Читать книгу Кошмариус и его непридуманные истории - - Страница 6

Разбудили альрауна звуки, раздающиеся совсем неподалёку от него. Осмотревшись, Саймон понял, что, вопреки обещаниям Джо и миловидной официантки, его не оставили ночевать в таверне. Вместо удобной кровати под ним оказалась поваленная надгробная плита из серого камня. Старая, принадлежащая неизвестно кому. Читать Саймон умел, но надпись на плите была на непонятном ему старинном языке. Не было никаких сомнений – альраун очутился на старом кладбище, которое носило название Великий Погост.

Звуки, разбудившие его, издавали старые лопаты – несколько человек в длинных бесформенных одеждах копали очередную могилу.

Саймона передёрнуло. Он знал, что это Могильщики – зловещие сторожа кладбища, которые свирепеют с наступлением темноты. Про них ходило немало легенд. Говорили, что они, будучи почти единственными жителями Погоста, не любят посторонних. Если ты по какой-то несчастливой случайности окажешься среди ночи на кладбище и зазеваешься, то Могильщики могут закопать тебя, и потом уже выбраться будет невозможно. Говорили также, что они являются порождениями самого Великого Погоста, поэтому их никто никогда не видел за его пределами. Жители Кошмариуса боялись их и старались держаться от них подальше.

Альраун попытался сползти под могильный камень, на котором он оказался, чтобы ненароком не привлечь внимания Могильщиков. Согнувшись в три погибели он неуверенно, но целенаправленно сползал с надгробия. Могильщики продолжали копать. Рыхлая серовато-коричневая земля летела во все стороны. Полностью увлечённые своим скорбным ремеслом, Могильщики даже не смотрели в сторону Саймона. А он уже наполовину сполз под накренившийся камень.

Наконец ему удалось целиком оказаться за надгробием. Саймон взял минуту, чтобы перевести дух и успокоиться. При этом он пытался одним глазком следить за происходящим у Могильщиков. Те, кажется, заканчивали. По крайней мере, стук лопат стих. Саймон высунул из-за плиты заспанную мордашку, чтобы получше оценить ситуацию, но Могильщиков не увидел. Только яму и несколько лопат, воткнутых в землю или валяющихся рядом. Разумеется, если не считать других могил, которые его не интересовали. Дальнейшее нахождение в такой опасной близости к свежей могиле, которую к тому же выкопали непонятно для кого (похоронных процессий на кладбище не наблюдалось), не предвещало альрауну ничего хорошего. Поэтому альраун пополз на животе вдоль ближайшего ряда могил и склепов, как можно ближе прижимаясь к земле, чтобы не распороть себе брюхо о всякие камни да зазубрины. Перебирая передними и задними лапами и то и дело вертя головой, дабы не упустить из виду то место, где были Могильщики, Саймон словно крот-землекоп бороздил Великий Погост. Никакого конкретного маршрута у него, конечно же, не было. Он просто пытался убраться подальше от перевёрнутой плиты, на которой его угораздило проснуться.

Тем временем наступало утро. Рассветом в стране Двулуния считался тот момент, когда на небе на короткий срок встречались обе Луны. Младшая Сестра не торопясь показывалась из-за большой пухлой тучи, выходя навстречу Старшей Сестре, которая хозяйничала на небе всю ночь. От этого небо озарялось желтоватым или оранжевым светом, а тучи на этом фоне походили на дремлющих перепачканных овечек. Одним словом, красота! Но Саймон и в более спокойные для себя времена был чужд созерцанию природы. Что уж говорить про сейчас, когда ему могла грозить смертельная опасность! На Погосте становилось всё светлее. Саймон всё дальше удалялся от свежей могилы. Он начал уставать, а кладбище и не думало заканчиваться.

В голове у альрауна всё смешалось. Последние два дня выдались слишком насыщенными нежелательными и весьма рискованными событиями. Вот и теперь он мог попасть в затруднительную ситуацию, если вдруг кто-то из Могильщиков увидит или услышит, как он ползком пробирается вдоль захоронений. Пока Саймон полз по холодной земле и колючей траве, растущей повсеместно на Великом Погосте, он несколько раз зарёкся пить эль, вино и вообще всё, что крепче простокваши. Также он твёрдо решил, что сегодня же вернётся к господину Кадаврусу и будет просить прощения. Коль потребуется, он готов умолять и пасть на колени. Если раньше такие мысли в принципе не посещали голову альрауна, то в эту минуту он, чумазый и растрёпанный, не видел в них ничего зазорного. Встречаться каждый вечер с чем-то неизвестным, пугающим и опасным и дальше он совсем не хотел.

«Подумаешь, встать на колени, – размышлял обновлённый Саймон, ползя на брюхе и тихо кряхтя. – Не велика беда! Если Кадаврус меня простит и пустит обратно в дом, оно того стоит. Прикажет – я вообще буду всё время на четвереньках ходить, лишь бы в особняке!»

Впереди он увидел небольшую часовню. Почему-то он твёрдо был убеждён, что в ней нет, и не может быть, Могильщиков. Постепенно приближаясь к ней, Саймон приобретал уверенность в том, что страшные обитатели Великого Погоста его уже не достанут. Наконец он настолько осмелел, что поднялся на ноги и наспех отряхнулся, хотя стать чище это ему, конечно, не помогло. Оглянувшись в последний раз, альраун торопливым шагом поковылял к часовне.

Могильщики в это время уже ушли (куда они уходят по утрам, никому не известно). Правда, Саймон этого не знал. Несмотря на все свои недостатки, он очень быстро усвоил один очень важный урок: перестраховаться никогда не будет лишним. Должно быть, теперь он ни за что не отступит от этого правила.

Вскоре он добрался до часовни. На мгновение остановившись, Саймон прислушался – что там внутри? Не услышав ничего, что могло бы его отпугнуть, он зашёл внутрь. К счастью, старая дверь была не заперта.

***

На небе снова две луны,

Но я по-прежнему одна.

Как те, что здесь погребены,

Забыта всеми навсегда.

И только добрый чёрный кот

Ко мне приходит каждый день.

И он как раз, наверно, тот,

Чью вижу в зеркале я тень.

Ну что ж, привет, мой маленький сосед.

Пойдём к столу, я травы заварю…

Тихим голосом пела эти грустные строчки миловидная и немного печальная девушка с растрёпанными бледно-синими, как потускневший лазурит, волосами, стоя возле большого овального зеркала с цветком в одной руке и гребнем в другой.

Девушку звали Вербена, и она жила в этой старой часовенке на Великом Погосте уже довольно давно. Как можно понять из её песни, в гости к ней приходил лишь чёрный кот. Остальные жители Кошмариуса по разным причинам о ней почти не знали, а те, кто знал, не замечали её. Да и сама она редко выбиралась в город. Жизнь Вербены была тихой и одинокой. Она очень мило обустроила небольшую часовню изнутри. Если бы кто-то решил проведать её, то смог бы по достоинству оценить небогатое убранство и даже некоторый уют и тепло, что для дома кладбищенского жителя, вообще-то, является редкостью.

За часовней находился небольшой палисадник. Совсем крохотный, но тоже довольно симпатичный. Там Вербена выращивала маргаритки – едва ли не единственные цветы, которые росли на Великом Погосте, если, конечно, не считать невзрачных могильников и прочих сорняков. Она могла бы похвастаться своими маргаритками, если бы нашёлся тот, кому это интересно. Кот, который приходил к ней, хоть и умел разговаривать, не понимал в цветах ничего и считал их обычной травой, годной разве что для прочистки желудка. Поэтому девушка радовалась своим цветам в полнейшем одиночестве. Иногда Вербена даже разговаривала с ними и пела им песни, как сейчас. Особенно много девушка общалась с маргаритками в долгие дождливые дни, когда забирала их из палисадника в часовню и расставляла по подоконникам всех трёх окон, которые там были. В мокрую погоду кот к ней, понятное дело, не заходил. И ей ничего не оставалось, кроме как говорить с собой или с молчаливыми растениями.

Печальная песня Вербены застала Саймона врасплох. Он-то был уверен, что в часовне никого нет. По правде сказать, он понятия не имел, зачем вообще ему потребовалось заходить сюда. Скорее всего, альраун просто хотел избежать встречи с Могильщиками.

«В часовне я смогу укрыться от них, и они меня не достанут», – пытаясь унять дрожь в своём худосочном тельце, рассуждал он, когда решил войти внутрь.

Как бы то ни было, его визит не остался незамеченным. Увидев тень в зеркале, Вербена подумала, что это тот самый чёрный кот, её знакомый, и, отложив гребень, повернулась. Девушка поняла, что ошиблась, когда из-за массивной двери показалась любопытная испуганная мордашка Саймона.

Альраун воровато, на цыпочках, продвигался от порога вглубь часовни, чтобы посмотреть, кто же поёт тихую песню.

Вербена прекратила своё пение и теперь с не меньшим любопытством взирала на Саймона.

Немая сцена длилась недолго. Девушка заговорила первой.

– Не бойся, малыш, я не обижу тебя, – сказала она с улыбкой, хотя сама в глубине души не была уверена, что Саймон не представляет опасности.

Вид у него был незавидный. Скитания по городу, посиделки в таверне и утренняя история с Могильщиками привели его внешний облик в плачевное состояние. Сейчас альраун походил на побитого жизнью помойного кота, пусть и передвигающегося на задних лапах. Шерсть взбилась клочками, там и тут виднелись ссадины и синяки, хвост был как ободранная щётка для обуви. В общем, выглядел он на фоне скромного уюта жилища Вербены весьма подозрительно. Здесь уж волей-неволей подумаешь: «А не проходимец ли он? Не вор ли какой?»

Впрочем, все жители Кошмариуса да и всей страны Двулунии, в той или иной степени выглядят странновато. Некоторых даже можно назвать страшными, но к этому все давно привыкли. Поэтому Вербена не испугалась Саймона. И всё же его ранний визит стал для неё полнейшей неожиданностью.

Саймону не понравилось, что его назвали малышом. Несмотря на все свои злоключения последних дней, бунтарский дух он до конца не растерял и поэтому сразу же начал оспаривать это определение.

Таким образом и завязался довольно забавный разговор между одинокой и скучающей девушкой и беспечным альрауном. Вербена была вежливой и при этом имела хорошее чувство юмора. Она не преминула несколько раз намекнуть Саймону на его потрясающий внешний вид, пожурила его, когда он рассказал о своей авантюре с цыганами, и посмеялась над его словами про совесть, как и многие другие. Правда, в отличие от остальных, Вербена была участливой. Она пожалела глупого Саймона и объяснила ему, что совесть – это никакой не зверёк, как говорил Драуг. До озорника альрауна наконец-то дошло, что совесть – это то, чего ему действительно не хватало все те годы, пока он жил в доме господина Кадавруса. Вербена была начитанной девушкой, а потому смогла простыми словами донести до неграмотного Саймона всю суть его поисков.

Разговор длился довольно долго. Саймон в какой-то момент вновь с грустью вспомнил покинутый особняк и то, как хорошо ему там жилось. Тем более что в последнее время он многое осознал. Всё-таки его приключения не прошли даром.

Альраун был благодарен Вербене за то, что та смогла помочь ему в его скитаниях, а она в свою очередь поделилась с ним своими печалями. Саймон пытался не упустить ни одного её слова. Он не имел возможности сделать что-то для неё прямо сейчас, но решил для себя, что приложит все усилия, чтобы у Вербены появились друзья. Конечно же первым в список друзей Вербены он включил самого себя.

Девушка показала ему маргаритки, но, к сожалению, Саймон, как и чёрный кот, о котором она пела, ничего не понимал в цветах. Что ни говори, альраун и впрямь был похож на кота. Вербену это даже немного позабавило.

Она заварила ему успокаивающих трав7, дала какой-то рогалик и сахара. Саймон с удовольствием позавтракал. Аппетит у него был отменный, ведь он давно уже ничего не ел. Да и травяной настой Вербены оказался очень вкусным, а уж рогалик тем более.

Теперь Великий Погост, который составлял почти весь вид из трёх окон часовни, казался Саймону не таким уж и страшным. Он даже рассмотрел невысокие деревья, не замеченные им по пути сюда. Скрючившиеся в самых невероятных изгибах, они дополняли мрачный, но умиротворяющий пейзаж Погоста и уют, что создала в своём жилище Вербена. В часовне было чисто и тихо. Здесь стояли небольшая кровать, застеленная старым тёмно-зелёным клетчатым пледом, стол и витые стулья, а также то самое овальное зеркало на большом трюмо из коричневого дерева. На окнах висели полосатые занавески, а на стене – часы в виде кривого домика с треугольной крышей. Таких домиков, только настоящих, Саймон видел немало, но эти часы ему всё равно понравились. Тем более что каждый час они оповещали хозяйку о том, сколько сейчас времени. В них был механизм, и по прошествии часа из крыши на пружинке выскакивало что-то похожее на маленького человечка на тележке и с трубой в руках и издавало звук «Ту-ту» нужное количество раз.

– Это часы с Тутушкой, – сказала Вербена, когда маленький человечек впервые протрубил время.

Саймон, подавившись от неожиданности, пришёл от часов в восторг.

Заметив, какой он уставший, Вербена разрешила альрауну вздремнуть на её кровати. Правда, сначала она заставила его привести себя в порядок и отправила к умывальнику. Девушка заверила Саймона, что господин Кадаврус непременно примет его обратно, когда он вернётся.

Отдохнув и набравшись сил, Саймон вышел от доброй Вербены уже под вечер. Девушка сказала, чтобы он сразу свернул налево от главных решётчатых ворот, которые увидит после того, как пройдёт склеп в виде большой трёхглазой рыбы.

– Это будет Погребальная улица, – объяснила Вербена, – Как дойдёшь до конца, считай, что оказался почти в центре города, а там уже не потеряешься!

Саймон поблагодарил её за гостеприимство и, попросив ещё рогаликов, двинулся в путь.

Насвистывая какой-то весёлый мотив, альраун шёл по Великому Погосту, пока не увидел тот самый склеп в виде трёхглазой рыбы. Раньше он бы непременно его испугался, но теперь Саймон был почти бесстрашен. При виде этой жуткой рыбины с выпученными глазами у него под шерстью пробежали лишь мелкие мурашки, и только.

Так, с рогаликами в холщовом мешочке и в хорошем настроении, он покинул кладбище. Ничто не могло испортить этот замечательный вечер. Саймон возвращался домой!