Читать книгу Без дураков. Лучшие из людей. Эхо Москвы - Группа авторов - Страница 5

Борис Немцов – российский политик и государственный деятель, депутат Ярославской областной думы шестого созыва, один из создателей и лидеров ОДД «Солидарность», сопредседатель политической партии «РПР-ПАРНАС»

Родился 9 октября 1959 года в Сочи. Окончил Горьковский государственный университет им. Н. И. Лобачевского. После окончания университета работал в научно-исследовательских институтах, занимался проблемами физики плазмы, акустики и гидродинамики. Автор научных работ и публикаций.

При президенте Ельцине занимал высокие посты в Правительстве, являлся губернатором Нижегородской области.

В 2009 году был кандидатом на пост Мэра города Сочи.

В 2013 году избран депутатом в Ярославскую Думу.

Активно критиковал деятельность Владимира Путина на посту Президента России.

Убит четырьмя выстрелами в спину в центре Москвы в марте 2015 года.

«Свобода на первом месте»

С. КОРЗУН: Нашел где-то формулу счастья, которую Вам приписывают: дети, свобода, здоровье и деньги. Именно в таком порядке, именно эти четыре элемента?

Б. НЕМЦОВ: Свобода, здоровье и материальное благополучие. Если это есть, то дети появятся 100 %, поэтому дети в формулу счастья, в общем, не входят. Они производное из этой формулы. Если человек здоровый, если человек свободный, если у него есть возможности вырастить, воспитать детей, то дети появляются.

С. КОРЗУН: Здоровье на первом месте?

Б. НЕМЦОВ: Свобода на первом месте.

С. КОРЗУН: Что для Вас свобода?

Б. НЕМЦОВ: Ну, хочется вспомнить Маркса.

С. КОРЗУН: Может, не надо.

Б. НЕМЦОВ: Не надо. Я, кстати, на эту тему говорил с одним известным человеком – Дэвидом Рокфеллером, который в свое время еще со Сталиным встречался. Была у меня такая привилегия общаться в 1990-е годы с разными выдающимися людьми. И вот он у меня то же самое спросил, что Вы сейчас. Он говорит: «Я прочитал у Маркса, что свобода – это осознанная необходимость. Я ничего не понял», – сказал Рокфеллер. Я говорю: «А как, г-н Рокфеллер, Вы вообще можете это описать?» Он говорит: «Знаете, по-моему, свобода – это свободно конвертируемая валюта». Мне это определение сначала понравилось, а потом я понял, что в нем тоже есть изъян. Потому что если денег очень много, то человек не может быть свободным. Он становится пленником этих самых капиталов, он боится разориться, он боится, что в результате каких-то конфликтов с властями, или межгосударственных конфликтах и т. д. он все потеряет. И он становится несвободным. Таким образом, и бедный не свободен, поскольку зависит от окружающей среды, там температуры, там, я не знаю, купит продукты, не купит, с голоду умрет, не умрет, и очень богатый тоже не свободен. Поэтому, на самом деле, свободные люди – те, которых можно отнести к среднему классу. Они, кстати, еще и счастливы при этом.

«На самом деле, свободные люди – те, которых можно отнести к среднему классу. Они, кстати, еще и счастливы при этом».

С. КОРЗУН: Вас можно отнести к этому классу?

Б. НЕМЦОВ: Меня 100 % можно.

С. КОРЗУН: А к счастливым людям можно Вас отнести?

Б. НЕМЦОВ: Вот многом да. Ну, потому что, если смотреть на эту формулу, в общем, у меня практически все есть, что в ней указано. Здоровье, свобода материальная, достаток, все есть.

С. КОРЗУН: А какую Вы должность занимаете сейчас? Мы помним, в общем, как комментировали Ваш уход в банк «Нефтяной». По-моему, под этим названием. В общем, немножко пообносился на государственной службе, надо бы подзаработать товарищу, вроде как.

Б. НЕМЦОВ: Действительно, зарабатывать деньги – довольно увлекательное и полезное дело. Особенно для твоей семьи и для твоих детей. Так что всем рекомендую этим заниматься.

С. КОРЗУН: На досуге.

Б. НЕМЦОВ: Да, на досуге. Я действительно возглавлял не банк только, а концерн «Нефтяной», куда входил банк, но помимо банка еще и строительная компания, которая жильем занималась в Москве. Ну, по известным многим причинам, концерн перестал существовать.

С. КОРЗУН: А что там? Что за история? Вы подали соответственно заявление об уходе по собственному желанию.

Б. НЕМЦОВ: Да, ну, там было такое…

С. КОРЗУН: Через год или полтора? Это была работа такая…

Б. НЕМЦОВ: Я работал полтора года. С начала 2004 по конец 2005 года, но так вот случилось, что концерн перестал существовать. Его хозяин уехал, сейчас возбуждены уголовные дела. У меня есть стопроцентные доказательства того, что была политическая составляющая во всем этом мероприятии.

С. КОРЗУН: Против Вас?

Б. НЕМЦОВ: Нет, против Лившица скорее. Его подозревали в том, что он финансирует оппозицию. Наши доблестные спецслужбы писали докладные записки на эту тему в Кремле. И в Кремле нашлись люди, которые этому поверили. Должен сказать уже, наверное, в 10 раз, что это является полной ложью. Действительно, когда «Союз Правых Сил» участвовал в выборах в 2003 году, Игорь помогал, но это было абсолютно открыто все и ясно. А после этого, когда мы проиграли, в общем, мы политикой не занимались, и оппозицию компания не финансировала. Но тем не менее доказать было ничего невозможно. Они утверждали, что Лившиц финансирует Касьянова. Собственно, на этом все закончилось. Сейчас я занимаюсь инвестированием. Такая инвестиционная компания.

С. КОРЗУН: Из своих денег?

Б. НЕМЦОВ: Да, из своих, в том числе. В акции российских компаний. Могу сказать, дело это, хоть и рискованное, но прибыльное. А всегда, знаете, риски и прибыль – связанная вещь. Там где нет риска, там нет и прибыли. Но российский фондовый рынок за прошлый год показал удивительные результаты. Он вырос практически на 70 %, Можете себе представить, что ты пришел, положил деньги в банк под 70 % годовых в валюте.

С. КОРЗУН: Только квартиру можно было в Москве купить. Она процентов на 110 %, по-моему, даст.

Б. НЕМЦОВ: Да, кстати, рынок недвижимости тоже сильно рос. Но уже где-то к середине лета он остановился, и к концу лета он рос гораздо меньше. А фондовый рынок продолжал расти. Поэтому те, кто вкладывал в Сбербанк или в РАО ЕЭС России, в ряд нефтяных компаний российских, они, в общем, могли заработать огромные деньги. И собственно это такой честный заработок. И главное, он же, знаешь, чем хорош для таких людей, как я, тем, что очень трудно уничтожить бизнес.

С. КОРЗУН: Вообще целиком.

Б. НЕМЦОВ: Весь.

С. КОРЗУН: Конкретный элемент можно, а целиком…

Б. НЕМЦОВ: Да, как уничтожить бизнес? Легально покупаешь акции, платишь налоги. Чтобы уничтожить бизнес, нужно уничтожить компанию, которая собственно котируется на рынке.

С. КОРЗУН: «Газпром» не уничтожить.

Б. НЕМЦОВ: «Газпром», Сбербанк и т. д. На «Эхе Москвы» особенно приятно сказать, что «Газпром» никогда не будет уничтожен. Могу это просто твердо еще раз подтвердить. Короче говоря, это довольно прибыльный в России бизнес, хотя достаточно рискованный, потому что фондовый рынок не может вечно расти. Это понятно. Но те, кто верят в российскую экономику, те, кто верят в то, что будет еще рост, в том числе в 2007 году, я считаю, они могут вкладывать деньги, и это более выгодно, чем, например, когда лежат деньги на депозитах в банке. Хотя и более рискованно.

С. КОРЗУН: Известно, что второй по своему богатству человек в мире на сегодняшний момент Уорен Баффет тоже, в общем, так на досуге, а иногда и профессионально занимается инвестированием в разные отрасли, в том числе, и в страховую, и в прочие. Там я уже не помню сколько. Ну, за 30 миллиардов. Естественно значительную часть из них он, кстати, как и первый человек, как раз в Фонд Била Гейтса завещал отдать. Сам он так живет относительно непритязательно. Но самое любопытное, что он самостоятельно принимает инвестиционные решения. И говорит, что если за 10 минут я не понял привлекательности этого предложения, то, значит, я его не пойму никогда. Не использует ни компьютеров, ни советников, не требует, чтобы люди проводили все время на работе. А Вы как работаете как инвестор?

Б. НЕМЦОВ: Есть принципы Баффета, они хорошо известны в инвестиционном мире. Что никогда не инвестируй в компанию, в которой ничего не понимаешь. Один из его принципов. Второй принцип, если ты не можешь заработать в своей собственной стране, то не лезь в чужие страны. Кстати, очень хороший принцип. Сам Баффет в основном работает на американском рынке. И есть еще принцип, что компания должна быть прозрачная, не должна скрывать свои финансовые результаты. Если она скрывает, то, значит, там воруют. А если там воруют, то заработать там нельзя. Потому что зарабатывают другие. Короче говоря есть такие, я бы сказал, почти житейские принципы Баффета, которые многие знают. Но если говорить обо мне, то я неплохо знаю энергетику российскую. Я все-таки министром работал топливной энергетики. Неплохо знаю теперь вот и металлургическую промышленность. Слежу за ситуацией на мировых рынках. Поскольку российский рынок очень сильно завязан с экспортом. А экспорт, в свою очередь, определяется мировыми ценами. Сейчас очень благоприятная конъюнктура не только на рынке нефти и газа, об этом уже все уши прожужжали, но и на рынке металлов. Цветные металлы очень дорого стоят. Никель там под 30 000. То есть действительно выросли цены в 5–6 раз. Иногда даже больше, чем цены на нефть. Растет рынок золота. Дорогая платина, палладий и т. д. Поэтому вкладывать в цветные металлы, в цветную металлургию – достаточно выгодная вещь.

С. КОРЗУН: Индекс, скажем там, CnP или как, интереснее, чем политические события?

Б. НЕМЦОВ: Менять профессию, когда тебе за 40, это, в общем, довольно тяжелое дело. И для меня зарабатывать деньги, инвестируя их, не является захватывающим предприятием.

С. КОРЗУН: Значит, все же менее увлекательным, чем политика.

Б. НЕМЦОВ: Безусловно. Просто надо зарабатывать деньги, чтобы нормально себя чувствовать. Вот собственно и вся история, да. Конечно же, менять профессию я не собираюсь. И собираюсь продолжать участвовать в общественной жизни. И по мере возможности в ней участвую.

С. КОРЗУН: О политике еще поговорим. Вернемся к двум эпизодам, которые были сильно раскручены, которые можно смело назвать скандальными, связанные с Вами. Во-первых, те 23 миллиона от Билайн, они нашлись?

Б. НЕМЦОВ: Нет, там просто извинились авторы…

С. КОРЗУН: Публикации.

Б. НЕМЦОВ: Клеветнической публикации.

С. КОРЗУН: В «Русском курьере», по-моему, да.

Б. НЕМЦОВ: Да. В «Русском курьере». Они опубликовали опровержение, сами же, собственно, опубликовали.

С. КОРЗУН: То есть Вы нож к горлу не приставили, своих ребят не посылали?

Б. НЕМЦОВ: Понимаете, лучший пиар – это правда все-таки. Хоть, конечно, некоторые наши горе-политтехнологи считают, что можно и врать бесконечно, это не так.

«Лучший пиар – это правда все-таки. Хоть, конечно, некоторые наши горе-политтехнологи считают, что можно и врать бесконечно, это не так».

С. КОРЗУН: Я напомню просто историю. Канву общую, как ее описывали. 30 миллионов – это плата Билайн за возможность вывода на московский сотовый рынок. Когда на нем царил безраздельно МТС. Это связывают с Вашим решением в ранге тогда вице-премьера, по-моему, да, и спрашивают, где там 7 миллионов вроде как нашлись, а где еще 23, которые Билайн, по словам Дмитрия Зимина, будто бы заплатил. Вот собственно вопрос, да.

Б. НЕМЦОВ: Я могу просто пояснить, как вообще получается лицензия, если хотите, на GSMий стандарт, ну, или вообще, на…

С. КОРЗУН: Нет, мы понимаем на бытовом уровне, Борис, что хорошо, когда конкурируют трое. Может быть, даже еще больше. И мы приветствовали решение антимонопольного комитета, которые не позволил объединиться в Москве тому же Билайну с…

Б. НЕМЦОВ: Да, в 1998-м году на рынке сотовых, мобильных телефонов в GCMовском стандарте была одна компания, это компания МТС. Тарифы тогда доходили до доллара за минуту. Сейчас страшно говорить, но вот они были до доллара за минуту. А мне было абсолютно очевидно, что без создания конкурентной среды на этом рынке, наш народ так и будет платить доллар, или полдоллара за минуту, в том числе и по внутригородским звонкам. Поэтому я твердо и ясно поставил для себя задачу эту монополию неестественную как-то уничтожить. Это раз. Второе, более пикантное, я бы сказал. В то же свое время выработала свой ресурс космическая станция «Мир». И нужно было эту станцию сажать. Причем сажать в управляемом режиме, я хотел бы подчеркнуть. Чтобы она кому-нибудь на голову не упала. Для того чтобы посадить станцию, нужно было, понимаете, да, ракету и пилотируемым образом ее так готовить к посадке. Для этого нужны были деньги. Обращаю Ваше внимание, что речь идет о 1998 годе, когда случился дефолт, денег никаких в бюджете не было, а станция падала. Так что нужно было найти эти деньги. Вот эти две причины, собственно, воедино когда сошлись, что надо было и снижать тарифы на телефонную связь мобильную, и одновременно сажать станцию «Мир», когда все это у меня в голове сформировалось, тогда и была выдана эта лицензия. Но лицензия эта была выдана не мною. Была такая комиссия по радиочастотам, куда входили представители министерства связи, министерства обороны. ФСБ и т. д.

С. КОРЗУН: Но Вы курировали…

Б. НЕМЦОВ: Да, я, естественно, там руководил этой работой. Но это было коллективное решение. Это решение собственно все подтвердили. Кроме того, Вы знаете, если бы я чего-нибудь взял, я бы сейчас с Вами здесь не разговаривал. Это уж 100 %, потому что, знаете, у нас брать можно, если ты сильно лояльный власти. А если ты в оппозиции к власти и при этом еще жулик, так тебя 100 % посадят.

С. КОРЗУН: Чем закончилась история с гонораром – 75 тысяч за Вашу книгу?

Б. НЕМЦОВ: Я получил гонорар за книгу, внес в налоговую декларацию, заплатил налоги. Гонорар, конечно, приличный. Но при тираже больше 100 000 экземпляров, в общем, по-моему, нормальный гонорар. Ну, подумаешь, там чуть меньше доллара я с книжки получил гонорар.

С. КОРЗУН: При этом редактор еще получил деньги, вроде как немаленькие. Речь о 25 000, по-моему, шла. То есть общий гонорар вместе с редактором…

Б. НЕМЦОВ: Вы имеете в виду с литературным редактором. Ну, и что. Нормальный гонорар.

С. КОРЗУН: А писали Вы или литературный редактор? То, что у Вас есть литературный талант – это несомненно. Да вообще, я напомню, что Борис Ефимович с золотой медалью школу окончил. Но я так и не разобрался по публикациям, то ли в Сочи, то ли в городе Горьком славном.

Б. НЕМЦОВ: В городе Горьком. В Сочи я только родился. Книжка была одна из лучших по продажам в то время.

С. КОРЗУН: Бестселлер.

Б. НЕМЦОВ: Бестселлер, да. Ельцин тогда объявил меня приемником зачем-то. И, в общем, был ажиотажный спрос на книгу. Было продано больше 100 000 экземпляров. Я получил приличный гонорар. Вы правильно назвали цифру, 75 000. И мой литературный редактор 25. Ну, заплатил налоги. Кстати, должен Вам сказать, что эти деньги были очень нужны, потому что я переехал в Москву, и надо было как-то начинать жить здесь. А жить на зарплату вице-премьера, я не жалуюсь, я просто правду говорю, жить на зарплату вице-премьера, по-честному, невозможно, практически.

«Жить на зарплату вице-премьера, я не жалуюсь, я просто правду говорю, жить на зарплату вице-премьера, по честному, невозможно, практически».

С. КОРЗУН: А на что живут современные вице-премьеры?

Б. НЕМЦОВ: Вот я жил на тот гонорар в частности. Так что те деньги были очень важны. Что касается, сам писал или нет. Вы книгу то видели?

С. КОРЗУН: Видел. И даже отрывками читал.

Б. НЕМЦОВ: Вы можете стилистику сравнить речи и книги. В общем, много общего найдете. Согласитесь.

С. КОРЗУН: Ну, понятно, что в основе лежит один и тот же человек.

Б. НЕМЦОВ: А потом, знаете. Сергей, дело в том, что я в детстве занимался наукой, а в науке формировали какое-то презрительное отношение к плагиату, что это я пронесу через всю жизнь.

С. КОРЗУН: Нет, вопрос не в плагиате. Есть человек, который надиктовывает, а потом литературный агент, который оформляет эти мысли. Собственно, чего скрывать, так же пишется большинство биографий, в том числе и политических.

Б. НЕМЦОВ: Это книга была мною надиктована, потом действительно она была отредактирована, а потом еще раз я ее редактировал в уже напечатанном виде. Вот собственно так она была сделана. Что-то Вы мало скандальных историй как-то вспомнили.

С. КОРЗУН: Да, еще, а Вы про себя самую скандальную вспомните какую? Четыре прослушки у Вас было, да, опубликованные, вроде как по телефону наговорили на прослушивающие службы, наверное, больше любого другого действующего политика. Четыре – это только те, которые на небезызвестном сайте лежат.

Б. НЕМЦОВ: В центральной печати опубликованы. Меня, кстати, всегда умиляет, вот что испытывает журналист, который подслушивает, а потом публикует частный разговор. Он каким негодяем…

С. КОРЗУН: Но там не все были частные, надо сказать, Борис Ефимович. Там разговоры не совсем частные были.

Б. НЕМЦОВ: А это не имеет значения.

С. КОРЗУН: Там деловые, партийные, внутри партийные.

Б. НЕМЦОВ: Там были всякие разговоры. Но подслушивать, подглядывать, подсматривать, меня так мама учила, неприлично. Может, я что-то не понимаю, может, Вы мне объясните что-то другое. Давайте. Кроме того, еще есть конституционное право. Знаете тайна переписки, тайна телефонных переговоров.

С. КОРЗУН: Я смотрю, от мобильного телефона не отказались. Тут такая даже, не буду называть, модель…

Б. НЕМЦОВ: Да, мне скрывать нечего.

С. КОРЗУН: Защита какая-нибудь специальная стоит?

Б. НЕМЦОВ: Нет. А какие самые скандальные истории? Черт его знает.

С. КОРЗУН: Вообще, доставляет удовольствие быть в центре скандала, если он…

Б. НЕМЦОВ: Нет. А кому приятно? Да, нет, конечно.

С. КОРЗУН: А если скандал такой как бы неоднозначный, Вы же сами сказали, он работает на пиар. Да, и, скажем, сейчас бизнесмену пиар не особенно нужен, поскольку деньги любят тишину.

Б. НЕМЦОВ: Деньги 100 % любят тишину.

С. КОРЗУН: Чтоб шуршали, пока их считаешь, перелистываешь. А политика тишины, в общем-то, публично особо не признает. А Вы всегда были не тайным политиком, а политиком публичным, и лицом или партии соответственно, или правительства.

Б. НЕМЦОВ: Самое смешное, в какой-то из газет, то ли в «Экспресс», то ли в «Спид инфо» было такое сенсационное сообщение, что я представитель сексуальных меньшинств. Это не то, что самая скандальная новость, но это одна из самых невероятных новостей, я бы так сказал.

С. КОРЗУН: Обидно?

Б. НЕМЦОВ: У меня столько доказательств обратного, что я даже не стал реагировать на отклики на эту публикацию.

С. КОРЗУН: О Вашей личной как бы политической деятельности. Потому что деятельность политиков состоит из конкретных поступков. Вот Ваши недруги, да и часть Ваших друзей, ставит Вам иногда в укор или в вину Ваше поведение на Дубровке. Вот расскажите слушателям эту историю, когда Ирина Хакамада, Иосиф Кабзон и Вы пошли в здание на Дубровке, и в итоге Вы там… Судя по выражения лица, вспоминать не очень хочется.

Б. НЕМЦОВ: Нет, нет, я сейчас расскажу. Спасибо, во-первых, что Вы задали этот вопрос. Это действительно для меня тяжелая и поучительная история. Дело в том, что я лично, вел некие переговоры с Абу Бакаром. Это лидер как раз террористов, который захватил здание, его потом собственно и убили, когда был штурм. А переговоры были такого содержания: он выпускает стариков, женщин и детей, причем каждый день, мы договаривались по 20, по 30 человек. Взаимен он требовал, чтобы в Чечне не звучали взрывы и не убивали людей. За каждый мирный день в Чечне он был готов выпускать 20–30 человек. Он человек был отчаянный и сильный достаточно. Знаете, разговор о том, что они там коньяк пили, все это чушь полная. Они такие были одержимые, идейные люди. И не за деньги, конечно, туда шли, а просто потому что они сепаратисты и террористы одновременно. Вот собственно и все. Короче говоря, мы с ними вели эти переговоры по телефону. У меня был его телефон. Потом было принято решение идти и уже на эту тему говорить. И действительно была такая группа Кобзон, Ирина Хакамада и я. А потом раздался звонок от Путина. Вы понимаете, страна была в состоянии чрезвычайного положения по факту. Оно не объявлялось, но по факту так было. И он меня лично попросил не ходить. Я долго не мог понять, почему он это сделал. Потом уже я понял, я тогда возглавлял партию. Ему очень не хотелось, чтобы наша партия стала популярной по-настоящему. Он сказал: «Я тебя очень прошу, не ходит. Вот я Лужкова отговорил не ходить. Вот Лужков не пошел же».

«А потом раздался звонок от Путина. <…> Потом уже я понял, ему очень не хотелось, ну, я тогда возглавлял партию, да. Ему очень не хотелось, чтобы наша партия стала популярной по-настоящему».

С. КОРЗУН: А требовали Лужкова.

Б. НЕМЦОВ: Да.

С. КОРЗУН: Называли его в числе.

Б. НЕМЦОВ: Нет, он хотел идти, потом вдруг резко перестал. Он говорит: «Я Лужкова отговорил не ходить, и тебя тоже. Я тебя прошу, не надо этого делать. Я отвечаю за ситуацию в целом. Ты с этим согласен?» Я естественно с этим согласен.

С. КОРЗУН: А выбор-то сложный, на самом деле. Ирина-то рядом, идет.

Б. НЕМЦОВ: Да, это естественно. Да, нет, Ирина-то в курсе дела была. И Кобзон тоже в курсе. Ошибка или нет? Честно говоря, если бы сейчас все заново, я бы, конечно, его не послушал сейчас. Потому что столько дерьма и гадости, в том числе, со стороны власти, я потом услышал по этому поводу, что, в общем, я понял, что он решал свою задачу. Ему не хотелось, чтобы никто, кроме власти… Там власть вот такая доблестная, она убила террористов, еще, правда, 129 человек погибло, которых можно было спасти. Я бы, наверное, сейчас его не послушал. Но это была ошибка моя, безусловно. Она не была такой роковой. Я исходил из чего? Из того, что он глава государства, в тяжелый момент даже те, кто в оппозиции находится, должны выполнять указания одного человека, чтоб не было хаоса и безобразия. Но я совершил ошибку, конечно. Что касается последствий, то они вообще кошмарные. Трусливый парламент отказался заниматься расследований обстоятельств на Дубровке. Мы провели свое независимое партийное расследование.

С. КОРЗУН: Вам сейчас все понятно из того, что там произошло?

Б. НЕМЦОВ: Да, нам все понятно, абсолютно. К нам, к счастью, приходили эксперты и из МЧС, и из института медицины катастроф. И просто свидетели этих событий. И очень поучительный момент. 129 человек погибли совсем не от газа, как официальная пропаганда говорит – их неправильно спасали. Диагноз в свидетельстве о смерти у всех один. Асфиксия. То есть они задохнулись. Им западали языки в гортань, и они не могли дышать. А западали, потому что их неправильно складировали, их клали на спину, и у них языки западали, так же, как и у утопленников. Их надо было класть, наоборот, на живот или на бок. Языки пальцем поднимать с тем, чтобы они могли дышать спокойно. Этих людей собственно можно было спасти. Собственно, это главное заключение нашей комиссии. Я ходил к Путину с этим заключением. И целые тома были, и видеоматериалы, чтобы он дал указание все-таки расследовать обстоятельства смерти этих людей. На словах он пообещал, но ничего не сделал. Это дело было замято. И я был в шоке, честно говоря. Он сказал потом одну фразу: «Ты знаешь, этих людей мы все равно спасти уже не можем». Но главный мой аргумент был такой: «Да, мы этих людей спасти не можем, но, чтобы впредь не повторялось подобное, мы должны разобраться и наказать». А Вы знаете, что после Дубровки был еще Беслан. Где тоже бесславно проработала комиссия, ни черта мы не знаем, что там произошло, и видимо, никогда уже не узнаем. Вот эта стилистика закрытости, вранья, вот эта стилистика продолжается, а результат – это гибнущие люди. И, наверное, я с Вами согласен, я должен был идти. Но у меня какой еще был аргумент, мало того, что он там главный, я все-таки руководитель партии, и я не в личном качестве там решения принимаю, все-таки мне надо было думать еще и о судьбе организации. Это тоже, конечно, сыграло роль, но сейчас понимая достаточный цинизм власти в то время, я бы, конечно, поступил по-другому.