Читать книгу Дрон-2 - - Страница 8

На пограничном пункте на границе России с Украиной стояла длинная очередь из грузовиков. Пункт пропуска закрывался уже второй раз за сегодня. Первый раз перерыв составил три часа. Второй раз пункт закрыли до особого распоряжения. Водители, привычные к такому порядку дремали, не выходя из кабин.

В одном из грузовиков сидел водитель с напарником. Напарник звонил куда-то каждые полчаса. Наконец, его нервы не выдержали, и он решительным шагом направился в сторону украинского пограничника. Тот, привыкший чувствовать свою власть, лениво обернулся к подходящему человеку и окинул его презрительным взглядом.

Макс Голдсмит видел в сильную оптику бинокля, как после нескольких фраз, сказанных ему подошедшим человеком, выражение лица пограничника сильно изменилось, а поза стала подобострастной. Пограничник быстро подошел к водителю машины и жестом приказал ему выехать из очереди и проехать вперёд к самым воротам.

– Видите грузовик у ворот? Это наш клиент, – сообщил Макс по рации.

Напарник с чувством удовлетворения занял место справа от водителя. Ещё через пятнадцать минут пограничный пункт открылся. Грузовик быстро прошел формальности на украинской стороне и заехал на площадку для досмотра российской таможней.

Рядом парковались другие фуры. Водители готовили документы на груз и открывали двери кузовов.

Машины и груз проверяли сотрудники таможни, а также вожатый со служебной собакой. Собака подошла к кузову фуры и залаяла. Вожатый подсадил собаку в кузов, и она начала царапать лапами ящики.

– Что везёшь, кроме яблок? – лениво спросил таможенник. Видно было, что ему совсем не хочется проводить досмотр груза и его бы вполне устроила стодолларовая бумажка в документах на груз, чтобы быстро все оформить. Но чутьё подсказывало ему, что возможно удастся «срубить» и побольше. Другие таможенники предусмотрительно отошли на приличное расстояние, чтобы не мешать «решению» вопроса. Водитель замешкался с ответом. Таможенник начал терять терпение:

– Всё, вызываю погрузчик, будем выгружать и смотреть весь груз, – сообщил он водителю, глядя тому в глаза.

– Друг, давай поступим по-человечески, – предложил водитель.

– Это как? – спросил таможенник.

– «Штукарь» зелёных.

– Два! – не растерялся таможенник.

– Два много, давай полтора и по рукам? – торговался водитель.

Вдруг из-за припаркованной фуры появился начальник пограничного пункта в новенькой форме, туго обтягивающей его приличный живот.

– Гаращенко, что тут у тебя?

– Да вот, понимаете, собака лаяла, я решил выяснить, что в фуре.

– А что по накладным?

– Яблоки.

– Собака на яблоки не лает. Давай выгружай все! – приказал начальник и отправился к другим машинам.

Гаращенко изобразил досаду на лице и тихо выругался.

При досмотре фуры за ящиками с яблоками были обнаружены несколько больших коробок с автоматами, взрывчаткой, альпинистским оборудованием, а также четыре контейнера со значком бактериологической опасности и контейнеры с радиоактивными материалами.

Водитель клялся, что не имел представления, что ему загрузили на базе. В суматохе его напарник благоразумно исчез, вернувшись на украинскую сторону. Водителя арестовали.

За проявленную бдительность и обнаружение контрабанды оружия инспектору Гаращенко объявили благодарность и назначили премию в размере десяти тысяч рублей.

В холле загородного дома были поставлены диваны, на которых устроились взятые в заложники семьи пилотов. Группы захвата врывались в квартиры и хватали всех, кто там находился. Людей усыпляли газом, а затем выносили на носилках, грузили в кареты скорой помощи и увозили.

В этот же дом привезли детей и внуков Троекурова. На беду, к ним в гости зашел отец Троекурова, 89-летний ветеран войны. Его тоже усыпили и увезли, чтобы не оставлять свидетелей.

Охраняли заложников четверо здоровых мужиков в камуфляже и с пистолетами. Они сами вызвались в охранники, чем удивили Гюнтера. Риск быть пойманными или узнанными у них был максимальный – они должны были присутствовать до самого конца операции, тогда как другие исчезали сразу после выполнения своей задачи.

Во время операции все называли друг друга по позывным. Гюнтер быстро привык к своему позывному «Меркурий». Радиообмен был очень коротким, т.к. не следовало привлекать к себе внимание спецслужб. Расчёт был на то, что пока никому не стало известно, что произошёл захват самолёта и заложников, внимательно прослушивать эфир никто не станет.

С момента звонка от наблюдателей, что конвой выехал из лаборатории и движется в сторону аэродрома, прошло полтора часа. Большинство намеченных заложников были доставлены в загородный дом.

В огромное чрево ИЛ-76 въехали четыре грузовичка, кузова которых были под крышу загружены различным оборудованием. Руководил погрузкой профессор Троекуров. Рядом с ним стоял и с интересом смотрел по сторонам Дрон. Когда машины были закреплены, Троекуров отпустил охрану и прошел в кабину пилотов.

– Закрываем трап и взлетаем, – сообщил он пилотам. В этот момент у одного из пилотов зазвонил телефон. Он ответил на звонок и с удивлением сказал:

– Да, он здесь. Передаю ему трубку.

Троекуров поднес трубку к уху.

– Игорь Петрович, сохраняйте спокойствие. Ваши внуки и отец у нас, а также семьи двух пилотов и бортинженера. Чтобы с ними ничего не случилось, Вы должны выполнить одно наше условие – после взлёта пилоты сообщат, что у них вышло из строя навигационное оборудование и они вынуждены лететь в тот аэропорт, который мы вам укажем. Не отключайте вызов. Сообщите эту новость пилотам. Сейчас мы пришлем вам фотографии заложников, чтобы вы убедились, что с ними все в порядке.

Троекуров повернулся к пилотам и сообщил:

– Прошу сохранять спокойствие. Нас переиграла одна очень серьёзная спецслужба, которую интересует груз на нашем борту. Они захватили наши семьи в заложники и требуют лететь в другой аэропорт. Вы поняли ситуацию?

Пилоты кивнули.

– Они согласны, – сообщил Троекуров в трубку.

– Отлично, запускайте двигатели и летите не в Капустин Яр, а в Крым. Аэропорт назначения – Севастополь. Дальнейшие инструкции мы пришлем через пару минут. Не пытайтесь поднять тревогу или не подчиниться нам. От вашего сотрудничества зависит жизнь ваших семей.

На экране телефона возникло видеоизображение – испуганные люди в количестве около двадцати человек сидели на диванах в помещении, а рядом с ними стояли охранники в масках и с оружием. Голос за кадром сообщил, что через два часа всё кончится и заложники будут отпущены. При условии, что мужья и отцы будут все делать правильно.

– Сообщите им, что при попытке вылететь за границу РФ наш самолёт будет сбит нашими же истребителями, – решил напомнить один из пилотов.

– Думаю, они это прекрасно знают, – ответил Троекуров.

Самолёт начал выруливать на старт. Последнее сообщение, которое пришло на трубку:

– Вы должны сесть на аэродроме Херсонес, предварительно снизившись до минимальной высоты, так, чтобы уйти из зоны видимости радаров. Вашу посадку мы будем приветствовать салютом.

– Хорошо, – ответил Троекуров.

Самолёт набрал скорость и оторвался от полосы.

– Когда мы долетим до Крыма, будет ещё темно. Аэродром Херсонес давно заброшенный, там нет ни навигации, ни подсветки полосы, – сообщил командир. – Мы не сядем там ночью.

– Какие ещё могут быть предложения? Не лететь туда? Разве у нас есть выбор? – откликнулся второй пилот.

– Но полоса там 1800 метров – для нашего борта коротковата! Да и сделана она для истребителей, а не для тяжелого Ил-76.

– Должно хватить для посадки. Керосин сожжем по дороге – борт будет относительно лёгким.

– Ладно, полетели. Выбора действительно нет! – подвел итог разговорам Дрон.

Гюнтер в маске находился в комнате с заложниками. Прошло уже почти два часа с момента вылета самолёта из Чкаловского. Группа захвата была распущена, и парни уже ехали к границе РФ с Украиной.

«Орел» в очередной раз вышел из дома чтобы проверить ситуацию снаружи. Наблюдатели, оставленные возле домов, откуда были похищены заложники, не заметили никакой активности. Значит за два-три часа, что заложников не было дома, никто их не хватился.

Примерно через час после вылета экипаж сообщил на землю, что появились значительные трудности в управлении самолетом. Вероятно, вышла из строя система перекачки топлива и самолёт начал крениться вправо. Диспетчеры наземных служб пытались помочь найти и устранить неисправность, но самолёт забирал все правее, несмотря на усилия экипажа. Ещё через полчаса остался позади аэропорт Ростова.

– Постараемся посадить самолёт в Симферополе, если не получится, то на военный аэродром Бельбек в Севастополе. Топлива пока достаточно. Плохо видим землю – слишком темно, – передали с борта на землю.

– Все аварийные службы аэропорта Симферополь готовы к приему вашего борта.

Самолёт начал снижение, но в Симферополе садиться не стал.

– Надеемся выработать топливо, и тогда равновесие восстановится. Готовьте встречу в Бельбеке.

– Бельбек готов вас принять, снижайтесь для захода на посадку, – ответил диспетчер Бельбека.

– Крен на правый борт уменьшился, но рули высоты не работают. Не можем попасть на полосу. Уходим на второй заход, – сообщили пилоты. Самолёт прошел над полосой на высоте около 500 метров и начал манёвр влево для захода на посадку. Слева по борту над аэродромом Херсонес начался салют – разноцветные светящиеся шары возникали и гасли в начавшем светлеть небе.

– Теряем высоту, не хватает тяги двигателей, – сообщил пилот на землю.

– Мы вас не видим – сильные помехи, сообщите где вы? – диспетчер Бельбека пытался связаться с бортом.

Пилоты не ответили. Самолёт снизился до минимально возможной высоты и приступил к посадке. Полосу было едва видно, пока несколько машин, стоящих по бокам полосы не включили фары и не обозначали её для садящегося самолета. Колеса коснулись бетона и самолёт начал тормозить закрылками и колесами, пилоты включили реверс двигателей. Наконец борт остановился.

С разных сторон к самолету неслись несколько машин.

Грузовой люк открылся. Из брюха один за другим выехали четыре грузовика и скрылись в темноте. Видно было, как они заехали на выдающийся в море пирс. В кабину пилотов зашел крупный мужчина и спросил, обращаясь к Троекурову:

– Вы Игорь Петрович?

– Да, это я.

– А это кто? – спросил мужчина, посмотрев на Дрона.

– А это мой ассистент и один из продуктов лаборатории. Его зовут Андрон Олегович.

– Хорошо. Поехали.

– Вы кое-что забыли, вам не кажется? – спросил Троекуров.

Собеседник рассмеялся.

– Не волнуйтесь, сейчас всё уладим.

Он набрал номер телефона – видеозвонок. Ему ответили с первого гудка.

– Это «Сокол». Груз у нас, отпускайте всех.

– Это «Меркурий». Принял. Отпускаем.

На экране было видно, как заложники выходят на улицу и садятся в автобус. Автобус уезжает, два охранника остаются и возвращаются в дом.

Троекуров и Дрон вышли из кабины и спустились на бетон полосы. Их попросили сесть в машину, которая тут же отъехала.

Машина быстро достигла дальней части взлетной полосы, от которой в Двойную бухту был построен длинный пирс. Плавучий кран поднимал последний, четвертый грузовик, чтобы опустить его в трюм черной подводной лодки. Створки погрузочного люка были открыты наружу. Как только грузовик опустился внутрь подводной лодки, створки закрылись.

Троекуров и Дрон прошли по мостику, зашли на борт и спустились по лестнице. Сзади мягко закрылись двери, не издав ни единого звука. Они почувствовали, как лодка отошла от пирса и стала набирать скорость, одновременно погружаясь в глубину.

– Лодка для контрабанды – мечта наркомафии, – сказал Троекуров Дрону, – грузоподъёмностью тонн на двести – триста. Может зайти даже в реку и доставить хоть оружие, хоть диверсантов.

Их провели в отдельные каюты и заперли снаружи.