Читать книгу Наяву - - Страница 8

После ужина я снова пошла в «живой уголок».

Но там никого не оказалось, кроме Иннокентия Петровича. Старик приветливо кивнул и спросил:

– Будешь в шашки играть?

– Конечно буду! – с радостью согласилась я.

Когда мы доигрывали первую партию, я неожиданно вспомнила, как в детстве мы с отцом играли в шашки. К сожалению, я забыла его лицо, его образ был словно размыт. Но я явственно ощутила его теплые большие руки, мягкий голос. Надеюсь, что папочка ещё жив. Но почему я совсем не помню маму? Может, меня растил только отец? Нужно обязательно рассказать всё Сергею Александровичу. Возможно, ему уже удалось связаться с моими родными.

Иннокентий Петрович оказался интеллигентным, обходительным человеком и очень внимательным слушателем. Его тонкие длинные пальцы бережно обхватывали каждую шашку, словно боясь навредить.

Я рассказала, что меня тревожит.

– Мне очень плохо, я ничего не могу вспомнить, как я здесь оказалась и что со мной произошло. Я ничего не помню, и это сводит меня с ума! Я не понимаю, почему мой молодой человек не приезжает за мной. Я ничего не понимаю! – я снова почувствовала страх, к горлу подкатил ком.

Старик задумчиво смотрел на меня, как на родную. А потом словно маленькую погладил по голове. Я внезапно успокоилась, стало хорошо и уютно, совсем как в детстве.

– Иннокентий Петрович, можно нескромный вопрос?

– Спрашивай, – разрешил старик.

– Вы тут долго лежите? И, главное, по своей воле?

– Я думаю, сюда мало кто попадает по своей воле… месяца два уже кукую, а в это отделение перевели меня месяц назад. Я был первым после ремонта. В мужском, конечно, плохо было. Силой меня туда привезли, соседка моя, Нинка, расстаралась, упекла. Но в пограничном мне нравится, да и дочь с внуком приезжают. Еду привозят. Честно сказать, не хочу я назад. Там дочка только жить начала, мужичок к ней стал захаживать. А отдельного жилья у них нет. Пусть лечат. Пусть. Здесь хорошо мне. И ребята здесь хорошие.

* * *

Перед сном мне стало так плохо, как никогда. Меня всё раздражало, я не хотела никого видеть, кроме Вадима… Это была настоящая любовная ломка. Неужели он обо мне даже не вспоминает? Сейчас я бы всё отдала, лишь бы он был рядом.

Маша, понимая, что со мной происходит, не стала приставать с расспросами. Я пролежала полночи ворочаясь. Ближе к утру я всё же провалилась в короткий и беспокойный сон.

Утром, как ни странно, я проснулась в куда более хорошем настроении. По крайней мере, мне не хотелось реветь. Маша поставила передо мной чашку с горячим чаем.

– Попей, станет легче. Вижу, ты опять мучилась.

– Я должна поговорить с врачом. Ты не знаешь, он у себя будет сегодня? – я сделала глоток и чуть не обожгла нёбо.

– Не знаю, – Маша, пожала плечами.

В эту минуту меня снова пронзила острая боль. Я схватилась за голову.

– Что с тобой? – участливо спросила подруга.

– Кажется, уже проходит, – я, скривившись, продолжила. – Я не хочу здесь больше находиться! Пусть объяснит мне, на каких основаниях я должна здесь торчать!

К горлу подступала истерика, от которой мне самой было плохо, но и остановиться я не могла. Я устала от того, что ничего не помню, от неопределенности, от самой этой больницы, первые воспоминания о которой больше походили на отвратительный фильм ужасов, а не на реальную жизнь.

– Я выйду и разыщу Вадима! Мне нужно поставить точку в наших отношениях.

Не успела я произнести последнюю фразу, как дверь в палату открылась, и мы увидели Сергея Александровича. Как оказалось, он каждый день делал обход.

– На ловца и зверь бежит, – усмехнулась Маша. – Извините, я пока схожу в туалет, – Маша поспешно оставила нас.

– Доброе утро! Как Вы себя чувствуете? – он поставил стул возле моей кровати. – Лежите, отдыхайте, я на минутку. Пришёл посмотреть на Ваше самочувствие. Как у Вас со сном?

– Плохо, – я всё же села и, накрыв ноги покрывалом, сделала глоток чая.

– Что случилось? – он участливо посмотрел на меня.

– Я практически не сплю, даже ваши таблетки не помогают. И боли головные иногда…

Врач задумался, а потом, достав блокнот, что-то записал.

– Постепенно всё наладится. Будем надеяться, наркотической зависимости у Вас нет. А по поводу бессонницы – мы попробуем поменять препарат; возможно, тот, который мы прописали, Вам просто не подошёл. И вообще, после сильных стрессов и переживаний очень часто у людей бывают различные нарушения сна. Это нормально. Всё лечится покоем и отсутствием раздражающих факторов.

– Послушайте, я хочу покинуть вашу больницу. Немедленно. Мне здесь плохо. И я ничего не могу вспомнить. Хотя нет, я вспомнила папу! Где он сейчас? Почему ко мне никто не приходит?

Истерика, чуть отступившая с приходом врача, вновь набрала обороты.

– К сожалению, это невозможно. Алёна, прошу, успокойтесь и возьмите себя в руки. Вам совершенно точно необходимо лечение. У Вас была попытка суицида и употребление наркотиков.

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха.

– Ваш диагноз ещё не полностью подтверждён, я не могу понять природу вашей амнезии. Не исключаю, что она случилась на фоне приёма наркотических средств. Тем более у Вас была попытка суицида. Мы просто обязаны Вас понаблюдать. И еще, Алёна, я не хотел Вам говорить, но посещений не будет.

– Это почему? Я ничего не понимаю.

– Дело в том, что Ваши родные… В общем, у Вас нет родных. Родители погибли при пожаре, когда Вам было пять лет. Вы выросли в детском доме. Других родственников пока не удалось отыскать. Мне очень жаль.

В глазах потемнело. Так вот, оказывается, как бывает. Вопросы, точно комариные укусы, принялись колоть меня: а вдруг он говорит неправду, лишь бы удержать меня здесь? Почему я не помню никакого пожара? Вдруг они все преследуют свои цели и теперь пытаются мне навязать другую жизнь? Кажется, я видела такое в кино.

Но подумав, поняла, что, скорее всего, я себя просто накручиваю.

Я решила не паниковать, но и доверять пока никому не собиралась.

– А как же мой Вадим… Почему он меня не ищет?

Сергей Александрович, поднявшись со стула, мягко добавил:

– Мы обязательно разыщем кого-нибудь из ваших близких. Алёна, прошу Вас, следуйте нашим правилам и моим советам. Вы хорошая девушка, я это вижу. Многие люди, столкнувшись с проблемами, ломаются. И Вы не исключение. Даже если Вы принимали наркотики, пили, гуляли и бог знает что ещё, я Вас не осуждаю. Я врач. Только я лечу не тело, а душу. Вы выросли в детском доме, значит, Вы должны быть сильной. Вы справитесь.

– Где мой Вадим? Неужели он оставил меня в такой трудной ситуации, – забормотала я.

– Этого я не могу знать. Не думаю, что он вообще знает, где Вы находитесь. У вас есть его телефон? Когда Вы звонили, я на всякий случай стёр его из памяти. Мы снова позвоним ему. Но… э-э-э… я бы советовал Вам с ним больше не видеться. Хотя дело, конечно, Ваше.

– Я поняла. Спасибо Вам. Я постараюсь успокоиться. Но всё же я бы хотела его увидеть или хотя бы поговорить.

Я снова продиктовала номер Вадима. Быть может, сегодня удастся до него дозвониться.

Когда психиатр вышел из палаты, я, не сдержавшись, расплакалась. Совсем не ожидала, что мои родные погибли, да еще и при пожаре. «Мне будет не хватать тебя, папа», – прошептала я и пошла умываться, совсем забыв, что Маша так и сидит в туалете.

Новоиспеченная подруга сидела прямо на полу и сотрясалась от рыданий.

– Маша! Машенька, – испугавшись, я подскочила к ней и схватила за руки. – Что с тобой?

– Ничего, я просто услышала ваш разговор и поняла, что всё ещё люблю своего бывшего. Ты даже не представляешь, каково было пережить эти полчаса в теле его любовницы, – и Маша снова разревелась.

Я, ласково гладя её по голове, пробормотала:

– Ничего, у нас с тобой ещё будут хорошие и верные мужья. Не переживай. Мой Вадим вообще пропал. Я пыталась позвонить ему с номера Сергея Александровича.

– Да ладно? – Маша отстранилась и с интересом уставилась на меня.

– Он разрешил.

– Но ведь это же нарушение правил. За это могут вернуть назад, на третий этаж. К остальным дурикам.

– Не в этом суть. Я звонила Вадиму несколько раз и оказалось, что номера не существует.

– Но как же так? Может, он просто сменил телефон, а этот заблокировал? – гадала Маша, забыв о том, что несколько минут назад плакала.

– Не знаю. Скорее всего.

– Слушай, Алён, мне кажется, наш Сергей Александрович на тебя запал.

Слезы на Машином лице высохли и появилась задорная улыбка.

– Да ну, ты что! Он не в моем вкусе. Да и молодой он совсем.

– А ты уже прям старушка?

Мы дружно рассмеялись и, спохватившись, принялись собираться на групповую терапию.

Когда мы пришли, все уже были на месте, даже вечно опаздывающий психиатр. Мне было интересно, кто из больных решится сегодня рассказать свою историю. Как оказалось, этим смельчаком оказался Иннокентий Петрович.

История Иннокентия Петровича