Читать книгу Знаете, каким он парнем был? Мемуары о первом космонавте - - Страница 5

– Гагарин здесь живет? Гагарин здесь живет? – громогласно гэ-кая, дважды произнес грубый мужской голос.

– Гагарин здесь живет? – словно эхо, вторил ему другой, потоньше.

Эта фраза на целых 4 года стала кошмаром для нашей семьи и обратной стороной медали мирного и счастливого соседства с Первым космонавтом Земли, которым мы так гордились.

Наша квартира под номером 55 была слева, если подниматься по лестнице на 4-й этаж, и ровно напротив гагаринской – пятьдесят седьмой.

Стоит ли удивляться, что все граждане из разных уголков необъятной Родины, стремящиеся увидеть Юрия Алексеевича, прямиком отправлялись в нашу пятьдесят пятую.

Откуда страждущие пообщаться с Гагариным узнавали адрес, номер дома и номер подъезда., одному Богу было известно. Вот уж, воистину, Земля слухом полнится. Но все сразу же откуда-то узнали… Узнали и пошли, и пошли, и пошли. Пошли целыми толпами – и мужчины, и женщины, и дети.

После первого полета в космос всенародное ликование было таким бурным и таким непредсказуемым, что командованию гарнизона «Чкаловский» пришлось даже поставить у подъезда двух автоматчиков для сдерживания людского потока. А иначе бы двери снесли и стекла повыбивали, да и себя покалечили. Но к началу сентября шестьдесят первого года наплыв немного уменьшился и оцепление сняли.

Сначала в нашу квартиру раздавался пронзительный звонок, способный разбудить дюжину мертвецов и разорвать уши такой же дюжине, но живых…

В те годы не было мелодичных и приятных слуху электронных приборов, и советский пращур захлебывался оглушительными трелями, как полоумный. Возможно, люди, стоящие по ту сторону двери, думали, что тут проживают глухие, или им просто не захотят открыть, поэтому давили на несчастную кнопку, что называется, со всей дури.

– О, Господи! Когда же это закончится?! – причитала в такие минуты мама.

– Никогда, – философски отвечал отец.

– Но почему!!!

– Разве ты не понимаешь? Люди тянутся к Гагарину, как к солнцу, а пока солнце светит, они так и будут двигаться навстречу, как подсолнухи.

– Может проклятый звонок отключить? – как-то раз, с надеждой спросила моя несчастная родительница, проснувшись среди ночи.

– Ч-что-что? Не слышу…, – пробормотал отец, всегда предусмотрительно надевавший беруши.

– Никакой совести у бесцеремонных посетителей нет… Слышишь?!Ладно бы еще в дневное время приходили…, когда дома никого не бывает…, так нет же – с вечера и до утра трезвонят, чтобы застать наверняка!

– Если звонок отключить, то тогда…, тогда назойливые ходоки будут колотить в дверь, пока ее не сломают. Ты этого хочешь, Олюня? Она в нашей хрущевке – тонкая, чуть не фанерная, и долго не выдержит. Лучше уж трезвон перетерпеть. Это, по крайней мере, безопасно…

– Ну, знаешь, Витя! Я тоже не из железа! И могу сломаться. С ума можно сойти!

– В таком случае возьми тоже беруши и для верности одеялом с головой накройся. А можешь еще и подушку сверху положить, – смеялся никогда неунывающий папа.

Он был оптимистом и всегда находил какой-нибудь выход из, казалось бы, неразрешимой ситуации.

– Ага…, чтобы к утру задохнуться…

– Ну, милая, тебе не угодишь… Я-так, уже привык и сплю беспробудно. А тебе, как врач, могу еще пустырника или валерьянки предложить или снотворного, на худой конец, если заснуть не можешь. Ночные ходоки теперь ведь редко приходят. Всего-то пару раз за ночь. Не то, что раньше.

Слово «ходоки», то есть пешие посланцы народа, было понятно и знакомо мне чуть не с пеленок. Будучи ребенком, я частенько пряталась от родителей под столом во время ужина и потихоньку пялилась в телевизор из своего «убежища», пока меня не обнаружат и не уложат спать.

Ежегодно 22 апреля показывали фильм «Рассказы о Ленине», где бородатые дядьки в шинелях и жутких косматых шапках шли к Вождю в Кремль поговорить о какой-то революции и о том, как обустроить жизнь дальше. А строгий матрос с ружьем их тоже поначалу не пускал – мало ли что… Подозрительно… Страшно. Но потом все-таки разрешал, внезапно сжалившись. Люди-то издалека. Безобидные. Ходоки с благодарностью снимали в помещении головные уборы и шли в кабинет с непокрытой головой.

А еще старший брат Алька, смешно картавя, мне глупый анекдот рассказывал:

– Приходит Владимир Ильич к своей жене Надежде Константиновне и спрашивает – Надюша, не знаешь, где моя поллитровочка? Она тут, за томиком Карла Маркса стояла… Неужели… К черту! К черту ходоков!

Но я твердо знала, что вранье все это. Ни к какому черту добрый дедушка Ленин, с хитрым прищуром глаз, этих народных посланцев не посылал, а наоборот – поил их морковным чаем, говорил с ними по душам и учил уму-разуму.

Однако, на мой взгляд, ленинские ходоки с нашими, то есть с гагаринскими, ни в какое сравнение не шли. Тех и было-то в фильме всего трое или четверо…, наших же – тьма тьмущая. Стало быть, авторитет и слава у Первого космонавта были не в пример выше, чем у Вождя революции и основателя Страны Советов.

А уж про лучезарную улыбку и открытый взгляд Гагарина и говорить нечего. Только небожителю такое и дано. И мне, семилетней девчонке, всегда было ясно, почему люди тянулись к нему и шли на поклон, как к всемогущему Богу. Кто-то просил защиты, кто-то помощи, а кто-то хотел просто к нему прикоснуться, как к святому – первому человеку, побывавшему там…, в неизведанной вселенной, рядом со звездами.

И тогда я решила, раз наша квартира стала буфером между окружающим миром и гагаринским жильем, то я буду маленьким проводником между народом и Первым космонавтом. Буду указывать людям верный путь, чтобы «не заблудились» случайно.

Как только раздавался очередной требовательный звонок, малолетняя соседка мухой летела к двери, а на вопрос – «здесь ли живет Гагарин», пищала что есть силы – «в квартире напротив».

Дневных ходоков такой ответ вполне устраивал, и они отправлялись звонить и стучать в пятьдесят седьмую. Гул в ушах у нас прекращался. Родители с облегчением вздыхали, а я, выполнив свою важную «миссию», с гордым видом отправлялась в детскую – делать уроки.

***

Но однажды вечером со мной приключилась вот такая забавная история…

Мама, папа и брат уехали в гости. Когда никого, кроме меня, в доме не оказалось, вдруг опять настойчиво позвонили… На этот раз я тихонько подкралась в полутьме к двери и с осторожностью посмотрела в глазок.

На пороге стояли двое – пожилой мужчина и мальчик, примерно моего возраста, может, чуть младше. Оба – в теплых пальто мрачного мышастого цвета, а на головах красовались лохматые шапки – точь-в-точь, как у ходоков из кино про Ленина. Только в руках у странников вместо посохов были современные лыжные палки.

– Гагарин здесь живет? – в третий раз переспросил мужчина, вероятно услышав мое шумное дыхание и аханье за хлипкой дверью. Я пискнула, что в квартире напротив, и, спрыгнув со скамейки, спряталась в своей комнате, под кроватью.

Однако через пару минут снова раздались звонки. Я на четвереньках подползла к двери. В замочную скважину ничего не было видно… Рискнула дотянуться выше… Но в ужасе тут же отпрянула – на меня смотрел огромный черный зрачок, прильнувший к глазку.

– Убирайся отсюда, чудо-юдо заморское! Тебя здесь никто не боится! – заорала я от страха. – А если ты к Гагарину, то иди в соседнюю квартиру. Он – храбрый и сильный и щас тебе, чудище, покажет, как детей пугать!

Но «гигантский глаз» моей угрозы не испугался и вовсе не собирался уходить.

– Там не открывают… Может, нет никого, – жалобно сказало страшилище и заморгало, прогоняя слезу.

– А я…, то есть, а мы тут причем? – буркнула я, создавая видимость, что в доме еще кто-то есть, и внезапно распахнула дверь, поддавшись необъяснимому порыву – увидеть настоящее чудище, несмотря на строжайший запрет родителей – чужим не открывать.

Человек от неожиданности едва не ввалился в нашу квартиру.

– Нам бы попить, дочка, – в смущении пробормотал он, сняв с головы шапку, предъявляя доброе и совсем нестрашное лицо. – Издалека мы. Староверы. Идем с сыном на Богомолье, но сначала хотели Юрия Алексеевича Гагарина повидать.

– А зачем?

– Хотим узнать, видел ли он Бога, там, в космосе…

– А-аа. Ну тогда ладно…, – сменила я праведный гнев на милость. – Может, чаю хотите, добрые странники? Морковного…, правда, нет, но есть индийский – «три слона».

– Тащи своих «три слона», – несмело подал голос мальчишка.

В ожидании космонавта он расположился на ступеньках и вытаскивал из холщового мешка нехитрую снедь – вареные яйца и картошку в мундире.

Я юркнула в квартиру – заваривать чай, а когда вернулась, ходоков уже и след простыл, но на лестнице остались их скромные пожитки и шапки… Наверное, Юрий Алексеевич со службы вернулся и непрошеных гостей в дом пригласил…

Я присела на лестнице и решила подождать у соседской двери вместе с чайником. Люди с дороги – устали. Нужно и мне проявить радушие и гостеприимство.

– Ну что, видел? – спросила я, сгорая от любопытства, когда ходоки, наконец, выкатились из гагаринской квартиры.

– Не-а, – разочарованно ответил карапуз. – Чаем и конфетами, вот, угостил. И сказал, что за 60 минут успел Землю всего-то один раз облететь и на наш «шарик» сверху полюбоваться – он, оказывается, голубой и такой красивый…

– Жалко.

– А я вот что думаю…, девочка. Может…, может Гагарин Его, ну…, Боженьку нашего, в сиянии небесных светил случайно-то и не заметил…

Я в ответ пожала плечами. Кто знает…

– Ну, ничего. Когда вырасту, тоже в космонавты пойду. И сам обязательно увижу. Знаешь, какой я глазастый! Вот, загадал, что если Гагарина смогу увидеть, то и…