Читать книгу Невесты Чёрного Портного - - Страница 4

Юноша Гриша стал другим. Продолжал «жить» в своём доме. Люди так глупы. Они с угрозами и проклятиями искали его по всему городку. Да хоть по всей земле! Он смотрел на бессмысленную суету и смеялся. Если б мог смеяться. На его лице застыла маска страдания и боли. Глаза приняли оттенок расплавленной смолы, в их глубине исчезли отблески золота, что так любила бабушка.

«Милая бабушка, ты всё предвидела, но сама не хотела верить… Пыталась изменить мою судьбу…» Обрывки фраз иногда всплывали из того прошлого, где зрели краснобокие яблоки и гроздьями висели спелые вишни, где луна сменяла солнце, а солнце сменяло луну и можно было бегать босиком по лужам после летнего дождя. Но это было очень-очень давно, ещё в мире живых. Там любили и ненавидели, рождались и умирали, там гремели войны и революции. А он находился в своём мире, и вокруг него ничего не менялось: так же мерцали неугасимые свечи, отражаясь в бесконечном туннеле зеркал, холодный огонь камина освещал тяжёлые шторы на окнах, кресло с высокой спинкой, большой деревянный стол. На дубовой поверхности его в идеальном порядке разложены инструменты для создания шедевров дамских нарядов. Бесконечные ряды ножниц: серебряных и бронзовых, позолоченных и стальных, украшенных гравировкой, эмалью, фигурками диковинных животных. От самых крупных для закройщика до изящных, миниатюрных, с тонкими лезвиями для вырезывания кружев на тканях. Катушки швейных ниток всех расцветок надеты на деревянные тонкие шпильки; сверкали напёрстки из серебра, золота и фарфора, как каски миниатюрных солдат. Множество манекенов в свадебных нарядах широким полукругом обрамляли стол. Были учтены все капризы моды за полтора столетия. Кринолины, облегающие корсеты, расшитые жемчугом и кружевом; закрытые платья с пышными юбками из атласа; платья-русалки, струящиеся по фигуре, от нежных пастельных расцветок до белоснежных. Головы «невест» украшали шляпки, венки, тюлевая фата, замысловатые короны из искусственных цветов.

Чёрный Портной медленно прохаживался по своим владениям. Его шаркающие шаги никого не тревожили, даже вековая пыль не клубилась вослед. Ничто не напоминало в этом сгорбленном старике стройного юношу с лёгкой походкой, румяным лицом и вьющимися кудрями. Его правое плечо значительно выше левого, голова наклонена вперёд, иногда он по-птичьи взглядывал искоса. Григория-человека состарила непоправимость совершённого. Да, любимая была с ним, иногда от неё веяло теплом. Или ему так чудилось? Изредка при появлении новой «модели» она будто оживала. Следила за ней, поворачивая головку в венке из белых цветов. Тогда её глаза приобретали оттенок голубого неба. Портной в эти мгновения обнимал её за кружевные плечи, прижимался губами к её холодным губам и вопрошал: слышит ли она его, чувствует ли? Но кукольное личико с длинными ресницами так и оставалось неподвижным с устремлённым в никуда взглядом.