Читать книгу Три выстрела в небоскребе - - Страница 10

Эмма как вошла утром в кабинет, так и продолжала усердно работать над рутинными и срочными делами, которые, как нарочно, все прибывали и прибывали, ибо часть вопросов приходилось решать за Дмитрия. Работа поглощала все неприятные мысли. Она чувствовала, как необходимо поддерживать темп дел, чтобы дела корпорации не пострадали, а они могли пострадать. На предстоящей неделе намечалось подписание судьбоносного контракта на строительство десяти небоскребов в одном из крупнейших городов Сибири. Под этот проект корпорация была преобразована в публичное акционерное общество и готовилась к листингу на Московской, Лондонской и Гонконгской фондовых биржах. Телефонные звонки, согласование переговоров, рассмотрение документов – все это казалось в своей совокупности тяжелейшим делом, скрытым от глаз непосвященных людей, где оставался только нарядный фасад частной и официальной публичности Эммы как женщины-лидера, мецената и примера отечественного предпринимательства. Раздается очередной звонок. На линии Михаил Федорович, начальник службы безопасности. Его голос встревожен.

– Эмма Ивановна, у нас следователи. Я с одним сейчас буду пересматривать запись с камер. Второй будет опрашивать секретарей Дмитрия Александровича.

– Понятно. Это их работа. Спасибо! – Эмма отключается и продолжает работать, изучая документы на столе, то и дело сверяясь с цифрами.

***

В приемную Сазонова входит Ваня. Вероника, секретарь Дмитрия, высокая, худая, на вид двадцати пяти лет, очень спокойная, задумчиво отрывает глаза от глянцевого журнала, закрывает его и вопросительно смотрит на посетителя. Овальное лицо девушки обладало красивыми чертами, прежде всего серо-голубыми глазами, прямым носиком, едва заметными ямочками на щеках и хорошенькими губами в красной помаде. «Какая красавица», – оценил мысленно Ваня, отдав должное убитому директору.

– О, я вижу, вы тут одна скучаете. А вы, наверное, Вероника, секретарь… – здесь Ваня показывает пальцем на опечатанную дверь директора. – А ваша коллега Анжелика еще не работу не пришла! Видимо, бурно провела выходные.

Последние слова Ваня произносит, хитро улыбаясь. Вероника смотрит выразительно удивленными, даже скорее опешившими, глазами:

– Простите, а вы кто?

Ваня достает из кармана служебное удостоверение и, открыв его, показывает девушке.

– А я, Вы будете смеяться, – Ваня располагающе улыбается, – следователь с очень простым именем-отчеством – Иван Сергеевич Тургенев. К вашим услугам, красавица!

Вероника с облегчением выдыхает и пытается улыбнуться, а глаза теперь принимают грустно-озадаченный вид.

– А… Вы извините, а я подумала, что это очередной подросток айтишник, – вопрос об Анжелике Вероника проигнорировала. – Догадываюсь, по какому вы поводу. Вот стул, садитесь.

Радостно соглашаясь и улыбаясь, словно щенок, получивший кость, Ваня скидывает куртку и бросает ее на соседний стул. Он садится, держа в руке маленький блокнот. Ваня умеет находить общий язык с девушками, чтобы ни говорила Вера Алексеевна Скворцова. Осматривает еще раз приемную, словно желая убедиться, что они здесь одни:

– Красивая мебель. А все же, где Анжелика?

– Вам меня одной недостаточно? – озадачила Вероника Ваню, заставив того растеряться, придумывая ответ.

– Два – ноль, – невразумительно для Вероники выдает Ваня.

– Простите!? – скинула в вопросе тонкие брови Вероника.

– Не обращайте внимания, – вслух произносит он. – Вспомнил кое-кого. Анжелика?

Вероника пожимает плечами и равнодушным голос говорит:

– Должна была быть на работе, но где она, не имею ни малейшего представления. На телефон и ВотсАпп не отвечает. Может быть, запивает горе.

Ваня глазами показывает на дверь покойного. Вероника утвердительно качнула головой.

– Вот даже как! Давно вы здесь работаете?

Ирония в голосе девушки пропала очевидно на фоне размышлений о начале поиска новой вакансии.

– Я тут работаю третий месяц, так что меня сложно назвать старожилкой, поэтому много не знаю.

– Вы значительно красивее, чем вы думаете, и у меня язык не повернется назвать вас «старожилкой», это звучит, как «страшилой». Но я уверен, вы кое-что знаете интересное для меня об отношениях между Дмитрием и Анжеликой, – нагло и наугад предположил Ваня.

Глаза Вероники радостно заблестели и стало очевидно, что стена отчужденности, какая бывает между правоохранителем и обывателем, разрушалась, как стена старого дома.

– В полицейской академии хорошо, видимо, учат подкатывать к девушкам, – Вероника прикусывает кончик карандаша и внимательно рассматривает собеседника, как бы желая убедиться в его порядочности, чтобы сообщить конфиденциальную информацию интимного характера. Она кивает головой на дверь директора. – Не имею представления, как долго, но, думаю, что они не только суши и пиццу съели вместе, но и собаку.

– А… Вот даже так. Вы наблюдательная, – сказал Ваня, присматриваясь к девушке.

– Я женщина. Природа сделала нас, – улыбнувшись сказала Вероника, – любопытными и наблюдательными. Может быть, кофе? Он здесь очень хороший и дорогой. Когда еще будет возможность попробовать такой снова?

Вероника поднимается из кресла. Ваня понимает, что она выше его на целую голову. Девушка эффектно подходит к большой и очевидно дорогой кофемашине и запускает ее. Ваня, любуясь фигурой Вероники, расплывается в чеширской улыбке. Девушка была одета в длинную кожаную юбку, которая высоко охватывала тонкую талию и обтягивала ее бедра, подчеркивая длину ног. Чулки придавали изящность ногам. Ножки заканчивались небольшими туфельками на высоких каблуках. Белая блузка с растянутым верхом и стоячим воротником как бы завершала сексапильный образ секретарши. Ваня предательски поперхнулся.

– Вам капучино, латте или… – не оборачиваясь, уточняет она.

– Черный, самый горький.

Вероника делает две чашки кофе и ставит их на стол. Ваня берет чашку и быстрым взглядом оценивает бижутерию на шеи секретаря. «Ничего так, – подумал он, обжигая язык горячим кофе. – Хорошенькая. С такой барышней каждому было приятно пойти в ресторан», – но вслух произносит другую фразу, относя ее к себе:

– Все равно не хотел бы я быть на его месте.

Она откидывается в кресле, смотрит и усмехается. В ее глазах читается понимание.

– Правильно, – произносит она, как женщина, уже понимающая жизнь.