Читать книгу Некромант - - Страница 4

После случившегося с Элиссон Харт Дениз долго оставаться дома не могла. Харты жили по соседству и тесно общались с ее родителями, а терпеть дальше косые взгляды и перешептывания за спиной больше не хотелось – последних курсов в колледже с лихвой хватило. Впрочем, после колледжа Дениз так и так планировала переехать во Францию, туда, где зародился импрессионизм. Но во Франции теперь жил Марк Хемсворт, а она боялась встретиться с ним и, чтобы уж наверняка не пересечься, выбрала своим новым домом Нью-Йорк.

Выбор оказался неудачным. Во-первых, никому не известный художник не требовался ни одной студии, в которые обращалась Дениз. Во-вторых, приличное жилье стоило дорого, а в неприличном было слишком небезопасно жить. В-третьих, Нью-Йорк, как и любой мегаполис, кишел призраками. Оно и понятно: большая плотность населения порождала большую конкуренцию, а та, в свою очередь, множила самоубийства, несчастные случаи, разбитые судьбы и сожаления о пустяках. И хотя именно это создало океан эмоций, призраки не только не могли ими насытиться, но даже зацепиться за подходящего человека, чтобы благодаря его теплу изменить облик как минимум на приличный, даже не на желаемый. Они бродили в толпе с размозженными черепами, разбитыми носами, сломанными костями, остекленевшими глазами. Бродили и заглядывали в лица живых, надеясь найти в них ответ, почему же они все еще здесь, но всякий раз звуки города отвлекали их, погребая под собой, как под землею. И это тоже Дениз легко понимала. В конце концов, мертвые любят тишину. В конце концов, большие города практически неспособны на сострадание.

Переехав в Нью-Йорк, она сумела перенять последнее, делая вид, что не замечает обращающихся к ней призраков. Это было очень удобно: прицепиться не успевали, но, когда они требовались Дениз, легко поддавались ее силе. Так пару раз она останавливала уличных бандитов, пытавшихся украсть у нее сумочку. Потом однажды ее кто-то преследовал поздним вечером, и похожий на несуразную статую мертвый торчок оказался весьма кстати. Научившись использовать способности некроманта таким образом, Дениз вскоре обезопасила район, где жила. Обезопасила для себя, конечно же, ибо пошли слухи, что к пигалице, уезжающую рано утром в Сити и возвращающуюся поздно вечером обратно, лучше не подходить – сулит большие неприятности, а то и вовсе смерть. Так разрешились две из трех ее проблем.

Самая важная – реализация себя как художницы – оказалась нерешаемой. И Дениз устроилась официанткой в одной из многочисленных кофеен Сити: платили относительно неплохо, часто оставляли хорошие чаевые и в целом место было приятное. Да и рисовала она в последнее время только призраков, с которыми волей-неволей сталкивалась на улицах города. Нет, не в том убогом виде, в каком они находились при их встрече, а снова молодыми, здоровыми и с горящими жизнью глазами. Портретов набралось больше дюжины, и Дениз не жалела на них ни хорошей бумаги, ни угля, а для некоторых – холста и масла. И плевать, что из-за «мертвых мальчиков», как она с нежностью называла свои работы, приходилось сидеть на вынужденной диете и одеваться как попало, нередко заштопывая чулки вместо того, чтобы купить новые. Зато так ей не приходилось считать калории, да и униформу выдавали на работе, а там она проводила большую часть времени.

На работе и произошло одно из ключевых событий в ее жизни. Смена близилась к закрытию. Денек выдался не просто тяжелым, а адским, и Дениз мечтала вернуться в свою крохотную квартирку, свернуться калачиком на кровати и проваляться так весь следующий день, и плевать, что он не выходной. Оставалось порадоваться отсутствию клиентов, почти полному, если не считать тощего парня в черном за столиком возле окна в самом конце зала. Бритый череп, запавшие глаза, заметная даже сквозь калифорнийский загар болезненная бледность, худющий, будто поверх скелета сразу натянули кожу.

«Призрак» – разочарованно отметила Дениз, но по инерции сделала еще пару шагов, замерев рядом со столиком.

К счастью, парень был погружен в собственные мысли, что позволяло ей незаметно смыться – сил на призрака не осталось, а тот, если привяжется, может так просто не уйти. Начнет еще капризничать, как Ричи в свое время – в общем, лучше не связываться. Она с удовольствием развернулась на каблуках и зашагала обратно к стойке, когда парень очнулся и позвал:

– Девушка, можно мне…

– Мертвецов не обслуживаем! – перебив, злорадно ответила Дениз и, не оборачиваясь, помахала блокнотом.

Сказала и пожалела – она себя обозначила. Показала, что видит и слышит его! А что, если он привяжется и начнет канючить, чтобы ему помогли вернуться в мир живых? Черт! Да у нее сил доехать до дома нет, а тут еще и призрака тащить придется! Медленно, очень медленно она остановилась, пытаясь заставить себя обернуться. И когда начала поворачиваться влево, справа ее задел идущий к выходу парень. Его плечо под тонкой черной рубашкой оказалось теплым, даже горячим – он был жив, очевидно, болен, но жив. А на столике рядом с незамеченной ранее пустой чашкой на блюдце лежали долларовая купюра и несколько монет – когда окликнул, хотел всего лишь оплатить заказ.

Дениз мысленно успела ужаснуться произошедшему, оказаться уволенной и выселенной на улицу, когда услышала, как хлопает входная дверь и мерзко дребезжит привязанный над ней колокольчик. Не задумываясь, она бросилась вслед за незнакомцем, совершенно не представляя, что ему скажет, когда догонит. На улице, как назло, не оказалось никого похожего. Дениз, беспомощно оглядываясь по сторонам, постепенно уходила от кафе, но, услышав окрик, остановилась. Кто-то схватил ее за завязки фартука и потянул назад, буквально вытащив из-под колес пронесшегося мимо такси. Водитель даже не подумал притормозить.

– Вот урод! – возмутилась Дениз, затем обернулась к своему спасителю, чтобы поблагодарить, и застыла с открытым ртом.

– Тяжелый день? – мягко спросил принятый за мертвеца парень.

– Мистер… – пробормотала она, готовясь каяться, только правильные слова совершенно не шли на ум. – Мистер, простите! Я…

«…сумасшедшая и вижу мертвых людей» – мысленно закончила Дениз и мотнула головой, словно от подобного взбалтывания слова перемешаются, и нужные сами выплывут наружу.

– Тяжелый день, – устало повторил он уже без вопроса. – Давайте сойдемся на этом. К тому же вы не сильно ошиблись – я и впрямь в некоторой степени мертвец.

Наверное, ей стоило возразить, попросить не хоронить себя заживо, разразиться мотивирующей речью, но Дениз лишь опустила взгляд вниз и уставилась на собственные туфли – на левой был оторван ремешок, у правой, судя по ощущениям, сломан каблук. Парень, кажется, смотрел туда же, куда и она, потому что после затянувшейся паузы, он сунул ей в руку стодолларовую купюру и сказал:

– Купите себе новые. И чулки заодно, – немного подумал и добавил к купюре еще одну такую же.

Дениз, не веря происходящему, подняла голову и долго смотрела незнакомцу вслед, а на глаза наворачивались слезы. Впервые за все время, проведенное в Нью-Йорке, ее пожалели! Да еще кто пожалел! Парень, который вскоре пополнит ряды мертвых, и город поглотит его дух, чтобы не выпустить уже никогда.

– Ни за что! – твердо решила она и сжала деньги покрепче. – Он ни за что не останется неприкаянным! Никогда!

Новые туфли она купила не сразу и даже не на выходных, почти неделю проходив в запасных – те были без каблуков, что в невероятно загруженные последние дни делало их просто волшебными и незаменимыми. Жаль, что не вечными, и за обновкой все-таки пришлось съездить. Расставаться с незаслуженно полученными деньгами не хотелось, как будто потратив их, Дениз приближала день смерти незнакомца, и приобретенные следом холст и краски нисколько не улучшили настроения. Настроения ничего больше не поднимало, а новые туфли и вовсе постоянно натирали пятки и отравляли жизнь, словно готовили свою владелицу к встрече с мертвым меценатом.

Но призрак щедрого парня не появился ни через месяц, ни через два. И наивная девочка в голове Дениз завела шарманку о том, что они оба ошиблись, парень выжил и наслаждается жизнью. А руки сами тянулись к альбому и делали бесполезные наброски, всякий раз вырисовывая улыбку на врезавшемся в память лице. Правильные черты, высокий лоб, большие глаза, изогнутые брови, ямочки на щечках… Все было так и совершенно не то одновременно! И она вырывала испорченную страницу за страницей, но не решаясь смять, откладывала ее в сторону и принималась за новый набросок. Так повторялось изо дня в день, пока одержимость не потянула рисовать прямо в рабочем блокноте, благо клиентов на тот момент не осталось. Впрочем, Дениз не была уверена, что появление посетителей ее бы остановило. Высунувшийся из-за плеча носик любопытной напарницы Тильды уж точно не остановил.

– Симпатичная девочка получается, – протянула та и противно хихикнула.

Дениз плотнее сжала пальцы на огрызке карандаша, подавляя вспыхнувшее вдруг желание высказать напарнице все, что думает о ее вкусах и заодно напомнить, что врываться в личное пространство других людей как минимум неприлично. Сдержалась, потому как вкусы Тильды выгодно выделили ту из толпы официанток, позволив наладить с рыжей девушкой более-менее приятельские отношения. Нет, после истории с Элиссон дружить, по-настоящему дружить с кем-нибудь Дениз уже не смогла бы. А Тильда, западавшая на небритых мужиков с квадратной челюстью и густыми бровями, хотя бы не позарится на понравившегося Дениз парня. Жалко только ей никто не нравился, даже подходящего типажа, даже из тех, что первыми пытались познакомиться и оставляли щедрые чаевые.

– Да вижу, вижу, что мальчик, не куксись только! – замахала на нее Тильда и весело рассмеялась. – Правда, глядя на него, кофе можно прямо так пить – без молока и сахара. А еще неплохо бы убедиться, что ему уже есть восемнадцать прежде, чем… кофе пить.

Конечно, сказанное Тильдой не могло не заинтересовать других девушек в смене, и они обступили Дениз, по очереди заглядывая в рисунок.

– Ого! – удивилась Мариза, мечтавшая стать актрисой и откладывающая деньги на переезд в Лос-Анджелес. – Это же Илай Рейвен, топ-модель. Кстати, на рисунке ему лет девятнадцать, если я все правильно помню. То есть кофе с ним пить тогда было можно, а сейчас уже поздно – неделю назад умер от лейкемии… – она выдержала трагическую паузу, а когда никто этого не оценил, заметила издевательским тоном: – Никогда бы не подумала, что наша Дениз интересуется миром моды.

К счастью, отвечать не пришлось – звякнул входной колокольчик. Дениз, сунув блокнот в карман передника, вышла в зал. Увы, дама и капризный ребенок, размазывающий мороженое по столешнице, оказались плохим избавлением. От последовавших за ними семейной пары и мужчины, попросившего кофе по-ирландски, тоже было мало толку, как и чаевых, но все вместе помогло убить время до конца рабочего дня.

Возвращаться в квартиру, где все пропахло красками и растворителем, не хотелось, причем совсем не из-за запаха. Ей надоел этот город, населяющие его люди и сама себе она тоже надоела. До чертиков. До оскомины. До тошноты. Только вот стошнить нечем – на работе не пообедала, даже кофе не попила. Так и села на скамейку на автобусной остановке, стараясь не слушать, как пустой желудок пытается перекричать городской шум. Пару раз напротив останавливался автобус, и водители обязательно сигналили, приглашая подняться «на борт». Поняв, что в третий раз мотать головой и выдумывать причину отказа сил нет, Дениз достала из сумки альбом и карандаш, решив притвориться, что просто рисует. Но чистых листов совсем не осталось – везде успели отметиться портреты Илая Рейвена, разной степени прорисовки. Она действительно хорошо его представила не больным, но не смогла уловить его истории, его сути, его духа, потому, должно быть, он и не пришел.

Дениз остановилась на одном из незавершенных портретов, взяла карандаш и принялась черкать, меняя ангельский образ случайного мецената на вполне себе земного парня с задорными бесятами в глазах. Улыбка превратилась в ухмылку, одна бровь слегка приподнялась, придав выражению лукавства. Волосы стали длинней, добавились тени… Рука с карандашом скользила по рисунку, словно бы двигалась сама по себе, а если ей и управляли, то напрямую из космоса. Уж там в высших сферах отлично знали, что Илай Рейвен не был ангелом, как не был и демоном. Он прекрасно понимал, как выглядит, как это можно использовать в своих целях и какие неприятности может за собой повлечь. Ему благоволила удача, но он также много работал. А в итоге оказался все-таки хорошим человеком.

Пальцы легли на завершенный рисунок, прошлись по доходящим теперь до плеч волосам, собирая на подушечках частички грифеля. С альбомного листа на Дениз смотрел живой парень, перед которым другие из ее «мертвых мальчиков» меркли, как звезды пред солнцем. Смотрел и усмехался глупости своей создательницы, а она ласково улыбалась ему в ответ. Пусть смеется – не жалко, ведь сегодня тот самый день, когда ее мальчик появился на свет.

– Ты влюбилась в меня, что ли? – спросили откуда-то сверху.

Дениз вздрогнула, вскинула голову и, разжав пальцы, выпустила альбом. Да и как тут не выпустить, когда рядом с ней стоял живой Илай и протягивал руку? И вот уже пальцы встретились, переплелись, Дениз поднялась со скамьи и потянулась навстречу к парню, и мгновения спустя их губы соприкоснулись. Поцелуй был холодным, жадным и опустошающим – так пьют воду, вернувшись с жары, так пьют жизнь, вернувшись из небытия. Его ищущие руки скользили по ее шее и спине, и сердце Дениз билось все быстрее, гоняя кровь в надежде хоть немного согреться и согреть еще и его. Ноги подкосились, тело ударилось об асфальт. А мир… Мира не стало.

Она очнулась в палате интенсивной терапии. В локтевом сгибе правой руки торчала игла капельницы, на левой болталась «прищепка» с проводом, тянущемся к стойке с монитором. Оставалось порадоваться, что на лице нет кислородной маски, и тому, что не зря слушала порой излишне рациональную Тильду, когда та рассказывала про минимальную медицинскую страховку, ну и, конечно, разозлиться на себя.

– И какого хрена там произошло?!

– У тебя остановилось сердце, – ответил снизу голос Илая Рейвена.

Он сидел на полу рядом с кроватью и выжидающе смотрел на Дениз.

– Ты пытался меня убить?

– Да, – не стал отпираться призрак. – А теперь думаю, хорошо, что не получилось, иначе бы ты тоже стала призраком, и мы навечно были бы скованы одной цепью. И не смотри так, как будто не знаешь о существовании цепи, с помощью которой ты вытащила меня из небытия и приковала к себе!

Илай злился не напоказ, и монитор от его слов пошел рябью и запищал, как будто у Дениз опять остановилось сердце.

Вбежала медсестра, увидела очнувшуюся Дениз и принялась расспрашивать о самочувствии. Та чувствовала себя на редкость хорошо, без обмана хорошо, как будто для счастья ей не хватало всего лишь выспаться. Ну или та прозрачная жидкость, что по капельнице поступала в вену, оказалась по-настоящему целительной влагой. И раз уж Дениз оказалась в порядке, сразу же попросилась домой, чтобы не оставить здесь помимо страховки еще и содержимое кошелька. Скудное содержимое, стоит заметить.

Илаю, в отличие от того же Ричарда «Ричи» Голда, манеры не были чужды, и он даже отвернулся, когда Дениз переодевалась из больничной пижамы обратно в свои вещи. И здесь снова нашлась причина порадоваться – одежда сильно не запачкалась, а значит, до дома можно добраться в относительно приличном виде. На работе ее вряд ли сегодня ждут, и освободившееся время можно потратить на прачечную…

– У тебя подозрительно довольное лицо, – нарушил молчание призрак, когда они вышли из больницы и направились к метро.

Дениз пожала плечами – настроение действительно было хорошим, но оправдываться за такое перед мертвецом? Да ни за что в жизни!

– Ну, раз все в порядке, и ты улыбаешься, то, может, отпустишь меня? – не унимался Илай. – Серьезно, отпусти, а? Зачем тебе мертвый я? Даже если ты реально влюбилась, то все равно это как-то ненормально!

– Не влюблялась я в тебя, – отмахнулась Дениз и зашагала быстрее.

– Ага, а целоваться полезла…

– Да не лезла я к тебе целоваться! – щеки вспыхнули при воспоминании случившегося на остановке. – И вообще! Это все ты! Ты! И это… магия твоя…

Не врала – тогда она и впрямь поддалась очарованию, причем не очарованию самого Илая, а скорее очарованию моментом. Наверное, Пигмалион чувствовал что-то похожее, когда ожила Галатея. Только вот Галатея не пыталась его убить. Или в мифах про этот момент умолчали…

– Отпусти меня, – в голосе призрака послышались угрожающие нотки.

– Отпущу! Вернусь домой, переоденусь, спущусь в прачечную – там и подберем тебе кого-нибудь подходящего.

– Подходящего для чего?

От удивления Дениз даже остановилась и обернулась к Илаю, и спешащий мимо прохожий толкнул ее плечом, убирая с дороги. Другие, наоборот, старались обойти девушку, недоуменно рассматривающую пустоту. Знали бы, что она в тот момент пыталась понять, издевается над ней призрак или нет, вообще перешли на другую сторону.

– Для возрождения… Вы же все как один только об этом и мечтаете! Вернуться к жизни!

– Ты дура? Какая еще жизнь?! Я хочу обратно в небытие!

Она не понимала, что происходит. Все призраки до этого хотели лишь одного – возродиться. Даже те, чьими душами она защищалась от нападавших или пытающихся ее ограбить, при попадании в чужое тело всегда благодарили прежде, чем уйти по своим делам. Никому из них не хотелось вновь возвращаться в мир мертвых. Никому, кроме Илая Рейвена.

– Почему? – спросила Дениз, втайне надеясь, что он не ответит.

Но он ответил. Уставился на нее, как на глупого ребенка, и зачастил:

– Потому что там спокойно. Тихо и спокойно, и нет никакой боли. Знаешь, каково это – умирать от лейкемии? Конечно, не знаешь. И хоть ты и дура, надеюсь, что никогда не узнаешь. Потому что это настоящий ад, не выдуманный библейский, а тот, что здесь и сейчас, и главное, с тобой. Внутри тебя, в твоей крови и костях растет белая дрянь, которая вроде и опухоль, а вроде и не вырежешь. И тебя начинают пичкать химией и не менее ядовитыми обещаниями, заставляя поверить, что ты выживешь. Охренительный процент заболевших умирает, а ты выживешь, потому что ты – избранный, у тебя есть донор. Тебя, словно принцессу в башню, поселяют в стерильную комнату, которую даже дракон не охраняет – вдруг заразу какую-нибудь принесет с очередной кормежки. И ты ждешь, и с благодарностью травишь себя до тех пор, пока врач не даст отмашку и медсестра не принесет пакет с приготовленным донорским костным мозгом. Потом наступает ремиссия, похожая на стремительную весну после затянувшейся зимы. Но лета не случается, и на первой же проверке врач хмурится и просит сдать повторный анализ, подтверждающий, что случился рецидив. И снова башня без дракона, яд, чужой костный мозг. Только весны в этот раз нет, одна лишь чертова осень, где все умирает вместе с тобой и никак не умрет!..

Там, в кафе, когда ты назвала меня мертвецом, я хотел кинуть в тебя чашкой. Кинуть так, чтобы она разлетелась вдребезги от удара о голову. И еще лучше, если бы и голова твоя глупая разлетелась вместе с ней. А потом ты выбежала следом за мной и остановилась на проезжей части: маленькая, жалкая, болезненно-бледная. И я понял, что ты умрешь, причем гораздо раньше меня. Но также осознал, что пусть я умираю, остальному миру не обязательно следовать со мной, как не обязательно тебе погибать под колесами несущегося навстречу такси…

Знал бы, что ты такое сотворишь!.. Хотя… вру – все равно бы вытащил обратно на тротуар. Поэтому ради чего бы ты это ни сделала, какие бы цели ни преследовала – верни меня обратно. Моя жизнь закончилась, тело кремировали и развеяли над океаном, а в новую я не хочу. Хочу обратно – в небытие. Хватит с меня всего этого. Небытие же… Это только живых пугает отсутствие всего, на самом деле оно прекрасно: тихо, спокойно и ничего нет, особенно боли…

Дениз молчала. Об этой стороне смерти она не думала, а собственный дар ей казался неприятным, но простым. Есть дух, который хочет воскреснуть, есть она и ее сила, с помощью которой проблема решается, хоть и не совсем удачно для всех участников процесса. Да и вообще, как можно не хотеть жить, когда даже самоубийцы об этом мечтают?

– Ну и? – поторопил с ответом Илай.

Он не подумал, что его просьба окажется невыполнимой. Что может быть проще смерти, да? Смешно. Очень смешно. Прям до колик в животе.

– Не могу, – чуть слышно прошептала Дениз, но ее услышали.

– Как это не можешь?! Все ты можешь!

– Не могу, – повторила она. – Моя глупая сила на это не рассчитана. В бытие могу, в небытие – увы…