Читать книгу Ночные Сорсиеры - - Страница 5

«Опять она собралась плести интриги против меня! Я же сказала, что не нужно лезть в это, я справлюсь сама. Но нет – она пошла искать заклинание, как скрыть меня от чар». С уходом Марты Розали почувствовала себя неуверенно. Она уже привыкла к постоянному присутствию призрака. Марта появилась в ее жизни в самый страшный момент и с тех пор всегда оберегала. Розали в свою очередь должна была найти останки ее тела и оживить. Вот только уже пять лет их не удавалось обнаружить. Кто-то очень постарался спрятать их под заклятиями. Розали не знала, как Марта умерла, она никогда об этом не рассказывала. И Розали даже не могла применить чары, чтобы вытащить из нее эту информацию. Не зря говорили, что мертвые уносят секреты с собой.

Розали, выйдя из подвала, который находился под кафе, пошла вдоль набережной Фюльширон. Слева от нее красовалась река Сона, рядом располагалась церковь Сен-Жорж. Это Старый Лион – средневековый квартал в западной части города, сохранившийся до наших дней. Розали направилась к центральному кварталу, к холму Фурвьер, где жила ее семья.

– Bonjour! Il fait beau aujourd’hui[1], – поздоровался с ней охранник у кафе. Он часто ее видел, поэтому уже привык к странной особе, которая страсть как любила одеваться в черное.

– Bonjour, – сквозь стиснутые зубы ответила она.

Розали выросла во Франции, французский был ее родным языком. Также она знала визардский – в детстве отец настоял на его изучении, так как именно на нем говорили в волшебном мире. Правда, иногда у нее возникали проблемы с грамматикой и словарным запасом. Третий язык, который по идее она должна была выучить, – это латынь (на нем были написаны все заклинания), но с ним у нее было совсем плохо.

Розали завернула за угол на улицу Монте Дез Эпи и почувствовала, как ее голова вспыхнула. Ощущение было похоже на мигрень. Нет, даже хуже – будто голову погрузили в лаву. Она ухватилась одной рукой за стену, а другой за голову. Знак, который был набит ниже плеча, около груди, жегся. Она приоткрыла глаза и, борясь с болью, расстегнула рубашку, чтобы посмотреть, что было не так. Сам из себя знак представляет маленькое солнце с двумя полумесяцами по бокам, развернутыми в противоположную сторону от центра. Сейчас символ светился, обжигая кожу. Розали опустила рубашку и рухнула на асфальт с закрытыми глазами. Боль продолжала усиливаться.

Она лежала на асфальте. Он еще не до конца прогрелся, и на нем можно было заметить иней. Розали же не чувствовала холода совсем. Знак, который воспламенился, согревал все тело. С закрытыми глазами, в темноте она увидела лик молодого юноши. Лицо было видно смутно. Его волосы были то ли коричневые, то ли цвета смоли. Глаза были закрыты, а губы шептали заклинания. Он напрягся, на лбу выступил пот. Внезапно он открыл глаза золотистого цвета, перестал шептать и ухмыльнулся. Розали показалось, что он увидел ее. Но парень опустил глаза на карту. Его палец был прикован к городу Лион. Он нашел некроманта. Он не знал, кто это, но знал, где искать.

Вдруг боль ушла так же неожиданно, как и нахлынула. Розали открыла глаза. Перед ней столпились люди. Они все что-то говорили ей, но их голоса смешались в сплошной гул. Только один голос был яснее других.

– Ça va bien?[2]

Розали еще раз одернула рубашку. Знак перестал светиться, он наполовину померк, словно стал полупрозрачным. Розали схватилась за сильные руки мужчины и поднялась с асфальта. Она не взглянула ни на кого, а сразу направилась сквозь толпу, растолкав ее локтями.

Шаг сменился бегом. Ее уверенность в победе над тем парнем улетучилась. Он был слишком силен. А в ней было слишком много человеческого. И почему она перестала практиковать магию? Потому что магия постепенно покидала ее жизнь. Она растворялась в ней, как ночь перед рассветом. Ее мать Аврора была против всего волшебства, а особенно такого, которое передалось от Хель Дютэ. Такие способности своих шестерых детей ее всегда пугали, а с исчезновением самой старшей дочери Ревэ она возненавидела магию всем сердцем. После этого она спрятала книги заклинаний подальше от них. И если старшие дети успели хоть немного приобщиться к миру магии, то Розали, как самая младшая, совсем была лишена этого. Ей было двенадцать, когда старшая сестра исчезла, Ревэ тогда было двадцать три. Хель передала ей способность путешествовать по снам, это сестру и погубило.

Розали подбежала к огромному черному особняку на холме Фурвьер. На сохранении такого цвета настоял Николас – отец девочек, таким образом он решил почтить память своей матери. Он гордился своим наследием. Он хотел бы отослать всех своих детей в город, где родился – Мажиенн, но для их семьи путешествие туда было под запретом.

Розали толкнула тяжелые двери и попала в просторный коридор. Добиралась она недолго – дом располагался в десяти минутах ходьбы от ее «офиса» – подвала, который арендовала еще Хель для таких дел. К дому вела тоненькая землистая тропинка, а позади него возвышались зеленые холмы.

В коридоре, как всегда, было немного прохладно из-за мраморной черной плитки. По обеим сторонам располагались широкие лестницы из темного дерева, на серых стенах висели картины. С потолка свисала большая хрустальная люстра. Интерьер этого дома выбрала Хель. Когда ее выгнали из магического мира, она перебралась в один из старинных городов Франции – Лион. На стенах около одной из лестниц висели именно ее портреты.

Розали вошла в кухню, исполненную в бежевых теплых тонах. Яркими акцентами тут служили огромные белые ажурные горшки с красными розами. Изначально ее не было в плане дома, это ее мама достроила маленький островок к особняку. Интерьер сильно отличался от остальных комнат. Передняя стенка вся состояла из окон, открывая вид на зеленый сад.

Розали сразу заметила Аврору и Луизу, которая, как выяснилось, уже вернулась из поездки. Они сидели за столом и попивали что-то теплое из фарфоровых кружек.

– Розали! – радостно вскрикнула Луиза.

Сестра была очень похожа на мать – не внешне, а по характеру: обе были теплые и солнечные натуры. Внешне же на мать больше походила Розали – те же золотистые волнистые волосы и выраженные скулы.

У Луизы были каштановые волосы средней длины. Она сидела в оранжевой водолазке, ботинки были в тон и в длинной серой клетчатой юбке. На голове ее красовался бордовый берет. Уже наступила весна, но Луиза обожала осеннюю одежду.

– Добро пожаловать назад в семейку Аддамс, – сказала Розали.

– Точно, – ответила Луиза, но ее улыбка погасла от встревоженного вида сестры. – Розали, что случилось?

– У нас проблемы, – теперь она говорила не только для Луизы, но и для матери. – Мама, мне нужны все книги заклинаний, которые ты спрятала. И прямо сейчас.

Аврора немедленно встала, шокированная.

– Розали, мы это уже обговаривали. Никакой магии, помнишь?

Мать удивилась, что Розали ни с того ни с сего заговорила про заклинания. Эту тему не поднимали уже около двух лет.

– Меня кто-то ищет, кто-то очень сильный и опасный.

– Тебя всегда все ищут, – встряла Луиза, начав от скуки вертеть чашку в руках. К истерикам Розали она уже привыкла.

Луиза только приехала из Италии. В Милане проходила интерьерная выставка, и Луиза, недавно окончившая магистратуру по дизайну, отправилась на нее за идеями. Хотя ее называли самой солнечной из всей семьи Дютэ, ей передался самый жуткий дар от Хель: она была Банши, то есть Предвестница смерти. Ее крик предупреждал о скорой кончине. Если бы она тренировалась, то могла бы оглушать своим криком или ломать окна. Розали слышала ее крик дважды: в первый раз это было перед смертью их собаки, а во второй – перед кончиной дедушки по линии матери.

– Но не как некроманта.

Тут Аврора с Луизой переглянулись.

– Точно, ты же некромант, – оживилась сестра. – А я и забыла.

– Мы все забыли, – поддержала Аврора. – Ты открыла эту тайну? Что случилось?

– Один могущественный сорсиер сломал склянку с этим секретом. А еще он сделал вот это. – Розали оголила свой потускневший знак.

– Так вот откуда у тебя он. – Вспомнила Луиза, ударив себя по лбу.

– Но это же невозможно по вашим законам, – удивилась мать.

– Вот именно! Мне нужно защитить себя, поэтому я спрашиваю: где книга заклинаний?

– Тебе нужно остыть. – Аврора села назад за стол и положила руки на колени. – Я поговорю вечером с твоим отцом, он что-нибудь придумает. Но книги я тебе не дам.

Наверное, все привыкли к тому, что Розали часто преувеличивала любую мелочь, а незначительные проблемы превращала в драму. Поэтому теперь, когда она кричала «Опасность!», никто ей не верил.

– Но мам!

– Забудь!

Из горла Розали вырвалось разочарованное рычание. Она развернулась и вылетела из кухни, задев плечом Арлетти.

– Что случилось? – Влетела в кухню Арлетти, самая старшая сестра после Ревэ.

– Розали решила в рукопашную драться с каким-то сильным сорсиером, – со вздохом сказала Аврора.

– Похоже на нее.

Последующие слова Розали не расслышала. Она быстро поднималась по лестнице с высоко поднятой головой. Мимо нее проносились портреты бабушки Хель Дютэ. Про нее ходили разные легенды. Ее называли повелительницей мира мертвых, королевой ночи, богиней Луны. Она была великой и экспрессивной сорсиерой, главой ковена Дютэ в магическом мире. Ее наряд на портретах разделялся на две части: одна – белого цвета, другая – черного. Белый считался цветом призраков и облаков, окружающих духов. Черный же – цветом мрака и ночи. А самое главное – она владела всеми семью дарами ночи, которые перед смертью передала шести внучкам. Ей запретили передавать все способности одному человеку, поэтому каждой досталось по одной. Кроме Розали – ей достались два дара, хотя про силу некроманта никто не должен был узнать. Считалось, что Хель унесла ее с собой в могилу.

Розали поднялась на второй этаж и прошлась по коридору. На одной из стен висела ее любимая картина – «Прибытие в Мажиенн». Ее подарил семье Дютэ некий пожилой сорсиер. Он приезжал навестить их семью из уважения и почтения к Хель. Розали помнила, что он сказал про нее: «Маленькая девчушка с омутом тайн в душе». Розали провела пальцем по золотой рамке. Из черного фона картины как бы «выныривала» девушка из полупрозрачного камня. Статуя, которую можно было потрогать. Розали вспомнила, как в детстве часто мечтала, что однажды будет на месте девушки из картины, что она нырнет в черное озеро и окажется в магическом мире. Что произошло? Почему она отказалась от своего дара? А теперь какой-то наглец возомнил, что может отобрать у нее ее тайны. Розали с ужасом поняла: она не сможет помешать ему, даже если очень захочет. Она была слаба. И из-за этого подвергала всех опасности: не только семью, но и всех, чьи тайны она скрыла.

– Я не могу позволить этому случиться. Не могу позволить ему открыть тайны. Я не хочу чувствовать этот постоянный страх, что он откроет еще одну. Я должна с ним сразиться, понимаешь? – шепотом сказала Розали, ожидая услышать ответ Марты.

Она обернулась, но рядом никого не оказалось. Марта до сих пор не вернулась. Розали удивилась – она и забыла, что ее не было рядом все это время. Розали – якорь для нее, Марта не могла долго находиться вдали. За все эти пять лет призрак раза три пропадал, но не более.

«Марта, сейчас ты мне нужна как никогда».

Розали продолжила идти по коридору. Впереди она увидела Энн во всем черном. Та активно жестикулировала, общаясь с кем-то невидимым. Ее черные волосы до плеч были убраны в хвост, а передние короткие пряди красиво обрамляли белое лицо. На ее щеках был яркий бордовый румянец, и Розали предположила, что она только вернулась с улицы.

«Поди очередной призрак хочет, чтобы Энн попрощалась с его близкими за него».

Розали незаметно проскользнула в свою комнату и бесшумно закрыла дверь, подумав о том, как часто она пряталась от всей магии?

Энн единственная использовала магию в жизни. Она помогала призракам обрести покой и практиковала пару заклинаний, но только те, которые запомнила с детства, перед тем как Аврора забрала книги. Из-за этого Энн считалась в семье Дютэ белой вороной. Она чаще общалась с призраками, чем с сестрами. Хотя сильная связь с одной из них у нее все же сохранилась – с Ревэ, озорной кокеткой с гипнотическим взглядом. Та часто приходила к Энн во снах. Розали тоже хотела бы ее увидеть, пообщаться, но в ее сны невозможно было проникнуть. Чистоту ее разума защищали умершие сорсиеры, они не перешли за Врата в иной мир и остались в поднебесье между миром живых и иным. Они стали стражниками других сорсиер, особо приглядывали за обладателями ночных даров. Духи, Предки – у них было много имен. За Розали же особенно зорко следили, точнее за ее тайнами. Непонятно откуда, Розали знала, что если откроет насильно одну из тайн, то есть разобьет склянку с дымом и позволит секрету вернуться в умы тех, которые должны были забыть, то горько за это поплатится. Некоторыми из них она могла спокойно распоряжаться, а другие хранились под замком даже от нее самой. Эта информация будто была нацарапана на ее костях.

Однако сейчас мертвые сорсиеры молчали, несмотря на проделку того наглеца. «Может, они наказали его за это? – подумала Розали. – Может, они уже разобрались с ним, и мне не надо принимать никаких усилий?». Но тонкий и противный голосок зазвучал в ее голове: «Вряд ли. Он придет за тобой, обязательно придет».

Розали окинула спальню взглядом. В комнате не было ничего, что могло бы выдать в ее хозяйке Хранительницу тайн. На белых стенах висели внушительные черно-белые портреты актрис и актеров, которыми Розали восхищалась: Мэрилин Монро, Одри Хепберн и многие другие, а под ними— цитаты под стеклом с красивыми рамками. Обычно с утра Розали проговаривала их, стоя у большого зеркала с черной рамой. Ей нравилось разыгрывать разные эмоции сразу после пробуждения и представлять себя на сцене, стоя перед зеркалом. Большой бархатный серый диван с бордовыми подушками, виолончель, косметический столик, заваленный косметикой и разными ароматами. На тумбочке у двуспальной кровати с черным балдахином рядом с проигрывателем лежали музыкальные пластинки.

Розали резко распахнула дверь и крикнула:

– Энн, подожди!

Та продолжала убеждать в чем-то призрака.

– Тебе нужна помощь? – спросила Розали.

– Чем ты можешь помочь? – устало спросила Энн, предполагая, что Розали просто бросила слова на ветер.

Розали порой казалось, что из-за частого общения с призраками Энн замыкалась в себе. Она хотела как-то показать свою важность, свою значимость – что ее помощь очень пригодится, но затем вспоминала: помощь нужна была не Энн, а ей самой.

– Можно с тобой? – на выдохе спросила она.

Энн бросила на Розали свой пытливый взгляд. Обычно он мог заставить кого угодно замолчать.

– С чего бы это? Разве ты не должна покорять сцену?

– Я пропущу сегодня вечернюю репетицию.

Энн нахмурилась. Она сделала шаг назад, отчего на ее фигуру упала тень и заострила и без того острые черты лица Энн.

– Это как-то связано с тайной, которую кто-то открыл?

– Откуда ты знаешь?

– Среди мертвых переполох. Они целый день только об этом и говорят. Все уши уже прожужжали. И одна сорсиера просила передать тебе кое-что.

– И что же? – затаив дыхание, спросила Розали.

– Беги. – Энн пожала плечами.

– Беги? И это все, что она сказала? – Розали почувствовала, как злость поднималась внутри.

– Она находилась за завесой, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы мне это передать. Она явилась всего на пару секунд.

– Пусть лучше приложит усилия и придумает, как помочь мне скрыть от него остальные тайны. Нет, бежать я не стану. Не в этот раз!

Кто-то потянул Энн за руку.

– Я еду к его родственникам. Ты со мной?

– Определенно.