Читать книгу Иерогамос Луны и Солнца - - Страница 5

Необычный фасад религиозной постройки в Сан-Максима-Ла-Сант-Бом представляет собой странное сочетание позднероманской архитектуры с элементами классической готики. В воскресный полдень на крыльях-арках возносит он молитву к солнцу европейской осени. Это смешение стилей, в своем стремлении соединить несоединимое, выдает неоднозначную его судьбу. Недосказанность простоты фасада будит желание у любознательных соприкоснуться с недрами храма в Провансе, без сомнения, хранящем свою тайну.

Всякий храм, как и человек, имеет свою историю происхождения, свою личную легенду, соотносящуюся с его предназначением. Только познакомившись с его историей, можно понять, что он такое. Как дружба открывает тайники человеческой души, где хранятся тайны прошлого и будущего, так и внутренняя исповедь, записанная в камне, открывает историю души храма с целью проследить ее связь с первоначальным источником событий, с тем, кто является Творцом всех источников.

Удивительная теплая атмосфера пещерного храма Марии Магдалины в Сан Максима – единственного места на земле, где не воспринимают образ ее, как образ падшей женщины – притягивает паломников, ищущих Священный Грааль, и привычные посещения церквей еще со времен средневековья воспринимаются ими как увеселительные путешествия и служат еще одним поводом для всевозможных развлечений. Перешёптывания влюбленных парочек, затаившихся вдали от сердца пещерной базилики – ее алтарной части, в сумерках скалистых стен, стали привычным аккомпанементом во время проповеди.

Пустынная центральная часть базилики ярко освещена. Застывшая фигура Мишеля, погруженного глубоко в себя, контрастирует с детским силуэтом сидящей рядом бабушки, и, вероятно, отражает борьбу формы и содержания, переживаемую им. Он расстегивает пуговицу у ворота пальто – страх сомнения затрудняет дыхание. Бьющий по глазам яркий свет и мрачный вид массивных камней, нависших над алтарной частью, создают у Мишеля ощущение сжатой до предела пружины нервного напряжения. Ни присутствие его любимой бабушки, с которой он время от времени посещает воскресные проповеди, ни атмосфера пещерного храма, пропитанная простой человеческой любовью, не способны вдохнуть в него легкость бытия и оживить его застывшую фигуру. Упорное затянувшееся молчание таинственной незнакомки со столь нежной, женственной улыбкой вот уже две недели держит Мишеля в тисках собственной нерешительности.

В очередной раз заскрипела дверь в базилику. Возбужденные влюбленные, едва прикоснувшись к святой воде в раке и наспех осенив себя знамением, укрываются от мира сего у подножия скульптуры Марии Магдалины, отличающейся весьма человеческим обличием.

«Что делать? Писать еще раз и прослыть Дон Жуаном? Или бросить все к чертям?». Сильная сторона его характера – терпение, как ему казалось, подвергается серьезному испытанию.

– Каждому Вечностью предназначено особое место, которое он вправе принять или отвергнуть. Если человек по воле своей покинет его, то оно будет вверено другой, более достойной душе, а сам он будет предоставлен самому себе на широком, но кратком пути эгоизма, – священник ордена Бенедиктинцев в лучах ярких софитов театрально опускает руки, сложенные в замок. «Занавес…» – неожиданно звучит в голове у Мишеля. – «Так что мне делать? Быть актером в этой пьесе, не зная даже ее жанра, или так и оставаться скучающим зрителем чужой игры?»

– Для человека, живущего в миру, жизнь является путешествием, которое он желал бы совершить наивозможно медленнее по самой для себя приятной дороге, – продолжает свою проповедь священник.

Любимая бабушка с пониманием касается рукава пальто Мишеля. Он благодарит ее за понимание, накрыв ее ладонь своею.

Слепота бабушки знакома Мишелю с детства. Еще задолго до его рождения, Доминик неожиданно потеряла зрение, но это ей не помешало продолжить «читать» сложные философские тексты. Каждое утро она уделяет этому непростому в ее возрасте занятию: в доме всегда есть кто-то, кто ей читает произведения современных философов и древних мудрецов – без особого понимания со стороны чтецов. Но она этим живёт, и, несмотря на свою слепоту, прекрасно разбирается в человеческой природе и в мире невидимых вещей. Летними вечерами на террасе в семейном гнезде Роффак в Шаронте вокруг нее всегда собирается много народа.

– Но не так смотрит на жизнь христианин, – будто продолжая проповедь священника, говорит она, держа под руку внука, разглядывающего надписи на скалистой поверхности возле входа в склеп, где покоятся мощи Святой.

– Каждый человек является служителем Христа и вместе с Ним искупает грехи человечества, принося себя вместе с Ним в жертву.

«Помоги мне быть верной Тебе. Люси 1834 год», – читает он молитву из прошлого.

Мишель еще крепче сжимает руку бабушки, покоящуюся на его согнутой руке. Они медленно спускаются по массивным каменным ступеням в склеп, где по легенде Мария Магдалина провела остаток дней своих в молитве своему Возлюбленному. Вместо фресок на стенах склепа паломниками разных эпох начертаны признания в любви – это лучшее подтверждение того, что любовь убить нельзя.

– Тебе уже тридцать пять лет, а Бог еще не открыл тебе, чего Он от тебя желает.

Мишель с жадностью впитывает слова своей любимой бабушки. Будучи убежден, что самым верным средством понять свое предназначение является горячее желание его выполнить, каково бы оно ни было, он готов принять все. Тем временем, бабушка, чувствуя его жажду, продолжает:

– Порой в жизни вещи не всегда такие, какими они кажутся, мой внучек, и спуск, хоть он и легок, на самом деле таит в себе тяжелое восхождение в глубины собственной души…»

В Роффак они возвращаются поздно. Сфокусированный свет лампы, низко свисающей над столом в гостиной, указывает запоздавшим на легкий ужин – два бокала красного вина и плато старинного серебра с разными сортами сыра поблескивают в лучах искусственного света. Обитатели дома уже разбрелись кто куда по замку. Местные домашние пауки и пришлые извне насекомые надежно устроились на зиму в уютных щелях старинного пола и деревянных перекрытиях замка. Вместо ужина Мишель предпочитает чашку чая с бабушкой, у нее в комнате – на первом этаже, возле библиотеки. Большую часть небольшого пространства комнаты занимает массивный дубовый стол неопределенной даты рождения, стоящий точно напротив своего современника – большого камина из камня мегалитического происхождения. Бабушка мерно, почти бесшумно, помешивает чай маленькой ложечкой старинного серебра. Треск в камине – знакомая музыка дома его детства, стопки старинных книг на столе – его давние друзья, и проницательный, теплый взгляд его слепой бабушки – все это, вперемешку с запахами книг и горящего дерева в камине, вновь возвращает Мишеля к самому себе. Он улыбается, глядя на ласковое мерцание языков пламени в камине, обретая легкость детского восприятия жизни.

– Ты меня спросил, дорогой, как можно распознать любовь? Подай мне книгу, пожалуйста, вот ту, что справа от тебя, ближе к камину.

Мишель, пытается понять, какую книгу бабушка просит, протягивает нерешительно руку к указанному месту.

– Это сказания о Граале, ты ее хорошо знаешь, дорогой.

Мишель уже уверенно находит знакомый переплет томика Критьена де Труа и кладет перед бабушкой на стол.

– Раскрой наугад и прочти. Может, это то, что ты ищешь?

Мишель, раскрыв книгу, читает:

– Эй вы, стражники леса, стражники сновидений! Проснитесь хотя бы на рассвете! Разве вы не слышите зов? Благодарите Бога за то, что ваше предназначение в том, чтобы услышать его!

Он перелистывает страницу.

«Научись видеть любовь…» – читает про себя.

Мишель поднимает глаза. На него смотрит женщина с картины над камином «Мария Магдалина в пещере с сосудом и книгой».

– Главного глазами не увидеть… Мишель, – ставит точку бабушка.

Мишель, поднявшись наверх, в большую комнату, открывает сайт, на главной странице которого он видит рекламную ленту с отредактированным образом «незнакомки» – лишь ее портрет, без ребенка. Это его подстегивает к действию.

«…и когда Вы придете на мою могилу, я надеюсь, там Вы прочтете эти строки… – он принимает вызов. – Здесь покоится Мишель де Вайанкур – поэт, дуэлянт, великий ответчик многого. Он сделал Все и Ничего».

Мечтая о той, которая сможет прочесть эту «возвышенную» эпитафию, он решает писать ей еще раз, несмотря на упорную немоту с той стороны.

Пишет ей вновь…

Второе письмо Мишеля – 16 октября 2001 года

«Здравствуйте, Марина!

Несмотря на Ваше упорное молчание, я позволю себе вновь Вам писать и, вероятно, предстать в ваших глазах либо полным идиотом (я до сих пор не понял этот термин), либо – обыкновенным жиголо.

Но, к черту все это… Ваше молчание как вдохновляет, так столь же и – обескураживает… Либо осмелиться рискнуть, либо бросить все. Я все же предпочитаю пойти на риск… И риск окончательного отказа от диалога. И остаться наедине с печалью сомнения.

Я смею надеяться на диалог – этот первый элемент гармонии в познании другого, того, кто скрывается за простой фотографией-презентацией: молодая женщина, с простой и женственной улыбкой, со своим ребенком – «маленьким принцем» с ясными умными глазами, наполненными доверием, и коротким и честным текстом…

Антуан де Сент-Экзюпери говорил, что привязанность – это невидимая вещь, которую нельзя выразить словами… Главного глазами не увидишь.

Я думаю, он был прав. Тогда я замолкаю…

Для того, чтобы Вы смогли на расстоянии увидеть и привыкнуть ко мне, а я к Вам… без жестов… в тишине, просто улыбаясь…

Я жду…

Мишель В.»