Читать книгу По ту сторону реки. Ярилина рукопись - Группа авторов - Страница 3
Глава первая
Подарок судьбы
ОглавлениеДо полуночи оставалось еще десять минут. Природа замерла в ожидании, а тишина окружающего мира нарушалась лишь слабым звуком шагов по мокрой от ночной росы траве. По узкой петляющей тропинке между кустами молодого орешника почти беззвучно шел юноша. Косой луч лунного света нехотя провожал его, проглядывая сквозь кроны и выхватывая серебристыми бликами то острый нос, то подбородок, то усыпанные веснушками скулы.
Внезапно юноша вздрогнул. Громко запел кузнечик, второй, третий. Застрекотали цикады. Ухнула сова. Из леса выскочило невысокое существо с зеленоватой кожей и сверкающими глазами. Слабые узловатые ноги по виду почти не отличались от человеческих, но существо стояло на них неуверенно, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Юноше хватило одного взгляда, чтобы узнать наяду: ее дополненное парой человеческих ног подрагивающее тело существовало как будто отдельно от хищного, но красивого русалочьего лица. Наяда запустила руки в длинные серые волосы, уже ликуя от того, как быстро ей удалось поймать одинокого путника в ловушку, но в следующий миг будто передумала и, издав неясный звук – не то всхлип, не то стон, – скрылась в лесу. Юноша усмехнулся и поспешил вперед.
Ему было семнадцать лет. Звали его Севой. Возможно, он был слабовато сложен для своих лет, хоть и достаточно высок, и черты лица его были несколько тоньше, чем полагалось, но ощущались в нем необычная сила и уверенность.
Тропинка вывела к краю холма, за которым начинался крутой спуск к речной заводи, окруженной пышными кустами. Вершина, где стоял Сева, скрывалась за молодой порослью, поэтому со стороны реки его никто не мог увидеть. Он сел на траву, перед тем проведя над ней ладонью, – и от движения руки ночная роса тут же высохла. Настало время для обряда, важного и трудного, творимого в Купальскую ночь.
Еще несколько минут Сева вертел в пальцах свирель, всматриваясь в неподвижную черную гладь воды. Затем вытащил из кармана несколько смятых листков с нотами, набрал в грудь воздуха и, едва взглянув на подсказку, заиграл. Первый протяжный звук струной натянулся над холмом, покатился вниз к воде и разбился на сотни отголосков. Звенящая мелодия оставалась неслышной для существ, не наделенных волшебной силой, но все равно достигала самых дальних уголков сердец, заставляя их трепетать от чего-то неизведанного и таинственного. Ночь наконец вступила в свои права. Она взмахнула над миром черным плащом, и из его складок посыпались крупные, как отборный жемчуг, звезды. Ночь закружилась в танце, зачарованная колдовской музыкой, но никто не разглядел ее в бесконечной пустоте летнего неба.
Сева сидел, чуть запрокинув голову и закрыв глаза. Он ждал. Волшебная дудочка приманивала к реке молодых девушек, и он знал, что скоро они придут купаться: вдалеке уже слышался звонкий девичий смех. Обряд мог бы совершиться и без них, да и без свирели, проводи его Водяной маг, – но здесь таких просто не было.
На берегу с хохотом и криками появилось несколько городских, приехавших сюда на отдых красавиц. Сева открыл глаза, чуть подался вперед и даже отнял дудочку от губ, не в силах сдержать любопытство: настоящие потусторонние!
Хоть это и был его второй обряд животворения воды и некоторых девушек он помнил в лицо еще с прошлого года – один вопрос вновь взволновал его.
«Как они могут быть так похожи на нас? – спрашивал он самого себя. – Эти девчонки такие же, как наши…»
Правда, за небольшими отличиями: были у горожанок необычные стрижки и что-то иное в лицах, что-то более основательное, приземленное – и Севе совершенно непонятное.
Два мира в эту секунду смотрели почти в глаза друг другу, но только одному из них суждено было увидеть другой.
Удостоверившись, что девушки, равнодушно взглянув на вершину холма, начали раздеваться, Сева закрыл глаза и продолжил играть.
По черной поверхности реки пошла едва заметная рябь – свирель отпугнула от заводи русалок и водяных мереков, так что девушкам ничего не грозило. Почти все они разделись и стали заходить в воду. Сложность обряда заключалась в том, чтобы заставить нескольких нагих девушек искупаться. И обязательно всех одновременно – только так они могли придать воде нужное свойство. Но это казалось почти невозможным: огромное количество творимых в это время чар создавало барьер между девушками и колдуном. А еще мешал Севин страх. Вода в реке менялась крайне медленно, и ему предстояло продержать их здесь почти всю ночь.
Спина затекла, и Сева лег на траву, продолжая играть чудесную мелодию. Мысли его замедляли ход – лучше всего было отвлечься, не думать ни о чем… Бежало время. Верные ноты сами всплывали в памяти. На обычно бесстрастном лице иногда мелькало неясное выражение, похожее на мимолетную грусть, и тогда мелодия становилась чуть печальнее. …Вот он снова превратит обычную воду в целебный эликсир: благодаря одному этому обряду он может стать знаменитым и уважаемым колдуном! Но какая темная тайна свела все дороги так, что он обрел способность оживлять воду… и ведь если эта тайна всплывет наружу, никаким «уважаемым» ему уж точно не стать!
– Ну же! Лезь в воду! – Послышались девичий смех и всплески воды.
Сева встрепенулся, открыл глаза и сел. Музыка прервалась. Сквозь плотное сплетение ветвей ему удалось разглядеть, что на узкой полоске берега стоит так и не раздевшаяся девушка и, смеясь, качает головой. Раньше он ее не видел.
– Я не хочу купаться. Холодно! – Она несколько раз оглянулась, будто бы к чему-то прислушиваясь.
– Что ты, вода как парное молоко! Скорее залезай, – закричала одна из купальщиц и подняла стену брызг.
– Нет. – Упрямая девчонка смеялась, но, как показалось Севе, была тверда в своем решении.
Он отложил в сторону дудочку и присмотрелся. Звезды перестали мерцать, луна светила слабо, бросая на вершину холма тусклый одинокий луч, и берег реки почти скрылся во тьме. Девчонка была одета во что-то светлое, похожее на короткое платье. Выглядела она нескладно: среднего роста, худая, с тонкими ножками, как у молодого олененка, – словом, обычная горожанка, но, несмотря на все это, Сева ощутил странное оцепенение. Она стояла, сложив руки на груди, окруженная темными расплывчатыми пятнами листьев и веток, сумрачными редкими бликами воды, и Сева несколько секунд не мог пошевелиться.
Наконец он опять поднес свирель к губам. Заиграл, мысленно шепча: «Снимай же одежду, снимай одежду, снимай – не порть мне обряд!» Ему, как сильному Воздушному магу, нужно было лишь приказать, чтобы заставить ее подчиниться, но девушка осталась стоять неподвижно. Почему?
Он сосредоточился на ее руках и стал приказывать им взяться за подол платья (или что там на ней было?) и тянуть вверх. В висках застучала кровь, реальность сделалась похожей на сновидение. Девушка сжала в кулачках ткань подола. Дыхание его стало немного тяжелее. «Ну, давай, вверх, вверх». Руки ее дрогнули, а его охватило странное волнение. Нужно справиться с собой, таких эмоций допускать нельзя! Сева откинулся на траву и несколько секунд лежал неподвижно, успокаиваясь. Чертова девчонка не хотела подчиняться, выбив его из равновесия.
– Ну ладно, ладно. Только я не буду раздеваться!
Он снова сел.
– Надеюсь, ты не в платье собираешься купаться?
И чего ты вообще боишься? Стесняешься? – снова подала голос ее спутница.
– Нет, просто не хочу участвовать в массовом сумасшествии! Почему именно сегодня вы решили плавать без одежды? – Она смеялась, снимая через голову платье. Под ним оказался купальник.
«Купальник! – с возмущением подумал Сева. – Еще чего не хватало! Как заставить его снять? Наверняка там сплошные завязки!»
– Сегодня Иван Купала. Это же очень весело! В старину молодым девушкам было принято плавать раздетыми в эту ночь.
– Нет, было принято одну из них топить – как дар водяному, нам в школе об этом рассказывали, – ответила она.
– Какой ужас! – без тени испуга воскликнула третья девушка.
Девчонка в купальнике, озябнув, потерла одной рукой другую и подошла к краю берега. Коснулась пальцами кромки воды, и тут произошло сразу несколько вещей.
Над водой поднялся тонкий розоватый туман, которого, конечно, не могли видеть купальщицы. Это значило, что ее животворящая способность была полностью восстановлена. Но девочка-олененок вдруг упала на прибрежный песок и истошно закричала. В ту же секунду ей начали вторить голоса лесных птиц.
Сева встал, чтобы увидеть происходящее внизу. Девушки уже окружили свою подружку на берегу, а она кричала и билась, странно выгибая тело.
Над Севиной головой пролетела стая птиц, за ней еще одна. Птицы кружили над берегом, отвечая кричащей девочке оглушительным писком. Их перья бледнели в пелене тумана, а мереки удивленно таращилась на них из-под коряг и из зарослей камыша.
Он не знал, что делать. Замешательство длилось, казалось, очень долго. Будто прошла целая вечность с той секунды, как девочка зачаровала воду своим прикосновением, и до того, как он бросился вниз по склону. Сева понятия не имел, чем помочь несчастному созданию. И хоть с самого детства его готовили в будущие лекари, такое он видел впервые.
Ноги скользили по мокрой траве и цеплялись за жесткую осоку, распугивая мелкую нежить, которая отпрыгивала в разные стороны. Кое-кто из купальщиц уже успел накинуть одежду, кто-то нет. При виде парня девушки недоуменно замерли, а затем подняли визг. Две из них попытались не подпустить его к подруге. На секунду он растерялся. Эти странные притягательные лица потусторонних! Непостижимая тайна! И как страшно, страшно до ужаса применять к ним чары… Но что-то же нужно делать. Сева взял себя в руки и, заглянув в глаза одной из девушек, мысленно приказал: «Отойди!». Она тут же повиновалась. Он родился в рубашке, не иначе, или это его черная кровь стала причиной того, что потусторонние не отнимали его силу…
Песок возле воды был мокрый и гладкий. Указательным пальцем правой руки Сева судорожно начертил на бережке маленькую целительскую руну, потом приподнял корчащуюся девушку и положил так, что магический знак оказался точно под ее поясницей. Тело ее продолжало изгибаться, но крик становился все тише. Опустившись на колени, он зачерпнул воды из реки и плеснул ей на грудь.
– Как ее зовут? – Голос звучал спокойно, несмотря на сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Это должным образом подействовало на оцепеневших девушек.
– Полина, – ответила одна из них.
«Ну что ж, такая маленькая, а уже такая сильная, что смогла созвать всех птиц в округе… Откуда-то знает птичий язык», – подумал Сева, заметив, что птицы, прилетевшие на крик Полины, уже вьются у него над головой и агрессивно хлопают крыльями.
Сева поднялся с колен и посмотрел на девицу с покрасневшими глазами.
– Ты знаешь, где она живет? – Его спокойный голос заставил ее унять всхлипы. – Вы отнесете ее домой, немедленно. Завтра ее осмотрит врач.
Он заглянул ей в глаза, которые в ту же секунду подернулись мутноватой пеленой. В его собственном взгляде снова застыли нерешительность и что-то вроде опасения, но Сева твердо проговорил:
– Он ее осмотрит, и все будет хорошо. Несите ее домой. Девушки подняли подругу на руки и повернулись в сторону тропинки, уводящей к деревне. И только тут молодой колдун заметил: голова Полины безжизненно свисала, а лицо скрывали русые, не доходящие до плеч волосы. Сева окончательно растерялся. Девчонка не была колдуньей? А иначе что случилось с ее длинной косой? Почему у нее такие короткие волосы?
– Стойте!
Те послушно замерли. Сева бережно взял Полину из рук подруг и посмотрел на ее лицо – кожа была белая. Взгляд скользнул вдоль тела: никаких отметин, рун отличия на ладонях, никаких магических амулетов и рисунков, шрамов тоже не видно. Глаза Полины оставались плотно закрытыми, а губы что-то неразборчиво шептали. Он снова опустил ее на песок и начертил еще одну руну пальцем свободной левой руки у нее на животе, мысленно приказывая проснуться. Полина широко открыла глаза. Черты лица у нее были неприметными, как показалось Севе, но большие серые глаза смотрели испуганно и печально, что не могло не тронуть даже такого уравновешенного колдуна, как он.
Почему она не поддалась дудочке? Хотя если она все же колдунья, то с дудочкой все понятно: та не сильно действует на магов. Но как девчонка сопротивляется его приказам? Без длинных волос, без всех этих обручей, амулетов и оберегов, которые вечно носят на себе девчонки-колдуньи ее возраста, она просто не смогла бы защитить себя! И почему птицы отозвались на ее крик? И волосы… волосы… Все это представлялось неразрешимой загадкой.
Он резким движением поднял ее и передал в руки подруг, прошептав: «Домой! Бегом!». Купальщицы заторопились в деревню, а он в три прыжка взобрался на холм и понесся по влажной тропинке, на бегу громко свистнув. Вдалеке послышалось хлопанье крыльев вороного пегаса. Нужно было успеть обо всем рассказать. Он ясно осознавал, насколько важным могло стать его ночное открытие.
* * *
Город, раскинувшийся среди холмов, спал под покровом фиолетовой летней ночи. Высокий пожилой мужчина, нарушивший тишину узкой улицы своими шагами, был на ней, пожалуй, единственным прохожим. Мужчина спешил. Походка его была решительной.
Одинокие желтые окна, словно горящие глаза, провожали его взглядами, но в следующий миг темнота переулков вновь окутывала статную фигуру. Мужчина был немного взволнован, что с ним случалось крайне редко, – ведь не зря же он слыл самым сильным и уважаемым Светлым магом.
Узнай кто-нибудь из горожан, что сейчас сам Ирвинг проходит мимо его дома, он тотчас выбежал бы на улицу приветствовать его. Что заставило Ирвинга очутиться здесь в такое время? Что таила эта ночь для могучего колдуна и его подопечных магов?.. Но обитатели Росеника не знали о его визите и спали спокойно. А пожилой маг размышлял, меряя уверенными шагами мостовую.
За всю свою жизнь он ни разу не встречал Водяного колдуна. Хотя правильнее было бы сказать, что он ни разу не встречал нормального Водяного колдуна. А теперь ему представилась такая возможность. Что мог чувствовать человек, впервые сталкиваясь с чем-то настолько редким? Конечно, любопытство. Он не ощущал страха, ведь силой Ирвинг превосходил многих ныне живущих колдунов. Но любопытство… Оно было – жгучее, будоражащее, словно ему снова пятнадцать лет.
Может, сын целителя ошибся? Немного приукрасил увиденное? Вряд ли. Этот юноша был на удивление рассудительным для своего возраста, не верится, что он мог соврать.
Уже не раз за последние годы возникали пугающие слухи о том, что Водяной маг появился, но появился на стороне Темных. Эти слухи подолгу волновали Светлое сообщество, вынуждая самых могущественных и влиятельных колдунов пускаться на поиски этого самого Водяного.
Уютные неширокие улицы кончились, выведя путника на дорогу, которая, подобно черной реке, извивалась между бережками пышной зелени. Железнодорожная станция с каждой минутой становилась ближе.
«Темные не должны схватить Водяную раньше», – убеждал себя Ирвинг.
Это не давало ему покоя. Чаши весов находились в зыбком равновесии, и зло не должно было получить поддержку в лице последнего недостающего «кусочка» Союза Четырех стихий. Окажись новоявленная Водяная колдунья в руках Темных магов – мир рухнет, погрязнет в бесчисленной череде смертей и разрушений.
«Нет, Темные не должны получить Водяную!»
Вдалеке начал вырисовываться холм, у основания которого, точно раскрытая пасть, чернело отверстие туннеля с проржавевшими рельсами. Никакой поезд не довез бы людей до Росеника, потому что эта станция считалась давно заброшенной. Поезда просто проходили мимо. А цветущий волшебный городок прятался за стеной непролазного леса и оставался невидимым для глаз пассажиров. Но если сюда требовалось переправить колдуна, существовал специальный путь. Задрожала платформа, заходили ходуном старые шпалы, и из черной пасти туннеля вырвался язык в виде грязного темно-зеленого поезда. Бесцветные квадраты его окон отражали синеву ночи, как и окна спящих домов Росеника.
С глухим лязганьем поезд остановился у платформы и выпустил из своих недр двоих человек. Один из них – полный мужчина – начал осматриваться по сторонам, и вскоре взгляд его задержался на стене небольшого каменного сооружения. В ту же секунду Ирвинг снял с себя заклинание Отвода глаз, с помощью которого оставался невидимым для окружающих. Французский гость Максимилиан Феншо сразу его разглядел, и теперь уже не имело смысла скрываться.
Когда заклинание перестало действовать, маленькая спутница колдуна-иностранца испуганно вскрикнула, уставившись блестящими серыми глазами на высокого пожилого мужчину, появившегося, как ей показалось, прямо из воздуха.
Ирвинг приблизился к прибывшим пассажирам и пожал им руки.
Низкорослый Феншо внимательно разглядывал предводителя Светлых магов, держась при этом с таким достоинством и величием, которое было свойственно всем французским колдунам. Свою маленькую племянницу, кутавшуюся в тонкий свитер, он крепко держал за руку, словно боялся, что если он ее отпустит, девочка испарится.
Ирвинг понимал чрезмерную осторожность гостя и не пытался помешать ему изучать себя. Он чувствовал, как чужая магия окутывает его с ног до головы, вторгается в глубины подсознания, исследуя и оценивая как возможного противника. Ирвинг знал, что должен выдержать этот досмотр спокойно, чтобы поселить в душе французского гостя уверенность в безопасности Водяной колдуньи.
– За вами следили? – спросил Ирвинг, когда Феншо закончил проверку.
Маленькая колдунья нервно обернулась и взглянула на дядю.
– Нет, мы добгались хогошо, – ответил тот и погладил племянницу по голове.
Ирвинг решил сразу перейти к вопросу, который мучил его по пути на станцию:
– Я слышал, что вы пытались связаться с магами во Франции. Вы хотели, чтобы она прошла свое Посвящение там? Вы нам не доверяете?
Феншо долго глядел куда-то вдаль, прежде чем ответил:
– Не думал, что Полина та, кто вам нужен. И, боюсь, слишком опасно оставльять ее здьесь.
– Почему? Вам должно быть известно о…
– Мне известно о богьбе Светлой и Темной стогоны за Водьяных колдунов. Но мы с женой боимся за нее!
Ирвинг посмотрел на Полину: бледное лицо, большие серые и не по-детски грустные глаза, а волосы действительно короткие, как и говорил сын целителя. Девочка робко подняла голову и взглянула на испещренное легкими морщинами лицо Светлого мага – она совершенно не хотела расставаться с дядей, но знала, что ей придется покориться судьбе.
Ирвинг выждал еще несколько секунд, а затем спросил:
– Тогда чем же вызван ваш приезд? Для чего вы все-таки привезли племянницу?
– Ее место здесь, – нехотя ответил Максимилиан Феншо. – Она пгинадлежит этой землье. Она не гаскроет и половины своих сил в чужой стгане. Здесь ее година.
Полина судорожно всхлипнула и прижалась бледной щечкой к дядиному плечу.
– Ne pleure pas. On va se voir bientot[1].
Ирвинг снова взглянул на худенькую девочку, на этот раз чувствуя исходящую от нее странную силу. Девочка была невысокой, хрупкой и какой-то болезненной, но магия, зарождавшаяся внутри нее, пугала даже его. Что-то ледяное и колкое, взрывное и… страшное… Да, не зря Водяных колдунов, по легендам, так прельщала другая сторона.
Когда Ирвинг попытался Всепроникающим Взором почувствовать магию Полины, его встретил холодный удар внутреннего щита. Маг мог бы читать ее мысли, найди он в этом необходимость. Смог бы и повлиять на нее, если бы счел нужным. Но для этого он должен был отдать ей столько своей силы, сколько вытянули бы из него с десяток колдунов разом. Странная, неизученная Водяная магия…
Полина оторвалась от дяди и вытерла заплаканные глаза рукавом свитера:
– Где мои вещи?
– Они ждут тебя… – На долю мгновения в голосе Ирвинга зазвучала нерешительность, будто ответ на вопрос заставил его о чем-то задуматься. – В твоем новом доме.
* * *
Август стоял знойный. До обеда оставалось меньше двух часов, когда Анисья, ее брат и их общий друг возвращались домой. По пути им встретились несколько человек, которые поглядывали на Анисью с вежливой осторожностью.
– С кем тебя поселили? – спросил Митя, посмотрев на младшую сестру сверху вниз.
– С Василисой Умновой, это тебе о чем-то говорит?
– Да, это говорит о том, что Велес не изменяет своим правилам. Твоя Василиса небогата, я полагаю? Неизвестна?
– Неизвестна и небогата, – коротко ответила Анисья, недовольно мотнув головой.
– Что сказали на это родители?
Анисья тут же вспомнила расстроенный взгляд матери.
– Мама в сотый раз посетовала на то, что наш мир катится в никуда. Она уверена, что Велес действует так по настоянию Ирвинга. Папа был не настолько чутким и просто посоветовал мне тщательнее выбирать знакомства, а не зацикливаться на неприятном соседстве.
По правую сторону высились деревья с пышными кронами, а слева уже виднелась большая деревянная изба, отбрасывающая на дорогу густую тень.
– Тенек! Давайте присядем. У меня ноги поджарились на песке. Здесь же можно посидеть? – защебетала Анисья, повиснув на плече брата.
– Можно еще и попить, – отозвался Митя.
В двух шагах от избушки появился колодец. Анисья была уверена, что секунду назад то место пустовало, – густая, подсушенная палящими лучами солнца трава покрывала ровный пологий участок поляны.
– Но его же там не было… – произнесла она, во все глаза глядя на колодец.
– Был! – В один голос ответили молодые люди и переглянулись.
Вода в колодце оказалась ледяной, сладковатой на вкус и едва ощутимо отдавала вишней.
– Как раз то, что нужно! – воскликнула Анисья и оглянулась на друга.
Тот не отреагировал на восклицание – его внимание было занято чем-то, что находилось на другой стороне дороги: там, под Говорящей Яблоней, сидела на косой лавке девочка с книгой в руках. Она тоже удивленно смотрела на колодец, будто не понимала, почему не заметила его раньше. Потом взгляд ее переметнулся на троих путников, немного задержался на веснушчатом лице темноволосого Митиного друга и опустился в книжку.
Анисья села на траву рядом с Севой:
– Это ведь не та колдунья, которую ты нашел на реке?
– Это она.
– Вот эта? – Митя тоже поглядел на незнакомку и чуть не выронил ведро с водой. – Водяная колдунья?
– Да.
– Уверен? Я представлял ее совсем не так! Овражкин, да ты и описал ее не так!
– Я сказал, что она худая и волосы у нее короткие. Разве я был неправ?
Девочка и впрямь казалась очень худой. Она выглядела испуганной и какой-то потерянной. На бледной коже не виднелось даже намека на румянец, гладкие русые волосы она убрала назад, поэтому их длину сейчас невозможно было определить. Водяная колдунья, видимо, почувствовав, что на нее смотрят, оторвалась от книги и подняла голову. Встретившись взглядом с Анисьей, она отвела глаза, неловко поерзала на скамейке и уткнулась в недочитанную страницу.
– Ну и ну… – протянула Анисья, отбросив за спину светлые кудри. – Водяная колдунья… Никогда бы не подумала, что Водяные колдуньи выглядят вот так…
– Что вы про нее знаете? – Сева вдруг повернулся к друзьям.
Анисья просияла. Сева был просто удивителен – весь день он ее будто не замечал. А она то и дело задавала ему сотни вопросов, ответы на которые либо озвучивал Митя, либо вообще никто. Все же у этого молодого человека был странный характер.
– Ее зовут Полиной. Фамилия у нее иностранная. Девчонка росла во Франции. Говорят, сюда ее привез какой-то дальний родственник, – отчеканил Митя.
– Ей четырнадцать. Значит, она будет проходить Посвящение вместе со мной, – добавила Анисья.
– Четырнадцать, ну да… Так я и думал, – сказал Сева себе под нос.
– Так и думал? А я думал, что у нас появился взрослый полноценный маг, когда отец говорил нам об этой Полине!
– Вот-вот. – Анисья хихикнула. – Я слышала, что девчонка вообще ничего не умеет. Представляете?
– Я знаю про нее лишь то, что она потусторонняя, – проговорил Сева.
– Уже нет, – возразил Митя. – Раз она попала в Заречье, значит, теперь такая же, как мы.
Ребята встали и продолжили свой путь.
* * *
Белый свет ворвался в темноту и затопил все вокруг.
Что это? Еще не время! Время для сна. Еще не время, но хруст и электричество в костях не дают продолжаться этому сну. И этот свет… Свет нового утра, свет новых времен, свет сбывшихся пророчеств. Треск суставов и сухожилий, хрящей, позвонков. Свет проступает сквозь древние глыбы, сквозь толщу породы, сквозь комья теплой почвы. Он движется мимо белой точкой во тьме. В нем мерцают сотни капель росы, в его лучах шепчутся громче и отчетливее подземные ручьи. И море – где-то в глубине. Оно плещется, бушует, оно тоже чувствует этот свет.
Белая жемчужная точка движется, все под ней мечется, рвется, но на поверхности, наоборот, все замирает. Останавливается время. Останавливается даже сердце чернокрылого существа с кровью нечисти – его взгляд не различает этого света, но сердце не может остаться к нему глухим.
Деревья чувствуют этот свет, чувствуют его, как воду. На миг и они прекращают свои вечные разговоры, их языки-листья безмолвствуют.
Один болезненный, вынужденный рывок, и кости с диким гулом сжимаются, уменьшаясь в размерах. Часть из них вовсе перестает ощущаться, будто бы их никогда и не было.
* * *
Полина проводила взглядом троих незнакомцев.
– Не все то золото, что блестит, – раздался за спиной низкий хриплый голос как раз в тот миг, когда в ее голове еще таяли воспоминания о ребятах и их златовласой спутнице. Полина вздрогнула от неожиданности и захлопнула книгу. На край лавки опустился сгорбленный старик с длинной седой бородой. Он выглядел странно: морщинистый, неряшливый (в бороде застряли то ли какие-то ветки, то ли комья грязи), но вместе с тем его лицо и весь облик не вызывали ни страха, ни удивления, будто он был логичным продолжением всего, что произошло за это утро. Старик протянул Полине ключ.
– Номер девятнадцать, избу найдешь сама, загадка тебе будет. – Он улыбнулся.
– Спасибо. – Полина вскочила, чуть не забыв книгу «Планетарные руны для непосвященных» на скамейке.
Она пошла по дороге, на которую указал старик. Все больше ее занимала книга, обнаруженная утром в кармане. Во-первых, название, а во-вторых, размер. Такая книжка никак не могла поместиться в небольшой карман ее жакета и, тем не менее, появилась именно оттуда. Зато обратно уже не влезала. В книге содержалось множество схем и значков всевозможных форм, описанных на полях странным языком, и лишь часть слов была Полине понятна. Таинственные письмена пробуждали скребущую тревогу и удивление, а вид страниц напоминал что-то из школьного учебника по словесности.
Если не считать стрекота кузнечиков в высокой траве на обочине, вокруг стояла почти звенящая тишина. Человеку, всю жизнь прожившему в огромном городе, было трудно к ней привыкнуть. Ноги Полины утопали в горячем песке, раскаленные крупинки ссыпались в сандалии и обжигали кожу. На тропинке виднелось три пары следов недавно прошедших здесь ребят. Отпечатки маленьких ступней то отдалялись, то шли друг за дружкой, будто идущий прыгал, а потом начинал быстро семенить. Полина живо представила, как скачет, болтает и смеется та белокурая девушка. Следы босых мужских ног оставляли четыре ровные цепочки. Полина остановилась, сняла сандалии, выбрала большие отпечатки посередине дороги и продолжила свой путь, ступая по ним след в след.
За несколько минут до появления ребят Полина спустилась с крыльца и оглянулась. Оглянулась – и чуть не упала от изумления: дряхлый покосившийся дом стоял на огромных лапах, которые, несомненно, могли бы принадлежать гигантской курице. Птичьи ноги неторопливо переступали и скребли когтями землю, отчего избушка ходила ходуном. Бросив взгляд на входную дверь, Полина удивилась еще сильнее, если, конечно, такое было возможно, – прибитая к стене табличка гласила: «Баба-Яга».
Вспомнив все это, Полина еще раз оглянулась, а потом зашагала прочь. Еще вчера она посчитала бы, что ее разыгрывают. Но за последние часы в ее жизни произошло столько всего странного, что теперь она готова была поверить во все. Но количество вопросов в голове только росло.
Сад с огромными яблонями по правой стороне дороги начал быстро редеть. На долю секунды Полине померещился умиротворяющий шепот – ей тут же захотелось прикрыть глаза и растянуться на траве. Воздух был чистым, свежим, пах скошенной травой, яблоками и цветами. Но внезапно от голода у нее заурчало в животе, и в тот же миг к этим запахам примешался аромат горячего хлеба. Из-за невысокого заборчика, что отделял дорогу от яблоневого сада, показалась голова маленького лохматого коротышки с круглым лицом. В поднятой над головой руке он держал поднос, на котором высилась гора пирожков.
– Барышня не желает перекусить?
– Нет, спасибо, – растерянно отозвалась Полина. Коротышка обращался именно к ней, в этом не было сомнений. Но… откуда он здесь взялся? И кто это вообще?
Маленький человечек перескочил через забор, не уронив ни пирожка, и оказался рядом с Полиной. Ростом он был так невелик, что еле-еле доходил макушкой ей до пояса. Блюдо с выпечкой оказалось прямо у нее под носом.
– Берите! Не стесняйтесь, барышня. А то ишь какая худая!
– Ну… – растерянно пробормотала Полина и выбрала ватрушку побольше, несколько смутившись от такого необычного обращения. – Спасибо.
– Кушайте-кушайте, на здоровье! У нас сегодня инженеры снова перемудрили, и печка никак остановиться не может – только и успеваем противни вытаскивать.
Полина бросила на коротышку все тот же неуверенный взгляд, не до конца понимая, какие еще инженеры и с какой печкой перемудрили.
– Хорошо, что я вас встретил. Только вот лица вашего не припомню…
– А я только сегодня… – Полина запнулась, не зная, как продолжить фразу. Слово «приехала» не очень подходило, ведь она до сих пор не понимала, как очутилась в том странном доме с надписью «Баба-Яга» над дверью.
– Ах, так вы тут впервые! Что ж, поверьте, вас ждет много интересного! Только мой вам совет… – Коротышка оглянулся, словно проверяя, не притаился ли кто за ближайшим деревом, и, заговорщицки улыбнувшись, продолжил: – Не ссорьтесь с избушками! Среди них встречаются очень вредные особы.
С этими словами он отвесил поклон и перелетел через забор, из-за которого появился несколькими минутами раньше, оставив Полину в полном недоумении.
Дорога поднималась в гору, и, когда Полина наконец добралась до вершины холма, перед ней раскинулась завораживающая картина. В низине стройными рядами стояли небольшие домики – все на курьих ножках. Избушки покачивались из стороны в сторону, а некоторые даже поворачивались вокруг своей оси. К ужасу Полины, на вид домиков было не меньше двух сотен, так что найти номер девятнадцать представлялось трудной задачей. Она протерла глаза, но мираж никуда не исчез, вместо него не появились ни шумная московская улица, ни опрятный французский бульвар, ни кухня в дедушкиной квартире, ни даже таинственный дядин винный погреб…
У самого подножия деревянного городка на траве сидел паренек с узорчатой тарелкой в руках. Он увлеченно катал по ней красное наливное яблоко, что-то приговаривая.
– Извините, мне нужен дом номер девятнадцать, – обратилась к нему Полина, чувствуя себя будто в странном сне.
– Девятнадцать? – Парень оторвался от своего занятия и окинул Полину взглядом. – Тебе надо на ту улицу – иди до конца, а там направо. Видишь, на крышах значки? Здесь везде дубовые листья и круглое дерево Земляных. Но тебе нужны другие знаки, смотря какая у тебя стихия. Ты ведь не Земляная колдунья? Точно не перевертыш.
Полина неуверенно пожала плечами.
– Ну так вот! Пойдешь направо – там начинаются дома, где живут колдуны других стихий. Либо найдешь свой знак, либо спросишь еще у кого-нибудь. – И незнакомец снова принялся катать яблоко.
– Спасибо. – Полина озадаченно взглянула на тарелку, заметив, что узоры на ней начали медленно расплываться, и пошла дальше.
– Ого-го! Постой-ка! – внезапно раздалось у нее за спиной.
Парень вдруг вскочил, подбежал к ней и яростно затряс ее руку:
– Я знаю, кто ты! Ну ничего себе! Очень приятно познакомиться, я Попов.
– А-а… – протянула Полина, кивнув. Она тут же присмотрелась к нему, чтобы понять, действительно ли они знакомы.
– Да ты слышала, конечно: волосы единорога, хвосты китоврасов. Мой отец работает на Звездинку, доставляет эти редкие штуки. Ну, вот. Тебе туда. В конце направо. Желаю хорошо обосноваться.
Улица с дубовыми листочками на крышах домов казалась бесконечной. Наконец она круто повернула вправо, и Полина увидела новую группу избушек, стоявших немного поодаль от остальных. Теперь над крышами виднелись другие значки. Они походили на небольшую круглую спираль и оставалось лишь гадать, что обозначали. На крыльце одного из таких домов она увидела ребят, которых встретила у колодца. Молодые люди переговаривались, склонив головы, и вглядывались в крошечную вещицу, зажатую у одного из них в руке. Их спутница водила пальцами по резным перилам и увлеченно рассматривала полустертые дождями и ветром узоры. Полина ускорила шаг. Вдалеке, поднятые на высоких шпилях над крышами избушек, снова появились иные значки: маленькие солнца, а прямо перед Полиной выросла стена с наспех прибитой к ней табличкой, изображавшей солнце и кольцо.
Она еще раз бросила взгляд на странное сочетание знаков и только тут заметила, что на потертой табличке выведено еще и число «19». Как только Полина сообразила, что именно этот дом она ищет вот уже больше получаса, ей показалось, что со всех сторон за ней наблюдают. Еле справившись с этим неприятным ощущением, она поднялась на крыльцо и вставила ключ в замочную скважину. Но дверь оказалась незапертой. Внутри послышался шум. Полина осторожно открыла дверь. Посреди комнаты стояла темноволосая девочка. Вокруг нее тут и там валялись сумки и книги, одну из которых она, по всей видимости, только что и уронила. Девочка обернулась. Ее черная, как уголь, коса рассекла воздух.
– Привет, – тут же воскликнула незнакомка. – Наконец-то! Я уж думала, ты никогда не придешь! Кажется, я целую вечность разбираю свои вещи, а их никак не становится меньше! – Она указала на гору одежды, лежавшую перед ней, и улыбнулась.
Полину приятно удивил ее веселый тон. Она непроизвольно застыла на пороге, вглядываясь в незнакомое лицо, и уже через мгновение не могла бы с уверенностью сказать, что видит эту девчонку впервые. Нет, ни у кого из ее подруг не было ни таких черт, ни такой длинной темной косы… ни даже тембра голоса, но почему тогда в один миг исчезли тревога и растерянность? Будто перед ней стояла любимая сестра, с которой они давно друг друга потеряли. Или старая приятельница из детства. Что-то во всей этой встрече казалось смутно знакомым. Знакомым и словно виденным когда-то во сне.
– Я немного заблудилась, – наконец проговорила Полина, отвечая на вопросительный взгляд.
– Неудивительно! Я тоже плутала, пока какой-то красный молодец не вызвался меня проводить, – засмеялась черноволосая девочка.
Она была на полголовы выше Полины и казалась почти такой же красавицей, как и белокурая незнакомка, повстречавшаяся утром. На ней была яркая малиновая рубашка с пестрой вышивкой по краю, тонкую шею украшало множество разноцветных бус.
– Если я правильно поняла, мы будем жить здесь вместе. По крайней мере, я тебя точно никуда не отпущу – одна в этом странном доме я жить не собираюсь. Меня, кстати, Маргаритой зовут, можно просто Марго. – Она протянула Полине руку, и ее миндалевидные глаза приветливо засияли.
– Полина.
– Где ты хочешь спать? Здесь или там?
Полина наконец огляделась. Комната в избушке оказалась всего одна. Посередине ее разделяла перегородка-ширма, на одной стороне которой было изображено бледное перламутровое поле чабреца, а на другой – желтые ромашки. В обеих половинах комнаты имелось по окошку, по столу и по большой кровати, над каждой кроватью висел полог, а чуть в стороне на стене располагались полки для книг. На столе стояли зубчатый полупрозрачный кристалл, два горшочка с растениями и небольшой ящичек, заполненный пустыми бутылочками разных форм и размеров. Возле двери в ванную возвышался огромный старый шкаф.
– Если не возражаешь, выберу эту. – Полина бросила свой рюкзак на кровать в той половине комнаты, куда ширма была повернута чабрецовым полем.
– Хорошо, значит, я – рядом со шкафом. Это удобно, если учесть, сколько у меня вещей, – рассмеялась Маргарита. – Такое ощущение, что бабушка меня сюда на всю жизнь отправила…
– Бабушка? – Полина вопросительно посмотрела на свою соседку. – Твоя бабушка знала про это место?..
– Я всегда думала, что у моей бабушки не все в порядке с головой. Она постоянно говорила про каких-то колдунов, про заклинания… – Теперь выражение лица Маргариты стало серьезным, брови чуть нахмурились. – Вместо лекарств у нее были снадобья, какие хочешь, от любых болезней. А все полки ее квартиры заставлены какими-то странными книгами и склянками. Я думала, что она состоит в секте, – усмехнулась Маргарита. – А теперь в эту секту, кажется, попала и я. Пока я мало что тут понимаю, но надеюсь, ты поможешь мне во всем разобраться. – Она решительно посмотрела на Полину.
– Я? – оторопела та. – Я думала, что как раз ты мне все расскажешь…
– То есть как? Ты тоже жила среди… нормальных людей? А я-то думала, что я здесь одна такая. Хорошо, что ошибалась! Я представляла, как все будут надо мной смеяться. Наверное, нас и поселили вместе потому, что мы с тобой ничего не знаем. Как же это здорово, когда есть тот, кто тебя хоть чуточку понимает.
Полина улыбнулась. С каждой минутой соседка нравилась ей все больше. Маргарита опустилась на пол возле стопки книг, среди которых Полина разглядела знакомые имена авторов.
– О! Мне тоже в школе задали на лето читать Тургенева… Правда, теперь я, наверное, не успею вернуться к началу учебного года…
– Ты учишься здесь? То есть я хотела сказать – в России? – удивилась Маргарита. – Сегодня утром старушка, у которой над дверью написано «Баба-Яга», сказала, что моя соседка иностранка, француженка. А оказывается, ты хорошо говоришь по-русски.
– Я не иностранка, – возразила Полина. – Возможно, кто-то подумал так из-за моей фамилии – Феншо.
– Полина Феншо? – с интересом переспросила Маргарита.
– Да.
Воцарилась тишина. Маргарита вернулась к своим книжкам, а Полина подошла к окну и уткнулась лбом в стекло. Ей срочно требовалось решить, можно ли доверять новой знакомой. Можно ли рассказать ей свою тайну? Ах, нет… Это ведь тайна. Дядя просил молчать… И она пообещала.
– А я Маргарита Руян. Тоже можно подумать, что иностранка. Не француженка, конечно, но все же.
Это замечание рассмешило Полину, и у нее вдруг появилась смелость задать самый волнующий вопрос.
– Маргарита, а что это за место? – Нет, конечно, этот вопрос был не единственным важным. Но после того как этим летом она потеряла сознание у реки, а утром соседки рассказывали всякие небылицы, после того как в ту забытую всеми русскую деревушку приехал дядя из самой Франции и как, увозя ее, встревоженно пересказывал какие-то старые детские сказки, вопросов появилось слишком много. И никто толком на них не отвечал. Говорили, что Полина поймет все сама: должна понять, вынуждена. И ласково гладили по голове, трепали по плечу.
– Ну… – Маргарита подняла глаза и снова улыбнулась. – Я знаю об этом месте только со слов бабушки. Это Заречье. Что-то вроде поселка или деревни для людей с необычными способностями.
При упоминании слова «Заречье» у Полины кольнуло в груди.
– Бабушка сказала, что я отправлюсь в деревню, где живут неопытные… колдуны, и мне придется побыть там какое-то время. Думаю, это все из-за того случая…
– Какого случая? – ухватилась за слово Полина, отчаянно пытаясь уловить связь между историей Маргариты и своим попаданием сюда.
– Ну как сказать. – Маргарита оживилась, тон ее вновь стал очень шутливым. – Недавно я подожгла ковер в доме родителей. Они просто ничего такого не умеют, понимаешь? А вот бабушка сразу поняла, что со мной не так.
– Подожгла ковер? Как? – Лицо Полины вытянулось от удивления.
– Как мне показалось, силой взгляда. Ты не подумай, я не специально это сделала. Просто уткнулась взглядом в одну точку и… Хорошо, что мой папа пожарный и у нас дома был огнетушитель. Так что квартира не сильно пострадала. Но, надеюсь, здесь нас научат контролировать свой… взгляд. Мне не хотелось бы спалить этот домик. Постой! А ты как оказалась здесь, если жила среди обычных людей? И почему не знаешь об этом месте?
– У меня есть дядя во Франции… – тут же отозвалась Полина. – Тетя говорит, что он страшный чудак. Я думала, он мне все расскажет об этом месте, но он сделал вид, будто ничего о нем не слышал. Только сказал, что я должна теперь кое-куда поехать. И неизвестно, когда мы с ним снова увидимся. Но почему я здесь? Не замечала за собой ничего необычного…
– Ты просто себя недооцениваешь, – перебила ее Маргарита. – Нет, я серьезно. Бабушка говорила, что никто просто так не попадает в Заречье, это очень древнее и закрытое место. Оно высоко ценится среди колдунов. Это… престижно, что ли…
Полина задумалась.
– Колдуны… До сих пор не могу привыкнуть к этому слову. Я не чувствую в себе ничего необычного – никогда даже ковер не поджигала. – Полина улыбнулась, а Маргарита засмеялась.
– Знаешь, – сказала она, – бабушка еще говорила мне, что колдуны – это те, у кого хорошо работают мозги. Лучше, чем у других людей.
– У меня пятерка по геометрии в школе. Это считается?
– Не знаю, – усмехнулась Маргарита.
В этот самый миг раздался негромкий стук. Полина встала и открыла входную дверь, но на пороге никого не оказалось. Тем не менее стук продолжился и зазвучал настойчивее.
– Войдите… – неуверенно предложила Полина, оглядев комнату, и тут же едва не взвизгнула от испуга, когда заскрипела дверца шкафа и из него вылез не слишком довольный коротышка, похожий на того, кто угощал ее пирогами, только одетый в плотный темный костюмчик. Он представился Афанасием – домовым избушек семнадцать, восемнадцать, девятнадцать и двадцать – и обратился к Маргарите, которая при его появлении запрыгнула на Полинину кровать и с ужасом смотрела на нежданного гостя.
– Сударыня, – начал он, оглядев ее, – ваш наставник Егор Маливиничок, прошу запомнить.
– Егор кто? – уточнила Маргарита шепотом.
Домовой не ответил и перевел взгляд на Полину.
– А вы, барышня, будете у Дарьи Сергеевны Хитриной, отвечающей за Воздушных, так как других колдунов, способных наставлять вас, в городе нет. Но вы не волнуйтесь, Дарья Сергеевна – большой специалист по части нужных вам заклятий и вообще сильный наставник, так что с ней не пропадете. Все начнется четырнадцатого августа, в праздник Медового Спаса, но Дарья Сергеевна, возможно, приедет в Заречье лишь к октябрю, так что даже не пытайтесь найти ее раньше и заглянуть к ней в гости.
Девочки стояли, широко распахнув глаза, и в полной растерянности смотрели на домового.
– Ах да, и еще! – добавил он, направившись вместо входной двери к шкафу. – Очередное новшество от инженеров: вода в ванной включается по голосовому приказу. Температуру говорите точно в градусах, а то избушка разозлится и на просьбу «погорячее» обольет вас кипятком.
Если захотите кушать до обеда, зовите меня, не стесняйтесь. Ну, до свидания, красны девицы.
После этих слов Афанасий открыл шкаф, забрался внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверцу.
Маргарита тут же бросилась за ним, распахнула шкаф, но полки были заполнены ее вещами – никакого домового там не было.
– Что такое? Куда он девался? Может, я хочу есть прямо сейчас, – сказала Маргарита. – Хотя что значит «до обеда»? У нас тут обед будет по расписанию?
– И я тоже хочу есть, – улыбнулась Полина.
– АФАНАСИЙ! – раздался дружный крик.
Через несколько минут домовой вернулся и принес связанную в узел скатерть.
– Ну, приятного аппетита, барышни.
– А что нам с этим делать? – воскликнула Маргарита, указав на белый сверток и больше не подавая виду, что появление странного существа, да еще и из шкафа, ее удивляет.
– Как что? Развязывать и есть! Это же скатерть-самобранка. – Афанасий почти осуждающе посмотрел на девочек, задававших глупые вопросы, и снова исчез в глубине шкафа.
– Понимай как хочешь. – Полина подошла к столу и начала развязывать тугой узел.
По мере того как тонкая белая ткань расправлялась, на ней появлялись миска с овощным салатом, пироги, свернутые трубочками блины на тарелке и вазочка с вареньем. Полина растянула скатерть на весь стол, и к блюдам добавились столовые приборы, кружки, графин с морсом и плошка с ягодами.
– Это и правда настоящая еда? – настороженно спросила Маргарита.
Полина пожала плечами и заглянула в графин.
– Почему сок не пролился? Как работает эта скатерть? Маргарита в ответ покачала головой и положила в рот большую клубничину:
– Вкусно!
Полина села за стол и принялась за блины, а Маргарита потянула к себе миску с салатом.
– Я вот только не поняла, о каких таких наставниках говорил Афанасий? Что это значит – «ваш наставник»? – спросила Марго.
* * *
Ирвинг долго глядел на избушку, отличавшуюся от остальных лишь тем, что рядом с потертым, изъеденным временем крохотным значком в виде солнца было прикреплено такого же размера новое кольцо из холодного посверкивающего металла – символ защиты Заречья, символ кольцевидной реки, безопасности и вместе с тем самой загадочной тайны – знак Водяной магии.
«Вода и Огонь… – подумал Ирвинг, и если бы кто-то мог увидеть колдуна под сильным заклятьем Отвода глаз, то заметил бы на его лице удивленную и так редко появлявшуюся улыбку. – Отчего именно Вода и Огонь?» Ирвинг обернулся, рассеянно взглянув на менявшую в эту пору свой цвет бузину у окна, затем на пятачок примятой травы возле крылечка. Вдалеке показалась тоненькая фигурка Водяной колдуньи Полины Феншо в коротком платьице цвета увядшей розы и темной соломенной шляпке-канотье. Ее пытливый взгляд исследовал окрестные дома и в конце концов остановился на необычном сочетании знаков, высящихся на шпиле той избушки, возле которой и стоял невидимый Ирвинг. Через пару секунд раздумий девочка уже поднималась по ступенькам крыльца, держась за перила тонкой белой ручкой.
Едва дверь за ней закрылась, как возле бузины что-то щелкнуло, – сняв с себя заклятье невидимости, там появился молодой мужчина с волосами цвета меда, сразу же за ним на примятом участке травы недалеко от крыльца показался круглый, лысеющий, бодрый старик с широкой темной бородой, а с другой стороны крыльца – пожилая женщина, от одного взгляда на которую Ирвинг уже предвидел неприятный разговор. Он немедленно разрушил свой прекрасный Отвод глаз, и вся честная компания потрясенно на него уставилась.
– Господа, добрый день. Олег, Нестор Иванович, Вера Николаевна…
– О, Ирвинг, какая честь. – Молодой мужчина, Олег, пожал предводителю Светлых магов руку. – Какая неожиданность! Но мне, к сожалению, пора бежать. Вы не возражаете?
– Ничуть. Ну а вы, Нестор Иванович? Надеюсь, сбежите не так скоро? – Ирвинг взглянул на добродушного с виду круглого старика. – Что, и вас заинтересовала Водяная колдунья?
– Ах, Ирвинг! Как же тут не заинтересоваться! Это же… Как это было в 1152 году, во время третьего воссоединения…
– Конечно, я понимаю, о чем вы. Но давайте думать о хорошем. Будем надеяться, что теперь мир и спокойствие на нашей стороне и девочка поможет нам в этом. Ну, как вы ее находите?
Нестор Иванович растерянно пожал плечами.
– Все слишком непонятно. Она такая юная… такая слабая… такая печальная! А мы надеялись… мы ведь все считали… эх… – После этих слов он откланялся и вслед за Олегом заспешил прочь.
Женщина, все это время молча сверлившая Ирвинга недовольным взглядом, заговорила:
– Уйдемте отсюда.
– Вера Николаевна, вы недовольны мной? – спросил Ирвинг чуть отрешенным голосом.
Ответила она не сразу, а лишь отойдя на достаточное расстояние от улицы с избушками.
– Как вы здесь оказались? – наконец спросила она, и взгляд ее отчетливо выразил недовольство.
– Вам известно, что мне доступны знания обо всех входах и выходах.
– Они доступны вам только благодаря мне, – оборвала его колдунья. – Ирвинг, прошу меня извинить, но при всем уважении к вам как к главе Светлого сообщества, как к великому, непревзойденному колдуну, я вынуждена требовать, чтобы вы, как и любые другие чародеи, являлись сюда лишь с моего разрешения. Вы лучше остальных, а может быть, и лучше меня понимаете, насколько важно сохранить это место в секрете…
– Я понял вас и больше, конечно, не ослушаюсь. – Прохладная улыбка мелькнула на его благородном, словно вырезанном из камня лице. – Я уже давно не видел Заречье столь безлюдным. Или летом здесь всегда так, Вера Николаевна?
Низенькая колдунья, укрытая плащом длинных седых волос, повернулась к Ирвингу, и выражение ее лица, на котором возраст оставил множество отметин, стало вопросительным.
– Всегда. Что вы хотите, Ирвинг? Вы же не за тем посетили нас, чтобы посмотреть, сколько людей уже прибыло?
– Я и не скрываю цели своего визита. Я хотел узнать, как обустроилась девочка. Водяная колдунья.
– Все с ней в порядке, как вы могли убедиться, – отрезала женщина.
Тропинка, по которой они медленно шли, все сильнее путалась в высокой сине-зеленой траве. Лес стал сгущаться, где-то впереди журчала вода. Только колдунья этого будто не замечала – и тугие стебли цветов, и острая осока расступались перед ней, склоняясь в разные стороны.
– Вы поселили ее вместе с Огненной колдуньей. Почему именно Огонь? – поинтересовался Ирвинг.
– Я сочла необходимым именно такое сочетание, – холодно произнесла женщина, давая понять, что больше не желает говорить на эту тему.
– Скажите, Вера Николаевна, отчего любой мой вопрос вы принимаете за попытку ограничить вашу свободу или за критику ваших решений?
– Оттого, Ирвинг, – взглянула на него колдунья снизу вверх, – что за этими вопросами обычно следует просьба, которую я обязана выполнить по какой-то только вам известной причине. Я и так уже брала наставников, которым в Заречье делать нечего, – и только потому, что вам это для чего-то надобно. Вводила испытания на Посвящении, которые вам казались необходимыми… Ирвинг, мой род с древности отдавал всю свою жизнь, все свои силы, всю душу этому месту и Посвящению юных колдунов в тайны нашего мира. А некоторые личности, помимо вас, до сих пор то и дело пытаются вмешаться, повлиять на что-нибудь…
– Вы имеете в виду Муромцев? – снова улыбнулся Ирвинг, но на этот раз его улыбка стала теплее. – Что ж, Вера Николаевна, нам ли с вами не знать, что тот, кто платит, тот и…
– Нет, нет и еще раз нет. Ни за что с этим не соглашусь.
Заречье всегда существовало и должно существовать подальше от политики – и ваши выгоды, а уж тем более выгоды вышеозначенного семейства никак не должны влиять на мою деятельность. Это им не очередная площадка для состязания на звание лучшего колдуна года или самого влиятельного мага и не аукцион, на котором они выкупят целую страну потусторонних. Я повторяю: это место, где посвящают в тайны, где открывают мир новым магам. Здесь не может быть кто-то лучше и важнее, а кто-то хуже и недостойнее. Это место, где каждый ребенок должен прожить какое-то время самостоятельно, без опеки родителей. Он должен сам справиться с тяжелыми испытаниями, чтобы вступить в наше общество. Я и так иду на уступки – из уважения к вам, но и вы имейте уважение. Отныне Водяной колдуньей занимаюсь я, а не вы. Обязательно обращусь к вам, если возникнут сложности. Но пока их нет. И кстати, Ирвинг… – Женщина вдруг нахмурилась. – Где все-таки Хитрина?
– Ее отец болен. Свои последние годы он пожелал доживать на морском побережье, в Небыли. Хитрина помогает ему с переселением. К октябрю она вернется, обещаю.
* * *
– Как ты думаешь, для чего это? – закончив с едой и еще раз внимательно оглядевшись, спросила Полина и дотронулась до кристалла. Тот внезапно засветился тусклым белым светом, словно внутри него зажгли лампочку.
– Ого! – Маргарита удивленно уставилась на кристалл и тоже протянула к нему руку – свет мгновенно стал ярче.
– У тебя лучше получается включать эту штуку, – улыбнулась Полина, во второй раз тронув кристалл. Свет погас.
– Наверное, это такая лампа.
– Лампа? Кристальная?
– Даже не знаю. Дома у моей бабушки ничего такого не было. Смотри: если дотронуться один раз, он начинает светиться, если дотронуться второй – выключается. Его будет удобно использовать как лампу. А вот что это за растения и банки?.. – нахмурилась Маргарита.
Так и не определив ни по запаху, ни по виду, что же растет в горшочках и для чего нужен десяток маленьких склянок, девочки решили покинуть свою комнату и выбраться на свежий воздух, чтобы хоть немного узнать о том месте, где очутились. Крыльцо с лесенкой скрипучих ступенек оказалось поднято высоко над землей, потому что избушка вытянулась на курьих ногах, греясь в лучах полуденного солнца. Странно, но внутри нее покачивание совсем не ощущалось.
– Нам бы вниз, – неуверенно попросила Маргарита и тут же схватилась за шаткие перила. Дом мигом присел, подогнув огромные птичьи лапы. – Отлично! Моя бабушка не рассказывала, как следует разговаривать с избушками, но, кажется, это не так уж и сложно.
– Надеюсь, дальше все тоже будет просто, – добавила Полина. – Еще бы разобраться, как это работает. Ведь всю жизнь мне твердили, что колдовство – выдумка, а теперь… Неужели физику в школе учить было необязательно? Похоже, что ее законами тут не обойтись!
– Для начала разберемся, куда нам идти. – Маргарита посмотрела сначала налево, потом направо. В обе стороны тянулись ряды избушек.
– С холма казалось, что вон там деревянный городок заканчивается, так что давай вернемся к дому, на котором написано «Баба-Яга». Ты ведь видела его?
– Естественно! Едва вышла и заметила эту надпись, чуть не рассмеялась! Кстати, я проснулась там сегодня утром, в этом странном доме.
– Что? Не может быть! – воскликнула Полина, вспомнив свое утреннее пробуждение и старуху, на чьи плечи была наброшена дырявая шаль. – Я тоже!
– Почему же мы не встретились?
– Не понимаю!
Вокруг не было ни души. Казалось, что соседние домики пустовали. Ближайшие избушки, вплоть до избы под номером «10», почти ничем не отличались друг от друга. Зато, вернувшись на улицу, где над крылечками поблескивали дубовые листочки и еще какие-то круглые металлические значки, Полина обратила внимание на небольшие пристройки-наросты на стенах домов. Только она собралась сказать об этом Маргарите, как из-за пышного куста на дорогу выпрыгнула одна из избушек. Это случилось так неожиданно, что можно было подумать, будто все это время изба пряталась за кустом и поджидала девочек.
Маргарита взвизгнула:
– Ой! Это еще что такое?!
В ответ другая избушка, стоявшая напротив, принялась переваливаться с лапы на лапу и неистово хлопать оконными ставнями.
– Бежим отсюда, – предложила Маргарита, и девочки помчались со всех ног. Остановились они лишь пару минут спустя. Отдышались, переглянулись и вдруг рассмеялись. – Полин, если так пойдет и дальше, – перевела дух Маргарита, – то нас будут считать здесь круглыми дурочками, – и, увидев, что Полина только сильнее развеселилась, добавила: – Хотя это не так обидно, если мы вдвоем.
В них тут же полетели комья грязи – на этот раз избушка была вполне себе безобидна: она усердно копала землю и не обращала внимания на прохожих.
К тому времени как Полина с Маргаритой вышли к широкой дороге, оставив полчище домиков за спиной, они успели увидеть еще не одну занимательную избушку. Ры-же-коричневая с беловатыми проплешинами, крадучись, шла через дорогу посередине улицы, а потом зачем-то пыталась поменяться местами с избой напротив; другая же балансировала на одной ноге и, потеряв равновесие, завалилась набок. Третья, смешно подпрыгнув, бросилась вдогонку за девочками.
– Здесь еще необычнее, чем я себе представляла! – воскликнула Маргарита. – Как так вышло, что бабушка забыла упомянуть про избушки на курьих ножках? Надо бы ей позвонить и все-все расспросить.
– Еще мы можем спросить у Афанасия, нашего домового, – предложила Полина. – Наверняка он найдет время объяснить, что к чему.
– Как вернемся, можно попробовать, – кивнула Маргарита.
Впереди появился большой плоский камень с высеченными на нем стрелками и надписями, образующими некое подобие плана местности.
– Как интересно. Столовая. – Маргарита ткнула пальцем в холодную поверхность указательного камня. – Это там мы будем обедать, как сказал домовой? Ой!
Она отдернула палец, потому что прямо под ним зашевелилась какая-то точка. Вскоре она увеличилась, проехалась до правого края камня и скрылась за ним. На камне вдруг появилась выцарапанная надпись: «Иван на сером волке отбыл».
Девочки с минуту молча таращились на такое чудо, затем Маргарита вздохнула и произнесла:
– Интересно, что это значит?.. Ладно, вряд ли мы сможем понять. Давай просто найдем эту столовую. Нам прямо. А потом налево.
– Но ведь мы только что поели, – воскликнула Полина. – Неужели ты снова проголодалась?
– Да нет, есть я не хочу, но предлагаю все же сходить и посмотреть, где она находится. Заодно сориентируемся и узнаем про обеды. Мне хочется найти здесь хоть что-то… привычное. В целом все это могло бы напоминать летний лагерь, правда? Столовая, наставники, соседка по комнате… Если бы только не избушки на курьих ножках и не движущиеся рисунки на камнях.
Дорога, поднимавшаяся в гору, была девочкам смутно знакома. Ведь каждая прошла здесь сегодняшним утром, но от волнения не обратила внимания и на половину странностей вокруг, которые в другой раз обязательно бы заметила. Указательных камней оказалось не меньше десятка: некоторые из них были огромными, другие – совсем маленькими и содержали в себе одну-единственную стрелочку или надпись, зачастую совершенно нечитаемую.
Солнце пекло нещадно. Небо переливалось синевой и было абсолютно безоблачным. По левую руку вырос сад, таинственно шелестящий и будто что-то шепчущий. Вдалеке показалась огромная изба с резными голубыми ставнями и проржавевшей табличкой «Баба-Яга».
– До столовой недалеко. Сейчас налево, – сказала Маргарита, прикрывая рукой нагретую солнцем макушку. – Может, все-таки зайдем? Я бы не отказалась попить чего-нибудь холодного.
– А я бы просто посидела в тени. Надеюсь, обеды подают в прохладном зале, – отозвалась Полина.
Надежды не оправдались. Столовая расположилась прямо на улице, под длинной красной крышей, которая опиралась на массивные резные столбы. На ближайшем из них висела внушительная квадратная доска.
– О, расписание завтраков, обедов и ужинов! Это то, что нам нужно, – остановилась Маргарита. – Посмотрим-ка. Завтрак, обед и ужин начинаются с первым проголодавшимся и заканчиваются последним наевшимся. Хм… Как же это понимать?
Чуть ниже было приписано обычными синими чернилами: «Голубцы скверные!».
Полина, уже почти смирившись с тем, что так просто им ни в чем не разобраться, улыбнулась и осмотрелась. Несколько столов стояло параллельными рядами. «Хотя нет, – подумала Полина, – параллельными эти ряды назвать трудно». Столы были разных форм и размеров: длинные, узкие, квадратные, небольшие, подходящие разве что для двоих, и, наоборот, огромные, рассчитанные человек на двенадцать. Было видно, что кто-то старался расставить их в три ряда, но никакой стройности все равно не получилось. Четверо человек с гвалтом сгрудились в дальнем конце столовой, над чем-то склонившись. Маргарита решительным шагом направилась к ним и обнаружила, что ребята толпятся возле еще одного стола – круглого, многоярусного, словно торт, и сплошь заставленного разнообразными блюдами и напитками. Она быстро отыскала самый большой стакан, содержимое которого по цвету напоминало морс, и взяла тарелку с ягодами.
Обедающих оказалось совсем немного. Девочки устроились в тенистом углу. Остальные ребята поглядывали на них с явным удивлением, но не произносили ни слова.
– Так откуда ты все-таки родом? – поинтересовалась Маргарита у Полины, провожая взглядом парня, который шел к своему месту с тарелкой блинов, но постоянно оборачивался на их стол. – Твой дядя живет во Франции, а ты?
– Я родилась в Новгороде. Потом жила в Москве. И во Франции, в Бордо, у дяди с тетей. Я летала к ним на каникулах. – Полина сняла шляпку и стала ей обмахиваться. – А ты откуда?
– Из Мурманска.
– Как думаешь, Маргарита, в таких городах, как Москва или Мурманск, живет много… людей с необычными способностями? Или все они уезжают в странные деревни вроде этой?
– Насколько я знаю, есть три города, куда закрыт доступ простым людям и куда могут попасть только люди вроде нас с тобой и моей бабули: Небыль, Зорник и, собственно, Росеник. Но вот моя бабуля, например, живет в Суздале.
Полина собралась что-то ответить, но внезапно ее взгляд приковала копна светлых кудрей. Тут же ее посетило странное видение: все вокруг на секунду будто засеребрилось необычным светом, и над соседним столом пролетела и исчезла точно такая же тарелка с ягодами, какую выбрала Маргарита. Тем временем белокурая девочка, которую Полина уже встречала, как только приехала в эту деревню, села за соседний стол. Как и в тот раз, ее сопровождали молодые люди. Темноволосый спутник незнакомки сел напротив нее, совершенно загородив ее спиной от глаз Полины, и принялся что-то говорить. Его друг, сидевший рядом, вдруг громко и весело рассмеялся.
– Послушай, – обратилась Полина к Маргарите, – ты никого здесь не знаешь?
– Знаю. Парня, который провожал меня до избушки.
Слава. Но только я его тут не наблюдаю. – Маргарита вытянула шею, оглядывая малочисленных обедающих. – А ты?
– Я не знаю никого, кроме разве что… В общем, я хотела сказать, что вот этих троих ребят вижу за сегодняшний день уже не первый раз. Они постоянно ходят вместе.
– А-а. – Маргарита внимательным взглядом окинула незнакомцев, на которых указала Полина. – Эти светловолосые, наверное, брат с сестрой.
Полина снова посмотрела на девушку, которая то и дело показывалась из-за спины темноволосого парня, и на ее соседа и вдруг поразилась тому, что сама об этом не догадалась. Действительно, они были очень похожи: оба смуглые блондины с кудрявыми волосами, светлыми раскосыми глазами и вздернутыми носами. Но при всем сходстве выражения их лиц сильно различались. Юноша казался добродушным простаком, а девушка – гордой принцессой. И еще она была явно младше своих спутников.
– Парень в белой рубашке очень симпатичный, – внезапно произнесла Маргарита странно изменившимся голосом.
– Да? – Полина улыбнулась. – Откуда ты знаешь? Он же сидит к нам спиной!
– Знаю, и все, – отозвалась Маргарита, как зачарованная глядя ему в затылок. – А что это за девушка? Вон та, пухленькая, которая только что подсела к ним за стол? Посмотри, какие у нее волосы: рыжие, как пламя!
– Впервые ее вижу, – сказала Полина.
Вскоре в столовой появились еще две девушки. Оглядев присутствующих, они зашептались, затем одна из них – та, что была одета в длинное светлое платье, украшенное настоящими живыми цветами, – достаточно громко, с трагизмом в голосе произнесла: «Он чудовище, он коллекционирует женские сердца!».
О ком было сказано так печально, Полина, естественно, не знала, и она вовсе не обратила бы внимания на эту фразу, если бы темноволосый парень вдруг не замолчал и не обернулся. Девушки перестали шептаться, прошли прямо за спинами Полины и Маргариты, взяли голубцов и сели за дальний столик. Через несколько минут Полина отметила, что они прекратили есть и начали пристально разглядывать ее саму. Эти взгляды обволакивали, словно паутина, и, казалось, пробирались прямо под кожу. От них путались мысли и вдруг застучало в висках. Полине стало неуютно, она отодвинула тарелку с ягодами и предложила Маргарите прогуляться.
– Маргарита, тебе не кажется, что здесь… слишком уж странно? Точнее сказать – все, что здесь происходит, просто невозможно!
– Обидно, если вдруг это окажется сном! Нам нужно попытаться выяснить, что же это все-таки за место.
Их прогулка по Заречью вышла крайне бесполезной: на пути больше никто не встретился, все дороги выводили к одному и тому же месту – к указательному камню. Девочки расспрашивали друг друга о школе и семьях, говорили на привычные для них обеих темы, но сами украдкой разглядывали тропинки и цветы под ногами, размытую линию горизонта и чувствовали, будто болтают о чем-то давно забытом или даже несуществующем. Поворачиваясь в разговоре к Маргарите, Полина вновь удивлялась ее чертам: аккуратному тонкому носу, пронизывающему взгляду с поволокой – словно с картинок из книжки про восточных сказок, и смелой улыбке. Маргарита точно так же дивилась Полининым бездонным глазам прохладного серого цвета и коже белее полной луны в ночном небе.
Под вечер, вернувшись в свою избушку, они позвали Афанасия, чтобы расспросить обо всем, что их так волновало.
Домовой вылез из шкафа, одобрительно взглянул на светящиеся на столе кристаллы и с любезным видом посмотрел на девочек.
– Послушайте, Афанасий, – начала Маргарита. – Можно задать вам пару вопросов об этой деревушке?
– О, разумеется! Задавайте. – Афанасий взобрался на стул, сложил на коленях свои маленькие ручки и приготовился слушать. – Мне еще ни разу не приходилось объяснять что-то колдуньям. А тем более потусторонним.
– Начнем с начала. Что это все-таки за место?
– О, об этом месте можно рассуждать вечно! – Домовой довольно потер ладошки, его взгляд вдруг стал таинственным, а голос – загадочным и тихим. – Оно есть, и его как будто нет. Место выдуманное, но все здесь абсолютно реально. Оно секретное и недоступное, но каждый из тех, кто достоин, попадет сюда. Попасть мечтают многие, но, попав, не могут уйти отсюда по своему желанию. Великое место!
Домовой замолчал и, гордый своим рассказом, уставился на девочек.
– И? – спросила, недоумевая, Маргарита.
– Что? Я все рассказал, – все с той же дружелюбной и вежливой улыбкой ответил Афанасий.
– То есть как? – Полина с Маргаритой переглянулись. – Но скажите, что мы будем здесь делать?
– О, то, что вы будете делать, зависит от ваших целей, а по большому счету делать здесь вы можете все то, что могли бы делать в любом другом месте.
Маргарита нахмурилась и встряхнула головой. А Полина, решив, что нужно задавать более точные вопросы, чтобы получить от домового нормальный ответ, спросила:
– Но это место… Мы с Маргаритой больше не вернемся домой и в наши школы, к нашим друзьям?
– Вы уже вернулись, – уверенно кивнул домовой с таким видом, будто только что именно это и говорил. – Вы уже вернулись домой, мои феи. А школа – это все вокруг нас. Природа – это школа, школа, учащая нас терпению, любознательности, наблюдательности, силе. Люди вокруг нас – это школа…
– Так-так-так, хватит, – остановила его Маргарита. – Афанасий, вы всегда разговариваете… так пространно?
– Не всем дано увидеть главное в мудрой речи домовых существ, – не оскорбившись, ответил Афанасий. Затем он взглянул на заходящее солнце за окном и спохватился: – Поторопитесь, я должен покинуть вас.
– Ну хорошо. Сколько мы здесь будем… хм… жить?
– Сколько пожелаете. – Домовой спрыгнул со стула и направился к шкафу.
– Нет, Афанасий, постойте. Последний вопрос! – воскликнула Полина. – Все, что я помню из вчерашнего вечера, – это как стояла возле огромных городских ворот и мне страшно хотелось спать. А проснулась я уже здесь, в Заречье. Как я сюда попала?
– По пространственно-временному туннелю. – Афанасий распахнул дверцу шкафа и исчез.
– Что? – Маргарита удивленно уставилась на то место, где только что исчез домовой.
Поздно вечером, лежа в постели, Полина долго думала над словами маленького человечка, пытаясь найти в них хоть какой-то ключ к происходящему. За окном монотонно и убаюкивающе стрекотали кузнечики – непривычный звук для городской жительницы, – покрикивали ночные птицы и пищали комары.
Всплыло в памяти и странно-знакомое слово «Заречье». «Заречье, Заречье, – твердила она про себя, – обычное название для деревни».
Но что-то давно забытое, минувшее, что-то из детства металось в голове. И вдруг Полина вспомнила отца – это было давно, задолго до его исчезновения, – он часто рассказывал ей сказки, но не так, как это делают в кино: сидя перед сном у постели ребенка, а совершенно неожиданно, не меняя серьезного выражения лица, прямо средь бела дня. Он вдруг принимался выдумывать несуществующую страну. Вместе они рисовали волшебные деревья и сказочных людей. «В этой стране можно делать все, что захочешь, – говорил отец. – Но только если ты попала туда, из нее нельзя уехать». «Зачем же из нее уезжать? – думала Полина. – Если там все есть и я могу делать все, что захочу». Эту страну совершенно точно отец называл… Заречьем!
Маргарита же в это время слушала сквозь полог писк комаров, глядела в свой мобильный телефон и никак не могла поверить в то, что эта вещь превратилась в бесполезную побрякушку. Дозвониться до бабушки не удалось – у Маргариты и раньше случались проблемы с телефоном, но на этот раз не получилось позвонить даже с Полининого. Обе они слышали только жужжащие помехи и пробивающийся сквозь них странный голос, распевающий песню на незнакомом языке. Домовой, который снова удостоил их своим визитом, лишь рассмеялся и сказал, что «такое» в Заречье не работает.
«Странное слово «Заречье», – думала Полина, водя пальцем по стенке марлевого полога, – и странное чувство».
Ей полагалось бы чувствовать острое одиночество, страх, тоску, но этот – очередной в ее жизни – переезд оказался самым легким, словно она попала туда, где ее давно уже ждали. И пока она еще не успела соскучиться по родным и понять, так ли уж хорошо и спокойно в этом новом мире, ее больше переполняло любопытство и удивление. Может быть, слова домового о том, что они вернулись домой, не были лишены смысла?
1
Не плачь. Мы скоро опять увидимся (фр.). – Здесь и далее примечания авторов.