Читать книгу Хроники Зверя. Книга первая - - Страница 3

Наутро пошёл дождь. Воздух посвежел.

Князь проснулся в хорошем расположении духа и даже сам удивился этому. Мысли о возвращении в сумеречный дворец как-то сами собой ушли, уступив место необъяснимому восторгу. Нарак искренне радовался дождю! Любовь к нему передалась Карасу от матери. По крайней мере так говорил Тёмный Император. Нет, сегодня определенно случится что-то особенное! Князь был совершенно точно в этом уверен.

Эта необъяснимая радость и вера в чудо преследовали Кураями от порога отеля до самой школы, но открыв дверь класса, он буквально остолбенел: Кагура сидела за своей партой и так же, как прежде, рассеянно глядела в окно. «Это ли и есть то самое долгожданное чудо?» – успел подумать Князь и вдруг сам себе улыбнулся. Хорошо, что никто, кроме прилежного Ушиги, не мог этого увидеть, а на мнение нудного телохранителя Карасу было наплевать!

Князь прошёл к своему учебному месту. Дайджи привычно подставил ему кулак для приветствия. Второй телохранитель как всегда отсутствовал. Впрочем, Нацума ещё ни разу не приходил в школу к первому уроку, так что удивляться было нечему. Теперь же, надо думать, пока Юусей вновь не станет ходить на занятия, Рыцарь и вовсе плюнет на бессмысленную для него учебу.

Но Князя более заботило другое: почему Кагура в школе? Неужели по собственному желанию пренебрегла внеплановыми каникулами? Ради него?! Нарак весь извелся от любопытства. Да, собственно, это всё уже было и не важно. Главное, Ура здесь. Её присутствие словно бы создавало уют. По крайней мере, так было по личным ощущениям Князя.

Однако радость быстро пропала: одноклассница вновь делала вид, что не замечает его! И даже когда Князь нарочно громко стал раскладывать на своей парте учебные принадлежности, Фугеши не соизволила обернуться и поздороваться с ним, словно бы они вчера днём ни на какую прогулку вместе и не ездили.

В класс вошёл сенсей, и ученики, поспешно рассевшись по своим местам, разом смолкли. Математик фанатично любил свой предмет и нисколечко не жалел богатеньких деток. Он был уже совсем стариком, но за долгие годы преподавания не растерял ни профессиональной хватки, ни умения держать школьников в боголепном страхе перед своим предметом. И вот, в подтверждении того, что «математика – царица наук!», и на носу выпускные экзамены, учитель затеял «срезовую» контрольную работу, желая получить от старшеклассников хоть сколько-нибудь сносные решения. Он разложил на своём столе листки с заданиями и стал зачитывать список класса. Воцарилась атмосфера фатализма перед неизбежностью злого рока: ученики обречённо подходили к учительскому столу, выбирали себе билеты и возвращались на места ещё более понурыми. Сенсей любил работать «по старинке», оттого совершенно не признавал ни тестирований, ни электронных тетрадей, приучая детей к чистописанию на обыкновенной писчей бумаге обыкновенными же ручками и грифельными карандашами.

Контрольная началась. Школьники корпели над заданиями. Кураями же мучился более тем, что совершенно не помнил, какова успеваемость Кагуры, и составит ли ей труда решить злосчастные уравнения. Одноклассница же, не поднимая головы, строчила что-то на своём листке, и даже не догадывалась, что сам Сумеречный Князь переживает за её успеваемость. В итоге, разозлившись на себя, Карасу всё же принялся за своё задание. Он неспешно выводил цифры и буквы, заботясь больше об изяществе написания работы, чем о решении. Тем более, что он просто не мог допустить ошибку – гении не ошибаются! И вот, когда грифель карандаша вывел очередной изгиб геометрической функции на графике (Карасу не без удовольствия разглядывал аккуратную кривую), Ура поднялась со своего места, прихватив исписанные косым почерком листки, и направилась к учительскому столу.

Сенсей хмуро поглядел на рыжую девицу, явно ожидая от неё совершеннейшего провала. Одноклассники тоже недоумённо воззрились на Фугеши. Кагуру же нисколько не смущали многочисленные взгляды, она протянула листки с решениями учителю, коротко поклонилась ему:

– Сенсей, могу я за оставшееся время сходить в учительскую? Мне к завучу надо…

Учитель посмотрел сначала на ученицу, потом недоверчиво заглянул в её листки. По мере того, как тусклые стариковские глаза скользили по строчкам работы Фугеши, морщинистый рот его всё больше искривлялся, выражая крайнее изумление математика. Ура же, тем временем, самозабвенно отпрашивалась в учительскую:

– Мне правда – очень надо. Иначе эту работу могут не зачесть. Я вроде как на больничном должна быть, но классный руководитель вчера предупредил, что вы планируете сегодня контрольную, и я пришла. Так как, могу я уйти?..

Сенсей машинально кивнул, продолжая безотрывно глазеть на строки формул и ровные графики. Кагура поблагодарила его, вернулась к своей парте, сдвинула со стола в рюкзак школьные принадлежности и, сопровождаемая изумленными взглядами ребят, покинула класс.

Князь тоже глядел вслед Фугеши. Её одинокие шаги гулко разносились по пустому школьному коридору. Смешенное чувство восхищения и обиды заурчало где-то в желудке: не может быть, чтобы простая человеческая девчонка обскакала Князя в гениальности! Да, Кураями готов был признать необычность Кагуры, но никак не её превосходство.

Но больше всего задевало то, что не из-за него, Князя, Ура сегодня явилась в школу, а всего лишь из-за какой-то паршивой контрольной работы. Допуск к выпускным экзаменам – вот что по-настоящему заботило Фугеши, а не его, Карасу, душевные терзания! Рука Князя сама собой принялась строчить математические решения, напрочь позабыв о былой хозяйской скрупулезности, и уже через пять минут Карасу вылетел в коридор, тоже прихватив с собой собранный рюкзак. Он желал отыскать Фугеши и во что бы то ни стало выяснить, как она осмелилась посрамить его, Кураями, перед другими простолюдинами, как посмела растоптать его честь благородного Нарака. И, самое главное, как Кагуре удалось «вкогтиться» Князю в душу? Да это же просто нелепо!

Кураями догнал одноклассницу, когда та уже вышла из учительской, и поплёлся следом за ней. Нарак о многом хотел расспросить человеческую девчонку, но слова даже на мысленной репетиции получались какими-то нескладными, пожёванными. Сомнения и любопытство одолевали Сумеречного Князя.

Тем временем Ура поднялась по «чёрной» лестнице на крышу. А Князь так и остался топтаться на ступенях, никак не решаясь повернуть ручку двери. И, вдруг, до него донесся тонкий звук какого-то музыкального инструмента. Мелодия лилась ровно и уверенно, выдавая изрядное мастерство музыканта. Однако кроме Кагуры на крыше никого во время урока быть не могло, иначе бы девчонка не осмелилась туда пойти. Значит, играла она. Кураями прильнул ухом к двери, чтобы лучше расслышать игру, как вдруг на него обрушился удушающий мрак, и через секунду перед внутренним взором Князя возник совершенно неведомый ему Мир.

Белая беседка возвышалась посреди горного озера, словно островок изо льда. С берега к ней был перекинут узкий мосток с гнутыми перилами. Сочную траву на берегу, как россыпь драгоценных камней, украшали всевозможные цветы. Всюду кружили трескучие насекомые и певчие птицы.

Вот на тропе, ведущей к мостку, появился Нарак. Это был ныне правящий Император. Его одежды были черны, и только корона и перстень на левой руке, надетый прямо поверх перчатки, казались в свете Солнца кроваво-алыми. Лица Хангора, как всегда, видно не было из-за ниспадающего с рогатой короны непроницаемого полога – извечного символа Хранителя Тёмных Миров.

Каждый шаг Императора или же касание его наряда земли выжигали дотла яркую растительность. оставляя за собой лишь мертвое, голое о́гнище. Но окружающий Мир был сильнее Смерти и Морока: умерщвлённые травы вмиг пускали новые стрелки листьев, наливались соком и раскрывали красочные бутоны.

Сумеречный владыка перешёл по мостку в беседку и сел на лавку. Рядом с ним оказалась молодая Дэва. В отличие от Нарака, она не пряталась от здешней природы, и одежды её были нарядными и открытыми. Снежно-белые косы, сложенные в высокую прическу и укрытые тончайшей золотой сеткой, говорили о том, что женщина была замужем; ярко-фиолетовые глаза Дэвы, как и вся она, лучились добротой и сердечной открытостью. И если бы не грубые письмена, покрывавшие всё тело Кипенной, то женщину вполне можно было бы принять за сказочную фею.

Перед Нараком и Дэвой, в люльке, спал ребенок – мальчик. Император склонился над кроваткой и, отодвинув сетчатый балдахин, провёл пальцами по лбу и щекам ребенка.

– Даже в этом облике он очень похож на тебя, – улыбнулась Дэва.

Нарак взял руку женщины, заключил её между своими ладонями.

– Я придумал, что мы можем сделать для сына. И не возражай! – отрезал Сумеречный владыка. – Защита от Морока и Света – вот его жизнь! Индра согласен с моим решением. Он позволил нам создать родительский оберег…

– Дорогой, мы даже имени сыну ещё не дали. Как можно создать оберег безымянному ребенку?

– Помнишь, ты же говорила, что имя само должно выбрать ребенка. Значит, пусть так и будет. Со временем судьба найдет его.

Император глядел на Дэву сквозь чёрный полог, но женщина всё равно видела и понимала его взгляд. Она знала: когда владыка принимал какое-либо решение, то обычно был непреклонен. Однако ей всегда оставлял право последнего слова – и это было бесценно!

– Я согласна, – подумав, сказал Кипенная. – Но давай поторопимся, я чувствую приближение грозы.

Сумеречный словно бы не расслышал её последних сов. Он отпустил руку любимой, снял с себя перстень и вложил его на ладонь Дэве, затем вынул из-за пазухи медальон – девятиконечную звезду, – и тоже отдал его Кипенной.

– Подарок Равновесия, – пояснил Император.

Дэва последовала примеру Сумеречного владыки: сняла с пальца старинное кольцо – реликвию своего рода, – и добавила его к остальным драгоценностям. Император не без усилия содрал с рук перчатки и вновь накрыл ладони женщины своими. Чешуйки, покрывающие тело Нарака, моментально вздыбились, испугавшись солнечных лучей. Дэва сейчас же попыталась закрыть собой ладони любимого, но тот не позволил.

– Всё в порядке, – уверил Император, – просто следует поспешить.

Дэва и Нарак монотонно наговаривали охранительные заговоры своих родов; руки их опутал дым. Супругами они не были, но старинный ритуал соединял любовников крепче всякого свадебного обряда. Раздался хлопок. Мужчину и женщину отбросило друг от друга, а в кроватку, скользнув по балдахину, упало нечто тяжелое и блестящее. Оба родителя склонились над люлькой: чёрные птицы, сцепившись между собой когтями на крыльях, образовывали массивный браслет; в лапах каждая птица держала по белому лунному кресту – старинному символу ночного светила.

– Дорогой… Что это значит? – удивилась Дэва.

– Очевидно, отражение его будущей силы.

Вдруг Кипенная встревожено глянула на чернеющее небо.

– Тебе пора возвращаться, – огорчённо прошептала она.

– Но ты так любишь дождь, – заупрямился владыка. – Я останусь. Посмотрим на него вместе.

– Ты же знаешь, что нельзя. Миры истончатся, и тебя обнаружат! – укорила его Кипенная. Нарак тяжело вздохнул в ответ: она была права. Дэва поцеловала руку любимого. – Иди.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее, – пообещал Император. – Жди вестника!

– Я буду ждать тебя всегда.

– Позаботься о сыне! – уже с берега крикнул Сумеречный.

***

Мелодия стихла. Князь сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и крепко сжимал своё запястье, на котором с детства носил браслет-оберег с чёрными птицами. Неужели всё увиденное – правда? Но разве такое возможно? Разве может сам Тёмный владыка быть его кровный отец?! Хотя, если задуматься… Карасу не помнил своей матери – она умерла, когда Князь был ещё совсем маленьким. А Зидхор – младший брат Императора, которого Карасу до сего дня считал своим отцом, – запрещал любые разговоры о Пресветлой Ваарисе, и с пеленок называл сына не иначе как «кипенным выродком». И если с «кипенным» всё было понятно – Карасу и до видения знал, что его мать была младшей сестрой Белой Сафеды24, – то с «выродком» выходила какая-то нелепость. Теперь же всё вставало на свои места: никакой «отец» ему не отец, а родной дядька! Но узнать правду вот так, по прихоти какого-то музыкального инструмента… Это было слишком даже для сына Чёрного Императора.

– Ты чего на полу сидишь?.. – взволнованный голос и рука на плече вернули Карасу в реальность. Ура сидела возле него на корточках.

Князь взял себя в руки и сказал первое, что пришло на ум:

– Ты очень хорошо играешь. Что за инструмент?

– Флейта, – растерянно ответила Ура. – С тобой точно всё в порядке? Там на крыше навес есть, пойдем лучше туда.

Князь кивнул и пошёл следом за Кагурой.

Дождь всё ещё частил. Но на крыше и впрямь обнаружился навес, а под ним – лавочка и урна. Вероятно, учителя ходили сюда курить.

– Где ключ взяла? – спросил Князь.

Кагура неопределенно воздела глаза к небу.

– Смотри, радуга! – воскликнула Ура.

– Ты любишь дождь? – спросил вдруг Князь и сам удивился своему вопросу: какое, собственно, ему дело, любит девчонка дождь, или нет? А «дело» отчего-то всё же было…

– Не-а, – мотнула головой Ура. – Я Солнце люблю и тепло. И радугу. Холод и сырость терпеть не могу, хоть и родилась зимой в промозглом городе.

Радуга, тем временем, получая всё больше солнечного света, становилась всё ярче.

– Ты на неё похожа, – сказал Князь и кивнул на радугу. – Такая же разноцветная.

Ура искоса глянула на Князя и задумчиво произнесла:

– Полный спектр, да?

– Чего? – не понял Карасу.

– Да так, – отмахнулась Фугеши. Этот уровень знаний был Нараку пока не доступен. Только пройдя обряд Посвящения, Князь получит доступ к самым сокровенным тайнам мироздания. Но интуитивно он всё же чувствовал необычность Уры. Это кипенная кровь матерь говорила в нём.

Нарак что-то неопределенно промычал в ответ. Кагура же заговорила вновь:

– Знаешь, это не моё дело, конечно, но музыка действует на всех по-разному. Каждый инструмент награждает её различными свойствами. Как цветами радуги. – Она улыбнулась, встретив изумленный взгляд Князя. – Давным-давно, когда я впервые услышала голос флейты, то просто не смогла пройти мимо. Играла женщина. Трудно объяснить, но её мелодия была похожа на тёплый ветер: знаешь, как будто под большим деревом сидишь в солнечный день, а высоко над головой шелестит листва… Живая музыка! Мне безумно захотелось научиться играть так же, как она.

Князь кивнул и внезапно заговорил о том, что было сейчас на его сердце. То, о чём рассказывать не имел право никому!

– Я никогда не видел свою мать. Она давно умерла. Тогда я был еще совсем маленьким. Но твоя игра позволила мне её увидеть. А ещё отца…

Ура вдруг хлопнула его по плечу, прервав неуместную исповедь –не хватало еще, чтобы Сумеречный Князь выложил ей сейчас какие-нибудь семейные тайны! Завтра же мальчишка раскается в своей внезапной болтливости, а субедару насильно зачистят память. Ну уж нет, спасибо! Обойдется Ура без вмешательства в своё сознание.

– Наш разум – странная штука, –сказала Экилибр. – Он знает абсолютно всё, и даже то, чего мы никогда не видели в живую, или по какой-то причине забыли. Главное, суметь найти путь к знаниям. Так что, если ещё раз захочешь увидеть маму, только скажи – и я тебе сыграю!

Кураями кивнул. От Уры шло тепло: настоящее, живое. И это тепло с легкостью пробивалось к самому сердцу Нарака. Впервые с ним разговаривали не как с Сумеречным Князем, а легко, – как с равным!

– Ты будешь моим другом? – Спросил он вдруг одноклассницу.

И словно бы дождавшись этого вопроса, из-за туч выглянуло Солнце. Всё вокруг вспыхнуло мириадами дождевых капель.

«Это и есть то самое «чудо», что обещал с утра дождь!» – понял Князь.

Субедар испытывающее взглянула на Сумеречного и серьёзно ответила:

– Буду.

***

Они сбежали с уроков и просто бродили по улицам, разговаривали обо всем на свете и по долгу молчали.

Как выяснилось, в отличие от Кагуры, красавица Юусей возвращаться в школу не торопилась и в своё удовольствие догуливала маленькие каникулы. Тем более что сегодня утром за ней явился влюбленный Нацума, и Фугеши-младшая тотчас улетела с Рыцарем на свиданку. Князь был в недоумении от такого поведения телохранителя – тот словно бы одурел от Яры! Что же «Ишики» станет делать, когда придёт время возвращаться обратно в Сумеречный Мир? И тут только Князь в полной мере осознал всю неотвратимость будущего: рано или поздно, но и ему тоже предстоит прощаться с Кагурой. Навсегда!

Князь вновь помрачнел. Погода, будто под стать его настроению, также начала портиться. Засобирались тучи. Небо быстро наливалось темнотой и уже напоминало черничный компот.

– Гроза идёт, – сообщила Кагура и довольно улыбнулась. Ей было невдомёк о тяжких думах Князя. Субедар схватила Кураями за руку и потащила к безлюдной автобусной остановке.

Остановка стояла на холме, и небо просматривалась далеко в перспективу. Чёрная туча волокла своё распухшее брюхо над городом; местами её уже прорезал огонь, но гром был пока далеким и высоким. Нараку отчего-то почудилось, будто девчонка ещё на крыше школы знала о надвигающейся грозе и специально привела его именно сюда.

Ура между тем сделалась суетливой. В её руках вновь появилась флейта. Князь вздрогнул: неужели опять будет пытка воспоминаниями? Что на этот раз он увидит: может, опять своё детство? а может, смерть матери?.. И только сейчас Сумеречный обратил внимание на саму флейту. Очевидно, что инструмент был старинным, рукодельным, с резными письменами и узорами. Такую вещицу в обычном магазине не купишь. От флейты буквально веяло таинственностью. Впрочем, как и от самой Фугеши.

Да, так иногда бывало, что в Мирах появлялись предметы и существа, наделённые невероятной мощью. Им не находилось равных даже среди самых гениальных талантов и наиискуснейших изделий. И Князю ещё никогда не доводилось видеть воочию ни того, ни другого, а тем более их союза. Но сомнений быть не могло: Кагура и её флейта воистину являли собой этот союз!

И словно бы в подтверждение этой догадки, не дожидаясь раската грома, Ура взметнула в небо всю силу своей флейты. Князь буквально физически ощутил, как звук пронзил все пространства разом! Да, именно так и разрушаются границы между Мирами; именно в такие моменты ты и становишься единым целом со всем, что сотворила Великая Матерь!

Голос флейты сплёлся с бушевавшей стихией. Это была уже не просто музыка, а самая настоящая ПЕСНЯ! Как там сказала Ура: «живая музыка»? Да! Эта музыка действительно жила будто бы сама по себе и одновременно вместе с тобой: песня флейты смеялась и плясала, проливалась дождём и блистала молниями! А ещё в ней был полёт. Бескрайний и целеустремлённый. О, Князь знал это великолепное чувство силы и свободы!.. Однажды, «отец» решил подразнить его и приоткрыл завесу тайны Посвящения, и с того дня Карасу ни на секунду не забывал того ощущения безграничной воли. Но оно не шло ни в какое сравнение с безумием песни флейты!

Гроза уже висела над головами ребят. Князю хотелось сию секунду остановить время, чтоб волшебный полёт никогда не прерывался. Отчего же так вышло, что простая человеческая девчонка казалась сейчас Нараку роднее всех его многочисленных Сумеречных и Кипенных родичей? «Дружба»? Нет, это было не совсем верное определение тех чувств, которые испытывал Князя к Фугеши. Тогда может быть, действительно, влюбленность?.. Но и это не так. Всё не так! Только сейчас Карасу отчётливо понял, что, не встреть он Уру, то прожил бы всю свою жизнь с «замороженным» сердцем – таким, как и требовал от Сумеречно Князя его родовой статус. Но Кагура каким-то образом «раздула» в нем своей музыкой живой огонь, и отныне этот жар ничем и никому не удастся погасить – Нарак осознавал это с неопровержимой ясностью! И, что самое поразительное, девчонке это не стоило ровным счётом ничего, будто бы умение пробуждать в других благостный духовный подъём просто входило в её сущность.

Лучи прорезали выпростанное брюхо тучи, и все вокруг вспыхнуло разноцветными огнями. Стеклянная крыша остановки заискрилась узорами дождевых дорожек. Гроза уходила. Гордо, по-королевски. Увенчанная блестящим солнечным венцом! А вместе с грозой стихла и песня флейты.

***

Вернувшись в особняк, Ура столкнулась в дверях с Ишики. Рыцарь проводил Яру домой после свидания, и никак не мог с ней распрощаться. Нарак божился, что завтра вновь придёт к Юусей, и, как видно, сестре действительно были приятны его ухаживания. Рюу-Джад-Лау в свою очередь виртуозно разыгрывал из себя «сурового старшего брата»; Дракон как бы невзначай напомнил пылкому ухажеру, что сын главаря якудзы не самая лучшая партия для его милой маленькой сестрёнки, после чего Нацума сник и тоскливо удалился.

Отделавшись от Чёрного Рыцаря, Дракон сразу же пригласил Экилибров в столовую на серьёзный разговор. Он повелел девушкам усаживаться поудобней и очень внимательно слушать. Такое поведение Саманъи настораживало. Он редко нервничал и всегда принимал решения только на холодную голову – собственно, как и полагается руководителю боевой спиры. Сейчас же Зверь старательно взвешивал каждое слово и всё ещё сомневался в надобности посвящать рядовых Экилибров в дела высшего руководства.

– Мне не следовало бы вам рассказывать всего того, что собираюсь, но, как видно, придётся. Тем более что Князь теперь вроде как твой приятель?.. – Саманъя обжог Уру взглядом. Он понимал, что охранительнице нужно было «пристегнуть» к себе Сумеречного мальчишку, и девчонка выбрала самый верный «крючок» – любопытство. Именно поэтому Князь теперь будет самостоятельно следовать за Урой, куда бы та не позвала. И это обстоятельство до жути бесило Дракона! Он ревновал, пускай и не видел в сопляке жара влюблённости.

Субедар пропустила колкость мимо ушей, и Банн продолжил:

– Однако без «дополнительной» информации вам будет очень трудно понять, от кого именно вам надо защитить парня… – Дракон колебался, продолжая ходить кругами: – Запомните, наш разговор не должен выйти за пределы этой столовой, потому как история, которую я сейчас расскажу, строго засекречена. Особенно о ней не должен узнать Сумеречный мальчишка! – Рю-Джи пожевал губу: – С чего бы начать?..

– Не тяни! – поторопила его Ура.

– Давным-давно, – преподавательским тоном заговорил Банн, – во избежание Изначального Хаоса, Сумеречные и Кипенные составили между собой некий свод правил, призванных уравнять власть и силу сторон. Также этот договор регулировал и мирскую жизнедеятельность детей Света и Морока.

Из учебного курса Академии вы должны помнить, как проходили самые первые выборы владык: равнозначные по силе Нарак и Дэва приняли на себя обязанности Хранителей; тогда же общим голосованием образовался и Совет Старейшин. Совместными силами Хранителей и Старейшинами была определена последовательность передачи власти от одного Хранителя к другому: все будущие Императоры и Сафеды должны быть ТОЛЬКО прямыми потомками первоначальных главенствующих родов, а не выбираться из сильнейших существ. И для того, чтобы Морок и Свет не сцепились между собой из-за какой-нибудь глупости, Старейшины постановили: правящие династии ОБЯЗАНЫ заключать вынужденные браки с представителями противоположных сил.

В связи с этим Хранителями Морока и Света был подписан ещё один немаловажный документ, в котором детально расписывались все тонкости перехода Сумеречных Князей и Кипенных Жриц в род противоположной стороны. Согласно ему, после выбора Императора или Сафеды их братья-сестры (в зависимости от силы) женятся или выходят замуж за представителя правящего ныне рода другой стороны. Упрощённая схема примерно такая:

Вариант номер одни. Если у только что выбранного Хранителя имеются старшие братья или сестры (опять же, в зависимости от силы), то следующий по старшинству за правителем родич сочетается браком с представителем семьи противоположной стороны.

Вариант номер два. Если выбранные Сафеда или Император самые старшие в роду, то в смешенный брак вступают следующие за ними младшие братья или сестры.

– А если братьев-сестер нет, тогда что? – Встряла Ура.

– Подобного ещё не случалось, –снисходительно улыбнулся Банн. – Сроки правления Хранителей достаточно велики, чтобы те успели обзавестись необходимым числом наследников. Тем более что следующими правителями сил могут стать только дети Сафеды или Императора; потомки Князей и Жриц уже не учитываются – они образуют побочные ветви основного правящего рода. Из них, кстати, и выбирают супругов для Хранителей сил.

Как можно догадаться, из конкурентной борьбы на звания Хранителей выбывают и дети, рождённые в вынужденных кипенно-сумеречных семьях. Ну, такое решение более чем понятно: кровь будущего Хранителя должна быть чистой, чтоб не породить химер. Тем более что полукровки и их «вынужденные» родители, в основном, живут в резервациях – подальше от высшего Мира Дэвов и низшего Мира Нараков, где-нибудь у Асуров или Претов25. Дело в том, что немногим представителям Морока или Света (даже высшим!) дано выдержать условия жизни в противоположных Мирах. Но бывают и исключения. Вот тут-то мы подошли к самому главному.

Дракон выдержал театральную паузу и вновь заговорил наставительным тоном:

– Ныне правящий Император, Хангор, принял свою корону, когда триста пятьдесят восьмая Сафеда, Кроя, уже управляла Светом. Для укрепления связей с родовой ветвью новоиспеченного Императора, его младшему брату, Зидхору, была отдана в жены сестра Белой Сафеды – Пресветлая Жрица Ваариса. И все было бы нормально, если бы Хангор, который, кстати сказать, сопротивлялся своей коронации до последнего, к тому времени не был уже знаком с Ваарисой. Да не просто знаком – они были давними любовниками.

Ура даже присвистнула. Она уже начинала понимать, к чему клонит Рюу-Джи. Вот только почему в Библиотеке познания об этом и слова не было написано?.. Конечно, специфика телесно-духовных перевоплощений высших существ и толкование их «дальновидных» поступков до сих пор оставалась где-то за гранью понимания Знающей и Слушающей. Однако внезапно «всплывшие» романтические отношения Императора и сестры самой Сафеды – это уже вообще ни в какие рамки понимания не влезало!

Яра между тем возмущалась:

– Не понимаю, почему же Старейшины не пошли навстречу влюбленным?! Это просто жестоко!

– Вопросам любви в политике нет места, – ответил резонно Саманъя. – Даже Кипенные это понимают. «Мир в Мирах превыше всего!» – таков девиз Совета Старейшин. И никто из Хранителей этой максимы не оспаривает.

– Всё равно – несправедливо! Неужели нельзя было сделать исключение, и позволить влюблённым быть вместе? – негодовала хавильдар.

– Кровосмешение губительно для родонаследственной ветви, – терпеливо объяснял Банн. – Но и уступить Зидхору императорскую корону Хангор не мог – Старейшины бы просто-напросто этого не допустили: Хангор лучший в своем роду!

– Знаешь, Рюу-Джи, – заговорила вдруг Ура, – сегодня днём произошло нечто странное… Мало того, что меня не покидает ощущение, что наш, равновесный, морок даёт периодические сбои, так ещё и твой рассказ. В общем, я понимаю, к чему ты клонишь, и поэтому просто обязана доложить… Короче! Так уж вышло, что сегодня Князь сумел заглянуть в своё прошлое – он видел мать, которая, как он утверждает, давным-давно мертва. Что конкретно ему пригрезилось, мне не известно, но, казалось, что у мальчишки словно бы произошло крушение картины мира…

– И что же это за «нечто неожиданное»?.. – прошипел Дракон. Его буквально затрясло от гнева. – Что ты опять натворила?! Быть не может, чтобы Князю открылась правда!..