Читать книгу Современные проблемы Российского государства. Философские очерки - Группа авторов - Страница 9

Сегодня Россия произвела «трансляцию либерального проекта», и это, безусловно, ставит ее перед определенными обязательствами. Ведь если мы принимаем этот проект, мы должны принимать выводы и следствия, которые из него вытекают. В частности, мы должны подчиниться требованиям «рационализации» использования наших природных ресурсов на благо «мирового сообщества», т.е. в первую очередь стран, которые его возглавляют. Или же предложить свой, иной проект, исходя из российской интерпретации общего блага, которая базируется на иных принципах.

В самом деле, если современная либеральная доктрина фактически отказалась от идеи общего блага как системообразующей для государства, то в истории русской мысли устойчива традиция возвышения, трансцендентализации понятия общего блага, желание придать ему смысл абсолютного, верховного качества. Существование государства на протяжении всей российской истории оправдывалось не общественным договором, а именно тем, что государство рассматривалось как единственная инстанция, которая способна и должна стремиться к реализации общего блага. Здесь были единодушны мыслители всех идеологических течений. Для либерального консерватора П.Б. Струве служение общему благу синонимично служению «национальному духу»[60]. Вл. Соловьев, известный своими европейскими симпатиями, считал, что только ориентация государства на исполнение высших духовных задач общества может действительно реализовать благо индивида. Первой ступенью «благого» состояния общества он называл экономическое общество, второй – политическое, третьей – духовное. Первые два он признавал неудовлетворительными для реализации воли человека к благу. Благо, заключал он, «определяется такими началами, которые находятся за пределами как природного, так и человеческого мира, и только такое общество, которое основывается непосредственно на отношении к этим трансцендентным началам, может иметь своей прямой задачей благо человека в его целости и абсолютности»[61]. Наконец, и российские либералы-западники, представители школы естественного права, такие как Б.А. Кистяковский, писали, что государство приобретает нравственный авторитет, действуя в соответствии с нравственным законом в интересах общего блага[62]. Сегодня эта ситуация, к сожалению, сохраняется лишь в той ее части, которая связана с требованиями общества по отношению к власти, требованиями ответственности власти. Но они, эти требования, есть и становятся все настойчивее.

Понятно, что в такой ситуации не могло произойти замещения понятия общего блага сакрализацией закона. Это наверно и очевидно плохо с точки зрения выстраивания правового состояния общества. И это надо исправлять. Но, как во всякой плохой ситуации, здесь отыскивается плюс, а принимая во внимание современную новую апелляцию к общему благу, весьма существенный плюс. Нужно напомнить о том, что в отсутствии утилитарного правового механизма в российском обществе его компенсировал на протяжении всей истории такой специфический российский социальный феномен, как служение. А это явление высокоидейного, духовного, этического свойства. Служение непосредственно сопрягалось с понятием общего блага. Действительно, в условиях недооценки роли закона в общественном сознании, служение было единственным реальным инструментом реализации общего блага. Именно в этих терминах интерпретировалась ответственность верховной власти перед народом, а также и других слоев общества. Идея служения воспринималась как высшее духовное призвание, причем не только «государевых слуг» по должности, но как неотъемлемый моральный долг всех и каждого[63].

Первенство в иерархии вознаграждения за служение, сопряженное с общим благом, отдавалось не материальным стимулам, не богатству, а позитивным и негативным нравственным и религиозным побуждениям. И.П. Тургенев, сибирский помещик и дворянин, член кружка известного писателя-просветителя Н.И. Новикова писал: «Существенное благо общества… зависит от прилежного и ревностного исполнения должностей общественных… Но какие суть сильнейшие побуждения к отправлению должностей гражданских..? Обогащение ли, доставляемое полезному члену общества? Отнюдь нет!.. Во главе всех побуждений к исполнению должностей должно считать… служение совестливое, служение не материальное, а так сказать духовное…»[64].

В российском контексте взгляд на служение непосредственно не соотносится с социальным статусом и функцией в административно-управленческой системе, как в западноевропейской мысли. Общепринятой делается мысль не столько о правовом его характере, сколько о служении «по глубоким духовным эмоциям, по чувству долга и любви»[65]. При этом само «служение по праву» воспринимается как трансцендентно нравственное, как исторический аналог оформления нравственных начал. Государство, подчеркивает М. Волошин, строится отказом от личных страстей и инстинктов, т.е. самоотречением и самопожертвованием[66]. Поддержание соответствующего нравственного уровня представителей власти требует, по мнению российских правоведов XX века, привлечения в политику «умственно и нравственно развитых личностей». Нравственный авторитет власти сопряжен с особым подбором людей, обладающих высокими духовными качествами, моральными приоритетами заботы об общем благе. Они должны быть привлекаемы «не шкурными своими интересами(!), а интересами общего блага», эмоционально заявил в своей речи на заседании I Государственной думы профессор права Л.И. Петражицкий[67]. Именно «служение» не позволяет русской философии «снизить» понимание общего блага до интерпретации его в прагматическом и утилитарном ключе и, в конечном счете, отождествить и заменить его понятием права, как это произошло в западноевропейской мысли.

Сегодня эта тенденция сохраняется, и основы ее продолжают воспроизводиться. Чтобы полнее ощутить разницу, расхождение, дистанцию между западной и российской интерпретацией, восприятием общего блага в коллективном сознании, следует упомянуть о том, что западный менталитет апеллирует к «здравому смыслу» (англ. Common sense), российское сознание тяготеет к «Правде», которая есть аналог и Справедливости, и Закона. Один из американских сайтов, именуемый «Общее благо» (common good; кстати, одно из значений good – товар, вещь), строит дискуссию о новом современном понимании общего блага вокруг идеи возрождения здравого смысла[68]. Наше общество до сих пор острее всего реагирует на проявления несправедливости в обществе. Фактически именно под лозунгом Справедливости, нарушения справедливости в современном российском обществе прошла волна подъема гражданского самосознания в конце 2011 – начале 2012 года.

Это говорит о том, что в России сохранился потенциал апелляции к высшим ценностям, и прежде всего, к общему благу как самоценности, как системообразующему принципу существования государства. А потому сегодня возможен и необходим возврат категории «общего блага» в научный дискурс и, что еще более важно, в дискуссионное поле общества, в общественную риторику.