Читать книгу Водяной из Серебряного Бора - Группа авторов - Страница 3

У детей и подростков сейчас в моде всякие антистресс-игрушки: то спиннеры были, теперь появились симпл-димплы и прочие поп-иты. Виктору в его тридцать три такое, конечно, не помогало. А от разрушительных привычек, благодаря которым, к сожалению, часто расслабляются в его возрасте, он отказался уже давно. В общем, в качестве борьбы со стрессом он выбрал старый батин способ: бесцельное щелканье каналов на телевизоре.

Политические обозреватели сменялись татуированными вдоль и поперек рэперами и ворчливыми тетками, которые постоянно пытались кого-то поженить, и, как правило, все это больше попахивало каким-то фрик – шоу, нежели передачами о любви и семье. Люди орали друг на друга и смеялись, а Витя пролетал сквозь всю эту суету, бесцельно щелкая одну и ту же кнопку древнего пульта. Иногда он останавливался, заметив какой-то старый советский фильм, знакомый с детства. Конечно, в пятнадцатый раз «а при нем задача» уже не смешило, но дарило давно ушедшее чувство уюта и дома. Все остальное время Вите казалось, что дома у него больше нет, и квартира эта тоже чужая. Ведь дом – это не жилплощадь. Дом – это люди и эмоциональные связи, которых он лишился.

Хотя квартира, в общем-то, и была чужой. Пятидесятилетняя суетливая тетка, типичная зазнавшаяся хабалка, сдавала старую «однушку», доставшуюся в наследство от матери. Казалось, что все здесь было как минимум одного возраста с прошлой владелицей, из дивана даже местами торчали пружины. Зато квартирка оказалась, в целом, очень удобной: и район неплохой – Строгино, все в пешей доступности, дешево, да и вообще, въехать в нее Виктору оказалось проще простого. Стоило только сказать, что он ветеран специальной военной операции, как хозяйка, поверхностно судившая людей только по их социальному положению, сразу преисполнилась уважения. А когда Виктор добавил, что не курит и не пьет, ключи моментально оказались в его руке.

Он, в общем-то, мог позволить себе и хорошую квартиру, денег было достаточно, но в нынешнем моральном опустошении он просто не мог заставить себя устроиться на работу. Надо было взять перерыв от всего, немного подумать и пережить все травмы, которых в последнее время на голову несчастного солдата свалилось немало. Поэтому он просто включил режим тотальной экономии, чтобы сидеть и ничего не делать можно было подольше.

Даже самые сильные люди надламываются. Хотя Виктору было сложно принять, что он проявляет слабость, но сил на борьбу уже не оставалось. И он смирился со своим состоянием. Надо только переждать, и они обязательно вернутся.

Будто услышав его недавние мысли про эмоциональные связи, по телефону позвонила мама. Виктор очень любил свою мать, раньше он часто ее навещал, но сейчас не было желания говорить вообще ни с кем. Он закрылся от всего мира, но мир все старательно пытался прорваться внутрь его уютного кокона. Немного покрутив телефон в руках, он решил взять трубку. Это же все-таки мама.

– Да, мам. Привет, – Виктор старательно пытался изобразить свой прежний тон, будто ему не хочется орать и рыдать.

– Витенька, привет, ну ты как?

– Да все хорошо, мам. Потихоньку, – ответил он и бесшумно вздохнул.

В последнее время он стал весьма немногословен. Даже с родителями. Кажется, только на фронте Виктор смог найти братьев по духу, с которыми можно было свободно поговорить. Но теперь он лишился и общения с ними.

– Ты все винишь себя за то, что случилось? – озабоченно спросила мама.

– Да никогда я себя не винил, – отмахнулся Виктор в ответ.

– Ох, Витя, Витя. Ты можешь врать себе, но мать не обманешь. Матери все чувствуют!

Виктор предпочел промолчать в ответ. Очередного спора с мамой касательно ее интуиции сейчас только и не хватало. Пусть дальше верит в свои сверхъестественные способности ментальной связи с сыном, все равно ее не переубедить.

«– Мы с папой очень волнуемся за тебя», – произнесла она тоном жалобным и наставительным одновременно. И как у нее это получается?

– Я в порядке, мам. Честно. Не парься.

Виктор продолжал говорить рублеными фразами, делая широкие паузы. Так он бессознательно выставлял стену между собой и собеседником. Коротко. Холодно. По делу.

– Да как же не волноваться? Ты, вон, когда на фронт поехал, я себе места не находила!

– А кто же, если не я, будет страну защищать?

– Ты не подумай, сынок, я тобой горжусь! Но сердце матери – оно такое, ты же сам знаешь.

Конечно, мама волновалась. И хорошо, что не осуждала. У некоторых сослуживцев, по их рассказам, матери волосы на себе рвали, даже в военкоматы бегали и истерики закатывали. Всегда так было, женщинам сложно отпускать детей и мужей рисковать своей жизнью. Даже несмотря на то, что они их и защищают.

– Да, мам. Спасибо, что беспокоишься, – Виктор был искренне благодарен, но эту тему хотелось поскорее свернуть.

Мама грустно вздохнула.

– В общем, если что будет не так, обязательно звони.

– Да, мам. Хорошо.

– Ну давай, сына, приходи в себя и переставай хандрить.

– Да, мам. Пока.

Витя положил трубку и развалился на диване, уставившись в потолок. Вечерний выпуск новостей на фоне вещал что-то о безотходных ядерных реакторах.

«Если что будет не так… Да куда уж еще больше-то? Сейчас бы вернуться на фронт, а не вот это вот все. Там я хотя бы на своем месте».

Виктор лениво встал, разминая шею, и прошелся по маленькой темной комнате с «бабушкиным ремонтом». Повинуясь иррациональному желанию, достал из комода фотографию. С нее еще совсем молодой Витя улыбался во весь рот, обнимая Лену. А на руках у нее был маленький ребенок.

– Блин, – прошептал он и бросил фотографию обратно в ящик.

Что за дурацкая привычка делать себе больно, когда пытаешься от этой боли избавиться? Это как содрать свежую болячку: рана вновь вскрывается, и начинается кровотечение.

Он бросил взгляд на лежавшие рядом с фотографией ордена: «За заслуги перед Отечеством» и «За спасение погибавших». Маленькие кусочки металла как напоминание Виктору о том, кто он такой. Кем он был, какие подвиги совершил. Несмотря на них, жизнь будет продолжать его пинать. Ей, в целом, все равно, герой ты или нет. Обществу плевать. В очереди на кассу так же нахамят, гопники так же подойдут стрельнуть сигарету – ничего не меняет героизм в твоей жизни, кроме собственного осознания, душевного спокойствия и денег в кармане. Но Виктору этого было достаточно.

«Интересно, Лена же наверняка знает о том, где я был и что я совершил. Думает ли она об этом? Гордится ли мной своей молчаливой и тихой гордостью? Эх, во мне сейчас говорит какое-то жалкое тщеславие. Главное, что пока есть такие, как мы, страна в безопасности. Остальное не столь важно».

А дальше иррациональность уже стал проявлять организм, вспомнив о забытых пагубных привычках. Утолять внезапную потребность в табаке Витя совсем не хотел, да и надо было для этого идти в магазин. Так что он взял в зубы карандаш и вышел на ветхий неостекленный балкон, глубоко вдыхая весенний московский воздух. Пахло прелой листвой и долгожданным теплом. Была, конечно, еще вонь выхлопных газов, но жители мегаполисов к такому быстро принюхиваются.

Витя облокотился на балюстраду и вытащил изо рта карандаш. Он всегда любил весну, и внезапно хлынувший на него свежий (насколько это слово применимо к Москве) воздух даже немного оживил его. Еще и вид красивый, не под стать балкону. Строгино – его родной район, и сейчас Витя задумался, зачем же он вообще отсюда съезжал. Да, в Борисово тоже было классно, но здесь ничуть не хуже, только вот родные места всегда сердце ближе. Все-таки приятно было вернуться сюда, даже несмотря на обстоятельства, которые заставили это сделать.

«Надо бы прогуляться завтра. А то совсем я дома забаррикадировался. Хотя бы до магазина».

Витя снова вернулся мыслями к моменту, когда он наконец уловил долгожданный миг умиротворения. Небо разрезала яркая желтая стрела, озарившая вечернее небо. Витя в тот миг дернулся: ракета! Но тут же успокоился. Будьте прокляты, эти рефлексы! Ну какая нафиг ракета над Москвой, еще и такая? Совсем ведь не похоже. И траектория, и хвост этот… Что же это тогда, метеорит?

«Ешкин кот, только б в атмосфере сгорел! Нда, зачастили они в Россию. Недавно же, вроде, только Челябинск был».

Витя убрал карандаш за ухо, завороженно наблюдая, как исчезает внезапная звезда. Не похоже, чтобы он упал где-то поблизости, может, даже за чертой города, но все-таки он заволновался за людей. Хотя, может грохнулся где-то рядом, в Серебряном Бору, например. Еще кто знает, насколько он большой и разрушительный, этот метеорит. Но ударной волны, сметающий с лица Земли все живое пока не следовало. Значит, беспокоиться было особо не о чем.

«Надеюсь, не на город полетел. Надо бы потом новости посмотреть».

В его возрасте, конечно, чаще читают новости в Интернете, но Витя в последнее время предпочитал телевизор. В сети слишком много ядовитых комментаторов и спорных источников, а вот телевизор давал ему самую важную информацию без обилия мнений всяких «экспертов» и назойливой рекламы ножей.

Еще несколько секунд полюбовавшись видом, он ушел обратно на диван. Только балкон закрывать не стал.

Это была одна из тех редких ночей, когда Виктору не снились кошмары. Один его сослуживец написал в общем чате, что так быть не должно. Дескать, кошмары только детям снятся, а для взрослого это отклонение, и Вите срочно надо обратиться к психотерапевту, ну или психиатру. Но ему эта идея очень не нравилась: неужели он даст кому-то рыться в своей голове? Ну уж нет! Лучше стойко перенести ужасы, которые приходят по ночам. Витя даже видел в этом некоторую психотерапию. Он был уверен, что однажды проживет свои страхи, встретившись с ними лицом к лицу, и избавится от них.

Сложно сказать, что пришло ему на помощь сегодня. Может, это все свежий воздух, который сочился из приоткрытой двери балкона и разгонял затхлый запах пятидесятилетней мебели, которую хозяйка квартиры почему-то упорно не хотела менять? Так или иначе, проснулся Витя более бодрым, чем обычно. Приятный сквозняк с утра напомнил ему о порыве сходить в магазин самостоятельно. Так что Витя быстро, по-армейски, оделся во все чистое и свежее и отправился в ближайший супермаркет.

Виктор уже совсем отвык от одиночества. Из родительского дома он сразу ушел под венец, и когда у них с женой родился сын, казалось, что жизнь его идет по сценарию красивого фильма. Все его сверстники, которых так же угораздило рано жениться и обзавестись детьми, жаловались на вечные ссоры, ипотеку, сварливых тещ и бесконечные детские крики. У Вити же все стало складываться как-то само собой. Образования он не получил, но рукастый и смекалистый молодой человек в Москве никогда не пропадет. Жена-юрист тоже очень неплохо зарабатывала, и они смогли позволить себе снять новенькую «двушку» в Борисово, поближе к родственникам жены. Да и ребенок оказался невероятно спокойным и очень способным мальчиком. В общем, кино, не иначе.

Но в любом фильме в какой-то момент все начинает идти не так.

Витя сложил в корзину пельмени, несколько брикетов быстрой лапши с пачкой сосисок и отправился на кассу. Проходя мимо витрины с крепким алкоголем, он на миг остановился, но подавил порыв взять бутылку.

«Нет, это не выход. Станет только хуже. Раз бросил, значит, бросил», – подумал он и двинулся дальше.

– Пакетик нужен?

– Да, пожалуйста.

Мягкий приятный голос девушки впереди на миг вырвал Виктора из задумчивой отстраненности и заставил обратить на нее внимание. Очень милая, лет двадцати пяти, с длинными, до поясницы, вьющимися каштановыми волосами. У Вити сперло дыхание, а на лбу проступил холодный пот.

Такие же волосы были у Лены. Раньше он часто замечал ее черты в других девушках, или черты маленького Олега в детях. Сейчас, после участия в боевых действиях, это стало происходить реже, но вот, это чувство снова вернулось.

Олегу было девять, когда он попал под тот злосчастный автобус, возвращаясь из школы в своих новых модных наушниках. Громкая музыка и радость от полученной пятерки за контрольную притупили его внимание, и он бежал домой со всех ног, не оглядываясь по сторонам. Водитель просто не успел затормозить.

А через полгода Лена подала на развод. Виктор ее не осуждал, конечно. Она говорила, что видела в нем черты сына, да и ясно было, что она частично винит его. Он ведь не успел тогда встретить его из школы, задержавшись на заказе, и предложил сыну дойти домой самому, дескать, ты уже взрослый.

И когда объявили мобилизацию, Витя, не думая пошел добровольцем. Он за полгода потерял все, и счел, что служба Родине сейчас – лучший способ распорядиться своей жизнью. Да, он не смог спасти Олега, но сколько еще детей, да и взрослых, он мог бы защитить! Адреналин боевых действий помог отвлечься от боли, но теперь, когда срок закончился, и Виктор вернулся домой, он снова оказался в вакууме. В старой квартире находиться он больше не мог, потому и снял «однушку» в старой «хрущевке» и предался затворничеству. Окружающий мир не причинит тебе боли, если ты из него выпадешь насовсем. Такие вот выходы в свет он совершал крайне редко, предпочитая доставку продуктов на дом – благо, деньгами государство его обеспечило, и можно было лежать перед телевизором, потихоньку ремонтировать убогую квартирку (лишь бы руки чем занять) и предаваться самобичеванию. Но вот, он выбрался наружу и уже пожалел об этом.

«Зря я все-таки покинул свою берлогу», – думал Виктор, пока кассир сканировал его покупки.

Быстро упаковав свой холостяцкий сухпай, он спешно вышел на улицу. Прохладный ветер обдал лицо. Витя сделал глубокий вдох, и ему немного полегчало. Когда бегавшая по телу волна напряжения сошла на нет, он направился домой. Только вот гулять вдоль проезжей части и видеть всех этих людей теперь совсем не хотелось, так что Витя свернул в ближайший двор. Но и там покоя ему найти не удалось: у школы, которая располагалась во дворе, несколько крепких лбов – старшеклассников толкали мальчика лет четырнадцати на вид и отвешивали ему оплеухи. Разница у них небольшая, конечно, но все-таки разница. К тому же, он один, а их целая толпа. Витя мысленно чертыхнулся и сплюнул. Мимо пройти он не мог, но и детей гонять сегодня – дело неблагодарное. Прибегут потом их оголтелые мамаши…

Но выбора не было. Пусть прибегают. Виктор осмотрелся: безучастные люди не желали вмешиваться, делая вид, что ничего не происходит.

– Эй, мелюзга! – рявкнул Витя командным голосом и быстрым шагом пошел на хулиганов. – А чего толпой на одного? Может, меня попинать попробуете? Или только слабых шпынять смелые?

Витя бросил на землю целлофановый пакет и показательно размял кулаки. Для устрашения, конечно. Не в его это правило, с детьми драться. Хулиганы переглянулись и мигом расступились от мальчика. Все-таки удачно Виктор вышел в майке, которая подчеркивала его спортивное телосложение, да и глубокий шрам около носа придавал образу брутальности. Пацаны-то, в общем, тоже не промахи, на турники явно ходят, могут и толпой задавить.

– Да мы… это… прикалываемся, дядь, – пробубнил один из них.

– Кыш отсюда, – сказал Витя не очень громко, но все равно звучало это резко, как раскат грома, – Чтобы на счет три я вас здесь не видел, ясно? Раз…

– Не кипятись, мужик, – заговорил второй. – Мы уходим.

Пацаны еще раз переглянулись, и этот самый второй (видимо, главный авторитет в их стае) махнул остальным рукой, пытаясь всем своим видом создать ощущение, что у него все под контролем, после чего они спешно убрались подальше.

Ничего у него не под контролем. Такие нападают только если уверены в своей победе. Виктору даже немного обидно думать, что их так отвратительно воспитали.

Мальчик, которого хулиганы успели повалить с ног, так и сидел на песке в остолбенении. Витя протянул ему руку, и пацан, секунду поколебавшись, все-таки принял помощь.

– За что это они тебя так?

Ребенок потупился в землю.

– Да так… – неуверенно пробубнил он. Кажется, тоже немного побаивался.

– Храбрость – это хорошо. Если она не граничит с глупостью. Ты аккуратней давай.

– Спасибо, что помогли, – сказал мальчик, не отрывая взгляда от земли, – Только я бы и сам справился.

Эта упертость вперемешку с наглостью даже позабавила Витю и заставила улыбнуться. И тут он вдруг понял, что впервые после фронта улыбается и говорит кому-то больше нескольких слов подряд. В его сердце что-то отозвалось. Он вспомнил Олега, этот мальчик чем-то напоминал его, но ощущение пустоты и тревоги в этот раз не пришло.

– Тебя как зовут-то?

Мальчик поднял на него взгляд. Да, сегодняшние дети хорошо выучили, что от проявляющих к ним интерес незнакомцев лучше держаться подальше, и Виктор заметил в его взгляде легкое недоверие.

– Максим, – все же ответил он.

– А я Виктор, – он протянул Максу руку, и тот ее нехотя пожал.

А после Витя сказал то, чего сам от себя не ожидал:

– А хочешь, я тебя драться научу?

Во взгляде Максима промелькнул интерес, который сменился удивлением.

– Вы? Меня?

Виктору вдруг стало неловко. И правда, хрень какая-то получается. Подходит к мальчику какой-то незнакомый мужик, и вдруг предлагает уроки по самообороне. Да у него для этого отец должен быть. Ну или брат старший. Дедушка, учитель физкультуры, друг со двора – да кто угодно, но внезапный Витин порыв выглядит чем-то не очень здоровым. В полицию еще загребут.

– Да, извини, Максим, чушь спорол, – быстро отступил Виктор. – Ну, бывай.

Витя уже поднял с земли пакет и собрался уходить, когда мальчик после некоторых раздумий ответил:

– Макс.

– Что?

– Зовите меня Максом. Когда приступим?

Витя посмотрел на Макса, потом на пакет: «Эх, пельмени разморозятся».

Но когда кому-то нужна была помощь, он не мог пройти мимо. Вдруг мальчик снова нарвётся на хулиганов? Какие уж тут пельмени? Это качество часто создавало ему проблемы, но себя уже не переделать. Так воспитали.

– Давай сейчас.

Конечно, Макс не стал ни с того, ни с сего доверять незнакомцу. Но Витя ему помог, и кто знает, почему он все-таки предпочел принять его услуги учителя. Может, отец у него – миролюбивый хилячок (или наоборот, толстяк). А может, Максу просто неловко за таким к кому-то обращаться. И он явно сомневался в правильности своего решения, но все-таки принял помощь. А Витя по жизни человек такой: ну неспособен он пройти мимо или отказать! В каком-то смысле, это и потащило его в армию.

В качестве места для тренировки они выбрали парк возле набережной. Тихо, спокойно и красиво. Отошли подальше, туда, где деревья погуще, а людей поменьше. Зелень уже распустилась, а грязи было не так много. Красота, одним словом.

– Так, давай, левую ногу вперед.

Витя учил его простым ударам, блокам и уворотам. Сложнее всего Максу давался переход из обороны в нападение, но и тут он справился. Способный мальчик! Виктору даже показалось странным, что с ним раньше этим никто не занимался.

Так они тренировались часа два, Макс уже валился с ног, а Витя поймал себя на том, что стал много говорить и даже смеяться. Зияющая пустота в душе, кажется, наконец заполнилась. Да и пацан, кажется, наконец расслабился. Неплохой парень.

– Ну что, закончим на сегодня? – спросил Витя, когда обратил внимание на глубокое изнуренное дыхание мальчика.

– Нет, давай продолжать, – Макс уже давно перешел на ты.

– Уверен? – Виктор не хотел сходу его перегружать.

– Так точно.

Но все-таки настойчивость Макса его подкупала.

– Ну, тогда защищайся.

Витя начал наносить серию ударов – ненастоящих, конечно, в четверть силы. И не очень быстро. Макс стал закрываться, а вот его наставник немного увлекся. Удары стали быстрее, и в момент одного из них Максим исчез. Витя стал нервно оглядываться, пытаясь осознать, что же сейчас случилось.

– Ма… Макс?

Нет, это бред какой-то. Может, надо было все-таки сходить к психотерапевту? Не самый, знаете ли, удачный момент для того, чтобы начать сходить с ума! Витя ущипнул себя – да нет, вроде, не спит. Дети вот так спонтанно в воздухе не растворяются. О чём он вообще, да они вообще никогда не растворяются!

«Кукушка, кукушка, сколько мне до твоего отъезда осталось?»

И тут он заметил, что Макс вяло машет ему рукой там, вдали, у реки. Витя, как настоящий солдат, рванул с места и очень быстро добежал до него. Пацан был целым, невредимым и абсолютно спокойным, будто ничего такого и не произошло.

– Ты меня чуть не ударил, – обиженно пробубнил он.

Витя уставился на него растерянными глазами, пытаясь осознать, что же это все-таки было. Может, у него что-то вроде амнезии, и он забыл, как Макс убежал к реке?

– Видел на днях метеорит? – продолжил Макс, уловив недоумение Виктора.

Витя коротко кивнул.

– Мне кажется, это с ним как-то связано. Я умею телепортироваться. Но походу только к воде. Я бы пропустил твой удар, и как-то сам по себе оказался здесь. Испугался, видимо.

Это, с одной стороны, все объясняло, но с другой, не объясняло ничего. Окей, Макс не растворился в воздухе. Но и телепортироваться дети обычно не умеют! Так или иначе, Витя решил, что проще принять все происходящее как факт, чем ставить себе диагноз.

– Так если ты умеешь телепортироваться, зачем полез в драку? Мог бы уйти сразу, как тебя бить начали.

Макс поднял с земли камень и бросил так, что тот заскакал по воде.

– Другие, как я, телепортироваться не умеют, – ответил он. – И они нуждаются в моей помощи.