Читать книгу Время Назад. Часовщик - - Страница 1

Посвящается Михаилу Михайловичу Цыбульскому –

Человеку с Большой Буквы.

***

Стоял холодный и промозглый подмосковный осенний вечер… Моросил мелкий дождь, который вместе с пронизывающим ветром проникал в подворотни, щели между домами, складки одежды, и даже под неё, вызывая болезненный озноб. Лихорадило припозднившихся прохожих, спешащих домой, мелкой дрожью тряслись забулдыги, стоявшие мелкими кучками возле круглосуточных магазинов, магазинчиков и ларьков и "стреляющие" у прохожих "рублик на проезд". Даже мокрый и облезлый кот, сидящий на краю мусорного бака, вздрагивал и смотрел на мир взглядов, полным презрения и отчаяния. Лихорадило всех и вся… Дело было не только в погоде и времени года. Некогда огромная страна распалась на отдельные части, которые тоже лихорадило. От рухнувших идеалов, от безысходности и от незнания того, что будет завтра, дрожь эта концентрическими кругами, словно от брошенного в воду камня, расходилась и сходилась в самом центре этой самой бывшей страны. Шла борьба за выживание. Возникали, соединялись и распадались различные группировки, разделявшиеся по спортивным, музыкальным, религиозным, национальным и ещё чёрт знает каким признакам. В общем, каждый выживал, как мог…

В глубине многоэтажного кубика, в пристройке, расположился круглосуточный магазинчик. Несколько работяг в телогрейках и оранжевых жилетах пили нечто из бутылки, передавая её по кругу и закусывали уже пару дней как свежими пирожками. В этот момент в зону видимости, осветив тротуар единственной замызганной фарой и отчаянно громыхая всеми уставшими частями, вкатилась старая "копейка". Остановившись напротив входа в магазинчик, она натужно почихала и заглохла… Открылись двери, и из салона, вслед за вырвавшимся клубом дыма, вывалилась весьма колоритная троица. Были они одеты во всё чёрное, на ногах – одинаковые высокие ботинки в стиле "милитари". Головы у всех троих блестели гладкой выбритостью, отражая свет единственного работающего фонаря. Увидев их, работяги выбросили бутылку и спешно направились в сторону темнеющей неподалёку стройки. Один из троицы, низенький и толстый, засвистел им вслед, отчего те только прибавили шагу и поспешили исчезнуть из поля зрения…

– Привет гастарбайтерам! – закричал им вслед второй, неестественно длинный и худой, но вечерняя тьма уже поглотила удалявшиеся фигуры.

– Да оставь ты их в покое, – сказал третий, огромный широкоплечий детина, смотревшийся на фоне остальных великаном, – не всю же жизнь этих приезжих гонять, надо и отдыхать когда-нибудь… – Борман, – обратился он к коротышке, – сгоняй-ка в ларёк и купи чего-нибудь погорячее, а то вишь, как холодно, да ещё и печка в машине не работает.

Он со злостью пнул по колесу ни в чём ни повинную колымагу, отчего та отозвалась жалобным скрипом.

– Ща сгоняю, Слон, – отозвался Борман, – ты только, это, мелочи добавь немного…

Слон достал из кармана несколько смятых купюр и протянул Борману:

– На, это всё, что есть.

Тот взял деньги и исчез за дверью магазинчика.

– Вот такая жизнь наша тяжёлая, брат Шприц, -пожаловался Слон оставшемуся товарищу, – бегаешь, бегаешь, и что?.. В кармане жалкие копеечки, под задницей – "копеечка", жизнь нынче тоже в копеечку оценивается, – он ещё раз пнул несчастную машину, – а всё почему, как думаешь?

– Да как почему? Тута понятно все, – с характерной деревенской "рязаночкой" протянул долговязый, – понаехали тута всякие и забрали наши с тобой денежки. Бить их всех надо. Правильно мы с тобой зарербо… зазербо… эта… короче, вступили в это белое братство. Надо нам с тобой всех их перебить, и тогда все денежки наши будут. Мы же местные, уже скоро год, как здесь живём…

– Верно базаришь, братан! – улыбнулся Слон…

Тут хлопнула дверь магазина, и взору приятелей предстала довольная ухмыляющаяся рожа Бормана.

– Пацаны, нормуль, тут на всё хватило! Гуляем по полной!

Он выставил на капот две бутылки дешёвой сорокоградусной "косорыловки", большую бутылку лимонада и пачку "Союз-Аполлона".

Под одобрительные возгласы «братьев» он извлёк из бардачка жигулёнка три видавших лучшие времена пластиковых стакана, дунул внутрь, вычищая пыль и наполнил их.

– Ну, за наше процветание! – произнёс первый тост Слон и опрокинул в себя содержимое стакана. Шумно выдохнув, он «закусил» из лимонадной бутылки, и с наслаждением закурил. Его товарищи последовали примеру. Вечеринка на свежем воздухе началась… Они выпивали и запивали, запивали и выпивали, настроение улучшалось с каждым стаканом. Попутно обсуждались глобальные мировые проблемы…

– Д-да а-адназначна в-виноваты эти при-приезжие, – заплетающимся языком, но с уверенностью сказал Борман, – а т-ты, Шприц, что ду-думаешь?

– Угу…, – промычал длинный, – нигде от них прохода нет. На рынке – они, на стройке – они, такси-маршрутки – они. Ваще засада! Хоть обратно в деревню возвращайся!.. А там чаво? Разваленный колхоз да постоянно бухой батя… Уфф, поубивал бы гадов!

Он взял из лежащей пачки сигарету и начал щёлкать зажигалкой, чтобы прикурить, но проклятое произведение дружественного соседнего государства никак не хотело загораться.

– Мля! – со злостью выдохнул Шприц и швырнул зажигалку оземь.

– Пацаны, есть огонёк? – обратился он к товарищам

Те похлопали по карманам, и с сожалением покачали головами

– Вот, блин, облом, – протянул длинный, – а денег даже на спички не осталось… Засада, мля…

В свете фонаря показалась фигура запоздалого прохожего…

– Слышь, земеля, огоньку не найдётся? – заорал Шприц и вприпрыжку, насколько позволял залитый внутрь алкоголь, подбежал к прохожему.

Тот остановился, повернулся и тихим спокойным голосом ответил:

– Извините, не курю. – Затем он развернулся и хотел было пойти дальше, но Шприц вдруг схватил его за рукав и рывком повернул к себе.

– Ну-ка постой… Не куришь, говоришь?

Он пристально всматривался в лицо незнакомца.

– Э, да ты же этот, как его… гас.. бас… Короче… Пацаны, идите-ка сюда!

На типично азиатском лице прохожего отразился испуг.

– Что вам нужно? Я же сказал, что не курю…, отпустите, мне нужно идти, – он попытался вырваться, и нетвёрдо стоящий на ногах Шприц не удержался и приземлился пятой точкой прямо в лужу…

– Пацаны, наших бьют!!! – как резаный, заорал долговязый и как клещ вцепился в ногу бедолаги прохожего.

Испуганный азиат попытался вырваться ещё раз, но безуспешно. Он затравленно смотрел на приближающихся дружков длинного и, как заученную, повторял фразу:

– Отпустите, мне идти нужно…

– Щас мы тебя отпустим, козёл, – угрожающе зарычал подбежавший Слон, – ты какого х.. нашего брата ударил?

– Не бил я его. Он сам… это… упал, – с дрожью в голосе попытался оправдаться азиат. Он не отличался крупным телосложением, поэтому Слон нависал над ним, как скала.

– Щас ты у меня упадёшь, падла… – задыхаясь от злости и обдавая несчастного перегаром, просипел подбежавший Борман и что есть силы врезал ему кулаком в нос. Что-то противно хрустнуло, из носа фонтаном брызнула кровь, и худенький азиат начал медленно оседать, прикрывая лицо руками.

Борман схватился за руку и жалобно запричитал:

– Пацаны, я об эту скотину руку отбил. У него, походу, морда железная. Бей гада! – и начал пинать уже и так осевшего прохожего.

К нему присоединились Слон и кое-как поднявшийся из лужи Шприц. Они пинали бедолагу, а тот лёг на землю, молчал и пытался свернуться в позу эмбриона, чтобы хоть как-то защититься от ударов озверевших отморозков. После серии «воспитательных» мероприятий, которые проводились обутыми в жёсткие армейские ботинки ногами, жертва перестала подавать признаки жизни. Прямо в луже под фонарём, он лежал, и кровь стекала прямо к ногам избивающих его извергов. Первым опомнился Слон.

– Э, пацаны, стоп…, – все трое, как по команде, перестали пинать, – Борман, глянь, мы его там совсем не угробили?

Коротышка, прижимая ушибленную руку к груди, осторожно наклонился, разглядывая бесчувственное тело.

– Д-да хрен его знает, н-не пойму чёта, д-дышит или нет…– пробормотал он.

Действительно, человек на земле не выглядел живым. Он лежал, раскинув руки, всё лицо разбито, из приоткрытого рта был виден наполовину сломанный зуб. Глаза закрыты.

– Мля, пацаны, а мы его чо, угробили? – испуганно пробормотал протрезвевший на глазах Шприц.

Троица присела на корточки возле бездыханного прохожего и начала разглядывать, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни.

Внезапно лежащий дёрнулся всем телом, резко сел и открыл глаза, ошарашенно разглядывая всех троих. Постепенно его взгляд приобрёл осмысленность, а глаза засветились. Он внимательно посмотрел каждому в лицо, а затем произнёс несколько слов на каком-то непонятном языке. После, неловко опираясь на руки, поднялся, отряхнул с ладоней налипшую грязь и указал куда-то в сторону… Лихая троица тоже, как будто нехотя, поднялась, при этом их лица выражали абсолютное безразличие, напоминая манекены, которые смотрят на покупателей из-за стеклянных витрин магазинов одежды. Очень медленно, нога в ногу, они двинулись к своей машине и расселись по местам. Двигатель запустился, и старая колымага с визгом рванула в ту сторону, куда показал странный прохожий. Двери захлопнулись уже на ходу, а с капота слетели и разлились остатки незаконченного пикника.

В тот момент, когда чихающая колымага исчезла из вида и не стало слышно звука её мотора, странный азиат медленно опустил руку, как тряпичная кукла осел на землю и снова потерял сознание… Тишину подмосковной осени нарушал лишь скрип фонаря, качавшегося на ветру, и гудок поздней электрички, пробегающей где-то вдалеке…