Читать книгу Попросите тех, кто всегда поможет. Молитвы на быструю помощь - Группа авторов - Страница 5

Иоанн Кронштадтский, «О молитве» (из главы III. Молитва – предстояние Святой Троице и сонму Небожителей)

39. Когда ты один молишься, и унывает дух твой и станет скучать и тяготиться одиночеством, помяни тогда, как и всегда, что на тебя светлейшими, паче солнца, очами взирает триипостасный Бог, все святые ангелы, Ангел твой хранитель и святые Божий человеки. Истинно, ибо все они едино в Боге, и где Бог, там и они…

40. Когда молишься Владычице или святому какому-либо, вообрази твердо, что ты член Церкви, в которой Владычица – главный камень здания, Начальница мысленного наздания (акаф. Пр. Богор. ик. 10), и знай, что ты тесно связан внутренне со всеми небожителями, как камень здания, хотя и мягкий и не твердый…

Келейная, уединенная молитва – это таинство личного общения с Небесными Силами, в которое нет доступа постороннему взгляду. Мы молимся так, как нам легче настроить себя на искреннее горячее моление: перед иконой в доме; на улице, заглянув единственно в глубину своего сердца; в поле, в лесу, у реки – всюду, где и когда душа будет готова. Поскольку верим и знаем, что Спаситель всегда пребывает в готовности слышать и отвечать.

Как молиться, чтобы молитва была угодна Богу? Как достичь состояния предельной честности? Дело ведь не за лучшими словами, подобранными в особом порядке. Дело за состоянием, которому научить невозможно. Но научиться могут все – сердце само подскажет. Во время молитвы совершенная готовность к действию, которое невозможно совершить никому, кроме Всевышнего, и есть молитвенное состояние. Православный епископ, философ Антоний Сурожский в работе «Может ли еще молиться современный человек?» дал пронзительный рассказ, который описывает не просьбу о заступничестве, а действие заступничества. Только через действие и можно понять готовность пребывать в Духе Святом.

* * *

…Я хотел бы теперь дать вам пример, который одновременно иллюстрирует положение, какое мы должны бы занимать, чтобы быть в состоянии молиться, если хотим молиться, и заповедь, которую несет моя Церковь:

Когда мы думаем об апостолах, о святых, мы воображаем, что это были люди настолько исключительные, настолько глубоко отличные от нас; но обратимся к смутным годам чужестранного вторжения и гражданской войны в России. В небольшом провинциальном городке, который только что перешел из одних рук в другие, молодая женщина лет двадцати пяти с двумя маленькими детьми оказалась в ловушке: ее муж принадлежит к противоположному лагерю, она не сумела вовремя бежать, она скрывается, надеясь, что наступит момент, когда ослабнет внимание тех, кто ищет смерти ее и детей, и она сможет попытаться убежать.

В страхе проходит день, за ним ночь, еще день; к вечеру второго дня дверь лачуги, где она прячется, открывается, и входит молодая женщина, соседка ее лет, простая, ничем не выдающаяся женщина из народа. Она спрашивает: «Вы такая-то?» И мать со страхом отвечает: «Да». – «Вас обнаружили, сегодня ночью за вами придут, чтобы расстрелять, вам надо бежать». Мать, глядя на детей, отвечает: «Куда я пойду? С детьми не убежишь, они не могут идти быстро и далеко, нас сразу узнают!» И эта соседка, незнакомая в предыдущее мгновение, вдруг перестает быть просто соседкой, она становится тем великим, величественным, что Евангелие называет «ближним», самым близким, настолько, что никого нет столь же близкого; эта женщина становится ближней для матери и говорит: «Вас не будут искать – я останусь здесь вместо вас…» И мать возражает: «Но вас расстреляют!» – «Да, – отвечает та, – но у меня нет детей». И мать с детьми уходит, но перед тем задает ей вопрос: «Как тебя зовут?» И все что нам известно о ней, о ее прошлом, о ее конкретной реальности – это ее имя: Наталья.

…Эта молодая женщина не раз, вероятно, спрашивала себя, не напрасно ли она умирает. Умереть ради того, чтобы спаслась эта женщина и ее дети – да! Но какая чудовищная, трагическая бессмыслица, если и их схватят, и ее расстреляют!.. Теперь-то я мог бы ей сказать, что Зоя спаслась, что детям уже за пятьдесят лет, многое мог бы сказать еще – теперь; но она этого никогда не узнала и в течение ночи была расстреляна.

Вот акт заступничества, вот что позволяет Наталье не в благочестивых речах, но всем своим существом воззвать: «Господи! Спаси их! Возьми мою жизнь, но отдай ее другим!» И действительно, эту жизнь они приняли, но не временную, не жалкую, кратковременную человеческую жизнь. Они получили от нее еще нечто. Вы помните то место у апостола Павла, где он говорит: Уже не я живу, но живет во мне Христос... Так вот, эта женщина (Зоя. – Прим.) и ее дети говорили мне: «Она умерла нашей смертью, и вот уже пятьдесят лет мы пытаемся жить ее жизнью, жить в меру Натальи…»

Антоний Сурожский. «Может ли еще молиться современный человек?»

Иногда нам кажется, что Господь не слышит нас или несправедлив к нам. Как справиться со своей неуверенностью, как поддержать иссякшую надежду на помощь? Не будет иного ответа, кроме как заглядывать в себя и каяться. От нас ждут глубокого понимания своей вины перед Богом и перед собой. Это немыслимо трудная вещь – принять, что ты виновен настолько, что отнимают самое дорогое. Но сколько христиан вымаливали прощения – не перескажешь. Значит, может вымолить каждый. А за прощением должна последовать благодарность – не только молитвенная. Всю жизнь придется построить по-другому. Если готовности к этому нет, не стоит и начинать молиться.