Читать книгу 013 - Группа авторов - Страница 2

А мы-то теперь звезды оказывается, наш взвод. Нам дали отоспаться и привести себя в порядок. В столовой сослуживцы встретили стуком кружек по столам, а на раздаче выдали по двойной порции субкофе и сахарозаменителя.

Кто-то вывел новости на стену, там перемежали нарезку наших камер с беспилотными, мы были героями, а та заваруха, в которую мы попали, блестящей тактической операцией: мол и воздушный бой был организован как отвлекающий маневр, и высаживались мы в запланированном квадрате, и химер измотали в ближнем бою, чтобы танкам дорогу расчистить, в общем, правды – ни слова.

Нам от такого внимания было неловко, особенно при том, что столько народа погибло, а про это ничего. Один Пастор не растерялся и начал рассказывать, что план операции он успел составить в сортире где его застала сирена, все от смеха чуть под лавки не попадали. Агни краснел от забористых слов Пастора, уже столько на флоте, а все привыкнуть не может.

У меня немного поднялось настроение. Я почти смирился с тем, что уже почти сутки мог валяться в бассейне со стаканом виски на Шангри-ла, искусственной планете, куда морпехи отправлялись в увольнительную. Чаще ее называли просто «курортом» – еще одно словечко как воспоминание о прежней мирной жизни. Следующий рейс туда будет только через месяц, ну и ладно, переживу.

В центре тактической подготовки нам тоже сначала показали новости, но уже другого канала, причем наш взвод громко назвали «тем самым что повернул ход битвы за «Кэмп Рамсфорд» вспять». Снова прозвучало слово «герои».

Я стал вспоминать, кого еще в последнее так называли. Все, кого смог вспомнить, становились ими посмертно. Погибли, прикрывая отход основной группы, попавшей в засаду. Произвел самоподрыв в окружении. Удержали блок-пост ценою собственной жизни. Все они стали героями погибнув в бою. Если ты выполнил приказ и выжил – ты просто выполнил свою работу. Если не выполнил, но выжил, тебя ждет трибунал.

Раньше герои были другими: после боя докладывали о потерях противника, позировали на танках, слали приветы родным и обещали скорую победу. Потом просто победу. И вот пошли герои, которые уже ничего не могли пообещать…

Когда я подавал заявление во флот, то боялся, что на меня войны не хватит, врага громили по всем фронтам. Я боялся, что война закончится раньше, чем попаду на фронт и мне придется вернуться домой – напрасно, успел в самый раз.

В последнее время я часто вспоминаю с чего все началось. С той самой короткой заметки в конце выпуска новостей восемь лет тому назад, год спустя смерти мамы. Там сказали, что потеряна связь с роботизированной фабрикой по обогащению руды на самой окраине обитаемой Вселенной. Это не было редкостью, про подобные вещи сообщали чуть ли не каждый месяц, тем не менее, я почему-то хорошо запомнил этот момент.

Зато последующие выпуски взбудоражили уже всех, еще бы: речь шла об агрессии местных обитателей, об ордах каких-то вероятно разумных существ, уничтоживших фабрику. Само сочетание «вероятно разумные» вызывало массу вопросов, а уж орды и подавно. До сих пор человечество сталкивалось лишь с примитивными формами жизни, а тут не просто контакт, целое нападение!

Очень скоро новости вытеснили сериалы, даже про непобедимого Капитана Ракету. Мы сломя голову бежали из школы, чтобы успеть на дневной выпуск. Впрочем, информации было мало, на всех каналах мусолили одно и то же, приглашали экспертов, военных и ученых, те хоть и говорили разными языками, но сходились в одном – этих гадов надо раздавить. Были, конечно, и голоса, что надо попытаться наладить диалог, но их блеяние тонуло в общем хоре – на нас напали, мы должны ответить! А там уж разберемся, кто кого чего.

И вот, наконец, случилось то, что мы, мальчишки, ждали больше всего – корпорация «Интерстар», которой принадлежала уничтоженная фабрика, направила свою армию для отражения агрессии. Отец, как обычно тогда крепко поддатый процедил: давайте, давайте, мясники, как раз вам по вам работа. Это потом уже я узнал, что эти белозубые плечистые парни, которые улыбались и махали в камеру, набили руку на подавлении голодных бунтов, а тогда они мне казались ожившими героями комиксов про космический десант.

Человечество, подтащив к диванам гору бутербродов, приникло к проекциям. Операцию показывали в прямом эфире. Сначала съемка велась с орбиты, откуда крейсер нашпиговывал планету ракетами, потом транспортные корабли устремились к ее поверхности, высаживая технику и пехоту. Камеры летали над полем боя как над футбольным полем выхватывая самые яркие моменты – обстрел странных прозрачных скал неестественно правильной и сложной формы, охват танками с флангов, расстрел в упор каких-то бесформенных тварей похожих на медуз, в общем, война получилась короткой и победоносной.

Памятные фото и репортажи с места боя били все рейтинги. Прибывших солдат чествовали как героев, везде крутили рекламу сувениров с «той самой планеты», даже в любовные сериалы спешно вводили персонажей морпехов. Человечество, которое уже смирилось с одиночеством во Вселенной, снова бредило космосом и инопланетными формами жизни.

На планету отправили научную экспедицию изучать то, что осталось от полуразумных медуз. Не знаю, что они успели собрать, но передать успели немного – всего через полгода и с нею пропала связь. Заскучавший народ снова оживился и приник к экранам, было такое ощущение, что кроме новостей и рекламы больше ничего не показывали.

На этот раз все было гораздо серьезней, база экспедиции была защищена по первой категории, но это ее не спасло. Поэтому на Химерию отправили не частную армию, а лучших из лучших, спецназ Федерации. Эти парни не улыбались в камеру, не слали приветы. Они вообще ничего не говорили и не показывали своих лиц, деловито снарядились, погрузились и отбыли.

Вскоре спутниковая разведка показала, что от научной базы не осталось ничего, никаких следов словно она просто взяла и растворилась на равнине. Следов медуз тоже не было. Изменился только скальный массив: он стал выше, форма сложнее, а еще он менял цвет на снимках. Кое-кто говорил, что он возможно живой, но проверять уже никто не стал.

Первая новость, озвученная по телевидению: во время поисковых работ на спецназ, произошло нападение, есть раненные. На помощь отправлена основные силы с тяжелым вооружением. И всё. На этот раз картинку не показывали, лишь озвучивали сухие строчки донесений из Комитета Объединенных Штабов: ожесточенное сопротивление, противник несет огромные потери в живой силе и тому подобное.

Эти доклады порождали массу вопросов, но ответы на них были коротки и сдержаны, за этой лаконичностью скрывалась растерянность. Человечество, которое столько раз громило враждебные инопланетные расы в фильмах, оказалось не готово к настоящей войне. Слишком долго мы покоряли Вселенную, слишком привыкли к мысли, что она не оставила загадок для нас.

Когда число павших пошло на десятки, наземную операцию решили свернуть. Финальную точку должно было поставить старое проверенное средство – термоядерное оружие. Со всех обитаемых систем собирались боеголовки, которые Земля в свое время готовилась использовать против непокорных колоний.

Планету обрабатывали как хороший садовник любимую яблоню от тли, я где-то слышал, что счет ракет шел на сотни. Не знаю, правда это или нет, бомбардировка освещалась скупо, это уже была не война.

Здесь, на крейсере, подпольно ходила запись, что стало с планетой химер после бомбежки: под облаком пепла многокилометровой толщины, поднятого взрывами, поверхность планеты раздирали землетрясения, сквозь трещины в коре прорывалась магма из ее недр. Казалось, она бьется в агонии словно живое существо. Потом эту запись запретили под страхом трибунала и, наверное, правильно. В сердце морского пехотинца не должно быть места ни страху, ни вине, ни жалости.

Черт, последнюю фразу под общий смех громко и с выражением прочитал капитан Колридж, который незаметно подкрался сзади. Надо быть осторожней с писаниной, видел бы он что я писал раньше… Капитан был в благодушном настроении и пообещал взять меня в заместители по воспитательной работе с личным составом. Это вызывало новый взрыв хохота, ведь я считался самым замкнутым и недалеким бойцом во всем батальоне.

После капитана слово взял капеллан и сходу оседлал любимого конька: мы всем обязаны Богу. Он не только защитил нас, но и дал возможность проявить себя. Потому что Он верит в нас, как мы в него. Если наша вера крепка, значит с нами Его сила, а значит мы победим, как победили вчера. Я видел, что слова капеллана находят отклик в глазах однополчан и чувствовал себя предателем.

Верить в Бога на войне – это не вопрос морального выбора, это вопрос здорового рассудка. Невозможно каждый день ходить по проволоке над пропастью и не верить, что кто-то невидимый держит тебя за руку. В бою не страшно, страшно перед боем думать обо всем этом. Сегодня ты полон сил и планов на будущее, но завтра твой взвод вернется с задания, а твоя койка останется пуста и вообще не останется ничего, как будто тебя никогда и не было.

Вот ты есть, щелк, тебя нет. И в этом щелчке вся бесконечность одиночества, словно в космосе, в котором нет ни звезд, ни света, ничего, кроме пустоты и холода. Ты один в непроглядной темноте. На кого ты можешь уповать там?

Я видел, как люди сходили с ума, когда начинали думать об этом постоянно. Каждый раз, когда погибал один из тех, кого они знали, они не могли не думать, что когда-нибудь придет и их час. Некоторые не смогли с этим справиться. Хорошо, когда их выявляли медики или сослуживцы до вылета, но иногда человек слетал с катушек во время боя и это было страшно.

Другими словами, вера у нас – это как предохранитель от короткого замыкания в голове. Бог защитит, а если смерть все-таки придет, он не оставит с ней один на один. У неверующих такой соломинки не было, поэтому они все считались кандидатами на срыв, никто не хотел служить с такими.

Капеллан сразу понял, что с верой у меня слабо. Он оказался при моем прибытии на крейсер, когда нам присваивали номера, мне достался номер с «13», а я и бровью не повел. В то время как одному парню за несколько человек передо мной достался номер с тремя шестерками, так он закатил истерику, что это число Зверя и лучше пристрелить его сразу.

Капеллан ничего не сказал, но стал присматривать за мной и все больше убеждался, что я не верю в Бога. Хотя сам я об этом помалкивал, знал, что ничего хорошего от таких признаний не выйдет. Не знаю, как он догадался. Возможно, по глазам во время проповедей. Каждый раз, когда он вещал о силе единства и упоминал о заблудшей овце, то взглядом находил меня и это видели все. Так я стал изгоем и здесь, на флоте.

Капеллан же решил взять на себя роль миссионера и скорее сдохнуть, но спасти мою душу. Или скорее свое самомнение. Наверняка он думал: какого черта этот сопляк себе возомнил? Слишком горд или слишком туп, чтобы отвергать Отца нашего? Капеллан вызывал меня на разговоры о Боге, о Его силе и мудрости, заставлял читать главы из Библии и Корана, а после разбирать их. От этого я не получал ничего кроме больной головы и смертельной усталости. Я пытался ему подыгрывать, но он видел фальшь и распалялся еще больше.

Почему, ну почему в этом гребаном мире я всегда становлюсь кому-то костью в горле, почему меня не оставят в покое?! Я же не лезу никуда, не трогаю никого, я просто хочу, чтобы мне дали жить своей жизнью! Почему везде находятся люди, которым нужно меня заставить, переучить, сломать?

Мой отец после смерти мамы постоянно искал неприятностей распуская язык и руки – его возненавидели все, даже те, кто поначалу жалел. Он добился своего, ему свернули-таки шею, хоть и назвали несчастным случаем. Но я же не такой, никогда не лез на рожон… Не задирал никого, не лез в чужие дела, не стучал себя в грудь кулаком.

Да что об этом говорить… Всё когда-нибудь заканчивается. Дослужу по контракту, получу свои денежки и найду место, где меня наконец оставят в покое. Где-нибудь техником на ретрансляционной станции в глубоком космосе. Никаких людей, только я и книги.