Читать книгу Родители поймут. Четыре истории о материнстве - - Страница 2

Я большая, ты маленькая

На момент рождения малышки Оля не спала сутки. Схватки начались ночью, она дремала, проваливалась сон, перекладывалась с боку на бок, даже какое-то время спустилась на пол, где и там пыталась уснуть. Но сном в привычном понимании это было сложно назвать. Муж был рядом, как мог помогал. Когда в поле зрения попались часы, – шесть утра – Оля не поверила: и много, и мало было одновременно. Она не знала, что дочь появится на свет только через двенадцать часов.

…И вот она на каталке за дверью родовой. Ей несут туго спеленутую дочь, неожиданно для Оли родившуюся с чубом темных волос. Когда малышку положили на живот, вместо воспетого импритинга она испытала чистое удивление. И вот сейчас нужно было приложить дочь к груди, к непропорционально маленькому ротику, который шамкал воздух. Малышка снова удивила и вцепилась в грудь, так что у Оли искры из глаз пошли. Потом обе приноровились и стало не так ощутимо. В коридоре они пробыли с полчаса. Пришла медсестра и забрала малышку в пластиковый кювез на колесиках.

К Оле подкатили коляску. Почему-то всех родивших для перестраховки усаживали в эти кресла и катили по коридорам. Вроде как честь и заслуженный отдых, какая-никакая забота в казенных стенах, но параллельно возникало чувство какой-то беспомощности… жалости к себе: «Такое перенесла! Целого человека родила, конечно, коляска и кровать помягче, и чтобы поспать дали…»

Но сервис быстро закончился. До палаты, где медсестра быстро объяснила, как ухаживать за ребёнком и тут же удалилась по своим делам. В двухместной палате девушка осталась один на один с сопящим в кювезе младенцем. Крошечным, с подоткнутым одеялом под спиной: «Чтобы, если срыгивает, не задохнулся». Оля проверила надёжность конструкции и по-хозяйски стала разбирать сумку, рассовывая памперсы, воду, салфетки по тумбочке.

Потом принесли ужин: кашу с чаем. Оля съела все и тут бы поспать, но малышка вдруг заплакала. Неумело взяв в руки, кулёчек она стала качать крошку: «Чичичи-чичичи». Неожиданно эффект распространялся больше на Олю. Глаза слипались, но при каждой попытке положить ребёнка обратно в пластиковый короб, малышка просыпалась и приходилось качать по новой. Безысходность.

Успокаивало одно: из соседних палат доносилось такое же кряхтение, слабое мяукание, требовательный плач.

За окном уже стемнело. Спать хотелось очень, но ребёнок никак не хотел лежать отдельно. Ложиться с малышом вместе Оля боялась. Вдруг задавит?

В часа два ночи на ор пришла медсестра: бойко запеленала малышку так, что казалось даже если бы она хотела раскричаться, не получилось бы. Оля хоть и тренировалась, могла только позавидовать этому мастерству: маленькие ручки так и норовили вылезти из казённых пелёнок.

Оля прилегла на кровать, мгновенно впав в полудрёму, но дочь, видимо привыкшая к темному тесному животу мечтала оказаться там и решительно заявила об этом матери. Силы у Оли заканчивались, она потихоньку начала злиться: «Я родила, я имею право хоть поспать в конце концов? Что это за муки?»

Претензии были справедливы, слёзы обиды накатили на глаза. Дочь снова взревела. Оля взяла ее на руки, сквозь слёзы посмотрела в крошечное опухшее личико. И что-то начало в ней просыпаться. Внутренний диалог продолжился: «А какого ей? Человек вот один день как на свете, ничего непонятно, страшно ему. А я тут ною… Спать не дают. Кто тут маленький? Кто большой? Я большая, ты маленькая».

Последнюю фразу Оля повторила вслух, разжигая появившуюся уверенность. Решение пришло мгновенно. Медсестры перестали заглядывать в палаты, и обессиленная Оля, устроила гнездо из подушек на кровати и положила дочь с собой, рядом с сердцем. «Девять месяцев этот стук был фоновым шумом для дочери, – рассуждала Оля. – И сейчас убаюкает».