Читать книгу Досудебное восстановление платежеспособности хозяйствующего субъекта - Группа авторов - Страница 4

1. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от нуждаемости покупателей регулярно приобретать, а также их способности своевременно и полностью оплачивать товары и услуги, которые поставляет на рынок данный хозяйствующий субъект. Объективно существующий спрос, правильно занятая товаропроизводителем ниша позволяют ему постоянно выпускать и продавать продукцию, создавая таким образом свой финансовый поток и получая денежные средства в процессе предпринимательской деятельности. Потребность покупателя иметь товар и способность надлежащим образом заплатить по своим обязательствам становится необходимой предпосылкой платежеспособности продавца-кредитора. Если товаропроизводитель понесет затраты на выпуск продукции, но не сможет с выгодой и в рациональный срок ее продать – это приведет данного хозяйствующего субъекта к банкротству.

По итогам 2003 г. в структуре российского ВВП производство товаров достигло 45 %, остальное составили услуги. Наибольший удельный вес в производстве – у промышленности – 31 %, у сельского хозяйства и у строительства чуть менее 7 %. Услуги, в свою очередь, подразделяются на рыночные (47 % ВВП) и нерыночные – до 8 %. В рыночных услугах основное значение имеют торговля (оптовая, розничная, внешняя, внутренняя) – 24 %, а также транспорт и связь – до 9 %. Соответствующим был вклад и в прирост ВВП за 1999–2002 гг.: промышленность – 37 %; рыночные услуги – 40 % (в них торговля – 23 %). Вклад в прирост ВВП за 1999–2002 гг. со стороны финансового сектора составил 0,8 %; информационного обслуживания – 0,14 %, а от операций с недвижимостью – 3,9 %.[24]

Внутрироссийский спрос, о зарождении которого можно говорить с 1991 г., первоначально возник в стране с бедным населением и в хозяйстве с серьезными структурными диспропорциями, где, например, большинство коммерческих организаций в силу целого ряда причин не имеют накоплений, чтобы предъявлять притязания на новейшие машины и оборудование для самообновления и технологического развития. Кроме того, традиционно высокий уровень образования россиян стал основой информационного переворота в осознании ими современных стандартов качества потребляемых товаров и услуг, что привело к тотальной импортоориентированности спроса. Отечественной промышленности остались сырьевые ниши, продукты низких степеней переработки и добавленной стоимости. С одной стороны, в преимущественно добывающем и горнообогатительном характере российской экономики нет ничего экстраординарного, так как аналогичные хозяйства в мире вполне удовлетворительно существуют, однако, с другой стороны, в экономике с такой структурой всегда чрезвычайно мало реальных рабочих мест, что приводит к бедности населения и одновременно угнетает развитие производства внутри страны.

В России так и не созданы передовые легковые автомобили, морские и речные суда, эффективная бытовая техника, средства мобильной связи, компьютеры, телевизоры, широко не внедрены достижения современного жилищного строительства, технологии ресурсообеспечения жилья, нет производств высококачественной одежды, обуви, мебели, сантехники, отсутствует индустрия туризма, моды, развлечений и др. Например, российские производители средне– и дальнемагистральных гражданских самолетов выпускают настолько дорогой и некачественный товар, что наши крупнейшие авиакомпании вынуждены импортировать западные лайнеры даже при существующих весьма высоких таможенных пошлинах.

Финансовые активы населения России в 1997 г. составили только 32 % ВВП по номиналу и всего 12 % безналичного валютного компонента, который не является инвестиционным резервом для национальной экономики, а активы населения США в 1997 г. почти в 5 раз превысили ВВП. Что касается потребительского потенциала накоплений, то население России в 1997 г. располагало финансовыми ресурсами всего на 7,5 месяца расходов (что соответствовало уровню 1975 г. в СССР). К этому году люди в США обладали 5-летним запасом, в Японии – 4-летним, во Франции – 3-летним. В итоге Россия вновь, как и 30 лет назад, отстала почти на порядок от США.[25]

По нашему мнению, Е. Ясин верно выделяет в российской экономике 3 сектора. 1-й сектор – экспортный, в основном энергосырьевой, базирующийся на бывших советских госпредприятиях, производящих конкурентоспособную на мировых рынках продукцию. 2-й сектор, ориентированный на внутренний рынок, включает в себя почти всю обрабатывающую промышленность, строительство, сельское хозяйство, торговлю, платные услуги. Его продукция реализуется по относительно низким ценам, обусловленным низкими доходами как входящих в него организаций, так и большей части населения. 3-й сектор – нерыночный: электроэнергетика, газовая промышленность (в части поставок на внутренний рынок), железнодорожный транспорт, жилищно-коммунальное хозяйство, трубопроводный транспорт. Сюда включена и бюджетная сфера, которая обязательно должна оставаться в нерыночном секторе, да и то за вычетом услуг, переводимых в разряд платных.[26]

В российской промышленности в позитивном свете можно выделить оборонный комплекс, который занимает одно из ведущих мест среди военных экспортеров мира. Однако российская оборонная промышленность принципиально отличается от зарубежных корпораций в подходе к военному производству как синтезу двойных технологий – и оружия, и мирных высококачественных товаров, имеющих регулярный потребительский спрос. Так наши лучшие технологические достижения используются в других странах.

Фактор спроса, ориентированного на импорт нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях спроса, подкрепленного финансовой состоятельностью покупателей, заинтересованных вступать в денежные отношения с местными товаропроизводителями для удовлетворения постоянно возникающих потребностей.

2. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от качества правового режима предпринимательской среды, в которой данному хозяйствующему субъекту неизбежно приходится функционировать. Жесткость правового режима, т. е. устойчивость традиций в конкретной стране неукоснительно соблюдать все нормы права (а также принуждать всех, кто должен, соблюдать эти нормы), и обязательства по контрактам, в частности, дает коммерческой организации основания рассчитывать на получение денежных средств за свои товары и услуги. Уважительное отношение к законности, с одной стороны, эффективность правоприменительных механизмов, с другой стороны, обеспечивают полноту и своевременность платежей дебиторов, что трансформируется в дальнейшее движение финансового потока от данного хозяйствующего субъекта его кредиторам.

Принуждение есть смысловое ядро в механизме обеспечения соблюдения условий контракта, создание издержек посредством угрозы или применения санкций. Принуждение может принимать различные формы – вплоть до разрушения (размывания) репутации нарушителя, затруднения последующего заключения соглашений, конфискации части активов, недополучения доходов путем, например, включения в «черные списки».[27]

Слабость правового режима отражает слабость государственной власти, что приводит экономику к негативным последствиям, в их числе:[28]

– неспособность собирать налоги; вследствие чего – возрастание роли инфляционного налога или (чаще и) обострение бюджетного кризиса, за чем следует масштабное недофинансирование государственных обязательств;

– существенный рост трансакционных издержек, что ведет к снижению конкурентоспособности отечественного производства;

– демонетизация народного хозяйства (характерно, что это наблюдалось и в странах, которым удавалось избежать инфляционных процессов, и было обусловлено уходом денег из обращения в сокровища);

– решение социально-политических и фискальных задач при осуществлении приватизации в противовес экономической эффективности.

«Система, где “только глупый платит налоги”, контракты не выполняются, а платежи не осуществляются вовремя, едва ли может быть названа рыночной экономикой».[29] Если товаропроизводитель не имеет легальных и практически реализуемых возможностей получить обусловленное договором финансовое исполнение от должника, то данный хозяйствующий субъект движется к банкротству.

В 2000 г., в исследовании 328 производственных компаний в крупнейших городах России предлагалось 8 вариантов ответов по фактам необращений в Арбитражный суд. На 1-м месте оказался ответ, что права потерпевшего кредитора не удается восстановить с помощью судебной власти. В странах, где фирмы нуждались в более четкой системе инфорсмента контрактных прав, отношение числа компаний, сообщавших о нарушениях контрактов, к общей выборке составило: в Словакии – 83 %, в Польше и Румынии – более 78 %, напротив, в Украине – 20 %, а в России – 14 %. Среди выявленных механизмов инфорсмента судебный механизм использовали лишь 39 % всех фирм, имевших конфликт с контрагентом, хотя 2/3 фирм, в том числе не имевших конфликтов, не отрицали возможности обращения в суд (по России – 55,8 %). На возможность использования арбитража торговых ассоциаций, третейских судов указывали 2/3 фирм выборки, на применение механизмов частной защиты – 48 % опрошенных компаний.[30]

До 1990-х гг. в России отсутствовали основные рыночные институты: национальная валюта, независимый Центральный банк, Арбитражный суд, частная собственность на средства производства, налоговая система, пенсионная система, мобильность рабочей силы и тем более законодательство о банкротстве должников или правовой режим исполнительного производства.

Отечественное исполнительное законодательство (Федеральный закон «Об исполнительном производстве» № 119-ФЗ от 21 июля 1997 г.) весьма часто нарушается и требует дальнейшего совершенствования и развития по линии предоставления кредиторам дополнительных правовых гарантий. Реальное пренебрежение правилами исполнительного производства в значительной мере связано с общей атмосферой, порождаемой коррупцией: ценовой сговор; отсутствие открытого аукциона; реализация конфискованного имущества в интересах конкретных лиц (организаций); неправомерное обращение взысканий только на акции, а не на денежные и иные активы.

Внешний правовой режим находится во взаимной связи с практикой, которая с течением времени порождает новые правила либо подвигает к пересмотру действующих норм хозяйственного поведения. «Предприятия в современной России играют как общеизвестную товаропроизводственную, так и менее замечаемую “нормотворческую” роль (имеются в виду не столько писаные законы, сколько социально-экономические институты – традиции, обычаи делового оборота)».[31] Характерной чертой формирующихся российских экономических институтов является неполнота права собственности номинальных собственников компаний, хотя большинство субъектов промышленности в 2004 г. являются частными. Пока существенная часть правомочий, которая должна бесспорно быть у коммерческих организаций, находится у правящих местных групп, наделенных административной властью.

Фактор слабого правового режима нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях понятного, справедливого и эффективно действующего правового режима, публично предопределяющего меры ответственности и механизмы принуждения к своевременному и полному исполнению денежных обязательств между контрагентами, обязанностей перед государством, к выполнению норм хозяйственного законодательства и планов бюджетного финансирования самим государством.

3. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от уровня и волатильности цен на товары и услуги, которые данный хозяйствующий субъект регулярно приобретает у поставщиков для выпуска своих товаров, а также от величины затрат, необходимых на осуществление товарно-денежных трансакций. Из финансового потока компании неизбежно расходуются денежные средства на платежи за электроэнергию, газ, воду, тепло, транспорт, материальные и иные постоянно необходимые ресурсы и услуги, которые включаются в издержки организации. Неуклонный рост таких издержек в течение последних 14 лет, характерный для российской экономики, негативно отражается на платежеспособности хозяйствующих субъектов производственного сектора. Товары и услуги, цены которых высоки, так как учитывают затраты на необходимые ресурсы, трудно реализовать на рынке, поскольку такие цены не соответствуют текущей платежной способности спроса, что вызывает сбои кругооборота финансового потока хозяйствующего субъекта, которые ведут к ухудшению платежеспособности и банкротству.

В российской экономике в течение 1990-х гг. наблюдалась специфическая реакция товаропроизводителей на ухудшение рыночной конъюнктуры: неэластичность издержек по цене приводила к устойчивому превышению их затрат над уровнем тех цен, которые были согласны оплачивать покупатели. Лишь один вариант реализации сделок возможен при уменьшении платежеспособного спроса – продать продукцию по сниженным ценам, пусть и не покрывающим полностью издержки производства. Возникающий разрыв между затратами и ценой реализации приводит к растущей убыточности компаний, неисполненные финансовые обязательства накапливаются в виде кредиторской задолженности хозяйствующих субъектов перед своими работниками, поставщиками, налоговой системой, внебюджетными фондами.

Классическая теория предусматривает в данной ситуации полное прекращение выпуска убыточной продукции и банкротство неплатежеспособных должников. Однако в условиях ригидной экономики банкротство неэффективных товаропроизводителей неизбежно принимает тотальные масштабы, поскольку устойчиво высокие издержки выпуска присущи почти всем российским компаниям. Если массовое банкротство должников неосуществимо по соображениям социального, технического или политического характера, разрыв между издержками производства и ценами реализации может покрываться за счет экзогенных действий (субсидии, перекрестные дотации, налоговые кредиты, просроченная задолженность).[32]

Г. Клейнер, В. Тамбовцев, Р. Качалов формулируют правильные, на наш взгляд, причины того, почему издержки производства в нашей экономике остаются на чрезмерно высоком уровне и не наблюдается тенденция к их снижению:

– отсталость технологической структуры гражданского сектора экономики, обусловившая неспособность к инновациям и низкую эффективность технических процессов в основных отраслях экономики, включая сырьевые;

– высокая доля крупных и сверхкрупных промышленных предприятий, в силу чего технические нововведения требуют значительных финансовых затрат на замену основных фондов;

– неконкурентоспособность продукции обрабатывающих отраслей на мировом рынке, что приводит к нехватке собственных средств для технического перевооружения на предприятиях, не являющихся добывающими;

– чрезвычайно высокий уровень монополизма, препятствующий интенсивной конкуренции между товаропроизводителями.[33]

Кроме производственных затрат постоянно происходит рост трансакционных издержек, которые тоже высоки вследствие ряда факторов, в том числе:

– неразвитость горизонтальной инфраструктуры рынка, включая системы связи, транспорта, хранения, а также институты банковской, биржевой и страховой деятельности;

– низкая мобильность сырьевых, трудовых и капитальных ресурсов, обусловленная низкой скоростью информации, ее неправильной интерпретацией, слабой инновационной активностью предпринимателей;

– разрушение системы хозяйственного управления, выразившееся в «размывании» прав собственников и границ полномочий управляющих, в разрыве традиционных хозяйственных связей, росте стартовых издержек ведения бизнеса, значительном возрастании уровня деловых рисков;

– резкое снижение эффективности всей промышленности, обусловленное тем, что инфляция издержек, не компенсируемая рационализацией производства из-за отсутствия инвестиций, приводит к росту цен на производимую продукцию, а этот рост ограничен величиной платежеспособного спроса.[34]

Для характеристики инфляции издержек в российской экономике применимы данные ежемесячных опросов руководителей 500 компаний, проводимых «Российским экономическим барометром». На протяжении всего периода 1990-х гг. 1-е место среди факторов, указываемых респондентами в качестве причин ограничения роста производства, занимает нехватка финансовых ресурсов. Дефицит оборотных средств вызван невозможностью осуществления продаж по ценам, покрывающим высокие издержки выпуска. 2-е место удерживает фактор недостаточного платежеспособного спроса покупателей, обусловленный их собственными высокими издержками как производителей продукции, а также внешними монетарными ограничениями.[35]

Фактор инфляции издержек нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях стабильно низких переменных и постоянных издержек, которые данный хозяйствующий субъект несет в соответствии с технологией производства его товаров и услуг.

4. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от последовательности и рациональности правовых мер финансовой политики, под воздействием которых данный хозяйствующий субъект находится в силу его привязки к государству пребывания и периоду развития этого государства. Противоречивость и ошибочность экономических мер могут обесценивать оборотные средства компании, осложнять доступ товаропроизводителя к кредитным ресурсам, на внешние и внутренние рынки как покупателей, так и поставщиков, могут создавать чрезмерную налоговую нагрузку, приводить к бюджетному недофинансированию, что в конечном счете вызывает ухудшение платежеспособности данного хозяйствующего субъекта и далее – банкротство.

Первые 8 лет 1990-х гг. в России существовало несоответствие макро– и микроэкономической политики. Макроэкономические решения были направлены на достижение стабилизации для последующего экономического роста. Правительством РФ был зафиксирован в валютном «коридоре» обменный курс рубля и было ограничено кредитование субъектов экономики, несмотря на незавершенность налоговых реформ, дефицит консолидированного бюджета и внебюджетных фондов, что скоро привело к нарастанию бюджетной задолженности и резкому росту государственных заимствований внутри страны и за рубежом. При этом задачи микроэкономической политики внятно не были обозначены, но в целом выявлялась государственная линия на сохранение системы социальной поддержки населения путем предоставления производственным компаниям субсидий, без их массового банкротства и ликвидации. С 1993 г. прямые бюджетные субсидии экономике были резко сокращены, но хозяйствующие субъекты все равно получали поддержку в виде скрытых субсидий, которые, в свою очередь, обрели форму масштабной кредиторской задолженности и неденежных расчетов по налогам и платежам за энергоресурсы. Энергетические монополии, а также МПС стали «держателями» гигантской дебиторской задолженности, крупнейшими неплательщиками налогов, ключевыми участниками зачетных схем. В период 1994–1998 гг. закономерно наблюдался хронический недобор налогов и рост недоимки в бюджеты всех уровней. Скрытые субсидии (мягкие бюджетные ограничения) для всех производственных компаний и энергетических монополий, в частности, в форме недоимки, индивидуальных льгот, налоговых освобождений, зачетов, обходились государству очень дорого. Без скрытых субсидий бюджетный дефицит в 1996 г. снизился бы до 0,3 % ВВП, в 1997 г. сменился бы профицитом в 0,1 % ВВП, а в 1998 г. величина профицита достигла бы 4,5 % ВВП.[36]

Масштабы сокращения оборотных средств хозяйствующих субъектов в указанный период можно оценить динамикой соотношения материальных оборотных средств и запасов и основных фондов компаний. Если в 1980–1990-х гг. оно составляло 25–28 %, то к 1997 г. снизилось до 1,6 % (в 15–17 раз). Изменилась и структура оборотных активов компаний – в 1990 г. в оборотных средствах материальные оборотные активы составляли 64,7 %, денежные средства – 17,5 %, дебиторская задолженность – 5,7 %, а в 1996 г. – соответственно 33,6 %; 2,6 %; 52,2 %. Доля денежных средств в оборотных активах производственных компаний России в 1989–1990-е гг. согласно официальным данным была равна 14,5–17,5 %, хотя по СССР в целом – 9 %.[37] Согласно этим оценкам к середине 1990-х гг. российские компании практически лишились денежных средств и нехватка денег превышала 7 % ВВП.[38]

«Фундаментальные факторы, включая структурный кризис в производственном секторе, общий кризис ответственности, проявляющийся в повсеместных – бюджетных и частных – неплатежах, отсутствие стимулов к инвестированию под влиянием высокого налогового бремени, недоверие населения к национальной валюте, отсталость банковского сектора и сферы услуг, относительная закрытость экономики, а также вялотекущий политический кризис, не позволили финансовым органам власти изменить ситуацию».[39]

Ожидаемым результатом противоречий в валютной и бюджетной политике стал кризис 1998 г. Однако последующими шагами Правительства РФ и ЦБ РФ нисколько не было расширено участие государства в экономике, не была начата финансовая экспансия. Например, законом о бюджете на 1999 г. были закреплены: 30 % инфляция; минимальный рост обменного курса рубля и первичный профицит бюджета на уровне 2 % ВВП. Финансовая политика того времени подтверждала, что Правительство РФ ориентировалось на развитие рыночных отношений.

Вместе с тем в 1990-х – начале 2000-х гг. крупными российскими компаниями на вполне выгодных условиях экспортировалось огромное количество ресурсов. При относительно низких издержках производства, например, нефти (себестоимость добычи 1 барреля нефти: 3–8 долл.; цена 1 барреля нефти по экспортным контрактам: 23–26 долл.) топливно-энергетические компании получали как прибыль, так и ренту, которую государство не сумело изъять и направить на ускорение и повышение качества реформ. Также сузился поток финансирования расходов на оборонно-промышленный комплекс, допущено многолетнее недофинансирование системы образования и отечественной науки, перспективных общегосударственных инвестиций.

В целом макроизменения финансовых потоков в 1998–2003 гг. определялись финансовой политикой государства, ориентированной на снижение государственного внешнего и внутреннего долга, укрепление расчетной дисциплины в экономике. Это подталкивает хозяйствующие субъекты к погашению задолженностей государственным учреждениям, привлечению в производственный сектор банковских кредитов, увеличению капиталовложений в банковскую систему от населения.

Фактор противоречивой государственной финансовой политики нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях проведения государством научно обоснованной правовой финансовой политики, последовательно осуществляемой по плану, который заранее известен работающим на рынках этого государства хозяйствующим субъектам.

5. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от величины налоговых изъятий, на которые данный хозяйствующий субъект обязан систематически уменьшать свой финансовый поток, осуществляя платежи налогов и сборов в соответствии с действующим законодательством. Считается, что налоги и иные обязательные платежи формируют финансовые ресурсы всего общества для решения текущих задач его существования и развития, а управлять этими общественными финансовыми ресурсами призван государственный аппарат. Следует отметить, что формирование российского бюджета основано на принципе превышения его доходов (прежде всего налогов) над бюджетными расходами. Статьей 57 Конституции РФ закреплено, что каждый обязан платить налоги и сборы, однако не установлено, для чего эти финансовые ресурсы предназначены и как они связаны с расходами. По нашему мнению, не налоги являются первичными к бюджетным расходам, напротив, – налоги должны прямо корреспондировать государственным расходам, когда общество определит, сколько, кто и когда должен заплатить для решения общественно полезных задач. Такой взгляд на проблему подсказывает, что снижение налоговой нагрузки на экономику связано не столько с уменьшением количества и ставок налогов, сколько с сокращением государственных расходов. Здесь, возможно, кроется коренная причина массового уклонения хозяйствующих субъектов и физических лиц в России от уплаты налогов.

Российская налоговая система создавалась в начальный период преобразований общественного строя, экономики и государства на фоне длительной финансовой нестабильности. Принципиально новый механизм сбора, распределения и перераспределения государственных доходов закономерно вобрал в себя недостатки и противоречия переходной эпохи. Явными изъянами налоговой системы в начале реформ были: правовое несовершенство и запутанность налогообложения, непредсказуемость и нестабильность налогового законодательства, слишком большое количество налогов и сборов, неоптимальные налоговые ставки, жесткость норм ответственности за малозначительные налоговые нарушения. Наряду с другими причинами это повлияло на сокращение инвестиций в промышленность, приводило к массовым неплатежам налогов и сборов, нарастанию задолженности производственных компаний перед бюджетом, росту теневого сектора экономики.

40–50 крупнейших российских компаний к середине 1990-х гг. «обеспечивали» до 80 % недоимки в бюджет. Налоговая база в указанный период сокращалась, причем именно в наиболее богатых экспортных отраслях. Операции с налоговой недоимкой стали самостоятельным и высокоприбыльным видом бизнеса. Лишь с 1999 г. можно говорить об успехах Правительства РФ в налоговой сфере, которые (вместе с девальвацией рубля) были связаны в основном с ростом мировых цен на нефть, газ, минеральные удобрения, черные и цветные металлы.

Убыточность и наличие долгов перед контрагентами и бюджетами различных уровней, как правило, отражают вывод ресурсов не только за рубеж, но и за пределы данного хозяйствующего субъекта. Система неплатежей, сложившаяся в российской экономике, является важным элементом обслуживания данного механизма сокрытия доходов. Экономический кризис, высокая степень субъективизма в государственной финансовой политике и низкий уровень налоговой культуры как у налогоплательщика, так и у законодателя предопределили значительные колебания в структуре налоговых поступлений. Так, в платежах, контролируемых МНС, в период 1992–2000 гг. доля подоходного налога составляла от 9 до 14 %, НДС – от 25 до 43 %, налога на прибыль – от 19 до 44 %, акцизов – от 4 до 12 %, а имущественных налогов – от 1 до 8–9 %.[40]

Значительный позитивный эффект на производственные компании оказало снижение с 2001 г. оборотных налогов – на содержание жилищного фонда и на пользователей дорог. Уменьшилось налоговое бремя в промышленности на 8,5 % добавленной стоимости, в строительстве – на 7,3 %, на транспорте – на 5,8 % добавленной стоимости. Окончательная отмена указанных налогов с 2003 г. дополнительно снизила нагрузку в этих секторах еще на 3 %, 2,5 % и 2 % добавленной стоимости соответственно. Снижение ставки оборотных налогов (начислявшихся на всю денежную выручку независимо от издержек производства) на 3 % в 2001 г. было эквивалентно уменьшению нагрузки на 5–7 % добавленной стоимости для топливной промышленности и цветной металлургии; на 10–13 % добавленной стоимости для перерабатывающих отраслей – химии и нефтехимии, машиностроения, пищевой промышленности.[41]

Вместе с тем из-за непоследовательности налоговой политики в 2002–2003 гг. не были достигнуты намеченные цели в ходе реструктуризации кредиторской задолженности юридических лиц перед федеральным бюджетом по налогам и сборам, а также начисленным пеням и штрафам. К началу 2003 г. налоговыми органами почти 65 тыс. организаций было предоставлено право на проведение реструктуризации на общую сумму более 378 млрд руб. Однако уже в 2003 г., например, в Республике Адыгея аннулировано около 65 % ранее принятых решений. В Калмыкии и Таймырском автономном округе – более 50 %. Всего отменено решений о реструктуризации на сумму почти 40 млрд руб. В федеральный бюджет недопоступило более 320 млрд руб., или 84 % от реструктуризированной суммы задолженностей.[42]

В целом налоговая реформа (вступление в силу всего Налогового кодекса) привела к повышению доли оплаты труда в ВВП почти на 2 %. Наблюдавшееся в 2001–2002 гг. существенное опережение роста зарплаты, по сравнению с производительностью труда более чем на 50 % было обеспечено снижением налоговой нагрузки. То есть снижение налогового бремени не только частично высвобождает финансовые потоки товаропроизводителей, но также дает импульс к росту доходов населения.

Фактор чрезмерной налоговой нагрузки нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях низкой налоговой нагрузки, которая позволяет хозяйствующему субъекту более свободно маневрировать финансовым потоком, направлять денежные средства на собственное накопление и техническое развитие.

6. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от полноты и своевременности исполнения обязательств бюджетными (государственными и муниципальными) организациями, для которых данный хозяйствующий субъект производит товары либо услуги. Контрактные (гражданско-правовые) отношения компаний с бюджетными организациями – совершенно обычное явление для рыночной экономики, такие связи ничем не отличаются от отношений с любыми другими хозяйствующими субъектами, в таких контрактах бюджетные организации для компаний являются такими же покупателями-дебиторами, как и частные фирмы. Несомненно, платежеспособность хозяйствующего субъекта вообще основана на ритмичных поступлениях денег от контрагентов, однако фактор бюджетного финансирования мы выделяем особо, поскольку в России своевременные расчеты по государственным (муниципальным) заказам, исполнение иных бюджетных обязательств в полном объеме являются серьезной и застарелой проблемой. Если товаропроизводитель кредитует поставкой своих товаров бюджетного покупателя, а последний не запланировал деньги (не закладывал в смету расходов), чтобы своевременно и в полном объеме расплатиться с данным кредитором – это приведет данного хозяйствующего субъекта к банкротству.

Преобладающая в бюджетной сфере форма бюджетного учреждения призвана способствовать оказанию публичных услуг, которые финансируются через эти учреждения из бюджетов всех уровней. Учреждения сфер образования и медицины, например, оказывают платные услуги, восполняя недостаток финансовых средств, другие сдают в аренду часть закрепленного за ними государственного имущества, осуществляют иные виды предпринимательской деятельности, формально не являясь хозяйствующими субъектами – предприятиями. Это происходит вследствие недофинансирования, хотя плановый объем денежных средств, например, на государственные закупки из бюджета составлял: в 2000 г. – 342,9 млрд руб., в 2001 г. – 445,8 млрд руб. (около 17 % всех расходов консолидированного бюджета), в 2002 г. – 543 млрд руб., в 2003 г. – 826 млрд руб.[43]

После дезинтеграции СССР Россия получила систему по существу унитарного высокоцентрализованного государства, в котором региональные и местные власти не имели реальной финансовой самостоятельности. Распад СССР был предопределен явочным введением в 1990–1991 гг. «одноканальной» модели расчетов между республиками и союзным центром, а также отказом ряда республик перечислять взносы в союзный бюджет. Такой исход во многом был обусловлен внутренней неустойчивостью системы, основанной на административном соподчинении властей разного уровня, а не на разделении между ними полномочий и ответственности (включая бюджетную).[44]

Многие субъекты уже Российской Федерации перечисляют в бюджет существенно меньшую, чем должны, долю собираемых на их территориях налогов. В 1999–2000 гг. 5 и более раз эта доля была на 1/3 меньше, чем в среднем по России, у 13 регионов, причем Карелия, Якутия и Чукотка «недоплачивали» по 7 раз, Башкортостан – 8, а Татарстан весь указанный период отчислял центру значительно меньшую долю, чем средняя по стране. Если использовать показатель – средний (не взвешенный) удельный вес платежей в федеральный бюджет за 9 лет, то при значении показателя в целом по России 41,4 % для Башкортостана он составит 18,5 %, а для Татарстана – 13,4 %.[45]

Вместе с тем государство и само усугубляет финансовое состояние хозяйствующих субъектов, не рассчитываясь вовремя за поставленную продукцию. Например, к началу 2000 г. общая просроченная кредиторская задолженность государственных заказчиков за отгруженную продукцию составляла 43 млрд руб., в том числе по промышленности – 31,7 млрд руб. Общая величина долгов государства за поставленную продукцию и выполненные работы перед нефинансовыми организациями небюджетной сферы оценивалась в 77,5 млрд руб. Просроченная кредиторская задолженность государства электроэнергетике составляла в указанный период 46,1 млрд руб. – 24 % всей просроченной задолженности отрасли, а долги отрасли по налоговым платежам и по платежам в государственные внебюджетные фонды на 1 января 2000 г. составили 53,8 млрд руб. В машиностроительном комплексе просроченная задолженность государственных заказчиков составляла к началу 2000 г. 8,0 млрд руб. – 13,3 % общей задолженности покупателей. Почти вся задолженность относилась к оборонно-промышленному комплексу, при этом машиностроение было лидером среди отраслей промышленности по налоговой задолженности и задолженности государственным внебюджетным фондам, существенно превышающим долги государства. Такое положение было обусловлено еще и наличием в отрасли большого числа простаивающих заводов, которые различными методами удерживались от банкротства региональными администрациями.[46]

По данным Госкомстата РФ, по состоянию на 1 марта 2003 г. задолженность по заработной плате из-за недофинансирования из бюджетов всех уровней составила 4230 млн руб. (на 9,5 % меньше, чем по состоянию на 1 марта 2002 г., но по сравнению с 1 февраля 2003 г. она возросла на 15,8 %). Задолженность из-за недофинансирования из федерального бюджета составила 613 млн руб. (на 15,8 % меньше, чем на 1 марта 2002 г., но при этом увеличилась на 8 % по сравнению с 1 февраля 2003 г.). Задолженность из-за недофинансирования из бюджетов субъектов РФ и местных бюджетов составила 3617 млн руб. (на 8,4 % меньше, чем по состоянию на 1 марта 2002 г., но возросла на 17,2 % по сравнению с 1 февраля 2003 г.).[47] На 1 января 2004 г. суммарная задолженность по выплате зарплаты составляла 24,4 млрд руб. (на 28,4 % меньше против долга на 1 апреля 2003 г.). По данным Министерства финансов РФ, просроченная задолженность по зарплате, выплачиваемой за счет средств бюджетов субъектов РФ и местных бюджетов (на 1 января 2004 г.), составила 687 млн руб.[48]

Фактор бюджетного недофинансирования нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях своевременного и полного исполнения государственными (муниципальными) бюджетными учреждениями платежей по их контрактным денежным обязательствам, которые заранее запланированы в соответствующем бюджете.

7. Платежеспособность хозяйствующего субъекта зависит от величины в его уставном капитале доли, которая принадлежит государству (муниципалитету). Если товаропроизводитель имеет в составе своих учредителей только государственные (муниципальные) органы, нередко его миссия может не иметь ничего общего с предпринимательской деятельностью, и такие хозяйствующие субъекты de facto становятся банкротами в первую очередь. Когда доля государства (муниципалитета) в уставном капитале незначительна – до 25 %, можно считать данный хозяйствующий субъект частным хозяйственным обществом, и что его платежеспособность от названного фактора не зависит.

Коммерческая организация, имеющая статус юридического лица, может осуществлять свою деятельность при наличии определенной имущественной основы. Такая основа закрепляется за организацией на праве собственности или ином (производном) вещном праве. В отношении коммерческих организаций особенно важен вопрос о статусе имущества, которое за ними закреплено. Например, в Законе РСФСР от 25 декабря 1990 г. «О предприятиях и предпринимательской деятельности»[49] участники полного и смешанного товарищества, товарищества с ограниченной ответственностью (акционерного общества закрытого типа) признавались долевыми собственниками имущества создаваемых ими компаний (ст. 9–11). В названном Законе вообще не было определено, кто является собственником имущества, закрепленного за акционерным обществом открытого типа. В Законе РСФСР от 24 декабря 1990 г. «О собственности в РСФСР» хозяйственные товарищества и общества, в том числе и акционерные, были признаны собственниками имущества, закрепленного за этими организациями (ст. 14).[50] Соответствующая линия была применена законодателем в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г.[51] В Гражданском кодексе РФ 1994 г. закреплено положение о том, что участники хозяйственных товариществ и обществ, производственных кооперативов имеют обязательственные права в отношении имущества этих юридических лиц (п. 2 ст. 42), а собственниками этого признаются организации (п. 1 ст. 88, п. 3 ст. 213).

Мы разделяем точку зрения С. А. Зинченко и В. В. Галова[52] о противоречивости ситуации в правовом режиме имущественной основы коммерческих корпоративных организаций, которая приобретает статус проблемы: с одной стороны, коммерческая организация признается по законодательству собственником всего закрепленного за ней имущества, с другой стороны, на это же имущество в его не натуральном, а стоимостном виде имеют право ее участники пропорционально их доле в уставном (складочном) капитале.

На начало 2002 г. насчитывалось 9810 федеральных государственных унитарных предприятий с числом занятых 3,65 млн человек и основными фондами в размере 4863,1 млрд руб. Всего же вместе с ГУП регионального и местного подчинения было 22 195 предприятий. Также на 1 января 2002 г. насчитывалось 4606 хозяйственных обществ с участием государственных органов всех уровней в доле более 50 %. Особая проблема существует в части финансового оздоровления указанных хозяйствующих субъектов – из-за стремления региональных и местных властей к приобретению (а точнее – захвату) пакетов акций этих компаний. Что отражает стремление чиновников на местах к укреплению власти, к достижению контроля над финансовыми потоками.[53]

В этой связи можно отметить, что справедливо критикуют С. А. Зинченко и В. В. Галов такую форму управления государственной и муниципальной собственностью, как хозяйственное ведение. Более 10 лет реальные полномочия по владению, пользованию и распоряжению практически принадлежали единолично руководству унитарного предприятия, чье положение достаточно эффективно защищено трудовым законодательством. Руководители предприятий практически бесконтрольно управляли финансовыми потоками предприятий, самостоятельно принимали решения о направлении прибыли; за исключением распоряжения недвижимостью, они были не связаны необходимостью получать согласие на распоряжение имуществом предприятия. Полномочия учредителя не дают возможности не только требовать от руководителей выполнения определенных качественных показателей, но даже определять эти показатели. Весьма затруднен контроль за финансово-хозяйственной деятельностью унитарных предприятий. Согласно п. 2 ст. 295 ГК РФ практически всем движимым имуществом распоряжается предприятие самостоятельно, причем даже прямой запрет собственника не может ограничить данное право.[54]

Если рассмотреть качественный состав госсектора в промышленности, то за исключением предприятий, запрещенных к приватизации (производящих продукцию стратегического назначения для обеспечения национальной безопасности), в большинстве своем – это небольшие низколиквидные предприятия, которые не удалось приватизировать, либо отраслевые научные организации, различные бюро, типографии и пр.[55] Конфликт предпринимательских и общественных интересов в ходе деятельности государственных предприятий и учреждений затрудняет оценку качества менеджмента. Сложно определить, является ли плохое финансовое состояние такого предприятия следствием факторов, связанных с производством, или низкой квалификации менеджеров.

Для российской экономики характерно, что государство зачастую, не являясь титульным собственником, фактически реализует правомочия собственника по отношению к большой части имущества, в различных формах: регулирование тарифов на энергию и топливо, принуждение к уплате налогов в полном размере или, наоборот, налоговое кредитование и отсрочки на неопределенный срок, инициирование банкротства на нормально работающих предприятиях, невнимание к явным нарушениям прав кредиторов и инвесторов. Это феномен власти-собственности, когда не власть определяется собственностью, а собственность властью, т. е. положением человека в государственной системе. Отсюда торможение в развитии института частной собственности, так как доминирующими владельцами стали не частные лица с традициями использования собственного имущества, а бывшие директора предприятий и руководство региональных администраций (советская партийно-хозяйственная номенклатура), сохранившие традиции власти-собственности.[56]

Важно, что несовместимость власти и бизнеса относима к большинству отраслей. Например, в российском оборонно-промышленном комплексе из 1500 компаний (41 % – государственные, 33 – акционерные общества с долей государства, 25 % – АО без государственной доли) около 400 в 1999 г. de facto являлись банкротами, при этом задолженность государства за выполнение оборонного заказа с 1996 по 1998 г. возросла в 6 раз.[57]

Общеотраслевое банкротство наблюдается в российском жилищно-коммунальном хозяйстве, которое целиком сформировано муниципальными унитарными предприятиями. В 2001 г., например, стоимость предоставленных населению жилищно-коммунальных услуг по установленным тарифам составила около 360 млрд руб. Из них население оплатило 170,6 млрд руб. (47,4 %), бюджеты всех уровней – 129,1 млрд руб. (35,9 %). Разница в 60,3 млрд руб. (16,8 %) – это недофинансирование услуг, а также невыполнение работ, заложенных в тарифы и действующие нормативы. Кроме того, около 30 млрд руб. составляют амортизационные отчисления, не закладываемые в тарифы из-за того, что они строятся по балансовой стоимости основных фондов, а не рыночной. Ежегодное проедание капитала достигает 90 млрд руб. К 360 млрд руб. надо добавить 50 млрд руб. – на перекрестное субсидирование только по тепло– и электроэнергии.[58]

Дефицит средств против плановых поступлений образуется в основном из-за нехватки средств бюджета. Долги населения в 2001 г. составили всего 10 млрд руб. (5,86 % от сумм, предъявленных к оплате). Долги же бюджета, если взять полную сумму обязательств по установленным тарифам, которая оценивается на 2001 г. в 189 млрд руб. (указанные выше 129,1 млрд руб. – это фактические расходы) составят 29,44 %. Из фактических расходов бюджета на ЖКХ в 2001 г. направлено на: дотации разницы тарифов – 108,8 млрд руб.; компенсации предоставленных льгот – 17 млрд руб. (против суммы обязательств в 50 млрд руб.); жилищные субсидии – 4 млрд руб.[59]

Следует отметить, что к 2003 г. в жилищно-коммунальном хозяйстве износ инженерного оборудования достиг 73 %, инженерных сетей – 65 %, исчерпали нормативные сроки службы более 32 % котлов, 23 % паропроводов. Потери тепла при эксплуатации энергооборудования и систем теплоснабжения достигают 60 % при норме 16 %. В год в среднем происходит 200 аварий на 100 км сетей теплоснабжения.[60]

В 2004 г. 17 % субсидий на ЖКХ будет компенсироваться из федерального бюджета. В 2003 г. этот показатель составил 31,5 %. Так Правительство РФ подталкивает регионы к ускорению реформы коммунального хозяйства. В 2004 г. с 10 до 5 % уменьшены уровни дотаций в Москве, Пермской и Самарской областях, Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах.[61]

Фактор государственного (муниципального) участия в капитале компании нейтрализуется, а платежеспособность хозяйствующего субъекта улучшается в условиях наполнения его уставного капитала финансовыми средствами учредителей, которые не являются государственными (муниципальными) организациями и не исполняют административно-властных полномочий.