Читать книгу Прокрустово ложе времени - - Страница 9

Грянул День «Ч», и был он переполнен новостями и событиями. Сначала Медведь собственной персоной явился на подъем, чего раньше не делал. Дождавшись, когда группа построится, он объявил о своем и моем повышении в званиях. Я еле сдержался, чтобы не разинуть рот от изумления. Новоявленный полковник вперил в меня суровый взгляд.

– Что скажете, старший лейтенант Муртазин? – Строгость тона Ярмуратия была разбавлена веселыми искорками в глазах. – Или вам нечего сказать?

– Простите, товарищ полковник, но из меня старший лейтенант ГРУ, как… из задницы наковальня.

Спецназовцы заржали. Кроме Медведя, разумеется.

– Вы должны были сказать в ответ на сообщение о присвоении звания «Служу России!», боец. – В его взгляде читался укор, а в голосе прозвучали воспитательные нотки. – А вы позволяете себе произносить скабрезные метафоры…

– Товарищ полковник, – как всегда вмешался Жан. – Предлагаю поменять ему позывной в соответствии с метафорой, только без наковальни. А что? Сам сказал…

Не знаю, как другие, но я больше обрадовался следующему сообщению командира – о рыбалке. Хоть на денек забыть о тридцатикилометровых кроссах с полной выкладкой, мордобое на татами, запахе пороха на стрельбище. По указанию полковника я ринулся в гараж, чтобы забрать у молчаливого водителя генерала Заярова рыболовные снасти. Убегая, успел услышать спор Жана с Лешим о правильной рецептуре маринада для шашлыка.

Настроение было приподнятое!

Но возвратившись, по озабоченным лицам построившихся спецназовцев я вдруг понял, что пикник отменяется. Ярмуратий качнул головой, предлагая мне занять место в строю. Пристроив рюкзак и брезентовый чехол с рыболовецкими причиндалами на скамейке, я занял свое место в шеренге.

– Кратко и по сути, товарищи офицеры. – Полковник обвел серьезным взглядом строй. – Генерал Заяров связался со мной и объявил готовность номер один. За нами отправлен самолет. С собой берем только личные планшеты. Оружие, снаряжение нам выдадут на месте. Перевалочный пункт – военный аэродром в ста километрах от городка Булмаган. Экипировавшись, грузимся на вертушку и отправляемся в горы. Дальнейшие инструкции получите непосредственно перед спуском в пещеру. Вопросы?

Вопрос был – у меня, – но я предпочел его не озвучивать, потому что кроме дурацкого «На фига мне все это надо?» спросить больше было нечего.

* * *

…Подали не истребитель – и на том спасибо. Существуют ли на свете пятиместные истребители? Вряд ли. Небольшой скоростной пассажирский самолет лихо вырулил на взлетно-посадочную полосу и, резво разогнавшись, взлетел. Наверное, на таких летают военачальники высшего ранга. Расположившись в комфортабельных креслах, спецназовцы без лишних разговоров уснули. Я достал планшет и продолжил строчить свой дневник. Раньше старался вести свои записи украдкой, справедливо полагая, что обстановка глобальной секретности налагает вето на это мое занятие. Нашел-таки функцию, которая позволяла работать в скрытом режиме, то есть, голографический экран появлялся, но в диапазоне, невидимом для невооруженных глаз. Все очень просто: в выдвижном отсеке планшета, как выяснилось, хранились специальные очки, позволяющие видеть экран только сквозь их хитрые стеклышки. Медведь однажды все-таки застал меня за печатанием на виртуальной клавиатуре, когда я неосторожно пренебрег скрытым режимом. Заметив мое замешательство, командир заверил, что писать дневник не возбраняется, и даже наоборот – поощряется.

– Это будет своего рода отчет, – пояснил он. – Главное, пиши подробнее, не стесняйся. Никто, кроме тех, кому это положено, твой дневник прочитать не сможет. Даже у меня нет доступа. Так что, не вибрируй, Край, веди свою летопись легально. Если честно, я тоже в свой комп время от времени вношу отчеты – это удобно.

* * *

Минут через сорок я решил уже закончить с писаниной, когда ко мне подсел Жан.

– Все пишешь? – оказывается, он не спал. – Что ваяешь, если не секрет? Статью, очерк, или нечто покруче, эпохальный роман?

Я задумчиво взглянул на спецназовца.

– Оперу пишу, мой любопытный друг. Опер велел обо всех поподробнее написать.

– Баянище. – Жан остервенело, с челюстным хрустом, зевнул. – Не спится?

– Да уж… Что день грядущий нам готовит?

– Не ссы в компот, Край, там повар ноги моет. Пойдешь за нами – грудью, так сказать, постоишь за нашими спинами. Ну и, бронежилет тебе в помощь. Подумаешь, террористы… Засранцы с автоматами да бомбами всякими. Их сначала страшно, а потом… Если выживешь, конечно, гы-гы.

Я поморщился.

– Иван, ты же потомственный аристократ, сам говорил – из дворянского рода происходишь. А выражаешься как тролль из трущоб интернета. Фу на тебя.

– Что ты понимаешь, жалкий почитатель краеведения. – Он удрученно вздохнул и, утопив затуманившийся взор в астрале, глубокомысленно произнес, – житие мое… Ты вот про меня напиши, по-дружески. Знаешь, какая у меня жизнь неординарная.

– Житие не твоей оперы жанр, его о жизни святых людей пишут. Из тебя святой, как…

– Из задницы наковальня, знаю.

– Нет. Как из Терминатора Снегурочка.

Писать мне действительно расхотелось. Я тоже зевнул и сложил планшет.

– Мне одно не понятно, Карандыш. Для чего я вам понадобился? Для чего вы меня с собой потащили, как муравьи дохлую гусеницу? Вы же профи, сами справитесь.

– Не знаю, Край. Сам не пойму. Но приказы командира не обсуждаются, а выполняются беспрекословно. И тебе советую. Вот, например, я тебе скокажды настоятельно объяснял, что вот так вот, – он вынул свой нож и взмахнул им в воздухе, – блокировать удар противника не стоит – его лезвие соскользнет с твоего клинка и перережет тебе сухожилие. А ты?

Я с тоской взглянул на спящих спецназовцев.

– Лучше бы ты продолжал спать. В обнимку со своим тесаком. Я ж тебе вопрос задал, а ты отмахиваешься клише – «приказы командира не обсуждаются». Друг, блин. Сам подумай, на что я вам? Ты думаешь, что я боюсь? Нет, мне даже интересно. Но должна быть целесообразность, ведь вы же разведчики, а значит рационалисты.

Жан кивнул, перестал дурачиться.

– Тебе, Тимурка, спецназ ГРУ известен только по книжкам и фильмам. Суровые парни с непроницаемыми лицами разят врагов и спасают население земли от мирового зла, при этом неукоснительно соблюдая кодекс джентельменской чести. И это нормально, когда среднестатистический обыватель так думает о нас. Он верит в нас, знает, что мы не подведем, враг будет непременно разбит, и победа будет за нами.

Да, мы рациональны. Ничего не делаем просто так, у всего есть подоплека. Это как производственная необходимость. Степень важности боевой задачи, которую мы обязаны решить, является оправданием средств, которые мы при этом используем. А задачи у нас, братишка, сугубо государственной важности. Вот и думай…

Нет в нашей работе романтики и киношного благородства. Если обыватель узнал бы, какими методами иногда приходится оперировать разведчикам, какие использовать средства… Чистоплюи у нас не приживаются, это точно. Самое главное, необходимо уяснить, что безопасность государства, народа невозможно обеспечить стерильными руками. Ассенизаторы тоже не шанелью попахивают, Край.

Я досадливо поморщился.

– Спасибо за прописные истины, друг. Я сейчас разрыдаюсь на твоем мужественном плече. Нет, правда, спасибо. Ты попытался меня успокоить, хотя сам в точности не знаешь ответа на мой вопрос. Понимаю и твою показную дурашливость. Это как предохранитель…

Жан сосредоточенно всматривался в иллюминатор и молчал. Обиделся…

– Вань, покажи мне, как правильно блокировать удар. Тот самый, чтобы предполагаемый противник мне сухожилие не перерезал.

Он повернулся и растянул губы в улыбке.

– Вот это по делу! А то я вдруг подумал, что ты мне курс психоаналитики решил тут озвучить. – Капитан вытянул нож из ножен. – Блокируя клинок противника, ты должен направить его вот в эту сторону, видишь? И сразу же, сделав вот такое движение, уже не он тебе, а ты подрезаешь сухожилие злодею… Усек? Давай повторим. Достань свой нож.

* * *

Жизнь не кино – звучит банально, но ведь люди подспудно привыкли примерять навязываемое им индустрией кино видение окружающей действительности к реалиям. Мы даже говорим на языке киногероев. Между тем, очень редко встречаются идеальные люди, я имею в виду идеально святых и идеальных злодеев. В каждом человеке намешано разного – и доброго, и злого, такова наша природа.

Спецназовцы не выжили бы, будь они поголовно благодушными добряками. Их показной цинизм базируется на огромном чувстве ответственности, которого не хватает многим нашим согражданам, назубок знающим свои права, но неохотно вспоминающим об обязанностях. В дальнейшем мне пришлось убедиться в том, что выполняя свой долг, спецназовцы, не жалея себя, идут до самого конца. И это не «ура-патриотизм», это состояние души.