Читать книгу Спираль мысленного потока - - Страница 1

Марк вышел из библиотеки навстречу летнему вечеру. Пока он подбирал новые книги, на улице прошёл небольшой дождь. Ещё моросило, но сквозь тучи на небе уже пробивались лучи солнца. Приятная свежесть щекотала нос. Он закрыл глаза, неловко и скромно улыбнулся.

– На удивление хороший день, – сказал Марк про себя и направился в сторону железнодорожной станции. Пешеходов было немного, спешащие домой автомобили заполняли узкие улочки города и медленно толкались в пробках. После дождя в воздухе чувствовалась лёгкая таинственность, птицы в парковых зонах не спеша выбирались из гущи листвы.

Он сжал в руке тонкую потрёпанную книжку и закутался в лёгкий кардиган. Не за горами осень, вечера становились холоднее. До прибытия электрички ещё минут тридцать, есть время выпить чашечку кофе и согреться. Он забежал в маленькую, слабоосвещенную кофейню, заказал капучино и присел за столик у окна, наслаждаясь доносившимся от барной стойки ароматом любимого напитка. Приятная фоновая музыка дарила истинное наслаждение, сливаясь с какофонией звенящей посуды и шипением паровой трубки кофемашины. Он наблюдал за прохожими, их силуэты за окном мелькали один за другим, создавая уникальный для этой улицы ритм. У магазинчиков с овощами и фруктами уже разбирали свои выставочные прилавки, готовясь к закрытию. Вся эта наивная повседневность успокаивала, но только на мгновение.

Одна мысль не давала ему покоя. Уже несколько лет он потратил в поисках ответа на странный вопрос, перебрал десятки разных книг. Что же это значит, каково это на самом деле – быть человеком?

Своей страстью к литературе Марк отличался от родных. Его родители не были начитанными людьми, мало интересовались искусством. Мать работала на фабрике по пошиву одежды, отчим – слесарем на крупном заводе. С отцом почти не общался, знал только, что он врач на пенсии и у них с бабушкой в целом непростая, но размеренная и спокойная жизнь в другом городе. Когда-то отец был хорошим специалистом, но к пятидесяти годам рак и последовавшая за ним химиотерапия изрядно его потрепали. Родители работали не покладая рук, сначала на смене, вечерами на даче. Им некогда было разглагольствовать на темы, не относящиеся к реальной жизни.

Глядя на всё это, Марк точно знал, чего он в жизни делать не хочет – заниматься грязной работой. Ещё в четырнадцать лет он пообещал себе, что будет учиться только для того, чтобы попасть в касту офисных клерков. Лучше ходить в рубашке и стучать по клавиатуре, зарабатывая искривление позвоночника, чем крутить гайки или рыть траншеи. Его жутко тянуло к творчеству. Стремление к самовыражению проявлялось в виде редких порывов написать стихи или простенькую музыкальную композицию. Ему нравилась поэзия Есенина и картины известных художников. Пейзажи Шишкина и Лагорио, пусть даже это были репродукции на экране компьютера, он мог рассматривать часами.

Внешне человек, о котором и будет этот рассказ, не сильно выделялся среди окружающих. Он одевался скромно, но со вкусом. Худощавого телосложения, лицом был смазлив, что-то детское порой проскальзывало в его голубых глазах. К тридцати годам каштановые волосы проредила седина, скопившись в основном на висках. В целом затеряться в толпе ему не составляло особого труда. Свой чёрствый и холодный характер он умело скрывал за добродушной улыбкой, поэтому коллегам и знакомым казался довольно приятным человеком. Порой излишне чопорным, но всё-таки интересным. Во время редких посиделок с друзьями он старался не выделяться, редко принимал участие в пустой, по его мнению, болтовне о текущей ситуации в мире. Если ему и удавалось кого-то зацепить своими размышлениями, он краснел от пристального внимания к себе, начинал запинаться и терял нить повествования. Своих мыслей на тему жизни и смерти он жутко стеснялся, считая их чересчур жестокими и грубыми для окружающих. К настоящему моменту немногие из тех, кому Марк мог доверить свои секреты, уже разбежались – одни женились и завели детей, другие уехали за границу в поисках некоего счастья. Жизнь не стояла на месте, однако в нём уже несколько лет копилось ощущение, будто он что-то упускает в этом движении. То ли сам остановился и не развивается, то ли ходит кругами.

С Анной, своей женой, он расписался десять лет назад, но детей по-прежнему не хотел и старательно избегал этой темы в общении с родными. Его полностью устраивала эта размеренная, даже, можно сказать, скучная жизнь обычного человека. С супругой он был мягок, они редко спорили, и в целом оба отлично отыгрывали свои роли в отношениях. Анна писала картины, выбрав нелёгкий путь творца, Марк со своей стороны старался всячески её поддерживать. Конечно, его порой беспокоило отсутствие коммерческого успеха её полотен, но в целом ему нравилось жить с человеком, способным подарить иной взгляд на мир. Сложно было сказать, любит ли он её на самом деле, ему не нравилось задавать себе подобные вопросы. Свои чувства по отношению к людям он старательно контролировал и подавлял, боясь то ли себя, то ли возможной реакции окружающих. Пожалуй, идиллия размеренной и тихой жизни продолжалась бы ещё многие годы, если бы определённые обстоятельства его прошлого не начали всплывать в сознании незадолго до описываемых ниже событий.

Что послужило катализатором, он сказать не мог, но после двадцати пяти лет его начала мучить периодическая бессонница. От недосыпа он становился раздражительным и агрессивным, потеря контроля над собой пугала с каждым годом всё сильнее. Порой он ловил себя на мысли, что целые месяцы жизни будто выпадали из памяти, не оставив и намёка на произошедшее в те периоды. Но в целом ничего вокруг не менялось, а значит, не стоило придавать этим моментам излишнего значения.

– Ваш капучино, пожалуйста, – молодая официантка поставила перед ним чашку кофе с красивой розеттой на кремовой пенке.

Марк небрежно улыбнулся и поблагодарил девушку, приятный аромат вернул его в реальность. Осторожно отхлебнул, чтобы понять, не слишком ли горячий напиток ему сделали. С кофе всё было в порядке, и он медленно продолжил пить, снова погружаясь в свои мысли.

– Пожалуй, я слишком много думаю, – решил он и ухмыльнулся. – Но по-другому уже не могу. Тяжело говорить с окружающими, но свободу мыслить у меня никому не отнять. Порой возможность просто помолчать дарит куда больше удовольствия, чем попытки заполнить тишину нелепой болтовнёй.

От последней фразы его накрыла лёгкая грусть. Возникло такое ощущение, будто он врёт самому себе в этот момент. Так ли ему нравятся эти периоды одиночества? Разговоры с собой, конечно, приятны, но ведь это всё равно что одному играть в шахматы – все ходы известны заранее. С Анной можно многое обсудить, но не хочется расстраивать её своими размышлениями. Вдруг ей не понравится его тайный, мрачный взгляд на мир? Возможно, есть где-то человек, такой же как он, способный понять эту боль. С другой стороны, есть такие вещи, которые невозможно выразить словами. Да и не нужно, наверное, это никому на самом деле. Стоит, пожалуй, и дальше воспитывать в себе эту скромность, подыгрывать окружающим, притворяться сильным. Но как же всё-таки хочется порой поделиться с миром своей тоской и печалью, услышать слова утешения. Разве не в этом кроется радость настоящих человеческих отношений? Вот так молчишь всю жизнь, а потом в один момент растворяешься в вечности и все про тебя забывают. Был человек, и нет его больше. О чём он думал, о чём мечтал?

Марк представил свои похороны. Родители, сестра, жена да ещё пара-тройка родственников – вот все те люди, которые, по его мнению, пришли бы с ним проститься. Немного поплачут, выпьют за упокой и отправятся дальше по своим делам. Некогда им сокрушаться над смертью обычного, заурядного человека. Мать, конечно, расстроится, ведь она так и не дождалась внуков. Отчим… Он вообще ничего не скажет. Анне будет тяжелее всех, ведь, по всей видимости, она его искренне любит. Было бы забавно наблюдать за людьми, внуши им общество мысль о том, что, кто последний бросит на гроб горстку земли, за тем смерть придёт следующим. Тогда бы этот фарс обрёл наконец хоть какой-то смысл. Но тем, кто ещё жив, нужно думать о том, что будет дальше. Поэтому пройдёт немного времени, прольётся немного слёз и всё вернётся на круги своя. Мир продолжит вращаться, только вот человека в нём уже не будет.

Он ощутил чувство дежавю. Похоже, это был не первый раз, когда его сознание заполняли размышления о подобном. Вот бы кто-нибудь подошёл сейчас и сказал: «Марк, всё нормально, нет ничего плохого в том, что ты думаешь о смерти». Но нет, у нас принято думать о жизни, пока ты ещё способен дышать. Нужно карабкаться по карьерной лестнице, покупать себе дорогие автомобили и вкладываться в недвижимость. А если тебя беспокоят фантазии на тему собственной смерти, то вот тебе, дружище, контакт психолога. Что-то с тобой явно не так.

Покончив с чашкой кофе и рассчитавшись у стойки бара, Марк вышел на улицу. Посмотрел на часы – до прибытия электрички ещё уйма времени. Дождя как не бывало, только редкие маленькие лужицы на тротуаре напоминали о нём. До станции отсюда идти недалеко, поэтому он решил спокойно прогуляться и насладиться редкой возможностью понаблюдать за жизнью в центре маленького городка. Обычно будни его были заполнены типичной рутиной семейных забот. После работы поход в магазин за продуктами, иногда уборка и готовка, редкие разговоры по душам и компьютерные игры. Прекрасное спокойствие повседневности. Но сколько бы он ни старался наслаждаться этим плавным течением жизни, его не покидало ощущение медленного движения по кругу. Это вызывало в нём только раздражение. Что-то во всём этом не давало покоя, возникало некое чувство потерянности и отчуждённости. Будто весь мир – это чей-то продуманный до мелочей сон, а он в нём просто статист, мелькающая в эпизодах бутафория. На что я гожусь? Способен ли дать что-то этому миру? Пожалуй, что нет. Я не герой, даже не злодей. Просто человек, всего лишь один человек из восьми суетящихся миллиардов.

Пытаясь отвлечься от своих бесконечных размышлений, он начал разглядывать окружающий его мир. Взгляд привлекла молодая парочка, сидевшая в парке напротив. Молодые люди нежно обнимали друг друга, в их поведении легко читалось напряжение ранней влюблённости. Прекрасное время, когда одно только созерцание человека напротив дарит тебе чувство безмерной радости и лёгкости бытия. А ведь когда-то Марк и сам был таким – наивным и влюблённым. Сможет ли он когда-нибудь вновь испытать подобное чувство, сумеет ли вспомнить о редких моментах пережитого счастья? Сейчас в нём остались только пустота и некий набор обязательств, которые необходимо исполнять. Страсть юности теперь казалась вымышленной, чувства притупились, и представлялось, будто жизнь уже прошла и никогда не будет такой же яркой, как раньше.

Влюблённые отлипли друг от друга и продолжили легко и слегка смущённо ворковать, даже не пытаясь скрыть свою радость. Марк понял, что смотрит на них уже слишком долго и со стороны похож больше на маньяка, чем на наблюдателя. Просто смешно: ему ещё нет тридцати, а он уже сокрушается над пролетевшей жизнью как брюзжащий старик. Ну уж нет, он обязательно найдёт потерянную где-то в прошлом уверенность в себе. Обязательно найдёт…

Ему вдруг захотелось спрятаться в этом парке, уснуть на скамейке под деревом и забыть ненадолго обо всём на свете, даже о самом себе. Сколько людей уже сидели под этими деревьями, сколько из них хотя бы минуту потратили на то, чтобы как следует рассмотреть красоту окружающего мира? Тоскливо и тихо вздохнув, он подавил в себе желание оказаться сейчас с кем-нибудь вдвоём под сенью парковых насаждений. Забавен человек в своих мечтах о несбыточном. Дай ему счастье быть в браке, он захочет развестись или завести интрижку на стороне. Дай ему возможность жить долго и спокойно, он захочет скоропостижно скончаться от скуки бытия. Предложи ему лёгкую смерть, и он отчаянно вцепится в остатки своей никчёмной жизни. Мы ищем что-то запретное, тайно стремимся нарушать правила, будто нам всегда мало. Да, человеку и правда мало только настоящего, ведь он наделён способностью оценивать прошлое и размышлять о будущем. А так порой хочется просто забыть обо всём и расслабиться. Возможно, в этом и кроется смысл наслаждения – нам нужно не столько оно само, сколько мысли о нём.

Пока Марк в очередной раз рассуждал о вещах, которые никому, кроме него самого, не были интересны, ноги уже донесли блуждающее сознание до нужной станции. Он купил билетик в кассе и посмотрел на часы. До прибытия поезда оставалась пара минут. На перроне уже столпились люди, с нетерпением ожидающие заветную электричку. Всё-таки какой это удобный транспорт – никаких пробок и всегда прибывает вовремя.

Состав подъехал, и только открылись двери, как люди тут же ввалились в него гурьбой, будто боялись не успеть занять хорошие места. В такие моменты Марк радовался своей худобе, ведь он мог спокойно проскользнуть в вагон сквозь толпу и не получить тычок локтем в живот от какого-нибудь излишне активного пассажира. Занял место у окна, удобно расположившись в мягком кресле. До дома ехать всего несколько станций, есть время послушать музыку или почитать. Тут он вспомнил о книге, которую взял в библиотеке. Посмотрел на мятую обложку. На ней маленьким шрифтом было написано название – «Спираль мысленного потока», ниже изображён незамысловатый символ. Кажется, он когда-то видел такой в статье про древние народы, но что этот знак означал, уже и не вспомнить. Странное название, но кто знает, может в ней есть что-то интересное. В целом книга выглядела так, будто её сверстали впопыхах, напечатали на очень дешёвом оборудовании и не рассчитывали на интерес со стороны читателя. Но в этом он и увидел некий шарм, будто книгу эту написали для него одного. Поэтому он открыл её и начал читать.