Читать книгу Южное солнце-3. С живой душой, в одежде камня - Группа авторов - Страница 1

Я – просто камень, придорожный, серый.

Я здесь лежу с тех самых давних пор,

когда, бросая вверх огонь и серу,

вулкан шутя играл грядою гор.

Уснул вулкан. Уснул. Ни горсти пепла,

ни искры, ни дыханья… ни че го.

Посмертной маской стынет кратер – слепок

величия былого…Обожгло

студеным ветром зелень винограда

и город тихий, что спокойно спит

у самого подножья. Дремлет рядом

замерзший сторож – одинокий мирт.

А я – с живой душой, в одежде камня.

Один из многих вдоль крутой тропы.

У каждого внутри – вулкана капля.

Но, жить веками, сдерживая пыл,

я не хочу, собратьям уподобясь.

Тесна мне эта каменная клеть…

Пусть спят. Моя совсем иная повесть –

тепло отдав, однажды улететь.

Безмолвна безмятежная Помпея.

Присматриваюсь к бледному лучу.

Вулкан проснулся! Тишина алеет.

Толчок, еще толчок! И я лечу!

Слушай, зачем ты просил

у Бога дать тебе сил?

А теперь, когда он их дал,

ты убегаешь в подвал,

ты закрываешь замок,

ты зарываешь в песок,

ты выключаешь свет,

будто тебя нет,

будто совсем нет,

ни на одной из планет.

Теперь, когда ощутил

хрупкость старых перил,

условность привычных мерил,

кто-то вдруг отменил

диктат стен, потолков,

границ, заборов, оков,

а ты будто не рад –

разве не был готов?

От взглядов кутаясь в шарф,

в комнату входишь как шар,

большой невидимый шар,

которым можно дышать.

Вернее, не избежать

того, чтобы им дышать –

невольно, нечаянно ты

собой наполняешь рты,

артерии и порты,

импринты и импорты,

входы и выходы,

вдохи и выдохи,

входы и выходы,

вдохи и выдохи.

И чувствуешь, как в тебе,

будто внутри желе,

оказываются те,

кто находился вовне,

и произносят слова,

те, что носит твоя голова,

а ты пятишься – «я же не…

за что это всё мне?»

И вдруг понимаешь: всегда

мы внутри чьего-то ума,

мы внутри чьего-то ума –

мы внутри чрева у мамы,

внутри чьей-то программы,

внутри социальной структуры,

внутри контркультуры…

Человек питается из

встреченных им лиц,

и тот, кто однажды готов

наполненный до краёв,

за грань пролиться собой –

становится чьей-то средой,

в свою очередь чьей-то средой,

интеллектуальной едой.

«Отравятся ли мной?

Излечатся ли мной?» –

задумался и затих,

стоя среди чужих

мыслительных анфилад –

«для тех, кто меня съедят:

лекарство я или яд?

Лекарство я или яд?»

Что же теперь осел?

Что же теперь осип?

Время пришло – неси

ношу, что так хотел.

Время пришло – неси

ношу, что так просил!

Не отдавайте сердце никому,

И так в миру так много бессердечных.

Не отдавайте даже и тому,

Кто обещает жить в любви с ним вечно.

Отдайте только ключик от него,

Пусть входит в сердце, если верно любит,

И он ключ даст от сердца своего,

Взаимно лишь – всего честнее будет.

А если вдруг в любви не повезёт,

Из ста одна вас разведёт причина.

Кузнец другие ключ с замком скуёт,

И горе будет лишь наполовину.

Представьте – сердце Ваше, разлюбя,

Как бабочку, на стенд иглой пришпилят,

Не отрывайте сердце от себя,

Его в груди смертельно не обидят.

Любой игрушкой, самой дорогой,

Когда-нибудь играться перестанут,

И если, «разлюбя», не пнут ногой,

То много лет потом и не помянут.

Даю совет вам только потому,

Что опыт приобрёл в годах беспечных.

Не отдавайте сердце никому,

И так кругом так много бессердечных.

По чьей-то неведомой воле

закинут я в залы дворца -

проснулся на царском престоле.

а я недостоин венца!

В боях за меня пропадают,

признания ждут и наград,

с мольбами к стопам припадают,

а я виноват, виноват…

Я пасынок, я самозванец,

едва я осилил букварь,

я в этой стране иностранец,

не бойтесь меня – я не царь!

Не лидер я, не повелитель,

погладьте меня – я не вождь!…

Но разочарованный зритель

готовится вбить первый гвоздь.

„Заветные строки – спасенье, призывы и боль!»