Читать книгу Три взгляда в бесконечность - Группа авторов - Страница 2

Я, послушник Григорий, написал сие житие великого старца и святого человека отца Петра…

Нет, так нельзя начинать. Это слишком гордыней попахивает. Лучше так:

Мы, смиренный и грешный послушник Григорий, дерзаем приступить к написанию сего жития. Многие будут обвинять нас в недостойности, и будут правы. Лишь настойчивые просьбы и мольбы вынудили нас написать эту книгу…

Хоть меня никто и не просил, но для красоты лучше так написать. Все святые отцы так делали, чем я хуже?

У нас нет ни дара, ни способностей, ни умения писать, но мы всё равно напишем…

Зачем же тогда писать? Нужна какая-то веская причина для этого. Надо не для своей личной пользы писать, а ради всего человечества!

Мы приняли на себя столь тяжёлую ношу, так как видим в сём сочинении большую пользу для людей. Естественно, что эта книга предназначается лишь для очень узкого круга читателей. Не все способны правильно воспринять то, что здесь написано. Для этого нужен значительный духовный опыт, пытливый и острый ум, большой объём знаний и восприимчивое, тонко чувствующее сердце. Не каждый из ныне живущих людей может похвастаться такими качествами. У большинства людей интеллект не превышает 80 IQ, а уж о дебелости их сердец и говорить не приходится! Так обнищал теперь наш народ, что даже в монастырях почти нет умных, начитанных, чувствующих людей. Спастись сейчас практически невозможно. Вокруг одно зло и разврат. Совсем скоро будет конец света! Может, лет через десять, а может, и того меньше. Православных почти не осталось. Еретики размножились и скоро поглотят нас. Антихрист близко! Берегитесь, люди!

В данной книге мы постараемся воздержаться от собственных суждений и будем строго придерживаться учения старца. Мы попытаемся психоаналитически разобрать его слова, поведение и даже мысли. Хотя часто мотивы его поступков были нам непонятны, но для цельности повествования мы постараемся достроить то, что осталось за кадром. Конечно, перед нами лежит невыполнимая задача, ведь нам предстоит открыть внутренний мир великого подвижника. Мы страшимся, что наша немощь помешает нам это сделать. Ведь очень трудно полностью отречься от себя, исключить свои мысли и мнения из повествования. Страшно приступать к тому, что может навлечь на нас большее осуждение на Страшном Суде. Страшимся мы воли своей. Страшимся грехов наших. И вновь страшимся, что не справимся с возложенной на нас высокой миссией. Страшно нам!

Мы также постараемся писать простым языком, без ложного умствования, пустословия и академических научных условностей. Отвлечённое богословие как академическая условность в онтологических и историко-философских рамках, конечно, необходимо, но таит в себе опасность погрязнуть в теологических и рационалистически-диалектических измышлениях. Чтобы избежать научно-формального характера данного сотериологического труда, мы будем стараться давать лишь антропологические и психосоматические характеристики подвижника благочестия, не касаясь его нравственных и категорических императивов.