Читать книгу Глинка: Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни - - Страница 7

Отец композитора Иван Николаевич (1777–1834)[33], младший сын в семье, отличался практичностью и деловой хваткой, унаследованными от матери Феклы Александровны. Согласно существующей практике, он, малолетним ребенком, был приписан к лейб-гвардии Измайловскому полку. Вышел в отставку в 1801 году и занялся управлением имения. Он получил Новоспасское по наследству после смерти Николая Алексеевича, своего отца (то есть дедушки композитора) 29 июня 1805 года[34]. Условием его вступления в наследство было сохранение главенства матери в ведении дел. Глинки, как и другие семьи, беспрекословно соблюдали иерархию – младшие подчинялись старшим[35]. Постепенно он учился у нее ведению дел и проявлял желание приумножать доходы, чем радовал мать.

Фекла Александровна, по-видимому, души не чаяла в младшем сыне. Она заботилась о его счастье, что доказывает и ее невероятное участие в обустройстве его семейной жизни.

Любовная история Ивана и матери Михаила Ивановича – Евгении похожа на французский роман или оперу эпохи классицизма, в которой сталкиваются чувства и долг. Их любовь превратилась в еще одну легенду, сохраняемую в родовой памяти Глинок.

Новоспасские Глинки часто ездили к родственникам в роскошное имение Шмаково. Огромный дом с сорока покоями, просторный зал, где давались театральные представления и балы, анфилада комнат и большая фамильная портретная галерея, украшавшая стены, – все это вызывало восхищение новоспасских Глинок и окружающих помещиков. Регулярный парк террасами спускался к реке Стрянке. Переливался каскад прудов. Искрилось на солнце множество фонтанов. На прудах гости отдыхали в беседках, расположенных на искусственных островках[36]. В этой роскошной обстановке, в окружении садов, оранжерей, под звуки французской музыки Иван общался с приветливой девицей Евгенией Андреевной Глинкой (1783–1851), приходившейся ему троюродной сестрой[37]. Эта ветвь рода происходила из местечка Лучеса Смоленской губернии, которое передавалось из поколения в поколение. Когда Евгении было восемь лет, оба родителя скончались[38], заботы о семье взял на себя ее старший брат – двадцатилетний Афанасий Андреевич (1772–1825)[39]. Так Евгения стала жить в Шмакове.

Иван и Евгения полюбили друг друга. Возможно, под одним из многовековых дубов, которые сохранились и сегодня, он открыл ей свои чувства. Но влюбленные должны были подчиниться правилам. Ближайшие родственники – а троюродное родство считалось близким – не могли вступать в брак. Однако прецеденты подобных браков случались, особенно часто в Смоленской губернии. Шляхта издавна предпочитала заключать браки в узком сословном кругу, это привело к тому, что через несколько поколений большинство смоленских дворян состояли в той или иной степени родства. Вот и на этот раз духовное ведомство выдало разрешение на брак Ивану и Евгении. Но против их венчания выступил брат Афанасий Андреевич.

Иван с родителями несколько раз ездил свататься, но каждый раз слышал от опекуна: «Нет, нет и нет».

Можно лишь предполагать, чем руководствовался Афанасий в своих отказах.

На Смоленщине еще не забыли громкую историю о тридцати шести браках, признанных незаконными[40]. Судебные разбирательства шли в течение двадцати лет и отравляли существование многим дворянским семьям, лишая кого-то наследства, а кого-то фамилии. Опекун не желал столь плачевной участи любимой сестре.

Вероятно, брат считал, что Иван Николаевич при всех его достоинствах – остром уме, приятном нраве и веселом характере – не пара Евгении. Глинки из Лучесы считали себя более образованными, обеспеченными и находящимися выше по статусу. Они любили искусства, играли на музыкальных инструментах, устраивали балы. Особую гордость вызывал крепостной оркестр отца, который затем перешел в имение Афанасия в Шмаково. Именно этот оркестр будет восхищать Михаила, о чем речь пойдет позже. Видимо, Глинки из Лучесы и Шмакова равнялись на богатые имения Смоленщины, задававшие моду в этих краях – на усадьбы Паниных, Шереметевых, Лобановых-Ростовских, Голицыных, Барышниковых.

Фекла Александровна, в свою очередь, понимала, что Евгения – хороший выбор сына. Она рассуждала прагматично: родственный брак сможет объединить и укрепить глинкинские владения. Именно она, склонная к рискованным поступкам, и решила устроить похищение невесты. Влюбленные поддержали план. Хотя любовные побеги были нередкими «забавами» среди дворянства (вспомним «Метель» А. С. Пушкина или «Войну и мир» Л. Н. Толстого), но все же случай Глинок оказался исключительным и был вписан в летопись этого края.

Вот как разворачивались события согласно семейной легенде.

В условленный день рано утром Евгения надела лучшее белое платье и вышла к карете, где ее ожидали жених со свекровью. Свое будничное платье она оставила на берегу шмаковского озера. За каретой влюбленных следовали верховые, которые разобрали мост по дороге и выстроили новую переправу через Десну. Но в Шмакове ничего не подозревали о происходящем. Девушку позвали к утреннему чаю в 9 утра, но оказалось, что ее в доме нет. Начались поиски. Побежали к озеру и около водоема нашли ее одежду.

Афанасий решил, что она утонула. Баграми и сетью пытались отыскать ее тело в озере. Все это заняло много времени.

Легенда гласила, что на правильный путь их направил мельник, который иносказательно заметил:

– Нечего вам здесь в озере искать – рыбка далеко уплыла!

Брат догадался о похищении и отправил людей в погоню до Новоспасского. Но было уже поздно. 30 мая 1802 года влюбленные – Ивану было около двадцати пяти, а Евгении – 19 лет – обвенчались в отстроенной дедом церкви.

Бабушка долго пыталась помириться с опекуном, которому ничего другого не оставалось, как в конце концов согласиться на уговоры почтенной пожилой родственницы.

Родственники вспоминали, что Евгения и Иван сохранили на протяжении всей жизни нежные отношения. Они воплощали идеал дворянской семьи XIX века, который описывался в одном из руководств того времени: «Каждый муж должен видеть в жене своей лучшего друга своей жизни, а потому и уважать права ее как женщины, чтить образ мыслей ее, быть строгим исполнителем ее невинных и благоразумных желаний и блюстителем ее чести»[41].

В их счастливом браке родились 13 детей, что даже по меркам того времени считалось выше среднестатистической нормы. Вслед за Алексеем, родившимся через год после свадьбы, появились погодки Михаил и Пелагея. С 1809-го в течение трех лет родились Наталья, Елизавета и Иван. После войны 1812 года появились на свет Мария, Евгений и Людмила, ставшая в конце жизни близким другом композитора. После отъезда Михаила из Новоспасского в семье родились Екатерина, Николай и Андрей. Последний ребенок Ольга появилась на свет 29 января 1825 года, когда матери было около сорока двух лет[42]. Но неизлечимые болезни и инфекции в то время часто уносили жизни, особенно детей. Родителей пережили только четверо – Михаил, Мария, Людмила и Ольга[43].