Читать книгу В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - - Страница 6

5 августа 1991 года

[Ф. Х.] Кравченко вернулся с разрешением посетить Новую Землю. Теперь сроки стали критически важны, и напряжение возросло. Кравченко высказал всё, что думает насчет дисциплины, и отстранил капитана «Виллема Баренца». Валера расстроен, но, по словам Кравченко, два капитана на одном судне – это вдвое больше, чем нужно.

После этого мы взяли курс на остров Белый, чтобы залить баки топливом. Оттуда мы должны были идти на север по 70-му меридиану к Благохранимому дому. Карта, которой мы сейчас пользуемся, наверное, попадет в музей. Прокладка курса до Благохранимого дома – это исторический момент.

Линия горизонта терялась между морем и затянутым тучами небом. Ветер изменился на северный, и волны теперь накатывались с левого борта. Мориц развернул катер на несколько румбов к ветру, поскольку крохотный «Аспол» боролся с волнами из последних сил. Тут же раздался сигнал радиотелефона, и Мориц получил GPS-координаты новой промежуточной точки в пяти морских милях от берега, возвращающей нас на прежний курс. Погода ухудшилась и все на борту страдали от морской болезни. Волны были такими высокими, что временами «Аспол» совсем останавливался, как будто упирался в стену.

7 августа 1991 года

[Ф. Х.] Прибыли на остров Белый (который совсем не белый). Три человека отправились к домику рыбака, который живет в 6 километрах отсюда. Они хотят воспользоваться его радиостанцией, чтобы запросить прогноз погоды. Оба капитана сошли на берег. Весь экипаж, кроме меня и Миши, лег спать. Миша спит, укрывшись бушлатом. Когда я спросил: «Почему ты укрываешься бушлатом?» – он ответил: «Мне не выдали спального мешка». К востоку от острова в море впадает река Обь – одна из крупнейших российских рек. Она порождает быстрое течение. Иногда мимо нас проплывает целая куча деревьев, срубленных или просто поваленных. Что мне делать: забросить сеть или просто порыбачить с удочкой? Здешняя полярная станция – это зона бедствия. В былые дни эта станция запускала метеорологические ракеты, которые достигали высоты 100 километров. Но потом здесь произошел мощный взрыв, вызвавший чудовищный пожар. Бочки из-под горючего по-прежнему валяются по всей округе. На экологию всем, похоже, наплевать. В жизни не видел ничего подобного.

Мы идем вдоль российского побережья в густом тумане, против течения. Наши карты устарели, песчаные мели появляются там, где их раньше не было. В 2 часа дня погода внезапно прояснилась, туман рассеялся, и выглянуло солнце. Мы снова встретили больших белых китов, которых видели, когда стояли на якоре. Это край суровой красоты: изобилие рыбы, множество птиц и тюлени. Прогноз погоды, переданный нам тремя танкерами, неплохой, но для нас не слишком благоприятный: ветер 4–5 баллов по шкале Бофорта и туман. Наши катера очень легкие и ныряют по волнам, как лошадки на карусели. Оказавшись рядом с большим ржавым сухогрузом, мы пополнили запасы воды и сходили в душ. У них на борту я разжился вилками, ножами, ложками и стаканами, потому что у нас была лишь одна кружка и две ложки. Поскольку наша шлюпка набирала много воды, я выбрал веревку, чтобы подтянуть ее поближе к катеру и закрепить в наклонном положении. Когда Дмитрий это обнаружил, он здорово рассердился. А что оставалось делать? Тащить на буксире, как субмарину, или привязать ее так, чтобы вода, которую она набирает, сразу уходила обратно? В итоге он тоже не стал менять ее положения, так что, похоже, и сам не придумал ничего получше. А может, он просто был не в духе или страдал от морской болезни. Надеюсь, клюз для перлиня выдержит, в противном случае у нас будут большие неприятности.

Вид на лагерь Д. Кравченко со стороны Благохранимого дома. Лето 1979 года

[Ф. Х.] 20 часов 00 минут. Море покрывается тоненькой корочкой льда. Большая льдина перекрывает нам путь к открытой воде. Неужели тупик? После 15 минут столкновений ледяных полей мы нашли полосу свободной ото льда воды, которую «Аспол» быстро пересек. Затем задний ход и поворот, и мы свободны. На расстоянии 20 километров от берега я могу разглядеть Новую Землю – черный силуэт с белыми пятнами снега, освещенный ярким солнцем. До Ледяной Гавани остается еще 120 километров пути, это приблизительно 12 часов ходу. Но настроение на борту опять поменялось.

[M. Г.] Мы увидели Новую Землю под великолепным небом: яркое солнце и небольшие перистые облака. Ветра совсем нет, и, поскольку мы окружены льдами, поверхность воды гладкая как зеркало.

Экспедиция достигла Новой Земли 10 августа. Вдали виднелись гигантские пики ледяных торосов, поднимающиеся из замерзшего моря. Вечером Мориц услышал, как лед трется о пластиковую обшивку их маленького судна, и скомандовал «Право на борт, сбавить ход!», а затем «Прямо руль, полный вперед!». На льдине и на поверхности воды остались следы облупившейся краски.

[Ф. Х.] Следующие несколько часов мы идем во льдах, закрывавших от 10 до 30 % поверхности моря[12]. Нас окружают поля толстого льда. Время от времени мы видим тюленей, и я пристально вглядываюсь в даль в надежде увидеть белого медведя. Холод сегодня собачий; прошлой ночью наши катера начали покрываться льдом. Ветер только что сменил направление на несколько румбов – с юго-западного на западный – и стал сильнее. Я спрыгнул на льдину, чтобы понять, что происходит. Когда пришло время обедать, лед стал снова смыкаться. С трудом нашли небольшой участок свободной воды, достаточный, чтобы выбраться наружу. Тут уж нас как ветром сдуло, и мы снова направились на юг, поскольку прогноз ледовой обстановки не сулил ничего хорошего.

11 августа 1991 года

[Ф. Х.] Мы шли близко к берегу и наблюдали с моря широкий ледник. Айсберги были повсюду. Вскоре после этого мы прибыли в Ледяную Гавань. На берегу мы нашли большой фрагмент судна, вероятно, часть обшивки корпуса с поперечными балками и множеством мелких крепежных деталей. Большой крест, который установил там Дмитрий, стоит рядом с местом зимовья. Мы обошли вокруг мыса, чтобы не уничтожить оставшиеся следы. Дмитрий сказал, что мы не должны ничего трогать. Мы поставили катера вплотную друг к другу, кормой к берегу, и спустили трапы. Выше на берегу до сих пор стоят столы, оставшиеся от старого лагеря Дмитрия. Отсюда 10 минут пути до Благохранимого дома. От дома не осталось почти ничего, кроме четырех бревен нижнего венца и подпорки крыши. Рядом с домом лежат железные обручи от старых бочек. Внутренний размер длинной стороны дома – 28 футов[13] (я измеряю своим приставным шагом). Очаг располагался в середине. Я взял один маленький уголек. Повсюду валялись черепки, кучки гвоздей и остатки прогнивших досок. Всё еще можно было догадаться, где у них был нужник. Два отверстия между бревнами, скорее всего, соответствовали дверям, ведущим в сени и наружу. За домом Мориц нашел пулю. Я сам подобрал кусочки кожи и материи, а также осколки стекла. Дмитрий был здесь уже пять раз, и, по его словам, снега сейчас совсем мало: лишь местами сохранились его многолетние нетающие скопления – снежники, а в море виден лишь один одинокий айсберг. Каменистый, покрытый мелкой галькой берег практически лишен растительности – лишь кое-где виднелись редкие моховые кочки.

На берегу у края снежника мы нашли синюю рубашку с длинными рукавами и шлюпочную банку[14]. Банка полностью вмерзла в грунт. Мы разожгли костер, чтобы вскипятить воды. С помощью топора, лопаты и того небольшого количества горячей воды, которое нам удалось добыть, мы смогли извлечь ее из мерзлоты. В Нидерландах нет никаких материальных свидетельств с Новой Земли[15], поскольку КГБ засекретил всё, что связано с этим регионом[16]. Наш счетчик радиации показывал 40 × 10⁷ милликюри. Парень, который носил его с собой, не особенно об этом распространялся. Он говорит, что всё в порядке (думаю, в Москве счетчик показывал 18 милликюри). Будем надеяться на лучшее. Я не буду из-за этого нервничать. Чернобыль был пострашнее[17]. Съемки фильма обернулись сплошной чередой провалов: каждый раз оказывалось, что ничего не готово. Они просто стояли и смотрели, как мы сходим на берег, идем к Благохранимому дому, пытаемся достать из земли вмерзшую в нее банку… А потом нам приходилось повторять всё это на камеру. Мориц дьявольски сердит из-за этого, да и я тоже! Мы пробыли на Новой Земле 10 часов. Погода была отличная.

[M. Г.] Четыре бревна указывали на место, где стоял дом. К западу от него лежало несколько ржавых железных обручей, которые когда-то скрепляли клепки бочек. Кроме того, мы нашли там осколки стекла и фарфора, обрывки ткани и каблук от ботинка. Также на земле валялось много гвоздей с квадратными шляпками. По словам Дмитрия, всё это может служить убедительным доказательством того, что Баренц действительно зимовал здесь. Он также указал на тропинку, которой, как он считает, пользовались 400 лет назад, чтобы перетаскивать вещи между кораблем и зимовьем. Франс нашел кусок старой доски, который оказался обломком скамьи для гребца. Мы поместили ее в пластиковый мешок. Дмитрий не стал больше ничего брать – только скамью, которую он собирался отдать на экспертизу. Он также сказал, что где-то неподалеку должны лежать еще корабельный колокол и пушка. Франс был счастлив и болтал без умолку.

12 августа 1991 года

[Ф. Х.] После посещения Новой Земли мы стараемся избежать встречи с дрейфующими льдинами. Только что несколько штук проплыло мимо нас. Чёрт! Дмитрий никак не может правильно определить координаты, каждый раз промахивается на 2–3 километра. Потом мы видели еще несколько льдин и моржа. Мы возвращаемся на остров Белый. Погода испортилась. Три часа назад налетел шквал, а теперь у нас ветер 4 балла, и когда мы выходим изо льдов, начинают образовываться волны. Ветер всё усиливается, и волны всё выше. В 18:00 мы решаем идти по ветру. На острове Белом мы найдем укрытие и сможем дозаправиться. Ветер уже 6 баллов по шкале Бофорта. Несмотря на работающий двигатель, нам уже сложно перемещаться.

15 августа 1991 года

[Ф. Х.] В какой-то момент невероятных размеров льдина грозила выдавить наше утлое суденышко на лед. Ее обширная подводная часть прошла прямо под днищем нашего катера. С помощью крюков нам удалось оттолкнуться от нее подальше. Отваливай! Мы шли в 60 метрах позади «Аспола» по узкому проходу между двумя ледяными полями. Выйдя из него, мы едва успели пройти каких-нибудь 20 метров, когда льды сомкнулись у нас за спиной. Возможно, всё произошло не слишком быстро, но урок по плаванию во льдах мы усвоили мгновенно. Массивные ледяные образования возникли между нами и берегом. Во время моей вахты Дмитрий каждый час заходил, чтобы уточнить обстановку. Но вдруг, незадолго до того как сменить меня в рубке, он набросился на меня с упреками за то, что я слишком отклонился от берега. Тут я тоже вышел из себя. Как можно всё время следовать за «Асполом», который даже не знает, где находится! Потом он пришел извиняться. Прогноз ледовой обстановки очень неблагоприятный. Дмитрий говорит, что Диксон намеренно спускает нам ложные прогнозы. Это вызывает разногласия в команде. Вечером мы обсуждали положение дел. Идея созвать команду на совет на этот раз принадлежала Дмитрию. Мне тоже было что сказать. Они никогда не спрашивают моего мнения и не возражают мне, и это заставляет меня задуматься: они вообще-то понимают, что я говорю? Они уверены, что прохождение фронта низкого давления невозможно предсказать, но на самом деле это не так. Внезапная смена направления ветра и ледяная крупа – обычные явления для циклона. А теперь Дмитрию внезапно понадобилось отправиться на поиски потерянной экспедиции 1912 года. Он хочет продолжать попытки идти вперед еще одну неделю. Некоторые согласны, но кто-то возражает. Где мы найдем прибежище, если ситуация будет ухудшаться? Разговор увяз в обсуждении методов выживания. Дмитрий заявил, что мне наплевать на то, что будет с нашим судном, и раздраженно удалился. Меня это задело до глубины души. Как он может так говорить? Будто это я повредил винт, налетев на лед! Я пошел за ним, и после долгих препирательств мы выяснили, что у нас с ним одна цель: сохранить катер и вернуться домой целыми и невредимыми. Получается, что мы с ним «добрые друзья» и оба можем идти спать со спокойным сердцем.

Прямо сейчас, в 14:00, путь назад нам отрезан. Мы шли курсом на восток-северо-восток, и лед сомкнулся у нас за кормой. Я видел проход к северо-востоку, но Дмитрий воспользоваться им не решился. Мы ходили кругами – ждали. В конце концов решили идти вперед, и тут начался самый настоящий ад. Дмитрий пытался протиснуться между льдинами и сразу же застревал. Тогда он стал требовать, чтобы мы отталкивали лед от носа баграми. Я предложил ему оттолкнуть лед от кормы и дать задний ход, потому что тогда судно развернется кормой против ветра. В ответ он рассердился и отправил меня в каюту. Ценой невероятных усилий нам удалось высвободить катер, причем Дмитрий едва не утопил шлюпку. Оттолкнув наконец массивную льдину, мы получили какое-то место для маневра. «Аспол» призвали на помощь, но делать ему ничего не пришлось. Дмитрий едва не угробил нас всех к чертовой матери. Вчера он обещал держать себя в руках, а сегодня словно с цепи сорвался: выгнал меня с моей вахты и отказался уходить из рубки. Я сказал, что если он не хочет отдыхать, то я сделаю это за него. В 3:30 утра я нанес наши координаты на карту и улегся спать. Мы окружены толстым льдом с ледовитостью 60 % и пытаемся выбраться наружу.

19 августа экспедиция прибыла в Диксон, в устье реки Енисей. Было холодно, и на горизонте проплывал караван айсбергов. Заходя в порт, мы увидели, как навстречу по причалу бегут два милиционера, а с ними несколько солдат-пограничников. «Если по Диксону бегает милиция, значит, произошло что-то серьезное», – сказал Кравченко… И тут пришли новости из Москвы об отстранении Горбачева.

[Ф. Х.] Что происходит? Переворот? Путч? Революция? В чём дело? Михаил хочет лететь в Москву. Сообщают, что там на улицах всюду танки. Слышны выстрелы. Столкновения в аэропорту. Около Белого дома – республиканского парламента – идет манифестация его защитников. Чтобы их поддержать, из Парижа прилетел сам Мстислав Ростропович. Мы все прилипли к приемникам.

Трое суток у катеров стоял милицейский пост. Власти забрали документы экспедиции на проверку. Двое из экипажа «Виллема Баренца» решили покинуть судно. Франс и Мориц тоже взвешивали свои шансы и подумывали о том, чтобы отказаться от попытки пройти Северным морским путем. Кравченко поднял над «Виллемом Баренцем» российский флаг, перешив его из флага Нидерландов. Милиционеры потребовали его спустить, но Кравченко отказался, а те не стали настаивать. А потом всё кончилось… Пост исчез, документы вернули. В невеселом настроении из-за потери еще двух членов команды члены экспедиции взяли на борт запас пресной воды и во второй половине дня 23 августа вышли в море.[18]

Дмитрий Кравченко с сыном Федором и экипажем осматривают найденную шлюпочную банку. 11 августа 1991 года. Фото: Юозас Казлаускас

К 8:00 вечера мы снова оказались в окружении льда. Мориц поставил наблюдателя на нос и аккуратно вел «Аспол» от одной полыньи к другой. Геннадий стоял рядом с ним и напряженно вглядывался в даль, на лице его проступила усталость. Арктическое лето подходило к концу, и с каждой ночью сумерки становились всё гуще. Луч радара на экране скользил по чудовищным нагромождениям льда. Человек на носу жестами показал, что «Аспол» должен сдать назад. Мориц поставил двигатель на задний ход, и катер снова оказался на чистой воде.

[Ф. Х.] Есть надежда, что лед немного отступит и у нас будет возможность пройти проливом Вилькицкого, но при таком прогнозе погоды море может замерзнуть за неделю. Мы почти не общаемся: мысли у всех заняты льдом. Днем температура была 13 °C, но морская вода переохлажденная: перемена направления ветра может привести к резкому понижению температуры и быстрому образованию льда во всей акватории.

Перед тем как превратиться в лед, поверхность морской воды покрывается слоем ледяной каши, которую называют шугой или ниласом. Это густая сероватая масса, медленно качающаяся на поверхности моря. Нилас может затвердеть в одно мгновение. Кристаллы льда начинали забивать патрубок подачи воды в двигатель.