в Ясную Поляну и жить под его присмотром. Письмо осталось без ответа. Ответ был дан Господом: в руки юноши попала книжка Л. Толстого «В чем моя вера?», изданная за границей, поскольку в России этот труд был запрещен. Но среди студентов эта книжка ходила по рукам и старшие братья принесли ее домой. Прочтя книгу, Валентин понял, что толстовство есть не что иное, как издевательство над Православием, а Толстой – еретик, безмерно далекий от истины. Духовный мир Валентина трудами родителей и учителей строился, как на прочном камне, на святом Православии.

Итак, Валентин успешно оканчивает гимназию, и при вручении аттестата зрелости директор дарит выпускнику Новый Завет. Многие места этой святой книги произвели неизгладимое впечатление на юношу. В мемуарах святитель Лука так вспоминает об этом: «Но ничто не могло сравниться по огромной силе впечатления с тем местом Евангелия, в котором Иисус, указывая ученикам на поля созревшей пшеницы, сказал им: Жатвы много, а делателей мало. Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Мф. 9: 37). У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: «О, Господи! Неужели у Тебя мало делателей?!» Позже, через много лет, когда Господь призвал меня делателем на ниву Свою, я был уверен, что этот евангельский текст был первым призывом Божиим на служение Ему». [1, с. 13.] В семье хранится эта книга с пометками Валентина, сделанными тогда красным карандашом.

Одновременно с гимназией он заканчивает и Киевскую художественную школу, «в которой проявил немалые художественные способности, участвовал в одной из передвижных выставок небольшой картинкой, изображавшей старика-нищего, стоящего с протянутой рукой». [1, с. 10.]

Увлечение живописью было очень серьезным, так что по окончании гимназии Валентин решил поступать в Петербургскую Академию Художеств.

Удивительное решение было принято молодым человеком, обдумывающим выбор своего жизненного пути:

«Недолгие колебания кончились решением, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей. Из Академии я послал матери телеграмму о желании поступить на медицинский факультет, но все вакансии уже были заняты, и мне предложили поступить на естественный факультет с тем, чтобы после перейти на медицинский». [1, с. 10.]

Нелюбовь к естественным наукам изменила этот план. Валентин поступает на юридический факультет и в течение года увлеченно изучает историю и философию права, политическую экономию и римское право.

Любовь к живописи не отпускает, и через год он отправился в Мюнхен в частную художественную школу профессора Книрр. «Однако уже через три недели тоска по родине неудержимо повлекла меня домой, я уехал в Киев и еще год с группой товарищей усиленно занимался рисованием и живописью». [1, с. 11.]

Каждый день, а иногда и дважды в день ездил Валентин в Киево-Печерскую Лавру, часто бывал в киевских храмах и, возвращаясь оттуда, делал зарисовки сцен, что видел в Лавре и храмах. Множество талантливых зарисовок, набросков и эскизов молящихся людей, лаврских богомольцев было сделано за почти год усиленной работы.

Наметилось направление художественной деятельности Валентина, в котором работали и Васнецов, и Нестеров. «К этому времени я ясно понял процесс художественного творчества. Повсюду: на улицах и в трамваях, на площадях и базарах – я наблюдал все ярко выраженные черты лиц, фигур, движений и по возвращении домой все это зарисовывал. На выставке в Киевской художественной школе получил премию за эти свои наброски». [1, с. 12.]

Это ежедневное общение с паломниками и молящимися людьми в течение этого «довольно странного года» было школой духовного опыта. Валентин поневоле соприкасался с духом и душой этих людей. Именно тогда ему пришла мысль, что это его паства.

Поиск правильного жизненного пути, нераздельно связанного уже тогда с служением народу, продолжался. Святитель Лука вспоминает: «Можно было бы поступить на медицинский факультет, но опять меня взяло раздумье народнического порядка, и по юношеской горячности я решил, что нужно как можно скорее приняться за полезную практическую для простого народа работу. Бродили мысли о том, чтобы стать фельдшером или сельским учителем, и в этом настроении я однажды отправился к директору народных училищ Киевского учебного округа с просьбой устроить меня в одну из школ. Директор оказался умным и проницательным человеком: он хорошо оценил мои народнические стремления, но очень энергично меня отговаривал от того, что я затевал, и убеждал поступить на медицинский факультет». [1, с. 13.]

Это решило, наконец, вопрос о выборе дела жизни. Преодолев отвращение к естественным наукам, Валентин поступает на медицинский факультет Киевского университета, чтобы стать полезным для крестьян, облегчить их жизнь и принести пользу народу.