Читать книгу Шепот бота - - Страница 4

Я воткнул иголку циркуля в станцию метро «Центр». Развел ножки на половину расстояния между ней и следующей станцией, то есть «Политехникой» (если бы Рыжей было ближе туда, она не выходила бы на «Центре»). Прочертил на карте дугу, отрезанную линией Иерусалимских аллей. Кроме того, я отметил небольшой сектор на северной стороне Аллей, состоящий из мест, до которых было ближе от «Центра», чем от каких-либо станций второй линии метро. Получилась форма несимметричной двояковыпуклой линзы. Красными точками я отметил все лицеи, расположенные внутри линзы. Это были лицеи имени Гоффман, Замойского и Езераньского.

«Не так уж и много», – подумал я, и по моей спине пробежали приятные мурашки. Я встал из-за стола, сделал несколько кругов по комнате, чтобы немного успокоиться после прилива энергии.

Три лицея – с этим нетрудно справиться. Если караулить у каждого по очереди, то максимум за три дня я узнаю, что мне нужно. При некотором везении уже в первый день – если сразу угадаю нужный лицей. Я не знаю почему, но готов был поспорить, что Рыжая учится в лучшем. То ли блеск в ее глазах, то ли тот наглый жест, то ли идеальные рыжие волосы, которые казались самым подходящим оттенком для необыкновенного ума – со всем этим я как-то не мог ее себе представить в обычной школе. Проблема в том, что все три лицея в моей линзе относились к лучшим в Варшаве. И эта проблема не единственная. Чем больше я ходил по комнате, тем отчетливее это понимал. С чего я взял, что Рыжая идет от метро «Центр» в школу пешком? Она ведь могла пересаживаться на трамвай и еще долго ехать в какой-нибудь лицей в районах Прага или Охота. Если так, то ищи ветра в поле. Кроме того, предположение, что Рыжая вообще ходит в лицей, я тоже сделал на основе сомнительных предпосылок. Она могла быть, скажем, студенткой. С такой-то рыжиной вполне возможно. Ученицей гимназии? Собственно, почему бы и нет. В гимназиях девчонки тоже бывают вполне себе ничего. Парикмахерша? Страховой агент? Тренер? Я вынужден был признать, что и это не исключено. Туристка из Гданьска? Польскоязычная путешественница из Монреаля? Я больше не чувствовал ни мурашек на спине, ни подрагивания мышц от предвкушения.

Я сел за стол, закинул на него ноги и глубоко вздохнул. Что за день! Все началось с этого чертового мужика на Сковородке. Мне раньше совершенно не приходило в голову, что раздача листовок может быть опасной. Я отдавал себе отчет, что в любом бизнесе есть конкуренция, но нападать на школьников, раздающих флаеры? Из-за всего этого мы опоздали на тест по математике. Мало того, что у нас было меньше времени, так еще и утренние эмоции не давали мне сосредоточиться. Из пяти заданий я сделал только два, маловероятно, что этого будет достаточно. Хитрый план по поиску Рыжей улучшил мое настроение, но только на то время, пока казался удачным. Осознание его глупости раздавило меня еще больше. Ну и в довершение всего мне нужно было написать сочинение по польскому, а по немецкому выучить три листа слов на тему болезней и лечения. И уложиться надо было до восьми сорока пяти, потому что после зимнего перерыва возвращалась Лига чемпионов, и в одной восьмой финала «Реал Мадрид» играл с «Арсеналом».

«Кузнец своего счастья или лист на ветру – какая из этих метафор лучше описывает человека? Приведи аргументы из художественной литературы».

«Кто только придумывает эти темы!», – мысленно простонал я и для начала щелкнул ручкой.

«В своем сочинении я постараюсь доказать, что…» – написал я и подумал, что, может, лучше начать с немецкого. Ich habe Kopfschmerzen – у меня болит голова. Да, так и есть. Zum Arzt gehen – идти к врачу.

– Herr Doktor, – пробормотал я под нос, – bitte освободите меня от сочинения о человеке по состоянию здоровья.

Кстати, про состояние – интересно, а полностью ли восстановился после травмы Месут Озиль[3], а также, кстати, про освобождение – вдруг Рыжая в последнее время болела, потому я ее и не встречал, и, кстати, про сочинение – уже пятый час. Я тяжело вздохнул и снова взял ручку. Я написал: «…постараюсь доказать, что человек…»

Нет, на голодный желудок это делать невозможно! Я спустился на кухню, открыл упаковку кукурузных палочек. Когда позвонил Яцек, я был уверен, что он хочет спросить, кузнец или лист. Я собирался ему ответить, что неважно, только бы успеть до Лиги, но он даже не заикнулся про сочинение.

– Загугли «Слимомикс» и unaswmiescie.pl! – сказал он дрожащим голосом.

– Хорошо, – ответил я. – Когда придешь смотреть матч, напомни.

– Не когда приду смотреть, а прямо сейчас! – приказал он. – Скоро буду.

Он положил трубку, а уже через две минуты я услышал за окном скрежет колес и увидел эффектное торможение на мокрой дороге перед калиткой.

– Ты прочитал? – спросил Яцек, едва я открыл дверь.

– Да, два раза, – язвительно ответил я. – Я до компа дойти не успел.

Святоша припарковал велик на дорожке, прошел мимо меня через прихожую и направился прямо в мою комнату. Там, не спрашивая разрешения, он плюхнулся за комп, постучал по клавишам и отодвинулся, уступая мне место.

– Читай! – сказал он.

То, что показал мне Яцек, было похоже на интернет-издание районной газетки. Называлась она «У нас в городе», а от цветных надписей и мигающих картинок могла начаться настоящая Kopfschmerzen, если вдруг до этого ее не было. Больше всего бросалась в глаза (по крайней мере, мне) фотография симпатичной худенькой девушки, мило улыбающейся белой баночке, которую она держала в руках. Причину удовольствия поясняла надпись под фото: «Спасибо, “Витослим!”»

– Ну и что? – пожал я плечами. – Реклама дурацкая?

– Не это, – нетерпеливо поморщился Яцек. – Текст.

Между окошками с объявлениями и рекламами была втиснута статья.

«Еве было 16 лет. Хорошая, умная, любимая, всегда готовая помочь. Вдобавок стройная и красивая. “Из нее вышла бы прекрасная модель”, – твердили родителям соседки и знакомые продавщицы. А этот каскад золотых волос и голубые, как небо, глаза… “Эх, доченька, доченька, – вздыхает Януш, госслужащий и до недавнего времени отец. – Кто тебе запудрил мозги этими килограммами? Ты – и лишний вес?”

“Слимомикс” – гласила надпись на баночках, которые родители нашли в столе дочери. “Мы никогда не контролировали Эвочку, – утверждает мать. – Но ее поведение и внешний вид так нас напугали, что выхода не было”. “Запавшие глаза, потрескавшиеся губы, – вспоминает Януш. – А еще периодические приступы ярости, которые сменялись долгими периодами апатии”.

В поликлинику девушку заманили хитростью. Сказали, что это плановая диспансеризация в связи с шестнадцатилетием. Увидев ее, врач схватился за голову.

“Почему мы раньше не заглянули в ее стол!” В глазах Иоланты блестят слезы. В больнице сообщили, что, обратись мы чуть раньше, у девушки был бы шанс.

Януш сидит на кухне и мнет в руках пластиковую баночку от “Слимомикса”. Он утверждает, что это помогает ему справиться с эмоциями. Остальные пузырьки он выбросил на следующий день после похорон. Оставил один. На память. На случай, если имя убийцы вылетит у него из головы».

– Что скажешь? – спросил Яцек, когда я закончил читать.

Он нервно смотрел то на меня, то на монитор, мне даже показалось, что у него слегка дрожит подбородок.

– Ну… не знаю, – пробурчал я. – Выглядит не очень.

– «Выглядит не очень»?! – взорвался он. – Чувак! На нашей совести жизнь девочки, а ты говоришь: «Ну не знаю»? На наших руках кровь!

Святоша с шумом плюхнулся на кровать и спрятал лицо в ладони.

– А я говорил! Я предупреждал! Это вы меня уговорили! – бился он в истерике.

Я почувствовал, как меня охватывает злость. Яцек брал деньги, как и все, а вину теперь пытается взвалить на нас! Да вообще, какую вину? Мы кому-то что-то впаривали? Это наша вина, что в мире есть недобросовестные производители и продавцы? Мы виноваты не больше, чем забор с рекламами, доска объявлений или мегафон на машине!

– Возьми себя в руки! – рявкнул я. – Какая еще кровь! «Слимомикс» – это не какое-то ведьмино зелье. Его делали серьезные люди. А еще более серьезные проводили исследования. Ты думаешь, кто попало может продавать любую фигню? Ты что, бро! Мой дед фармацевт, он рассказывал, как это происходит. Знаешь, сколько тестов должна пройти каждая таблетка, прежде чем оказаться на рынке?

– Но та девушка… – пробормотал Яцек, сбитый с толку моей бурной реакцией.

– Да успокойся ты со своей девушкой! Я не знаю, понятия не имею, мне это неинтересно. На листовке была рекомендация Польской фарм-какой-то-там ассоциации? Была. Подписался какой-то профессор? Подписался. Чего ты хочешь? Профессора перепроверять? Это он должен разбираться в похудении, а не мы.

– Думаешь? – неуверенно спросил Яцек.

– Ну конечно! А тебя не смущает, что рядом реклама «Витослима»?

С этого мне следовало начать. Связь одного с другим просто бросалась в глаза. Бесстыдство этой уловки переходило все границы. То, что они выдумали всю историю, это одно, но помещать рядом собственную рекламу? Неужели кто-то мог не раскусить такой примитивный ход?

Яцек немного помолчал, будто мысленно складывал сложный пазл.

– Хммм… – пробормотал он в конце концов. – Вроде Драбовский тоже что-то такое говорил.

Я сделал жест, подтверждающий верность аргумента, который Яцек озвучил.

– То есть ты считаешь, это все вымысел? – уточнил он.

– Конечно.

– Точно?

– Сто пудов, – заверил я.

* * *

Дедушка сидел, опершись локтями о подоконник и прижав к глазам бинокль – тот самый, с которым его отец в тридцать девятом году отправился на войну.

– Ну как там дела, дедуль? – спросил я, входя в комнату.

– Сегодня враг особенно активен, – сказал он.

Мамины родители жили недалеко. Примерно как Яцек, только в другую сторону. И это не случайно. В девяностых, когда на месте нашей улицы еще паслись коровы и никто не предполагал, что Варшава дотянется и досюда, дедушка с бабушкой довольно дешево купили приличный кусок земли. Они разделили его на три части: на одной построили дом, а две другие предназначались «на приданое» детям. Брат мамы, дядя Артур, продал свой участок нашим нынешним соседям, а сам купил квартиру в районе Бемово. Мама сначала тоже не хотела здесь жить, но папа ее уговорил. Последствия этого решения коснулись всех будущих поколений Койтысов, то есть пока только меня. К этим последствиям относились приятные воспоминания из детства, проведенного вдали от городского шума, ежедневные долгие поездки в большой мир и семья под боком.

Я встал рядом с дедушкой и выглянул в окно. Во второй половине февраля день прибавлялся, и несмотря на то, что было почти пять часов, еще не совсем стемнело. На старой яблоне качалась деревянная кормушка, а все из-за крылатого гостя, который присел на краешек. Из-за тонкой перекладины был виден только его раздвоенный хвостик.

– Зеленушка, – прошептал дедушка так тихо, будто опасался, что любой звук громче шепота спугнет неприятеля.

На самом деле дедушка любил своих «врагов». Он сыпал им в кормушки самые разные лакомства, вешал сальце, делал шарики из смальца с зернышками и с огромной радостью приветствовал на пороге своего сада. Военный бинокль прадедушки всегда был у него в состоянии боевой готовности, как и ноутбук с табличкой в «Экселе», куда он записывал результаты наблюдений: вид птицы, пол, дату, час посещения сада, а также разнообразные замечания типа: «Щегол воротит клюв от проса», «Дубонос жрет как свинья» или «У сойки бандитские манеры». Данные из «Экселя» он потом переносил на графики и схемы, которые складывались в разнообразные гипотезы, а те требовали, конечно же, последующих исследований в целях проведения эмпирической верификации. Эта научная деятельность была у нас дома темой для добродушных шуток, на самом деле все радовались, что, уйдя на пенсию, дедушка нашел занятие, заполнившее зияющую дыру от расставания с любимой лабораторией. В последнее время он был увлечен разработкой, как он это называл, «ловушки безопасности» для некоторых видов птиц.

Все началось с того, что в одну особенно ветреную ночь кормушка сорвалась с дерева. Но она упала настолько удачно, что не только не сломалась, но даже не растеряла ценного содержимого. Встав утром, дедушка, вместо того чтобы повесить кормушку на место, решил понаблюдать, будут ли наземную столовую посещать так же охотно, как и воздушную. Оказалось, нет. Птицам явно было неинтересно есть прямо с земли. А может, и интересно, но по каким-то причинам они считали это небезопасным. И дедушка сформулировал гипотезу, что дело в страхе перед Пипеткой, толстой кошкой, любимицей бабушки Мирки. Он повесил кормушку прямо над землей на длинном шнурке, второй конец которого привязал к ветке. Каждый день он перекидывал кормушку на шнурке через ветку таким образом, что шнур наматывался и немного поднимался над землей. В результате птичья столовая каждый день поднималась выше на несколько сантиметров, пока наконец однажды птицы не начали снова в нее прилетать. Достаточно было измерить высоту, на которой теперь висела кормушка, чтобы определить минимальную ловушку чувства безопасности крылатых гостей. Однако дедушка все еще не был доволен. Он хотел определить, одинакова ли эта высота для разных видов птиц. Поэтому он продолжал наматывать шнурок и внимательно наблюдал, в какой момент вернутся чижики, в какой щеглы, а в какой снегири.

– Метр пятьдесят, – сообщил дедушка, отрывая бинокль от глаз.

– Что «метр пятьдесят»? – спросил я.

– Ловушка безопасности для зеленушек.

– Ага! – серьезно сказал я. – И что? Теперь ты все знаешь?

– Ты шутишь? – фыркнул он. – Никогда нельзя знать все. На самом деле, чем больше ты знаешь, тем больше понимаешь, как много не знаешь.

Я заметил, что это звучит довольно грустно, на что дедушка возразил:

– Наоборот. Это восхитительно. Ты открываешь двери, за ними следующие, и следующие, и потом еще парочка.

– И что еще ты хочешь исследовать? – спросил я без энтузиазма.

Это была ошибка. У дедушки загорелись глаза, а я вспомнил: двадцать сорок пять, «Реал» – «Арсенал».

– Сейчас расскажу, – начал он. – Пока мы знаем, какую высоту кормушки зеленушка считает достаточной, чтобы не бояться нападения Пипетки. Но Пипетка уже старая, толстая и не очень ловкая. Если бы вместо нее в округе появился более активный кот, изменилась бы эта ловушка? Иначе говоря, птицы считают всех котов в одинаковой степени опасными и у них одна и та же стратегия безопасности в отношении всего вражеского вида или, может, они оценивают возможности каждого кота по отдельности и в каждом случае разрабатывают отдельную стратегию? Понимаешь?

– Ммм… – промычал я и решил воспользоваться случаем, чтобы изящно перейти к цели своего визита. – Кстати, про лишний вес, – начал я. – Как ты считаешь, таблетки для похудения – это хорошая идея?

Кажется, я переоценил изящность перехода, потому что дедушка подозрительно посмотрел на меня.

– А что? – спросил он. – Ты считаешь, что я слишком толстый, или хочешь дать их Пипетке?

Я почувствовал себя так, будто меня поймали на поедании варенья пальцем из банки, но сохранил невозмутимое лицо и заверил, что проблема эта интересует меня исключительно теоретически. Уж кто кто, а вот дедушка как раз должен понять необходимость теоретической проработки проблем. Кажется, он действительно понял и к тому же оценил, потому что посмотрел на меня серьезно и сказал сесть рядом.

– Спрашиваешь, хорошая ли идея – таблетки для похудения?

Я покивал.

– Ну знаешь, внук…

В том-то и дело, что я не знал, а знать хотел. Не то чтобы я, подобно Яцеку, считал, что, давая господину Икс листовку на улице, я беру ответственность за ее содержимое, за то, что господин Икс с ней сделает и что она сделает с господином Икс. В противном случае я бы никому не смог вручить рекламу «лучшего кебаба в городе», не попробовав предварительно все остальные. Каждый понимает, что «лучший кебаб в городе» должен быть как минимум кебабом, а вот будет ли он лучшим – это элемент игры, в которую играет с нами продавец-искуситель. Мир стоял бы на одном месте, если бы каждый все понимал так дословно, как Святоша. Однако было бы приятнее, если бы «Слимомикс» действительно способствовал похудению и при этом не убивал невинных подростков. Поэтому я с нетерпением ждал продолжения.

– По-моему, может быть по-разному, – закончил дедушка.

Я мысленно застонал, хотя этого можно было ожидать. Для дедушки все всегда от чего-нибудь зависит. У всего есть контексты, аспекты и перспективы. Какой-то кошмар, а не нормальная жизнь.

– Как именно «по-разному»? – недовольно пробурчал я.

– Зависит от многих вещей, – объяснил дедушка. – Во-первых, от того, зачем человек худеет.

– Ну как зачем? – фыркнул я. – Чтобы лучше выглядеть.

– Вот видишь, – дедушка чувствовал себя в своей стихии. – Ты говоришь, лучше выглядеть. А откуда известно, как именно лучше? Одним лучше одно, другим другое. Кроме того, со временем вкусы меняются. В разных частях мира ценятся разные вещи. Может, иногда лучше кому-то сказать «тебе так хорошо в твоем теле», чем «вот тебе таблетка, и сделай что-нибудь с собой».

– Но ведь жир – это нездорóво, – заметил я.

– Это правда, – дедушка стал посерьезнел. – Лишний вес мало кому идет на пользу. Но обычно достаточно просто оторваться от кресла. Зачем сразу что-то принимать? О, посмотри вот на Чипса, – стуча лапами по полу, в комнату забрел их десятилетний пес породы легавая. – Две прогулки в день, и даже бабушка не в состоянии его раскормить.

– То есть таблетки бесполезны? – я попытался подвести разговор к завершающей стадии, поглаживая Чипса по красивой коричневой шерсти.

– Ну… зависит.

– Боже, дедушка! – застонал я. – А ты не можешь просто сказать: да или нет?

Чипс, кажется, не хотел участвовать в беседе, потому что тихонько фыркнул и побрел в более интересные места.

– Иногда нельзя сказать вот так просто, – защищался дедушка. – Правда же зависит. От того, что в них, от того, кто их принимает, от того, что он делает помимо приема таблеток.

– Ну, например, так, – невинно сказал я, вытягивая из кармана листовку. Ту самую, которую несколько дней назад выкинула рыжеволосая девочка и которую я спас и непонятно зачем сохранил на память в кармане. – Это мне дали на улице, и я забыл выкинуть, – сразу добавил я на всякий случай.

Дедушка опустил на нос очки, которые на время наблюдения в бинокль закреплял на белых волосах, и пробежал листовку глазами.

– «Слимомикс», – прочитал он. – На первый взгляд в составе ничего такого. Немного травок, и все.

– То есть он не работает?

– Зависит. У некоторых он может ускорить обмен веществ и немного снизить аппетит.

– То есть стоит принимать?

– Зависит. Если ты в дополнение будешь двигаться и правильно питаться, то он может немного помочь. Но если решишь, что таблетка решит все проблемы, и пренебрежешь всем остальным, то ничего не выйдет.

– А он может навредить? – я попытался зайти с другой стороны.

– Если из-за него ты забросишь активность и правильное питание, то таким образом может.

– Нет, я о том, может ли он вызвать какие-то заболевания? – уточнил я.

– Ну, знаешь, – дедушка скептически поморщился. – Я в составе ничего опасного не вижу, но никогда не знаешь, сколько человек может этого принять, пьет ли он другие препараты, чем болеет, какие у него склонности. На наше здоровье одновременно влияет много факторов, иногда достаточно одному из них немного измениться, и равновесие нарушится.

– Но это само по себе не опасно? – спросил я, чтобы в конце концов получить хоть какую-то пользу от всех этих рассуждений.

Дедушка покачал головой, что предвещало очередные рассуждения, поэтому я поскорее добавил:

– От него же не умирают?

– Ну… умирают вряд ли, – вздохнул в конце концов дедушка, который, видимо, был не в состоянии сказать просто «нет».

– То есть такой вот «Слимомикс» не такой уж и плохой, – нажал я.

– Ну знаешь…

– Да, да, знаю, что зависит, – молниеносно отреагировал я. – Но иногда может пригодиться, да?

– Ну… ИНОГДА может, – с трудом выдавил из себя дедушка.

Вечером я пересказал этот разговор Яцеку.

– Мой дедушка утверждает, что «Слимомикс» действительно работает, – сказал я. – И что эта история с девушкой – полная ерунда.

Да, знаю, я немного упростил ситуацию, но это было за пять минут до начала матча, нужно было изложить покороче.

«Реал» выиграл 2:0, а в сочинении я выбрал кузнеца, потому что в списке у меня была только одна книга.