Читать книгу Дорогой враг - - Страница 6

Делайла

От ДиПрелесть СэммиБейкер:

Поскольку ты не проверяешь сообщения, я достаю тебя через социальные сети. Не заставляй меня размещать о тебе пост в интернете. Мне известно, что произошло с Мейконом. Будь у тебя хоть капля гордости, ты бы притащила свою задницу домой.

От ДиПрелесть СэммиБейкер:

Рано или поздно тебе придется вернуться. А у меня есть ножи, Сэм. Чертовски острые ножи.

От ДиПрелесть СэммиБейкер:

Я упоминала, что могу разделать с их помощью курицу менее чем за минуту?

От ДиПрелесть СэммиБейкер:

ЦЕЛУЮ КУРИЦУ!

Честно говоря, я думала, что знаю, на что похоже отчаяние. Но совершенно ясно, что я была крайне опрометчивой в этом вопросе. Внезапно появившееся отчаяние вызывает унизительное чувство досады, отчего начинают дрожать руки. Я устала – устала – от этого. Мне хочется поступить так же, как Сэм, – исчезнуть. Господи, в данный момент эта идея звучит как ответ на все мои молитвы.

Когда я давала обещание найти Сэм, мне не пришло в голову, что раз она переадресовывала свои звонки на мой телефон, то и я тоже не смогу ей позвонить. Я виню в этом упущении мысли о вынужденной встрече с Мейконом Сэйнтом впервые за десять лет. Поэтому мне приходится искать сестру, объезжая все часто посещаемые ею места и обзванивая ее друзей.

Я искала всю ночь. Сэм словно пропала без вести, исчезла, будто ее никогда и не существовало. Ее способность выпадать из жизни – самый настоящий талант. Хотелось бы мне сказать, что это что-то новое и неожиданное. Но это не так. Моя сестра живет в мире, в котором она – солнце, а все остальные вращаются вокруг нее. Зачастую Сэм оставляет меня либо разгребать ее косяки, либо брать вину на себя.

Я прикрывала ее столько, сколько себя помню. Даже когда мы были детьми, наши родители приняли тот факт, что я буду главной и постараюсь удержать сестру от глупостей. От этой привычки не так легко избавиться.

Сейчас я расхаживаю по своей солнечной кухне, пальцы холодные и липкие, а желудок скручивает так, что даже пышные лимонные булочки, которые я приготовила час назад в жалкой попытке облегчить волнение, не соблазняют меня. А я знаю, что они вкусные.

Но вместо того, чтобы съесть их, я сжимаю телефон, изо всех сил стараясь не набрать один номер. В итоге все равно делаю это. Я всегда хотела сделать родителей – особенно маму – счастливыми, заставить их гордиться тем, что я их дочь. Это основывалось не столько на логике, сколько на самовнушении. Ненавижу разочаровывать маму.

На спине выступает холодный пот, когда в трубке слышатся гудки. Не бери трубку. Не бери трубку. Не бери…

– Привет, дорогая. – Голос мамы звучит слишком радостно в такую рань. – Я только что думала о тебе.

– Утешать у тебя особо не получается, мам.

– Разве то, что я думаю о тебе, не утешает?

– Нет. Потому что я сразу думаю о чем-то плохом.

– Ты ужасная пессимистка, дорогая. Поверь мне, я всегда думаю только о хорошем.

Фыркнув, я продолжаю расхаживать по кухне.

– Я прагматик, а не пессимист.

– Правда? – протягивает мама. – С чего ты вообще это взяла? По своему экспертному мнению?

Она единственный человек, которому удавалось дразнить меня, при этом не заставляя чувствовать себя плохо. Я улыбаюсь, несмотря на волнение.

– Потому что почти все мои мрачные предсказания сбываются. Я просто думаю наперед. – После этого вся радость угасает.

Прочищая горло, прислоняюсь к стойке и перехожу к сути:

– Мам, Сэм связывалась с тобой сегодня?

– Нет, дорогая. От Саманты ничего не слышно уже больше недели. – Раздается легкий смех. – Что для нее вполне нормально. А что такое?

Ну, я хочу задушить ее голыми руками, но она нужна мне здесь.

– Ничего важного. Просто… сестринские дела. – Я снова прочищаю горло. – Мам, мне очень жаль, но придется отменить сегодняшний бранч. Я… э-э… у одной из моих коллег произошла неприятная ситуация, и больше некому ей помочь.

Это худшее из оправданий, и даже просто произнеся эти слова, я съеживаюсь.

– Все в порядке, дорогая, – спешит заверить мама. – Мы можем организовать все в выходные. Так всем будет удобнее. Не смей больше беспокоиться об этом. ДжоДжо в городе на мой день рождения. Она может составить мне компанию.

ДжоДжо – лучшая подруга мамы и соучастница преступлений. Мне становится почти страшно, когда эти двое куда-то вместе ходят. Обычно это влечет за собой неприятности.

– Мы поедем в Санта-Барбару, – продолжает мама. – Она попросила поехать с ней.

Именно за это я ее и люблю. Надо полагать, большинство людей любят своих мам в глубине души. Но не все любят тех людей, которыми являются их родители. Мне нравится моя мама. Мне нравится сидеть у нее на кухне и разговаривать с ней, позволяя ее успокаивающему голосу скользить по мне, обволакивая теплом любимого детского одеяла.

Я до скрипа сжимаю корпус телефона.

– Спасибо тебе, мам. Я организую все наилучшим образом, обещаю. Но если Сэм объявится сегодня, то прошу тебя, дай мне знать. И… ну, пожалуйста, не дай ей уйти, пока я не приеду.

Наступает долгая пауза, прежде чем мама отвечает:

– Ты отменяешь все из-за нее, верно?

Видимо, я немного перегнула палку, попросив удержать Сэм.

Тем не менее я включаю дурочку.

– Что? Нет… конечно же нет. Не говори глупости.

– Делайла… не ври мне.

– Я клянусь, мам. – Я рефлекторно скрещиваю пальцы за спиной, до сих пор не могу избавиться от этой привычки. – Мне правда надо помочь другу. – Слово друг явно не относится к Мейкону, но меня никто и не просил говорить правду. – Но так уж вышло, что я правда не могу найти Сэм, чтобы сказать ей про бранч, и она… ну, она переадресовывала свои звонки на меня, поэтому я не могу ее отыскать.

Мама раздраженно фыркает.

– Эта девчонка сведет меня в могилу.

Не эти слова хотелось бы услышать.

– Ты правда так сильно переживаешь, когда Сэм попадает в неприятности? – Потому что я должна знать, как много могу ей рассказать. Хотя бы ради моего собственного душевного спокойствия.

Мама вздыхает.

– Конечно. Она же моя малышка. Как и ты.

– Верно. Но, мам, может наступить время, когда она не сможет выбраться из передряги.

Например, как когда Мейкон Сэйнт грозит засунуть эту засранку за решетку. Если бы я не ненавидела Мейкона так сильно, то, возможно, нашла бы в себе силы поаплодировать ему за это.

– Может, это и к лучшему, – осторожно продолжаю я, – если ты смиришься с этой неизбежностью.

Я закрываю глаза от всплеска гнева и раздражения, которые испытываю к своей сестре.

– Я – мама, Делайла, – говорит она усталым голосом. – Я никогда не откажусь от своих детей. Когда кому-то из вас больно, это словно ножом по сердцу. Вы две мои девочки – единственное, что у меня осталось. Когда ваш папа… когда я потеряла его… – она делает слабый вдох, ее голос начинает дрожать.

– Я знаю, – прерываю я.

Мы замолкаем. Затем мама говорит тихим голосом:

– Я скучаю по нему. Когда ты кому-то отдаешь свое сердце, то он становится частью тебя. А когда они уходят, то ты чувствуешь дыру, которую они оставили после себя…

– Мам… – Мне больно от ее слов.

– Со мной все в порядке, – тихо говорит она. – Я только пытаюсь объяснить, что состою из частей. Твой папа занимал большую часть меня. Но еще есть ты и Сэм. И я никогда в жизни не смогла бы отказаться от одной из вас, это было бы сродни тому, что отказаться от самой себя, потерять еще одну часть себя. Ты понимаешь?

Меня покидают последние силы, и я опускаюсь на пол, прислоняясь к шкафчикам. Все мои внутренности болезненно скручивает, и я прижимаю руку к животу.

– Да, мам, я прекрасно тебя понимаю.

* * *

На руках появляется липкий пот, пока я направляюсь по шоссе Тихоокеанского побережья в сторону Малибу. В обычные дни я люблю эту дорогу с бесконечным сияющим океаном по одну сторону и покатыми дикими горами по другую. Сейчас же это путь, ведущий меня к мучениям.

Я искала сестру все три дня. Обзвонила лучшие курорты в пределах разумной транспортной досягаемости – Сэм ненавидит летать, но она также любит комфорт. Даже пыталась искать ее под вымышленным именем. Меня как током ударило от осознания, что в течение многих лет я знала, что моя сестра использует псевдоним, но никогда не задумывалась об этом. Коротко о моем сознательном невежестве.

Кипя от возмущения из-за этой неприятной правды, я зашла настолько далеко, что взломала старый ноутбук сестры, который та оставила в гостевом домике, в надежде, что там будет хоть какой-то ключ к разгадке происходящего в ее жизни. Но я узнала лишь то, что Сэм любит порно с лесорубами и собрала впечатляющую коллекцию гифок с бородатыми мужчинами.

К часу дня я признала собственное поражение и – да поможет мне в этом Бог – позвонила своему парикмахеру, чтобы записаться на срочную стрижку и окрашивание. Ладно, может, я напрасно потратила на это время, но раз мне приходится заявиться в дом Мейкона одной, чтобы каким-то образом убедить его не заявлять в полицию, то я должна выглядеть как можно лучше.

И вот я приехала с красивой прической: карамельные и золотистые пряди обрамляют лицо, отчего мои орехово-каштановые волосы выглядят обласканными солнцем. В салоне я выложилась по полной, придала форму бровям и сделала маникюр-педикюр.

Да, я виновна в желании прихорошиться, но это не самолюбие, а боевая раскраска. Никто не идет в бой без доспехов. С это целью я и надела свой любимый кремовый трикотажный топ с короткими рукавами, который облегает все нужные места, но обтекает менее привлекательные, и чернильно-синюю юбку. Она выгодно подчеркивает бедра и слегка расширяется на уровне колен.

Может, это перебор, но, по крайней мере, я выгляжу безукоризненно, ничего лишнего. Невозмутимо. Сдержанно.

– Кого, черт возьми, я обманываю? – кричу я. – Этот образ вряд ли изменит ситуацию. Я так облажалась.

Капельки пота стекают вдоль позвоночника, как только я выезжаю на более узкую дорогу, направляясь ближе к берегу. Ни разу за все годы жизни в Лос-Анджелесе я не посещала эту часть Малибу. Узкая прибрежная дорога совершенно незнакома, но навигатор сообщает, что адрес, который выслал Мейкон, находится в двухстах метрах слева от меня. Конечно, Мейкон живет прямо на пляже.

Много работы и щепоточка удачи однажды помогут мне стать знаменитым шеф-поваром, и я смогу позволить себе жить здесь. Но в данный момент я даже не могу арендовать гостевой домик в этом районе.

Я сжимаю губы, когда наконец сворачиваю на подъездную дорожку, перекрытую большими деревянными воротами. Особенность побережья Малибу заключается в том, что наличие красивого фасада дома немного важнее, чем огромный гараж или большие ворота. Ведь истинная красота домов предназначена только для владельцев. И хотя большая часть Малибу представляет собой сужающуюся полосу домов, зажатых между горами и океаном, собственность Мейкона располагается на равнине одинокого утеса, который выступает над океаном и изгибается в сторону Лос-Анджелеса.

Прерывисто вздохнув, я подъезжаю к домофону, отмечая камеры, расставленные повсюду, и нажимаю кнопку вызова.

К черту, к черту, к черту все это.

– Да? – отвечает мужчина. Голос не похож на Мейкона.

Тем не менее я вхожу в ступор, приоткрыв губы, отчего во рту становится сухо, и не могу вымолвить ни слова.

Ответь ему, тупица.

Нет, разворачивай машину и уезжай, пока еще есть возможность.

– Ау? – спрашивает он снова. Клянусь, я улавливаю намек на юмор в вопросе, будто человек на другом конце провода сдерживает смех.

Движимая чистым раздражением, я обретаю дар речи.

– Меня зовут Делайла Бейкер, я приехала увидеться с Мейконом Сэйнтом.

У меня так вспотели руки, что одна соскальзывает с руля. Я незаметно вытираю ее об юбку и смотрю в маленький темный глазок камеры. Кажется, будто прошла целая вечность, хотя на самом-то деле всего несколько секунд, прежде чем ворота открылись.

Длинная подъездная дорожка, обсаженная кружевными старыми оливковыми деревьями, манит меня внутрь. Я медленно веду машину, сердце ритмично колотится о ребра. В поле зрения появляется небольшой одноэтажный белый дом. Я начинаю тормозить, но потом быстро понимаю, что это гостевой домик. Вдалеке вырисовывается гораздо больший белый дом с видом на океан.

– Святые угодники, что за подстава. – Из меня вырывается смешок, хотя в данный момент я не вижу ничего смешного. Но я ничего не могу с собой поделать. Если бы мне сказали показать идеальный дом моей мечты, то я показала бы этот.

В Южной Калифорнии существуют четыре основных стиля домов, которые предпочитают богатеи. Классический испанский стиль двадцатых годов, богато украшенный французский или английский особняк, ультрасовременный и американский стиль начала XX века. Дом Мейкона – это смесь американского и ультрасовременного стиля, и они не должны сочетаться. Однако сочетаются.

Я сворачиваю перед вычурными входными дверьми из потрепанного дерева, и мой завтрак снова грозит дать о себе знать.

– Ты сможешь это сделать, – шепчу я себе, прижимая руку к бурлящему животу.

Снаружи воздух благоухает ароматами дикой ромашки, сладких лимонов и соленым морским бризом. Убаюкивающее затишье океана словно насмехается над моим бешено колотящимся сердцем. Я делаю глубокий, спокойный вдох и медленно выдыхаю.

Проводя рукой по волосам, собираюсь с силами перед встречей со своим врагом детства. Боже, помоги мне.

Но дверь открывает не Мейкон Сэйнт.

Чему не стоит удивляться. И все же я не могу оторвать взгляда от мужчины, который стоит передо мной.

Откровенно говоря, он похож на Джеймса Бонда. Вызывающе красивый, с темно-русыми волосами, пухлыми губами и телом воина, он выглядит довольно пугающе. Его небесно-голубые глаза изучают меня, но в них чувствуется любопытство, а не враждебность.

– Я Норт, – говорит он вместо приветствия.

Я натягиваю свою визитную улыбку и протягиваю руку.

– Делайла.

Он быстро пожимает мою руку.

– Я знаю.

Еще бы, ведь это он ответил в домофон у ворот. И вдобавок меня ждут. Никто из нас не отмечает, что Сэм не пришла. Вероятно, он этого и ожидал.

В тысячный раз за сегодняшнее утро я проглатываю чувство гнева по отношению к Сэм. Сейчас оно мне не поможет.

– Проходи. – Норт склоняет голову в знак приглашения.

Я не хочу. Я хочу убежать. В уголках его глаз появляются морщинки, словно он понимает меня и сопереживает. Норт ведет меня в залитый солнцем холл, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разинуть рот.

Внутри интерьер дома Мейкона выглядит даже лучше, чем снаружи. Тут просторно, светло и уютно. И здесь каким-то образом складывается ощущение величественности, а не пустоты.

– Ты без проблем нашла это место? – спрашивает Норт, когда мы проходим мимо большой комнаты.

– Навигатор настоящая палочка-выручалочка.

– Это правда.

Я мельком вижу жилую зону, отделанную широкими дощатыми половицами, кессонными потолками, стенами с кремово-белыми панелями, а за ней синий-синий океан. Это место просто идеальное. Настоящая мечта.

И кошмар.

Меня бесит, что Мейкон Сэйнт, известный как дьявол во плоти, живет здесь. И что каждый день он смотрит в эти панорамные окна. И также бесит то, что я завидую.

В доме очень тихо и слегка пахнет деревом и цитрусовыми. А через открытые окна в каждый уголок помещения проникает океанский бриз, он треплет кончики моих волос. Мы проходим мимо столовой и винной комнаты со стеклянными стенами, заполненной бутылками.

Я представляю пьяного Мейкона, который растянулся на полу и размышляет, какое вино попробовать следующим, и подавляю желание хихикнуть.

– Ты друг Мейкона? – спрашиваю я, отчасти для того, чтобы развеять нависшую тишину, и отчасти потому, что мне искренне любопытно.

– Друг? – Норт будто обдумывает вопрос, а затем смотрит прямо на меня. – Да. Но я также его временный телохранитель и личный тренер. – На лице мужчины мелькает коварство. – Так что ему нельзя пользоваться моей дружбой, когда я надираю ему задницу.

– Любовь жестока, да?

– Что-то в этом роде. – Он передвигается быстрыми шагами, так что нетрудно представить, как он расправляется с плохими парнями.

Мне в голову не приходила мысль, что Мейкону нужна охрана. Кажется, я до сих пор не осознаю тот факт, что он – знаменитость. Как бы то ни было, я не могу ни о чем думать, кроме как о том, что увижу его впервые за десять лет. Меня вырвет, если это случится.

– Вы с сестрой совсем не похожи, – внезапно говорит Норт, глядя на меня.

Я замедляю шаг. Ясное дело, мы не похожи. Любой, у кого есть глаза, в состоянии определить это с первого взгляда. Тем не менее меня удивило, что он заговорил об этом. Отчего Норт лишается нескольких очков в моих глазах, и я чувствую разочарование.

Он морщится, очевидно, все понимая по моему лицу.

– Это не было оскорблением. Меня просто поразило, насколько вы разные по темпераменту.

Становится ясно, что в какой-то момент Сэм его зацепила. За эти годы я научилась распознавать признаки – легкое напряжение в голосе мужчины, когда он говорит о моей сестре со смесью разочарования и тоски в глазах.

– И по внешности, – говорю я, прежде чем сдерживаю себя. Тогда я морщусь. В моем голосе слышится горечь, хотя на деле я ее не чувствую. Я просто привыкла к подобным сравнениям.

Выражение лица Норта становится серьезным.

– Да. – Он скользит взглядом по моей груди так быстро, что я бы не заметила это, если бы не смотрела на его лицо. Затем его глаза встречаются с моими, и он слегка улыбается. – Опять же, это не оскорбление.

Щеки заливает тепло. Норт умеет включать обаяние, когда захочет. Мне почти жаль каждую женщину, которая получает полную дозу этого.

Похоже, он вспоминает, для чего я здесь, так как снова начинает идти. Он ускоряет шаг, напрягая спину и держа ее ровно.

К моему сожалению. Поскольку я бы предпочла остаться здесь. Боже, Мейкон будет взбешен. И он не собирается щадить меня.

Почему я здесь? Я не должна тут находиться.

В голове крутятся слова мамы, сказанные сегодня утром: «Я никогда в жизни не смогла бы отказаться ни от одной из вас, это было бы равносильно тому, что отказаться от самой себя, потерять еще одну часть себя».

Да. Они.

Стук моих каблуков по половицам поднимает мне настроение. Бабушка Белль любила говорить, что женщина, которая надела свои лучшие красные туфли на каблуках и накрасила губы любимой красной помадой, способна всего добиться. В этих словах есть доля правды. Когда бабушка Белль надевала свои красные туфли-лодочки и глянцевое пальто от Dior Rouge, она буквально светилась внутренней уверенностью, которая превращала мужчин в послушных щенков.

Хоть я и не обладала классической красотой бабушки Белль, и не думаю, что Мейкон Сэйнт когда-нибудь будет вести себя как послушный щенок, стоит признать, что я чувствую себя более эффектно в красных замшевых туфлях Jimmy Choo и такого же цвета помаде от Ruby Woo.

По крайней мере, так я себе говорю, когда Норт останавливается у закрытой двери и стучит.

В этот момент я настолько взволнованна, что уверена: видно, как мой пульс стучит у основания шеи.

Я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда раздается глубокий мужской голос со словами:

– Войдите.

Норт открывает дверь, а затем отступает, предоставляя мне пространство для входа. На одну короткую счастливую секунду я представляю, как поджимаю хвост и бегу к ближайшему окну, как Трусливый лев[5]. Но вместо этого вхожу в логово волшебника.