Читать книгу История магии. От языческого шаманизма и средневековой алхимии до современного ведьмовства - - Страница 5

Магия действует через участие человека в жизни Вселенной. В религии первичными человеческими отношениями являются отношения с богом или со многими богами. Наука же отдаляет людей от мира, выводит из него. Осмысление физического мира происходит посредством наблюдения и описывается в абстрактных терминах, прежде чем полученные знания применяются на практике.

Для антропологии XIX – начала XX века связь между магией, религией и наукой была эволюционной. Два писателя той эпохи больше всего повлияли на восприятие магии, хотя их работы и пропитаны затхлой атмосферой поздневикторианских или эдвардианских исследований: Э. Б. Тайлор и Джеймс Фрэзер. Тайлор называл магию «самым пагубным заблуждением, когда-либо поражавшим человечество». Для Тайлора главной целью тогдашней новой антропологии было ее применение в качестве «освободительной науки», которая выявляет и искореняет элементы примитивного мышления, до сих пор искажающие западный рационализм. Движение от магии к религии и науке соответствовало эмпирически правильному, упорядоченному и обоснованному подходу к пониманию мира, который лежал в основе человеческого прогресса от примитивного мышления к более сложному. Самой монументальной и влиятельной работой в области магии тогда стала книга Джеймса Фрэзера «Золотая ветвь» (1890–1915), которая и в полном двенадцатитомном издании, и в сокращенном однотомнике оказала огромное влияние на литературу и западные традиции. Вдохновившись идеями Тайлора, Фрэзер увидел в человеческой истории сдвиг от ранних магических культов плодородия и жертвоприношений к воплощению мировых сил в богах, которых, в свою очередь, заменила наука.

Слухи о смерти магии постоянно преувеличиваются. По мнению Тайлора и Фрэзера, от отдельных людей или социальных групп требовалось выбирать между магией, религией и наукой – придерживаться более чем одного подхода было невозможно. Тайлор сам начинал как практикующий квакер[4], но в относительно молодом возрасте отказался от христианской веры и называл себя ученым. Более того, по мнению Тайлора, своя история была и у религии, и у науки, в том смысле, что они изменялись и эволюционировали, однако магию он считал устаревшим, инертным субстратом веры, который передавался неизменным из поколения в поколение. Если магия в современной ему Британии и оставалась видимой на рациональном и научном пике человеческого прогресса, то скорее выглядела как некое ископаемое, случайно уцелевшее вопреки течению истории.

Человеческая история в целом состоит из тройной спирали магии, религии и науки, границы между этими направлениями размыты и изменчивы, но их взаимное напряжение созидательно. Выбор между магией, религией и наукой нельзя назвать здоровым, ведь у каждой из них своя история. Если мы на мгновение сосредоточимся на связи магии и науки, то увидим плотный клубок связей со всеми живыми или неорганическими объектами. Наука лишь создает иллюзию того, что мы можем стоять в стороне от работы Вселенной и созерцать ее беспристрастно и объективно. Важной фигурой в моем рассказе является Ньютон, которого Джон Мейнард Кейнс описал как последнего из магов, а не как первого из ученых.

Сам Ньютон никогда не верил в чисто механистическую Вселенную, хотя и помогал создавать такой ее образ. Он провел бо́льшую часть жизни, изучая библейские пророчества, а также активно занимался алхимией, поддерживая огонь в двух печах, которые находились в его кабинетах в Тринити-колледже города Кембриджа. Эти два его увлечения традиционно всеми отвергались как эксцентричные причуды великого ученого, однако недавно деятельность Ньютона была переосмыслена: такие занятия можно рассматривать как попытки создания великой теории всего, в которой физическое функционирование Вселенной понимается вместе как с человеческим влиянием на нее, так и с действиями Бога, оживляющего целое (см. главу 9).

Несмотря на кажущиеся различия, у магии и науки много общего. И та и другая стремятся понять, как устроен мир и каким образом люди могут извлечь из него пользу. Наука делит мир на материю и энергию, ищет силы, которые формируют каждую из этих составляющих мира, или же химическую и биохимическую динамику, оживляющую все на свете. Магия исследует духов, рассматривает, как связаны между собой люди и животные, и пытается понять трансформации рождения и смерти. Силы, определенные наукой, находят отголоски в настойчивом утверждении магии о том, что духи оживляют наш мир. За нашими поверхностными мыслями и рассуждениями скрываются глубокие интуитивные желания, которые касаются взаимоотношений с миром. В этой точке магия и наука расходятся. Практика и философия магии происходят из чувства родства с другими живыми существами, природой и небесами. С помощью магии мы можем исследовать взаимность, то есть связь с остальной Вселенной и способность влиять на вещи вокруг нас через способы участия, в центре которых стоит набор моральных противоречий. Научное понимание проистекает из абстракции, через количественное определение материи, энергии и силы с помощью математики, но также и через логические рассуждения от элементарных исходных точек вроде законов Ньютона. Наука отделяет людей от мира, а магия, наоборот, погружает нас в него и поднимает вопросы моральных взаимоотношений человека со Вселенной таким образом, каким на это не способна наука.

В XIX веке в Европе повсюду признавали преимущества прикладной науки. Новые дороги и железные дороги пересекли местность, через реки были перекинуты мосты, спроектированные по последнему слову техники, под холмами пробурили туннели, а смывные туалеты соединили с канализационной системой, что сделало города еще более удобными для жизни. Лучше исследовались причины заболеваний, тем самым закладывая основы современной нам медицины. В это же время европейцы стали более тесно общаться с местным населением колоний в Африке, Южной Америке, Азии и Океании. В течение всего XIX века антропология систематизировала различные культуры и верования, и многие из самых поразительных верований колониального мира можно было бы охарактеризовать как магию. Эти группы людей ошибочно рассматривались как представители более ранней стадии человеческой истории, в результате чего возникла традиция связывать магические верования с этим периодом. Маркировка других культур как отсталых или суеверных стала частью самоопределения Европы. Сегодня мы наконец можем отвергнуть эти викторианские взгляды. Магия не является ископаемым остатком старых верований, но всегда существует как часть тройной спирали вместе с религией и наукой, и рассмотрение этой взаимосвязи позволяет нам по-новому осмыслять мировую историю.