Читать книгу Записки о ньюменах. Неприятности в анклаве Сагуаро - - Страница 3

Холод обжигал каждый миллиметр тела, отчего Лаура постоянно вздрагивала. Она походила на каменное изваяние, грубо высеченное неумелым ваятелем. Черты ее лица были напряжены, вся она, казалось, сжалась под прицелом скрытых глаз, окружавших ее со всех сторон. Легкий ветерок коснулся ее кожи, тут же покрывшейся мурашками, и Лаура поежилась.

– Мисс Браун?

Девушка открыла глаза, и ее тут же ослепил свет голографа, от которого она попыталась закрыться руками.

– О, простите, мисс Браун, секундочку!

Женский голос умолк, а яркость света тут же значительно понизилась. Лаура быстро убрала руки под стол. В небольшую комнату вошла Доктор Бэттел. При таком освещении в своем брючном костюме цвета металлик и подобранным в тон небольшим клатчем, увешанным переливающимися камешками, она была похожа на ангела-хранителя, сошедшего с небес на помощь своему подопечному, сбившемуся с пути и утратившему веру. По крайней мере, именно так представляла себе Лаура крылатых созданий, охрану душ которым доверяли их предки.

Пока женщина непринужденно выкладывала из клатча вещи, среди которых Лаура заметила карту доступа к своему личному делу, на безупречно отполированный металлический стол, Лаура не сводила с нее глаз. Доктора, казалось, не смущал ни холод, ни свет, ни что бы то ни было еще. В какой-то момент Лаура не выдержала и засмеялась. Смеялась она так долго, что на ее глазах выступили слезы. Девушка смеялась в лицо человеку, которого презирала, и этот смех не был наигранным.

Наконец силы иссякли, и Лаура, продолжая кривить губы в жалком подобии улыбки, посмотрела в пронзительные голубые глаза Доктора Бэттел.

– Хорошо. Итак, если вы, мисс Браун, закончили, мы могли бы спокойно поговорить? — Доктор Бэттел аккуратно отбросила свои идеально уложенные каштановые волосы за спину и серьезно посмотрела на девушку.

Лаура отвернулась. Ей не хотелось вести диалог с этой дамой. Но, бывает, обстоятельства вынуждают людей говорить с теми, кого они ненавидят больше всего на свете, кого бы они хотели оставить далеко позади на своем жизненном пути.

– И о чем мы будем разговаривать? – вступила в игру Лаура. – О погоде? О еде? Или, может, о том, как вы убивали нас? Как вы убили нас всех? Как вы убили беззащитного ребенка, оставив его тело на моих руках? Как вы… – девушка перечисляла вопросы с деланым спокойствием, словно говорила о чем-то обыденном.

Доктор Бэттел внимательно слушала. Лауру удивило, что женщина, в голубых глазах которой читалась фальшь, ни разу не перебила ее.

– Мисс Браун… Я не хотела огорчать вас.

После сказанных слов женщина виновато потупила взор, придав себе такой сочувствующий вид, что Лауре захотелось плюнуть ей в лицо. Наверное, она бы так и сделала, но во рту у нее, как назло, пересохло.

– Мне плевать, что вы там хотели. Все, что я хочу, – чтобы вы вернули меня обратно.

– Боюсь, это невозможно. Мистер… – женщина тут же осеклась: – Он умер.

Лаура не ожидала, что отреагирует громким стоном, стремительно вырвавшимся из плотно сжатых губ. Ей не хотелось казаться жалкой, но она такой и была. Жалкая сломанная игрушка.

Возможно, именно тогда она впервые осознала, что людей используют. Ими играют. Все они – игрушки, которые не должны сопротивляться. Люди должны послушно кивать и отвечать на вопросы, чтобы их могли оценить те, кто стоит у руля этого чертова мира.

– Мне плевать, я же сказала. Верните меня обратно, – выдавила из себя Лаура.

– Куда? В пустоту? Там ничего не осталось.

Об этом Лауре и так было известно, но из уст доктора данный факт прозвучал слишком просто, будто абсолютно ничего не значил.

Лаура подняла голову, уставившись в голубой потолок с прилепленными на нем отвратительными звездочками. Они не имели ни малейшего сходства с сиянием далеких небесных тел. Очередная подделка.

– Серьезно? Звездочки? – нахмурилась девушка.

Сказав это, она с удивлением заметила, как звезды стали медленно увеличиваться в размерах. Они раздувались и загадочно мерцали. Свет утратил космическую легкость. Лаура моргнула один раз, потом – другой… звезды перестали быть звездами. Они трансформировались в нечто до боли знакомое.

Огни. Они зовут. Они затягивают ее в свои объятия и душат.

Тик-так. Тик-так.

Лаура хрипела. Она чувствовала силу притяжения и не могла ей сопротивляться. Ведь они звали ее. Они вынуждали ее вернуться обратно. Они умоляли. Они плакали…

Лаура умирала.

– Лаура! Проснись!

Девушка резко вскочила и закашлялась. Дыхание восстанавливалось с трудом.

Голос Колдера помог ей очнуться. Лаура уставилась в перепуганные глаза парня.

– И опять этот взгляд… – прошептала она, приподнимаясь со стула.

– Я услышал твой смех. Ты спала и смеялась, – Колдер почесал нос. – Извини, конечно, но это охренеть как жутко!

Лаура вздохнула.

– Прости. Я… Я просто… заснула, пока ждала Ив. Хотела поговорить с ней.

– Кошмары?

Лаура предпочла промолчать. Она потянулась за пачкой энергожвачек и сделала вид, что вопрос не был услышан.

– Мне кажется, прошло достаточно времени, чтобы мы могли об этом нормально поговорить. – Колдер встал и схватил с полки рисунок, который Лаура так и не выбросила. – Это Чекаши?

Лаура выхватила лист из рук парня и бросила в мусорную корзину.

– Конец.

Колдер недовольно сложил руки.

– Когда-нибудь мы начнем говорить. И это будет исцелением. Для всех нас.

– Мы уже пытались говорить, – щеки Лауры запылали от нахлынувших эмоций, – и ты прекрасно знаешь, к чему приводят такие разговоры.

– Например, к тому, что мы свободны?

– Ха! – Лаура вскинула руки. – А что дала нам эта свобода? Если раньше ньюменов ненавидели за их привилегии, то теперь!.. – Девушка, не договорив, громко хлопнула по столу и пристально посмотрела на Колдера. Тот молчал. – Мы всего лишь капли в океане, Колдер. И это океан крови. Он такой густой, что мы увязли в нем по уши! А потом, когда кровь свернется, мы задохнемся! Мы тонем, Колдер! И в итоге все подохнем.

Лаура отвернулась. Спустя мгновение она восстановила дыхание и тихо добавила:

– Я не это хотела сказать. Я имела в виду то, что мы заигрались в героев. Мы не герои. Мы обычные куклы, которых заставили в это поверить.

– Думаешь, финала представления еще не было?

– Я даже не уверена, был ли антракт.

Лаура с тоской посмотрела на Колдера. Парень не смог выдержать ее взгляд, и девушка в очередной раз подумала о том, что он никогда не поймет ее чувств. Он не видел того, что видела она. Колдер сошел с дистанции и не застал кульминации. Его не было рядом с ней, когда все произошло. Он думал, что ему повезло, но… разве бросить друга в беде, хоть и не по своей воле, – везение?

– Знаешь, во всем надо искать плюсы! У всех ньюменов до нас было слабое здоровье, мы же чувствуем себя вполне сносно.

– Класс. Даже не знаю, кому выразить свою искреннюю благодарность! – саркастично протянула Лаура.

– Ты слишком строга к…

– К чему? К Миру? В нашей Утопии, – Лаура изобразила пальцами кавычки, – с долбаной ноократией богатые покупают вторую жизнь, а бедные готовы продать членов своих семей как нефиг делать, чтобы получить заветный билет в беззаботную жизнь. При этом получившие вторую жизнь ньюмены, с разумом счастливых обладателей деньжат, живут дальше, пользуясь созданными Миром условиями, обеспечивающими им тихую и мирную жизнь…

– Понял, понял, – остановил ее Колдер. – Будем ненавидеть этот чертов Мир. Ничего нового.

– Ты так говоришь, будто думаешь иначе.

– Эл, я просто хочу тратить больше времени на что-то хорошее.

Лаура не могла не согласиться с тем, что мечтала о том же.

– Но как ты можешь думать о хорошем, когда нас все открыто ненавидят?

– Я представляю себе, что я обычный ньюмен, который захватил разум человека, пожертвовавшего свое тело ради благого дела. Ньюмен, который способен умереть даже от простого чиха. Который валяется где-нибудь на берегу океана и трясется за каждую секунду своей никчемной жизни.

– Да уж.

– Нам реально повезло. Мы выиграли джекпот. Просто надо подождать, и все пойдет своим чередом. Когда появились первые ньюмены, их тоже ненавидели.

– Неа, – возразила Лаура. – Вообще-то, им сочувствовали. Даже жалели. Это потом уже, когда правительство присвоило им привилегированный статус, все изменилось. Кому ж понравится, когда у кого-то льгот больше.

– Ну ты и зануда!

– Я надеюсь, мы не доживем до того момента, когда все вокруг продадутся. Иначе продавать будет нечего, и, таким образом, общество убьет само себя.

Когда входная дверь хлопнула, Колдер и Лаура вздрогнули от неожиданности. Слишком уж разные события следовали за хлопаньем дверей в последнее время.

– Я пришла! – Детский голос Ивон Эверетт вырвал Лауру из реальности, а мелькнувшие в дверном проеме рыжие волосы подруги, словно солнце, озарили темноту приемной. – Мы экономим?

Встретив подругу, Лаура печально кивнула и опустилась в объятия старого кресла, в котором совсем недавно приходил в себя Колдер.

– Надо бы сходить к Грифину, – озвучила Ив мысли Лауры. – На этом уж точно нельзя экономить. Что думаешь, Элли?

Элли. Внутренности Лауры сделали сальто и рухнули вниз с такой силой, что сердце упало, а потом забилось в два раза чаще. Ее так называла только Ивон, и каждый раз Лаура удивлялась своей способности чувствовать невероятную тоску по человеку, которого она… потеряла. Человеку, который звал ее точно так же.

Люди лгут. Люди всегда лгут. Они лгут не только друзьям, знакомым, родным, но и себе. Они лгут так часто, что со временем перестают это замечать. Они больше не видят разницы между ложью и истиной и верят в то, что честны.

Лаура лгала себе, что больше не помнит той ночи. Что не помнит, как, захлебываясь в слезах, принимала решение, от которого так много всего зависело! Он говорил, говорил, говорил… Он так долго говорил! И в каждом слове она искала любую зацепку, которая бы позволила ей переиграть судьбу. Ей так хотелось найти другой выход! Черт возьми, да она и не вызывалась быть судьей! Лаура лгала себе, что не помнит его. Не помнит карих глаз, которые кричали о том, как сильно он себя ненавидит. В тот момент девушка видела в них раскаяние. Она видела в них то добро, что он делал… или делал вид, что делал. Лаура лгала себе, что в ту минуту она не заплутала между разумом и чувствами. Она не могла попросить его остановиться. Она не могла попросить сделать это кого-то другого. Она была одна. И выбор был очевиден.

– Думаю, то, что ты прислала ребят, которые унесли людей Праведника, – Лаура махнула рукой в ту сторону, куда Колдер перетащил нападавших, – автоматически наделяет тебя властью давать распоряжения. Да. Если бы не ты, пришлось бы обращаться к Грифину с другой проблемой. Вряд ли бы он был в восторге.

– Согласна.

– Скоро рассвет. Ив, тебе стоит прилечь, – заметил Колдер.

Ивон согласно кивнула и стащила с дивана плед. Накинув его на плечи, девушка легла, свернувшись калачиком.

– Разбудите, пожалуйста, через часик, – попросила она, зевая. – Люблю вас.

Ее голос на последней фразе прозвучал почти неразборчиво.

– Хорошо. И мы тебя.

Лаура жестом пригласила Колдера выйти на свежий воздух.

Они сели на лавочку у дома и долго молчали, вслушиваясь в стрекот цикад и далекое кваканье лягушек. Ночь уходила, жизнь возвращалась на окраины Капитуса. Лауре смена дня и ночи напоминала морские приливы и отливы. Волна отступает и дает песку почувствовать себя сушей, а потом, возвращаясь, захватывает его вновь, поглощая и делая своим пленником. Так и люди. Живут и радуются жизни, покуда не наступает ночь. Погружение в сон и вылет из реальности. Слабость и беспомощность. Лаура не любила спать по ночам. Она старалась ложиться как можно позже и вставать как можно раньше. Она боялась упустить что-то важное. Что-то, что может слишком дорого обойтись ей.

Однажды она уснула и потеряла Джерри.

Джереми было одиннадцать. О его прошлой жизни Лаура знала только то, что он был учеником младшей школы и очень сильно любил свою маму. Лишь один раз он вспомнил о том, как играл с одноклассниками и, оступившись, случайно упал на кусок арматуры. Джерри поклялся, что это его последнее воспоминание. Лаура ему верила.

Хоть они и провели мало времени вместе, опасность сблизила их. Джереми нашел в лице Лауры старшую сестренку, а девушка была не против обрести маленького братишку. Мальчик часто болтал обо всем на свете. Кто бы мог подумать, что в будущем Лаура не раз будет возвращать в памяти его веселую болтовню, так девушке казалось, что она наверстывает упущенное – все те годы, что они могли провести вместе. Как много она еще узнала бы о нем? Иногда в жизни Лауры попадались люди, которые много говорили, но даже самые близкие друзья мало что могли рассказать о них. Так вот, это не про Джерри.

Джерри любил мармеладки и блинчики со сгущенкой.

Джерри щелкал костяшками пальцев, когда нервничал.

Джерри не любил сказки на ночь. Говорил, что они расслабляют мозг, из-за чего становится трудно соображать.

Джерри любил слушать, как поет Колдер и играет на импровизированных барабанах Баз.

Джерри любил оберегать малышку Вики. Он часто разговаривал с ней перед сном, делился едой, следил, чтобы ей было максимально комфортно в ужасающих условиях, в которых все они оказались. Джерри успокаивал Вики, когда приглядывавшей за ней Терезы не стало. Мальчик заставил поверить ее в то, что она не одна.

Джерри любил заступать с Лаурой на дежурство. Девушка вспомнила, как они играли в слова, и Джерри каждый раз называл какую-нибудь вкусняшку, а потом вздыхал и говорил, что первым делом, как только вернется домой, набросится на мамину стряпню. Они так много болтали, а потом… потом…

Лаура сглотнула и наклонилась вперед. Теплая рука Колдера коснулась ее плеча.

– Не знаю, о чем ты думаешь, но мы рядом. Я рядом.

Девушка разучилась улыбаться. Когда долго живешь в страхе, от напряжения мышцы застывают на лице. Сдвинуть их становится трудно, и выглядит улыбка так жалко, будто кто-то нацепил на ее обладателя маску грустного клоуна. Потому выражение лица Лауры осталось неизменным.

– В последнее время я позволяю себе выглядеть слабой. Меня это пугает.

– Выглядеть слабой не значит быть слабой.

– В чем разница?

– Эл. Ты наш лидер. – Девушка замотала головой, но Колдер упрямо продолжал: – Помнишь, когда мы застряли в том автобусе, все начали кричать и паниковать?

Лаура помнила.

– Я сидел рядом с миссис Робертс. Она бормотала одно и то же, что ей надо домой к больному сыну. Я пытался ее успокоить, а потом, когда кто-то включил фонарик, и он осветил ее лицо, я увидел кровь и кусок стекла у ее виска. Знаешь, я оцепенел. Нет, я и раньше видел кровь, на поле разное происходило, но не так… Честно говоря, я тогда знатно перепугался.

Лаура зажмурилась. Голос Колдера словно бы превратил ее саму в голограф и запустил слайд-шоу из воспоминаний. Один кадр, другой, третий… Автобус. Толчок. Темнота. Паника. Фонарик. Мертвый водитель. Крики. Вопросы. Обезумевшие люди. И… она. Лаура.

– Думаю, я не смог бы так быстро взять себя в руки, если бы не одна девушка, которая завопила на весь салон: «А ну-ка все, молчать!» – Колдер тихонько захихикал.

Лаура вздрогнула. От толчка смеха. Он шел откуда-то изнутри и с трудом пробился наружу. Прозвучал, как работа для трубочиста.

Колдер улыбнулся, но теперь это была довольная улыбка человека, который совершил невозможное.

– Однажды ты сказала мне: «Друг не тот, кто будет рядом в трудную минуту. Друг – тот, кто эту минуту не допустит». Я теперь всегда думаю об этом. О том, что значит быть другом. – Немного помолчав, Колдер спросил: – Знаешь что?

– Что?

– Думаю, настоящий друг – это семья. Это навсегда. Ничто и никто не способен эту связь разрушить.

Лаура обняла парня. Так они просидели до тех пор, пока их лица не осветили первые лучи восходящего солнца.

Пока, ночь. Здравствуй, утро!