Читать книгу Его отражение - - Страница 4

Сейчас – Ева

Прошло 4 месяца, после аварии.

Полшестого утра. За окном ещё только-только забрезжил рассвет, и тьма чуть отступила. Ева, закутавшись в одеяло, сидела на широком подоконнике на кухне, прихлёбывала чай. По коже бегали мурашки, холодный пот пропитал свободную футболку. Каждая деталь сна врезалась в память. Знобило, а ощущение злого присутствия буквально пригвоздило месту – страшно лишний раз пошевелиться, повернуть голову, найти подтверждение своему страху. Детское желание замереть, чтобы зло её не заметило.

Страшные картинки сна вспыхивали в голове, напоминая самые отвратительные моменты.

Карандаш быстро-быстро порхал над бумагой, выводя красивый образ – идеальная мужская спина, с вязью татуировки на коже. Каждый штрих добавляет деталей, делая его все более узнаваемым. Мышцы спины, рельеф, красивые плечи и чернильный дракон, захвативший лопатку. Художница полностью погрузилась в набросок, забыв про все – учёба, завтрашний зачёт, свистящий чайник на плите.

Солнечные лучи, косыми стрелами осветили её рабочее место и согрели кожу, один солнечный зайчик смело забрался прямо на лист, ловя карандаш. Девушка улыбнулась ему, чуть отклонилась, замерла, оценивая, результат.

− Красиво, − он подошёл со спины, положил руки на плечи, чуть сжал, губы коснулись её макушки, Ева замерла, наслаждаясь прикосновением. Крупная мужская рука скользнула в вырез халата, и художница прикрыла глаза, откинулась на спинку стула, позволяя себя отвлечь. Его голос с лёгкой хрипотцой заставил предательское тело вспыхнуть от возбуждения, − мне нравится идея. Это эскиз для картины?

− Хочу нарисовать на холсте. Попозируешь? – Ева подставила шею под поцелуй, но вместо томления ощутила нечто иное.

Солнце медленно потухло в комнате и за окном, опустились зловещие сумерки, будто кто-то окутал комнату гигантским саваном. За спиной потянуло тяжёлым холодом – как из склепа. Ева сжалась, боясь повернуться. На листок перед ней капнула крупная капля чёрной крови. Клякса бесконечно долго расползалась по бумаге – тёмная, тягучая, за ней упала ещё одна. То, что ждало девушку позади, вызывало такой ужас, что повернуться не было никаких сил. Шею сжали холодные пальцы, запахло подгнившей кровью и чем-то земляным. Дыхание стало поверхностным, она распахнула губы, глотая воздух.

− Конечно, радость моя, попозирую… − столько яда в голосе, злой насмешки и угрозы, Еву затрясло от ужаса, а в ушах зашумело, − ну же, обернись! Посмотри на меня.

Она замотала головой и зажмурилась. Знала, кто там и не могла подчиниться, хотя если он захочет, девушка не сможет ослушаться. Одним движением он развернул стул вместе с ней, ножки противно заскрежетали по полу.

− Ну же! – крикнул ей в лицо, дохнув тлением, больно схватил за запястья, − открой глаза, Ева! Смотри на меня!

По щекам побежали слезы, она стала шептать нечленораздельные просьбы оставить её в покое. Эрик злобно рассмеялся и отпустил, чтобы снова обойти жертву сзади, коснуться волос, намотать их на кулак:

− Ты знаешь, как я соскучился? – шёпот у самого уха, сердце заполошно стало стучать где-то в желудке, − посмотри же на меня, любовь моя. Посмотри, прошу.

Он неожиданно поднял девушку на ноги, дёрнул за плечи и прижал к себе. От удивления Ева распахнула глаза и встретилась с мёртвым взглядом – затянутые бельмами глаза, серая кожа окутанная дымкой тьмы. Она закричала.

К кошмарам начала привыкать и наловчилась замазывать тёмные круги под глазами. Но как привыкнуть к постоянному незримому взгляду? Как перестать передвигаться по квартире мелкими перебежками, ожидая, что из-за угла появится Он? И все бы ничего, если бы реальность не расплывалась, не трещала по швам. В душе поселился постоянный страх, тяжёлый и тёмный. Он пророчил, что однажды кошмар не развеется и Ева не сможет узнать реальность. Не признавалась даже себе, что несколько недель преследует шёпот, едва уловимый на грани слышимости. Он смеётся, говорит сотней голосов, угрожает, издевается и манит куда-то, уговаривает. Но самое страшное – он поёт. Ту самую песню, которую Ева так любила.

Пока есть силы бороться, но насколько их хватит? Она не спит и может отключаться на ходу, не отличает реальность от галлюцинации.

Вот снова – тихий шелест, жуткое присутствие, холодный взгляд и по оконному стеклу поползли ледяные узоры. Ева осторожно прикоснулась к инею, почувствовала, как пальцы кольнуло. Её удивлённый выдох вырвался белёсым облачком пара. Чашка выпала из рук и медленно, очень медленно полетела вниз, расплёскивая веером остатки остывшего чая. За полётом Ева заворожённо наблюдала, не в силах вырваться из загустевшего воздуха. Удар об пол, осколки неторопливо полетели в разные стороны, и тут же включился звук, время снова обрело свой привычный бег.

Как только пауза закончилась, девушка закашлялась, неловко свалилась с подоконника и наступила на осколок чашки, вскрикнула, заплакала не от боли, от страха. Ледяные узоры стремительно исчезали со стекла под лучами утреннего солнца.

Порез оказался неглубоким, кровь остановилась быстро и Ева наклеила кусок пластыря. О происшествии напоминали осколки любимой чашки в ведре и разводы крови. Пора собираться на учёбу, а вечером – две тренировки. Это хорошо, домой в страшное одиночество можно не возвращаться. Интересно, это и есть то самое начало, когда разрушается разум, впуская безумие? Она саркастично хохотнула глядя в зеркало, наложила макияж, нацепила искусственную улыбку и передёрнулась от жутковатой маски в зеркале.

Путь к университету пролегает мимо небольшой церквушки. Ева поддалась мимолётному импульсу и свернула на мощёную дорожку сквера, где стоит храм.

Говорят, люди под высокими сводами церкви находят успокоение и ответы на вопросы. А если это и её шанс тоже? Призрачный и совершенно фантастичный, учитывая, что всю жизнь Ева прожила агностиком и не верила, что какая-то неясная сила может вершить судьбы людей. Проблемы лучше решать самостоятельно, как ни крути, а не взывать к богам. Ведь жизнь твоя и даже боги не обязаны снимать с тебя ответственность. В конце концов, смерть – единственное решение всех жизненных проблем. Заметьте – простое и эффективное.

На пороге пожалела о дурной затее, поддалась сомнениям, но раз уж пришла, перешагнула порог. Чья это церковь, какой конфессии? Все в новинку, потому её любопытный взгляд скользил по фрескам, прихожанам и подсвечникам, не выделяя ничего конкретного. Понятия не имела, что нужно сделать, но надеялась поговорить с… батюшкой? Слово неудобно ворочалось в мыслях, совершенно не укладываясь в разуме, не посвящённом ни одной из религий.

Но ведь в церкви вроде как не должны отказать в разговоре, верно? Ева растеряно оглянулась в поиске советчика. Кажется, каждый человек в церкви был занят интимным процессом – молитвой или зажжённой свечой. Разве можно вторгаться со своими глупыми вопросами? Наверное, стоит уйти.

− Вам помочь? – тихий голос отвлёк от грустных мыслей. Женщина рядом не особенно радостно осматривала Еву. Седые волосы прихожанки прикрыты красивой косынкой, а пальто, наброшенное на плечи, не скрывало длинное платье в пол. Тот случай, когда кожаная куртка и облегающие брюки вызвали чувство неловкости под пристальным взглядом.

− Я не знаю, что нужно делать, − призналась Ева, смутившись.

− Это заметно, уж прости, − сообщила женщина, переходя на ты, слега поджала губы, будто осуждая, − в церковь не ходят с непокрытой головой. И брюки здесь женщины не носят. Идём, найдём тебе платок.

− А разве богу есть дело до одежды? – удивилась вслух, вспоминая зарубежные фильмы, где женщины заходили в храм в любом виде.

Да и в Европе ей ни разу не сделали замечание, хотя они с Эриком бывали в разных городах и во многих католических храмах. Ей казалось, что и здесь не так уж важен платок.

− На непокрытую голову не снисходит благодать, − ответила, как отрезала женщина и потащила Еву за запястье к церковной лавке в холле церкви.

− Но я просто хотела задать несколько вопросов священнику… − безропотно купила прозрачный шарф, чтобы повязать на волосы.

− Прямо сейчас не получится, − прихожанка становился все более нелюбезной, − тебе бы прийти, как следует одетой, Библию почитать!

− Приходите к завтрашней службе, − вмешалась девушка продавец, неодобрительно покосившись на женщину, − посмотрите, как она проходит, и сможете побеседовать с отцом Ефремом.

− Спасибо вам, − тепло улыбнулась Ева, − и дайте мне ещё библию, вон ту в кожаной обложке.

− Приходите, здесь всем рады, − продавец заглянула ей в глаза, − и готовы оказать помощь, если нужна.

Желание делиться проблемами и задавать вопросы отпало, но под недовольным взглядом прихожанки, Ева взяла книгу и вышла из церкви. С собой вынесла запах ладана и неприятное чувство досады. Наверное, не судьба найти помощь в церкви. То ли ей не повезло, то ли ждёт иной путь. Никогда не была верующей, стоит ли начинать.

– Была сегодня в церкви, − сообщила Кире, когда они после тренировки отправились домой к подруге. Ева напросилась в гости, надеясь, что в другом месте сможет спокойно поспать.

− Серьёзно? – поперхнулась она кофе, который взяли с собой в кофейне за углом, − ну и понесло же тебя! И что, понравилось? Или в грехах решила покаяться? Так я тебе скажу – бесполезно, дорогая!

− Я как зашла, так и вышла, изгнанная негодующей дамой, − хохотнула Ева, − я же не в юбке! Видела бы ты этот взгляд, будто по мне костёр плачет.

Кира весело расхохоталась. Она, в отличие от подруги, была хорошо знакома с обычными правилами православия и справедливо полагала, что держаться от них нужно подальше. То бишь, уважать на расстоянии. Сама сероглазая красотка – Кира Алексеева выросла в семье весьма верующей, потому была подкована в вопросах религии. Особенно не прониклась, но Библию знала хорошо – в своё время пришлось заучивать. Когда вырвалась из-под опеки семьи, девушка верить в Бога не перестала, но походы в церковь стали гораздо более редкими. Да и отношение к религии стало довольно циничным. Кира полагала, что вера не имеет ничего общего с религией, но мыслей своих никому не навязывала, щадя чувства окружающих.

− Кошмары не прошли? – посерьёзнела подруга, на лице мелькнуло сочувствие и беспокойство. Кира знала, что в последнее время Еве стало нехорошо, − ты потому пошла, да?

− Не прошли, Кирюш. И если честно, кажется, что я схожу с ума. Боюсь оставаться одна дома. Такое чувство, что там кто-то есть и постоянно смотрит. У меня мурашки по коже, я свет не выключаю. Такое чувство, что меня кто-то преследует. И ещё…

Ева достала из кармана кусочек бумаги, вырванный лист из блокнота для эскизов. На нем были нарисованы инициалы П.Э. Черные чернила, красивый каллиграфический почерк и двойное подчёркивание.

− Я не помню, когда это написала.

− Вот же жесть, − тихо произнесла Кира и потрясённо взглянула на листок,− это нехорошо.

− Слушай, если все станет совсем плохо, − начала Ева и запнулась, − я очень тебя прошу, отправь меня в больницу. Я боюсь, что сама могу и не смочь…

− Эй, родная, не гони! Завтра пойдёшь к своему мозгоправу и поговори! – всполошилась Кира, не на шутку испугавшись, – Я уверена, что ничего страшного, слышишь? Это просто стресс. Никаких больниц не понадобится! А ну пошли домой! Я обещаю, сегодня ты будешь спать как младенец!

Подруга активно взялась за организацию качественного отдыха. И начала с бутылки вина. Пока в ванной набиралась вода, снабдила Еву не только полным бокалом, но и приготовила все для массажа.

Кира делала его на профессиональном уровне, имея медицинское образование и несколько лет практики. Зарабатывать этим не планировала, но считала навык крайне полезным для будущей семейной жизни. Вот подруге тоже пригодится. Ева позволила засунуть себя в ванную и послушно расслаблялась в ароматной воде под звуки классической музыки. Последняя, по мнению подруги, тоже действовала благотворно на расшатавшиеся нервы. Звонок в домофон намекнул, что их ужин прибыл и пора вылезать из остывающей воды. Ева обернулась пушистым полотенцем, оставив вещи и украшения на тумбочке, заберёт после.

Кира доказала, что массаж – разновидность волшебства! После того как размяла мышцы, даже те о существовании, которых Ева не догадывалась, самочувствие и настроение витали примерно на седьмом небе. Сеанс с благоухающим маслом позволил думать, что жизнь не так уж плоха, как кажется.

А после вкусного ужина из местного ресторана, девушки довольные и счастливые легли спать. Правда Ева так и не решилась уйти в соседнюю спальню, оставшись с подругой. Но эта ночь оказалась самой спокойной за несколько месяцев. Кошмары если и приходили, то нарушить покой не смогли, в отличие от будильника.

Совсем вылетело из головы, что универ от дома Киры находится дальше, а значит и вставать надо раньше. Ева в панике бегала и собирала вещи, пока подруга, несправедливо разбуженная и вялая, бестолково бродила по кухне. Она больше мешала, чем помогала в сборах. В конце концов, глотнув кофе и наскоро почистив зубы, Ева выскочила из квартиры как пробка. В душе теплилась надежда успеть к первой паре.

– Посмотри, пожалуйста, в ванной на тумбочке. Я оставила там свои серёжки, кольцо и цепочку, − Ева нервно постукивала ботинком, − сегодня в суматохе забыла и…

− Да, лежит твоё кольцо и серёжки, не парься. Куда они денутся то?

− А крестик?.. – по спине пробежал неприятный холодок.

− Ты что в церкви распятие купила? – хохотнула Кира недоверчиво.

− Да не же, − расстроилась Ева, − там нет Иисуса! Просто крестик, кельтский. Он не мой, я взяла…

− Эрика что ли? – в динамике голос Киры прозвучал довольно драматично, − ты его таскаешь на себе?

− Так есть или нет?!

− Нет, − отрезала Кира, − и я вообще не помню, чтобы видела его.

− Вот черт!

Ева скомкано попрощалась и от расстройства прикусила губу. Мысль, что потеряла подвеску, неприятно жалила. Все утро ни о чем другом думать не получалось. Где же он? В который раз проверила сумочку, хотя помнила, что снимала и сложила вместе с другими украшениями, на тумбочку в ванной у Киры.

Автоматически ковырялась в сумке прямо на широком крыльце университета. Чувство утраты подстёгивало панику и Ева не могла совладать с ней. Потому выбежала на улицу посреди пары и стала звонить подруге – все перестало иметь значение. Лишь бы найти пропажу. В конце концов, доведённая до исступления, вывернула сумку наизнанку и высыпала все содержимое на каменный пол. Вещи разлетелись, телефон опасно упал экраном вниз, но все зря – цепочки с крестом не было.

− Твою ж мать! – в сердцах стукнула ладонью об камень, − Да что б тебе пусто было!

− Случилось что-то? – перед глазами маячили модные мужские ботинки.

Ева автоматически отметила бренд и медленно подняла взгляд выше: изучила джинсы, потом кашемировый тренч и собственно обладателя приметной обуви. Симпатичный молодой человек с буйной гривой рыжеватых кудрей, с интересом изучал эскизы в небольшом блокноте:

 − Интересные идеи, оригинальный взгляд.

− Спасибо, − девушка приняла руку помощи и поднялась с колен, отобрала у незнакомца блокнот и стала собирать остальные вещи.

Это же надо так забыться, чтобы привлечь внимание неадекватным поведением. Ева ощущала лёгкую неловкость вперемешку с раздражением. Незнакомец же совершенно спокойно подобрал пару книг и карандаш, протянул ей, заглядывая в лицо. На миг он свёл густые брови к переносице, но это выражение быстро пропало.

− Мне показалось, ты расстроена, – все тот же спокойный голос и прямой взгляд.

− Показалось, − согласилась мрачно.

− Меня зовут Влад, − протянул руку рыжий, − журфак.

− Ева, дизайн, − нехотя ответила на рукопожатие.

− Иду на кофе, составишь компанию? – он улыбнулся и придержал девичью ладонь чуть дольше положенного.

− Спасибо, откажусь, мне пора идти.

− Жаль, но я был бы рад продолжить знакомство, − не расстроился тот.

− Мне очень приятно познакомиться, Влад, но я, правда, спешу. Извини.

Цепкий взгляд ей в след, Ева не видела. Случайную встречу выбросила из головы, потому что мысли занимало только одно! Срочно требовалось действовать – для начала поехать домой к Кире. Подруга наверняка ушла уже, но у Евы есть ключи от квартиры. В последний момент решила, что на метро будет быстрее, чем на такси и сунула руку в карман, где болталась мелочь.

Пальцы нащупали металл и подцепили горсть монет. Прямо посреди перекрёстка, девушка остановилась как вкопанная – на ладони, кроме денег, лежала цепочка с крестом.

Громкий сигнал машины вывел из ступора, и девушка перебежала дорогу. Разум все ещё отказывался верить: вот же она пропажа. Не галлюцинация, а реальный, прохладный на ощупь металл. Испуганная и потрясенная, Ева присела на ближайшую лавочку у торгового центра. Радость от обретения таяла под суровым взглядом логики. Украшение просто не могло оказаться в кармане куртки. Во-первых, она его проверила тысячу раз, во-вторых, крестик оставался в ванной, на тумбочке. Девушка не могла представить, каким образом он переместился в карман, который ещё с утра мог похвастаться только небольшой горстью монет и старой подушечкой жвачки. Под ложечкой свернулся ледяной узелок.

Замочек цепочки долго не поддавался похолодевшим пальцам, но все же послушно застегнулся на шее. Ценная вещица спряталась за ворот кофты. Ева с силой провела руками по лицу, потёрла глаза. До сегодняшнего дня, сомневаться в собственной адекватности не приходилось. Но так как телепортацию и происки домовых исключила сразу, стало действительно страшно думать о ситуации. Она настолько глубоко погрузилась в себя, что снова не заметила присутствие другого человека:

− Я удивлена, Ева. Как ты смогла меня обмануть?

Правду говорят – если день не задался с самого утра, то жди других неприятностей. Прямо перед ней, закрывая спиной скупое солнце, стояла Алессандра Покровская собственной стервозной персоной.

Как всегда, женщина выглядит безупречно. Светлое пальто, белоснежная блуза, черные брюки палаццо и лодочки – образ продуман до мельчайших деталей. Укладка и макияж дополнены нитью жемчуга на шее. А небольшая сумочка громко кричит о баснословной стоимости. Но вишенкой на торте стало безупречное презрение ко всему живому в глазах. Никто и никогда не подумал бы, что Алессандре исполнилось семьдесят шесть лет. На вид ей не больше сорока. Орехового цвета волосы – длинное каре, ни намёка на седину, минимум морщин. Она привычно высокомерна и неуловимо опасна. Хотя в облике никогда не было и намёка на агрессию. Более того, Покровская занималась благотворительностью и обладала прекрасными манерами.

Ева запомнила её как холодную и расчётливую хищницу, которая горло перегрызёт за малейшее подозрение в порче репутации семьи. Учитывая, что ни одного громкого скандала с Покровскими не связывали, можно сделать выводы. В своё время Алессандра чётко дала понять, что Ева категорически не подходит её внуку. Особенно акцентировала, что рассчитывать на нечто большее, чем место временной любовницы, не стоит.

Смотреть на Покровскую снизу вверх и против солнца Ева не стала. Поднялась с лавочки и ровно поприветствовала:

− Доброго дня, Алессандра. Рада видеть вас в добром здравии.

− Здравствуй, − намёк на улыбку, но холодные прозрачно-голубые глаза буквально пригвоздили девушку к месту, − не могу сказать, что рада встрече.

− Как всегда, − не удержалась Ева от шпильки, − чем обязана?

Последнее, что собиралась делать Ева – робеть перед этой женщиной. Не унижалась раньше, не стоит и начинать. Но копчик чуял – неспроста эта встреча, ох неспроста. Можно даже догадаться о причине.

− Не ёрничай, − холодный приказ и еле сдерживаемая злость захрустела в голосе. Ева приподняла бровь и изобразила ожидание. Но тянуть кота за хвост Алессандра не собиралась:

− Верни крест моего внука, который украла с его тела!

– Крест? – удивлённо хмыкнула и сложила руки на груди, в защитном жесте. Отдавать украшение не хотела, – Он же практически ничего не стоит! Неужто Покровские настолько обнищали, что собирают разную мелочь? Так давайте я вам ещё и серёжки свои отдам, помогу финансово, так сказать! Да и с чего вы взяли, что вещица у меня. Однажды мы это обсудили.

– Мы обе знаем, где украшение! – прошипела Покровская и неожиданно у самого лица Евы быстро проговорила: – уж не знаю как ты, мелкая дрянь, смогла меня обмануть. Но ты его украла! И я намерена вернуть, даже если придётся оторвать твои ручонки!

– О, переговоры даже не начались, а мы переходим к оскорблениям и угрозам? – чуть улыбнулась девушка. Прилагала массу усилий, чтобы не отшатнуться от разгневанной дамы.

Покровская секунду сверлила девушку взглядом, а потом взяла себя в руки, отошла на шаг и уже с деловым видом продолжила беседу, если так можно назвать:

– Давай начнём сначала и пройдёмся по фактам. Мы обе знаем, что эта вещь – моего внука. Эрик придавал большое значение кресту, более того – это фамильное украшение. Наша семья хотела бы получить его обратно. Потому в твоих интересах пойти на встречу и решить вопрос мирным путём. Верни крест, Ева!

− Он принадлежит мне, – с полной уверенностью ответила девушка. В глубине души не дрогнула ни единая струна, – думаю, Эрик был бы не против.

Лицо Алессандры перекосило в гримасе отвращения. Женщина почему-то раз за разом теряла контроль, хотя ранее с ней такого не случалось. Отчего же так важен этот обыкновенный предмет? Пусть и отлитый из платины. Денежная ценность вещицы для этой семьи просто пыль, а уж фамильному значению Ева не поверила, чуя подвох. Разговор в подобном тоне вовсе отбивал охоту идти навстречу. И хоть она была неправа в моральном плане – забрала самовольно украшение, врала на сей счёт – чувства вины не испытывала.

− Я заплачу. Сколько ты хочешь? – никакие деньги не превысили количество презрения во взгляде старейшины семьи

– Это бесценный подарок, Алессандра. От вашего внука, как символ наших чувств, – едкий ответ, – И я не верну его.

Конечно, суть несколько приукрашена, но смотря как трактовать. Ведь крестик Ева взяла как напоминание если не о любви, так о смерти. А то, что Эрик не мог изъявить свою волю вслух – дело десятое.

− Ты не была даже на похоронах. О чем ты вообще говоришь, какие чувства!

− А вы бы позволили приблизиться хоть на десяток метров? Ваша охрана и оцепление спокойно бы смотрели, как пришла какая-то нищая выскочка? – замечание женщины больно прошлось по незажившей ещё душевной ране, потому Ева тоже не смогла сдержать рвущееся обвинение. К её неудовольствию, наружу прорвались настоящие чувства. − Я любила Эрика. Вы знаете это, потому я не отдам то, что нас связывает.

Правая рука нырнула за пазуху, и нагретый от тела металл выскользнул на свет. Крупный кельтский крест блеснул на солнце. Ева безмолвно наблюдала за сменой эмоций на лице оппонентки. Покровская застыла на миг, глаза потемнели, будто набежала тень, и воздух между ними пахнул морозом. Уши заложило, а потом появился тонкий писк, Ева тряхнула головой – ощущение такое, будто резко скакануло давление. Даже замутило слегка. Но проанализировать не получилось – Покровская вдруг молниеносно схватила цепочку в кулак, подтащила девушку к себе и едва ли не обнюхала крестик.

Цепочка врезалась в шею, Ева попыталась оторвать от себя цепкие руки, но обнаружила, что Покровская гораздо сильнее. Девушка невольно подалась вперёд, следую захвату – Алессандре глубоко плевать на чьё-то удобство, она внимательно изучала подвеску.

− Пусти меня, ненормальная! – ещё одна попытка оторвать от себя пиявку ни к чему не привела, Покровская даже не пошатнулась.

− Не дёргайся, − холодный приказ, пальцами правой руки женщина почти коснулась крестика, и на лице мелькнула досада. Она тихо выругалась на немецком. Точнее это Ева решила, что женщина выругалась, ведь не поняла ни слова.

Будто в замедленном режиме, Ева наблюдала непонятные изменения мимики Покровской, миг растянулся, а звуки отдалились. Напряжённая челюсть и поджатые губы сказали о раздражении, а вот расширенные зрачки намекнули о ярости. Вот женщина фокусирует взгляд. Теперь видны колебания: придушить жертву сейчас, или пусть сначала страдает? По телу девушки пробежала дрожь, а в солнечном сплетении вспыхнуло горячим, тут же время вернуло свой бег. Шум с дороги и музыка у торгового центра ворвались в мозг, одновременно натяжение цепочки ослабло, и Ева смогла отшатнуться.

− Ты сумасшедшая?!

− Ты права, − отрывисто сообщила Алессандра, голос звучал громче обычного, дыхание быстрее, жесты нервные, − крестик принадлежит тебе! Черти бы тебя побрали, Ева!

− Что… Да в чем дело? – видеть Покровскую в таком раздрае не приходилось.

Ева вовсе считала, что это не живая женщина, а кусок льда, по ошибке имеющий семью и возможность свободно передвигаться. Потому странное и нелогичное поведение сбивало с толку. Даже нападение больше вписывалось в привычную картину, чем неожиданное признание правоты ненавистной Евы Золотовой.

− Как ты сумела обмануть меня? Почему я тебе поверила тогда в больнице? – тем временем вслух рассуждала Алессандра и сделала шаг вперёд.

Невольная собеседница инстинктивно отступила, справедливо подозревая, что бабушка сошла с ума. Далее поведение стало ещё более странным – замысловатый жест пальцами и пристальный взгляд в лицо Евы, нездоровое внимание, расширенные зрачки. И что удивительно – люди вокруг не обращали ровным счётом никакого внимания на это. Ева огляделась – так и есть! Прохожие идут в нескольких метрах и даже не смотрят в сторону странной парочки. Тем временем Алессандра сделала какие-то выводы и воскликнула:

− Не действует! Теперь мне все ясно!

Несмотря на потрясение, Ева подумывала о том, чтобы вызвать скорую или попросту сбежать. Опыта общения с душевно больными за плечами не имелось, а уж если они агрессивно настроены – тем более. Медленно отступила, держа наготове руки – вдруг Покровская снова бросится. Видимо смерть внука пошатнула психику бабушки. Но неожиданно объект переживаний успокоился и элегантно поправил волосы, будто снова переключилась на иной образ. Женщина выдохнула и уже спокойно взглянула на Еву:

− Оставь крестик себе, дорогая. Он тебе ещё пригодится, поверь мне, − быстрым шагом Покровская направилась к чёрной машине. Водитель припарковался чуть поодаль и спокойно курил рядом.

Какой-то молодой человек выскочил из машины и поспешил открыть дверь перед хозяйкой. Охранник такой мелкий что ли? Ева проводила взглядом чёрный Rolls-Royce и облегчённо выдохнула. Ну и денёк. А ещё встреча с психотерапевтом впереди. Ева коснулась крестика и ироничный голос в голове хохотнул:

«Странно это все, а если вспомнить сериал «Сверхъестественное», то и жутко. Запасайся солью и дробовиком».

Тогда – Ева

Красавчик выпускал дым колечками, растянувшись во весь рост на пледе. Кажется, клетчатую подстилку они умыкнули из кафешки. Так странно, в его компании, Ева редко задумывалась о том, что делает: просто жила, дышала полной грудью и с восторгом наблюдала, как живёт он. Вырваться из скучных границ, почувствовать пьянящую свободу с Эриком оказалось проще, чем наедине с собой. Нет, раньше тоже не была ханжой, не боялась крутых поворотов и имела кучу друзей – жизнь била ключом, но до этого чего-то не хватало. Может – его? Улыбнулась, ощущая пресловутую лёгкость где-то возле пупка.

− О чем так загадочно улыбаешься?

− Думаю о мерзких бабочках в животе, − честно призналась Ева и цинично добавила: − всегда ненавидела это выражение. Ну, какие, к черту, бабочки? Печень почки и десяток метров кишок…

− О, да ты романтик, каких поискать, − хрипло рассмеялся Эрик, а у неё внутри с новой силой порхали они – бабочки.

− Вот! Опять! – шутливо возмутилась девушка и ткнула пальцем в сторону веселящегося парня. Эрик поймал обвинительный перст и потянул на себя. Ева не удержалась и рухнула сверху, её длинные волосы рассыпались вокруг, скрывая парочку от всего мира.

− То есть я – источник твоих крылаток? – в глазах Покровского мелькнули искорки. Ева знала, что они значат, предвкушение вспыхнуло и потекло по венам. Он ведь довольно циничный тип и теперь не упустит момента, чтобы не подколоть.

− Вовсе нет…

− Врёшь, − поцелуй, жадные руки под летним сарафаном и мгновенно возникшее желание.

− Вообще-то мы в парке, и мимо нас ходят люди, − сообщила Ева и выпрямилась, сидя на нем верхом.

− На хрен их, − отмахнулся парень, но руки убрал и закинул за голову. Выглядел при этом невероятно довольно, − а как же бабочки?

− Иди ты… − фыркнула и достала сигарету из его портсигара.

Эрик носил стильный портсигар. А внутри – собственноручно свёрнутые сигареты. В этот раз табак пахнет ванилью – самый любимый из ароматов. Парень чиркнул красивой зажигалкой и протянул огонёк Еве, сигарета у губ едва слышно затрещала. Рубиновый огонёк сверкнул и обнажил сероватый пепел, дым скользнул тонкой струйкой вверх. Раньше Ева только иногда баловалась курением, особенно не увлекалась. Но с Эриком сигареты стали чем-то невыразимо сексуальным, будто это особый ритуал, который так сильно нравился обоим. После секса, или утром, в чем мать родила на балконе с чашкой кофе, или в машине под музыку. Эрик любое обычное занятие превращал в нечто особенное. Так Ева не покупала сигарет. Всегда брала из его портсигара, подкуривала его зажигалкой. Выдыхала дым и ловила себя на том, что только в таком контексте курение кажется ей притягательным.

А ещё точно знала, что Эрику все это нравится. А прямо сейчас – чувствует симпатию попой, сидя на его бёдрах. Поёрзала провокационно, получила лёгкий шлепок по попе и рассмеялась. Эрик лениво наблюдал за девушкой из-под прикрытых ресниц. Наверное, они очень похожи на тех влюблённых идиотов, которые так раздражают нормальных людей. Ну, те, парочки в первые месяцы отношений. Ева не стала озвучивать эту мысль – ещё один повод для стёба. Вместо этого скатилась с удобного насеста и полезла в сумку за блокнотом.

− Смотри, − раскрыла на середине, показывая карандашный набросок – Эрик, с обнажённым торсом, покрытым татуировками на фоне своего окна в комнате. За спиной виднеются тёмные крылья, губы сжимают сигарету. Его взгляд направлен на руки, которые держит что-то вроде светоча или клубка огня, − давно хотела примерить на тебя такой образ. Буквально с первой встречи.

Парень взял блокнот, поднял над лицом и его губы дрогнули в улыбке. А потом он присмотрелся, чуть удивился и даже принял вертикальное положение, рассматривая детали.

− Таким ты меня видишь. Занятно, − парень серьёзно взглянул художнице в глаза, − если бы сказал, что это близко к истине и потому удивительно, что бы ты подумала?

− Что Эрик Покровский невероятно самоуверенный засранец, − шепнула Ева ему в ухо, − но я и так знаю что права.

Тихий смех в ответ, блокнот отброшен в сторону, и Эрик валит девушку на спину, нависает сверху, но взгляд по-прежнему серьёзный. Будто ищет что-то в ней, но находит только лукавую улыбку. Девушка коснулась рукой его густых волос, черных с едва уловимой нотой теплоты, игриво дёрнула. Эрик чуть прикрыл глаза, а потом лёг рядом:

− Я серьёзно. В моем роду были ведьмы.

− Правда? – Ева чуть приподняла брови, − ну твоя бабуля настоящая ведьма, без обид. Так что охотно верю.

− Какие тут обиды, − хмыкнул, переплёл их пальцы, − Алессандра всем своим видом демонстрирует истинную суть. Не злись, она всегда такая. Сколько её помню, буквально единицы удостаивались тёплого взгляда и похвалы. Единственная девушка рядом со мной, которая бабуле может понравиться – выбранная лично Алессандрой. Так уж сложилось, что наш род всегда продолжал династию независимо от пола наследника. Фамилия передаётся, и девочки из семьи никогда не отпускаются, их мужья принимаются в род. Именно потому и женили наследников с точки зрения выгоды. Каждый избранник или избранница должны быть одобрены старшими рода.

− А ты, неблагодарный внук, смеешь игнорировать рекомендации, − хихикнула Ева. Несмотря на иронию, очень внимательно слушала Эрика.

− А я, как и мой отец, живу в двадцать первом веке и не следую дурацким традициям. Особенно если они мне не нравятся, – ответил Покровский, но между бровей появилась едва заметная складка, – Несмотря на древние правила, у отца другие представления о том, как должно быть. Он даже развестись умудрился. Хотя это первый случай вообще.

− И что же? Ты свою маму не видишь?

− Я не помню, только фото видел и после развода они с отцом вообще не общаются. Соответственно понятия не имею как она и где.

− Так странно…

− Что именно?

− Ты рассказываешь мне о семье, хотя раньше уклонялся от этой темы, злился на мой интерес. Что же изменилось? Неужели рисунок так повлиял.

− Почти, − Эрик улыбнулся одним уголком губ.

Он действительно избегал подобных разговоров и довольно грубо обрывал любые вопросы. Сначала Ева обижалась, но потом просто привыкла и лишь изредка пыталась аккуратно выведать хоть что-то. Но Эрик верен себе, сохраняя молчание. Интуиция у девушки работала хорошо, потому она умудрялась задевать какие-то струны в его душе и делать правильные выводы на ровном месте, без точных данных. Эту удивительную способность Эрик имеет в виду, на всякий случай.

И вот опять – рисунок… Ева снова зацепила что-то, будто выуживая информацию из инфополя вокруг, из эфира. Потрясающая девушка. Настолько, что Покровский решил для себя – никто больше не будет ею владеть, ни на кого больше не посмотрит таким влюблённым взглядом. С первого же мгновения, Ева принадлежит ему, теперь главное донести эту мысль до её красивой белокурой головки. Но аккуратно. А бабушка? Ей тоже придётся смириться.

− Так что там про ведьм? – вырвала парня из круговорота мыслей.

− Веришь в мистику? – задал неожиданный вопрос Эрик, заглянув в голубые глаза.

− Это в полтергейстов, экзорцистов и йети? – рассмеялась Ева, − Нет. Люди, которые утверждают, будто встречали этих персонажей, нуждаются в профессиональной помощи психиатров. А те, кто верит всем этим экстрасенсам… − Девушка вздохнула тяжело и утрированно, мол, с ними все тоже ясно. И объяснила: − Ну, Эрик, согласись – ребята просто умеют хорошо зарабатывать деньги. Ты просто взгляни на эти передачи на телевидении, странные статьи и якобы реальные видео на YouTube. Зарегистрировали они НЛО, ага. А какая-то бабка порчу навела и корова издохла, а вон та ведьма в телеке не таблом торгует, а силы имеет. Три ха-ха! Её физиономия как раз на плакатах рекламных, видел? Брюнетка с сиськами пятого размера.

− Видел, − покладисто согласился, сдерживая смех, − действительно неплохо зарабатывают, научившись создавать шоу.

Покровский слушал рассуждения и загадочно улыбался. Речь становилась все более саркастичной. Неужели действительно злится на этот маскарад? Видимо да. Ева непосредственна и честна в своих реакциях, насколько это возможно. С близкими людьми не притворяется, и мысли не расходятся с действиями. Опять же – насколько это возможно в современном мире.

Однажды Эрик был потрясён до глубины души – эта невозможная девушка купила пакет еды и отдала бомжу у своего дома. Её не смутил ни запах, ни социальное дно мужчины. Оказалось что, они здороваются при встрече и обсуждают последние новости, будто старые друзья. Честная симпатия к бомжу – это вообще возможно? А вот изобразить хотя бы частично похожие чувства к Анжелике – подруге Эрика – это выше сил, ага. Аргументирует антипатией с первого взгляда. А раз так, то изображать счастье от знакомства не имеет смысла. Достаточно обычной вежливости. Саркастичной. Кто ж знал, что Ева может быть такой стервой?! Не то чтобы Эрик настаивал, но из интереса спросил, отчего же такой холод между двумя красивыми девушками одного возраста? Получил категоричный ответ, что у них все хорошо, и он себе все придумал. При этом, регулярно имел удовольствие наблюдать ехидные пикировки при их встречах.

Вот и сейчас Ева совершенно честно и главное – прицельно высмеяла балаган, который происходит вокруг современной мистики. И не поспоришь, черт побери!

− Так ты веришь в это? – недоверчиво уточнила девушка.

− В это не верю, − выделил интонацией слово Эрик и замолчал под ироничным взглядом. Правда думал совсем не о том: как удивительно – Ева совершенно не похожа на классических блондинок и это невероятно привлекает.

− А во что же? – почему-то шёпотом спросила и наклонилась поближе.

− А если я скажу, что сам сталкивался с тем, что ты высмеяла? И я не про шоу…