Читать книгу Учитель. Кем бы ты ни родился, всегда есть шанс изменить свою судьбу - - Страница 4

И вот я уже стою перед огромным домом семьи Шанхольц из клана людей.

Брат настоял, чтобы я надел на собеседование его темно-зеленый пиджак. Мы с ним плюс-минус одного телосложения, только волосы у нас разного цвета. По маминой линии я не просто рысь, а редкая сероцветная разновидность. Кто-то из маминых предков был смешанной с волком породы, и у нас нетипичный для рыси окрас – темно-серый, с пепельным оттенком. Не говоря уже о том, что серо-голубых глаз у чистокровной рыси в принципе не бывает.

В дом меня провела домработница. Пройдя по длинному коридору, мы прибыли в просторную гостиную. На диване сидела неприятного вида женщина, изрядно напомаженная и оштукатуренная. Я попытался силой воображения представить, как она выглядит в своем естественном виде, но мне это не удалось.

– Господин Танэльс-младший, мадам, – сказала ей домработница.

Женщина на диване приподнялась, ее тонкие губы растянулись в дежурную улыбку.

– Мари Шанхольц, – представилась она. – Присаживайтесь, пожалуйста.

В первые секунды общения она болезненно всматривалась в мое лицо, видимо пытаясь рассмотреть спрятанные за челкой глаза, но ничего по этому поводу не сказала.

Когда она заговорила, ее голос оказался скрипучим и неприятным. Таким голосом обычно обладают люди, которые либо сильно больны, либо имеют скверный характер. Я невольно вздохнул. Перспектива иметь разговор с этой женщиной меня совсем не радовала.

– Давеча мы имели удовольствие познакомиться с вашим братом, и он нам сообщил, что ваши предки родом из Алисси́и, – начала она. – Он также вас рекомендовал как человека, хорошо владеющего алисси́йским языком. Но прежде я хотела бы вас спросить, знакомы ли вы с учебником алисси́йского авторства Некó? Нам его рекомендовали как одно из наилучших пособий для изучения этого языка.

Хоть я силился понять, кого именно Мари Шанхольц имела в виду, когда говорила «мы», я решил отвечать по существу.

– Я знал одного человека, который занимался вроде бы как раз по этому учебнику. Насколько мне известно, он был издан очень давно и не отражает того живого языка, на котором сейчас говорят в Алисси́и. Например, в нем говорится, что «ситóрис карисма́тис» по-алисси́йски означает «ничего страшного», но никто из алисси́йцев так сейчас не говорит. Все говорят «ка́ри ситóри.»

Мари сузила глаза и поджала губы.

– Что ж, – сказала она. – Но с самим учебником вы не знакомы?

– Нет.

– Гм… Хорошо. – Она над чем-то задумалась. – Тогда, возможно, стоит дать вам пообщаться с Софи. Это моя внучка, которой требуется преподаватель алисси́йского.

– Хорошо.

Привели Софи, которая с виду была как все остальные дети ее возраста. Но я отметил странно впившиеся в меня маниакального вида глаза. Взгляд у нее был недетский.

– Господин Танэльс, это Софи, – представила мне старшая Шанхольц. – Софи, поздоровайся.

– Добрый день, – сказала она по-алисси́йски. – Рада знакомству.

Произнесла она это на удивление правильно.

– Взаимно, – ответил я ей тоже по-алисси́йски, и по недоумению, отразившемуся на ее лице, понял, что это выражение было ей неизвестно. Поняв, что она только что столкнулась с ранее не знакомым словом, Софи пришла в странный буйный восторг, – я говорю «странный», потому что мне непонятно, как такой факт может вызвать такие эмоции.

– Кла-а-асс! – протяжно запищала она, хлопая в ладоши. Я поморщился.

– А как вас зовут? – спросила она на родном языке. Мне понравилась ее прямолинейность.

– Я Рысь из семейства Танэльс, младший сын, – ответил я.

– Класс! – опять криком провозгласила Софи. Я уже стал подозревать проблемы в эмоциональной сфере, но тут она выдала такое, от чего я совершенно опешил:

– Хочу, чтобы вы называли себя Софи, а я буду называть себя Рысь! Софи нравится это имя!

– Софи, что за причуды! – одернула ее бабушка.

Но Софи только картинно заныла, как капризный ребенок, и затопала ногами, повторяя:

– Хочу, хочу, хочу! Пусть я буду Рысь, а он Софи!

– Нет, Софи, так не пойдет! – сказала Мари. – Господину Танэльсу это не понравится. Перестань кривляться!

Я часто заморгал, пытаясь осознать, что вообще происходит.

– Извините, господин Танэльс, – сказала мне Мари, попросив домработницу пока увести внучку. – Софи у нас сложный ребенок, но если к ней привыкнуть, вы увидите, что она очень способная ученица.

Другой на моем месте, скорее всего, вежливо улыбнулся бы в ответ, но не таков был я. Не мог я изображать вежливость, когда какой-то пятилетний человеческий ребенок только что попытался присвоить себе мое родовое имя, как будто я шут гороховый и надо мной можно потешаться.

– Простите, мадам Шанхольц, – услышал я собственный глухой голос, – но боюсь, я не смогу преподавать вашей внучке.

Я быстро поклонился и направился к выходу.

– Как же так? Господин Танэльс! Господин Танэльс! – услышал я летящий мне вдогонку растерянный голос. Но я не оборачивался. Швейцар на входе открыл мне дверь, и я вышел.

Уж не знаю, что обо мне подумала Мари Шанхольц, но, оказавшись на улице, я почувствовал себя лучше. Какая-то часть меня была очень рада, что мне не придется иметь дела с Шанхольцами. Но была еще и другая часть меня, которая вдруг стала меня распекать: «Ну и что ты наделал? Что теперь скажет брат? Вот как ты ему расскажешь, что провалил собеседование и испортил отношения с Шанхольцами?» «Да, но это не моя вина, – не соглашалась моя другая часть. – Кто вообще станет мириться с таким отношением?»

От тяжелых мыслей у меня разболелась голова. Я чувствовал, что нужно остыть и на что-то переключиться. Ноги сами меня привели к ближайшему трактиру, который приветливо переливался огнями и манил запахом вкусной еды.

Я зашел внутрь и сел за барную стойку. Рассчитав, сколько будет стоить еда и выпивка (брат дал мне с собой немного денег), я сделал заказ. Пока я ждал, рядом со мной села молодая девушка, дикарка.

Мне симпатичны дикари. Они хоть и люди, но в них почти нет типично человеческого лицемерия и коварства. По характеру они мало отличаются от оборотней. Если бы я встречался с человеческой девушкой, то только с дикаркой.

– Что, невезуха? – весело спросила она, обратившись ко мне. У нее в руках уже был бокал с элем. Видимо, у меня был заметно понурый вид.

– Да, вроде того, – ответил я.

– Что случилось? С девушкой проблемы?

– Нет… У меня вообще нет девушки, – почему-то сказал.

– Ну, тогда вообще все прекрасно! – почему-то сказала она.

Я удивленно на нее посмотрел, и наши глаза встретились.

– Погоди-погоди, – деловито сказала она. Не церемонясь, она убрала челку с моих глаз. – А ты довольно симпатичный! – вынесла она свой вердикт, проведя ладонью по моему лицу. – Как тебя зовут?

– Рысь.

– Рысь? Первый раз вижу рысь с голубыми глазами.

– Во мне есть немного волчьей крови.

– А-а-а, – она энергично кивнула головой.

Тут мне принесли эль. С самого утра я ничего не ел, и хмель быстро ударил мне в голову.

– А как тебя зовут? – спросил я.

– Санита.

Довольно-таки распространенное среди дикарей женское имя. Такое, наверное, понравилось бы моему брату. Вспомнив о брате, я опять помрачнел. Санита как-то легко улавливала мое настроение.

– Ну вот опять приуныл! – она закатила глаза. – Да чего вообще унывать-то! Любые проблемы в этой жизни можно решить.

Я и забыл, что дикари славятся своим жизнелюбием. Жаль, что их в нашей стране осталось не так много. Большинство смешались с людьми. Дикари же по сути и есть люди, только они длительное время были оторваны от цивилизации и жили в изоляции. Когда люди с ними наладили контакт, то обманули их доверие и долгое время их эксплуатировали, как и оборотней, только благодаря своему военному превосходству.

А нынче среди людей какая-то мода на дикарей. В клане дикарей все как один красивые и пышущие здоровьем, не то что остальное человечество. А еще дикари куда более естественные, хотя сейчас многие стали копировать людей.

– Так что случилось-то? – спросила Санита.

– Я должен был устроиться на работу в один богатый дом, но провалил собеседование. Теперь мне нужно рассказать об этом брату, который на меня очень рассчитывал. – Я покачал головой.

– Хм-м, подумаешь! – фыркнула она. – Послушай, у меня есть идея. – Она с энтузиазмом толкнула меня локтем. – Сделаем тебе такое имя, что и работа никакая не нужна будет!