Читать книгу Безродная - - Страница 8

 …Врожденная анальгезия (врожденная нечувствительность к боли, ВНБ) – термин очень широкий и не совсем точный. При том что в медицинской литературе описано лишь несколько десятков таких случаев, а в мире, предположительно, живут всего несколько сотен таких людей, причины и проявления врожденной анальгезии разнообразны. Возможно, «врожденный дефицит ноцицепторов» (рецепторов боли) был бы более точным термином, но медики пока что не определились.

Как правило, люди с таким диагнозом от рождения не испытывают боли ни в одной части тела при любой травме. Они могут различать, например, горячее и холодное, но не заметят, если обожгут нёбо кипятком. Это очень опасно и чрезвычайно невыгодно с эволюционной точки зрения – шанс выжить и вырасти у ребенка, который не понимает, что причиняет себе боль, и не подает признаков, когда у него что-то болит, невелик.

19 Декабря.

 Предновогодняя суета стремительно захватывает всех людей на планете, даже если вы не словили новогоднего настроения, то подарок кому-то купить точно нужно. Есть и те, кто не празднует, но и они являются частью новогодней суеты так как их бесконечное отрицание бесполезного праздника, обозначающего очередной проделанный нашей планетой путь вокруг солнца, раззадоривает особо весёлых дарителей этого самого настроения.

Сильнее всего изменения человеческого поведения (а также цен на все возможные товары) испытывают жители больших городов.

Одним из таких людей, почувствовавших изменения был и Эндрю.

Сегодня Глория в преддверии завтрашней поездки решила заглянуть с сыном в один из торговых центров, чтобы купить парочку новых вещей и подобрать подарок бабушке.

Мать Глории была наидобрейшей женщиной из всех, каких Эндрю доводилось встречать.

Но, по рассказам матери, он прекрасно знал, что бабушку не стоит расстраивать. Она была довольно эмоциональной.

Если ей не понравится подарок, она, конечно, об этом не скажет, но всё то время, что Эндрю и Глория проведут у неё, дома будет безнадёжно испорчено её кислым, как лимон лицом. А стоит только спросить, что не так, как посыплются молнии на голову того, ко отважится открыть свой грязный рот в присутствии хозяйки всего и вся.

Да, колоритная женщина.

Зная особенный характер своей ненаглядной бабули Аполлонии, Эндрю предложил матушке подарить ей брильянтовое ожерелье.

На что Глория улыбнулась и ответила:

– Она скажет, что это слишком дорого. Что не может принять и бла-бла-бла. На почве этого «непринятия» мы рассоримся в пух и прах, и прости прощай весёлый новый год.

Эндрю согласился.

Сейчас они с матерью разминулись, бродя по ТЦ тщетно пытаясь найти хоть что-то стоящее внимания бабушки.

Сложив руки за спиной (так очень удобно было делать в пальто) Эндрю медленно прохаживался перед витринами визуально оценивая их содержимое и поминутно заглядывая внутрь многочисленных магазинчиков с одеждой и аксессуарами.

Но он не так охотно искал подарок для бабушки, сколько выглядывал для себя новую рубашку или какой-нибудь красивый предмет гардероба. Ему нравилось выглядеть хорошо.

От этого он чувствовал себя более комфортно.

В данный момент он был похож на молодого писателя.

Его тёмно-русые сексуально растрёпанные волосы, обрамляющие худое, острое лицо на котором ярко блестели серые глаза, пребывающие в лёгком оттенении за счёт того, что пару ночей Эндрю провёл в бессоннице – смотрелись даже вблизи очень хорошо.

Удивительно, но на его лице никогда нельзя было увидеть мешков под глазами, глаза, наоборот, словно западали в череп превращаясь в маленькие колодцы полные серого света, вокруг которых вырисовывались синеватые круги.

Это делало его только ещё более привлекательным в глазах прохожих. Впрочем, на глаза отдельно – мало кто обращал внимания. В основном все смотрели на образ в целом: дорогое длинное пальто земляного оттенка со стоячим воротником как-нельзя кстати подчёркивающим длинную шею, обмотанную тонким чёрным шарфом края которого свисали ему до пояса и при ходьбе подпрыгивали на груди.

Белая рубашка, аккуратно заправленная в чёрные джинсы, сидящие на его бёдрах благодаря широкому ремню с бляшкой в виде лисицы из настоящего золота – подарок отца на прошлый день рождения.

На ногах – тёплые зимние ботинки именно того типажа, который отлично сочетался со всем образом Эндрю, покорно одетые по заботливой просьбе матери.

Не посмотри Глория на него тем, полным переживания, взглядом, он предпочёл бы осенние пэддоки. Которые смотрелись бы, несомненно, лучше. Но, какая разница? Пусть лучше мама будет спокойна.

Проходя мимо очередного магазина одежды, Эндрю заметил, как на него посмотрела девушка примерно его возраста (а может и моложе) и медленно проходя мимо, продолжая оживлённую беседу с подругой, она подмигнула ему.

Её глаза горели от любопытства. В Питере часто можно встретить одетых на манер прошлого века парней, но они всегда настолько эстетичные, что удержаться от мало-мальски важного знака внимания – просто невозможно. А может, Эндрю и вправду был настолько привлекателен.

Он видел, как она подмигнула, но ему было наплевать. Он даже презирал этих «малолеток», влюбляющихся с первого взгляда в мальчиков, хоть немного отличающихся от быдла.

С гордо поднятой головой он зашёл в книжный магазин, который находился прямо перед ним и не придавая значения произошедшему – благополучно выбросил это из памяти быстро пробегаясь по названиям книг из раздела «Зарубежные романы».

Аполлония любит романы. Нужно подобрать что-то, чего он никогда не видел у неё на полке.

По прошествии получаса Эндрю таки нашёл стоящую книгу – «Гордость и предубеждение».

Его личное мнение укладывалось в короткую фразу, что это хорошая книга, но и экранизация тоже заслуживает внимания. Бабуля вряд ли читала её на русском языке, вот пусть подивится тому, какой он красивый и обширный.

Неподалёку на полке стояла книга «Унесённые ветром», но Эндрю это показалось уже подхалимством. Очевидно же, что она её читала в былые молодые годы.

Расплатившись за покупку, Эндрю зашёл в магазин по соседству и купил просто огромное вязанное толстыми белыми нитками пончо.

Таким можно было бы и убить старушку, если размахнуться посильнее. Оно было достаточно тяжёлым, чтобы сбить человека с ног.

Ей понравится, а если нет… это будет интересное орудие убийства. Им же ещё и придушить можно. Пусть старая карга только попробует рожу недовольную состроить.

Пребывая в приподнятом настроении, добрый внук спустился в магазин одежды этажом ниже.

Его внимание редко привлекали красивые девушки, по правде говоря, ещё ни разу не привлекла не одна, в то время как хорошо сшитым рубахам, приятных на глаз тёмных цветов, это удавалось на раз два.

Он выделал их из множества других вещей как сапёр, обнаруживший мину среди комьев земли.

Нет, он не был нарциссом. Просто любил одеваться так, как ему нравится и не отказывал себе в этом. Одежды у него было не так уж и много. Были костюмы на определённые случаи, которые носились крайне редко, но в основном он постоянно носил девяносто процентов своего гардероба. Ему нравился его гардероб.

В особенности из-за того, что он сам его собирал, сам выбрал свой стиль и сам разобрался в том, что ему подходит, а что нет. Его мнение было совершенно независимым в таких вопросах.

Стоя напротив тёмно-бардовой осенней рубашки из плотного тёплого материала, Эндрю уже точно знал, что купит её. Она была и впрямь хороша.

И размер оказался как-раз его. Сидела прекрасно.

Уже идя на кассу, он захватил ещё одну рубашку – эта уже была совсем летней и привлекла его только из-за нежного персикового цвета.

Можно будет весной ходить в колледж в двух рубашках вместо лёгкого пальто.

Стоит попробовать.

Завершив наконец свой поход по магазинам, Эндрю позвонил матери, и они условились встретиться у выхода через несколько минут.

По голосу Глории, сын сразу понял, что она была менее успешна в отличие от него в поисках подарка.

Пару часов спустя…

 На кухне горел свет только над барной стойкой. Глория сидела на белом диванчике подтянув к себе колени и потягивая вино из бокала. Она смотрела в огромное окно на огни ночного города и улыбалась.

Рядом с ней, тоже с бокалом в руке опустился Эндрю.

– Ты собрал вещи? – Ласково спросила она, чувствуя лёгкое опьянение.

– Мам, – Эндрю поставил стакан на стеклянный столик перед ними. – Скажу честно, я не имею желания ехать в Сан-Марино. Я предпочту встретить этот новый год тут.

Тон его голоса дал матери явно понять – свой выбор он уже сделал. Но не попытаться она не могла:

– Один? – Он заметил, что её не сильно задело то, что сын обрекает её одну выслушивать бабушкины речи. Она не за себя переживает, а, как и всегда, прежде всего за сына.

– Именно мам. Ты же знаешь, я люблю тишину и не склонен устраивать балаган в квартире. – Его голос был серьёзен, но Глория так же слышала в нём и теплоту с какой он всегда разговаривал с ней.

– Знаю мой родной. Тебе точно не будет скучно? – Ещё пара глотков, и она захочет спать. «Нельзя пить. Нужно продержаться до конца диалога». – Подумала Глория уже и так согласная со всем, что ни спросит сын.

– Нет. Главное. Чтобы тебя это не расстраивало.

– Расстраивало? Когда рядом нет твоего отца, меня ничто не способно расстроить. – Глория не смогла удержаться и влила в себя оставшиеся полбокала вина невольно поёжившись от холода, проникшего в горло вместе с вином.

– Нельзя так говорить. Несмотря на то, что вы разводитесь, он до сих-пор мой отец. И выполняет по мере возможности все свои отцовские обязанности. – А вот теперь его слова стали холодными. Прямо как выпитое Глорией вино.

– Так это из-за него да? Приставы не позволят вам увидеться, помнишь? – Вопрос был больше риторический. Глория секунду назад ещё смотревшая на сына отвернулась, предпочитая виду его серых глаз вид разноцветных огней за пределами квартиры. Огней, которые уже предательски подрагивали.

– Это не из-за него мам. Я поздравлю его по видеосвязи, как и в прошлом году. Мне хочется остаться одному, чтобы отдохнуть и подумать. Буду честен – ваших ссор для меня было уже достаточно. Это ты способна понять мам?

«Господи, он говорит, как его отец. Как этот чёртов мудак».

– Хорошо. Оставайся если считаешь нужным.

Если вдруг передумаешь, позвони мне, я закажу тебе билет к нам с бабушкой в Сан-Марино.

– Спасибо за понимание мам. – Сказав эти слова, он наклонился вперёд и поцеловал её в лоб.

Вот, ради таких моментов она готова простить ему всё, даже предательство – коим она считала его поступок. Вслух такого она не скажет, но для неё это предательство. Однако, может он и впрямь не собирается встречаться с отцом? Это всегда можно проверить.

– Уже поздно. – Ласково сказал он, забирая из её руки пустой бокал. – Ты ляжешь здесь или в комнате? Принести одеяло?

– Нет. Я у себя лягу. Иди сам укладывайся. Проводишь меня завтра в аэропорт?

– Конечно. – Эндрю поднялся, оставил на барной стойке бокал матери, опустошил свой и поставив его рядом, направился к лестнице. Проходя мимо неё, он внимательно смотрел на то, как она сидит.

– Спокойной ночи. – Сказал он уходя.

– Спокойной родной мой. – Отозвалась мать и снова посмотрела в окно на ночной город.

– Поднимайся к себе, пожалуйста, аккуратней. – Донеслось с лестницы.

Глория медленно вдохнула и выдохнула, ощущая всю полноту прилившего опьянения.

«Нужно идти спать. Завтра предстоит долгий путь».