Читать книгу Черная кровь ноября - - Страница 9

7. Ирн

Оглавление

– Привет, моя любовь…

Энн очень понравился голос, который раздался у нее за спиной, но у говорящего был слишком странный акцент. Наверняка голос принадлежал одному из восточных мигрантов: они с детства умеют петь сладкие песни, а потом вырастают, запихивают жен в мешок с прорезями для глаз и побивают камнями за попытку вылезти.

Поэтому поворачивалась она с раздражением.

– Мы еще закрыты! – Энн пришла на работу в шоколадную лавочку на полчаса пораньше, чтобы без помех выпить чая и стряхнуть вечную усталость от недосыпа. И снова улыбаться посетителям. Хэллоуин закончился, начинается рождественский ад, надо быть в пять раз веселее обычного.

Но едва ее взгляд схлестнулся со взором пронзительных зеленых глаз, все мысли схлынули, будто кто-то открыл шлюзы плотины. Мигом обмелели и высохли слова на языке, бесследно растворилось раздражение.

Энн подалась вперед, сделала несколько шагов к окликнувшему ее посетителю. Он выглядел… волшебно. Как городской сумасшедший, но совершенно колдовской – в венке из листьев и золотом плаще.

– Ты ведь откроешься мне, малышка Энни? – Длинные пальцы скользнули по лицу девушки.

Энн с трудом подавила совершенно неуместное желание обнять их губами и пососать. Ей стоило оттолкнуть его и приказать выйти. И даже вызвать полицию… возможно. Потом. После того, как он перестанет пропускать ее волосы между пальцами и восхищенно смотреть на ее лицо…

– Что? – Он, кажется, что-то спросил? Она забыла. Глаза цвета сочной травы… наверное, линзы. Он, возможно, из тех актеров, что ставят сценки здесь, на площади в праздники…

– Я говорю, отсоси мне, шлюшка Энни, и я покажу тебе такие волшебные дворцы, каких ты никогда не видела.

Что?!

Энн встряхнулась.

Но пальцы, которые только что ощущались невероятно нежными, сжались, грубо сгребая ее волосы и опуская на колени. А другая рука, откинув плащ, под которым не обнаружилось никакой одежды, раздвинула губы Энн. Она попыталась встать, закричать, но ее рот уже был занят.

– Ты хороший материал для гордой эльфийки, шлюшка Энни. – Голос по-прежнему ласкал слух, даже несмотря на то, что с ней сейчас делали. – Если у вас все такие, у меня будет удачный день.

Энн почти задыхалась – девушке еще никогда не приходилось видеть настолько длинных приборов, хотя эпитет ей подобрали довольно справедливо.

Но когда она в очередной раз закашлялась, ее рот внезапно освободили, рывком за волосы подняли на ноги, а зеленоглазый незнакомец припечатал ее губы жестоким укусом.

И оттолкнул.

Энн отлетела к стеллажам с шоколадными фигурками и сползла на пол.

Рядом с ее лицом улыбался эльф Санты в зеленом марципановом колпачке. Кровь из прокушенной губы капала на блузку, и Энн подставила ладонь. От изнасилования она очухается, а с шелка пятна уже не смыть.

Ирн с насмешкой наблюдал, как расширяются глаза девчонки, когда алая кровь на ее пальцах превращается в золотистую пыльцу и разлетается облаком по лавке от изумленного выдоха. Оседает на сладких фигурках, на огромных шоколадных брусьях, завернутых в грубую бумагу, облепляет витрину изнутри, заставляя даже бледный предзимний свет солнца превратиться в июльский.

От неожиданности Энн опускает руку, кровь течет струйкой по ее подбородку, по шее, ключице, сбегает в ложбинку между грудей и оборачивается золотом.

Энн пытается выгрести ее, но пыльца только въедается в кожу, расползается по телу, которое начинает слегка зудеть.

– Раздевайся, Энни, – мурлычет насмешливый голос. – Будет много интересного. А я пока навещу твоих соседок.

Колокольчик над дверью звякает, но Энн уже не до того – она пытается смахнуть пыльцу, но та, как намагниченная, липнет к ней, ползет ниже, забираясь под одежду, и кожа зудит все сильнее.

Она и вправду начинает расстегивать блузку, совершенно наплевав на витрину от пола до потолка – ну и заметят, черт с ними! Когда он совал ей в рот член, никто не почесался!

Раздеться – это ошибка, понимает Энн, когда золотая пыльца растекается по открытой коже почти мгновенно. Но зудит еще сильнее, и Энн стягивает бюстгальтер, расстегивает юбку, чтобы почесать живот, а потом еще ниже…

И все кончается тем, что она стоит абсолютно обнаженная и покрытая золотом, как девушка Бонда в «Голдфингере» – среди шоколада, тоже покрытого сияющей пыльцой.

И вроде бы девушка Бонда от этого умерла!

Энн не успевает испугаться и подумать, как такое будет ощущаться – задохнуться под золотой краской, – ведь корка из пыльцы вдруг стягивает ее кожу в одних местах, рассекает в других, пережимает вены и выворачивает руки так, что трещат кости. Хочется кричать, но и горло сдавливается, сжимаясь все сильнее, и Энн понимает, что, похоже, сейчас умрет.

Ирн возвращается через полчаса – столько времени он потратил, чтобы найти еще шестерых.

Он проводит пальцами по резко очерченным скулам, по острым ключицам, по хрупким косточкам на бедрах очень-очень тонкой – невозможно, невероятно, недостижимо для человека – фигурки.

Энн поднимает к нему личико и улыбается ласке: раздвигает губы и демонстрирует треугольные мелкие зубки. Кожа у нее золотая, а за плечами – прозрачные стрекозиные крылышки.

– Ты моя самая красивая, – нежно говорит Ирн, любуясь эльфийкой. – Пойдем танцевать.

И колокольчик на двери звякает еще раз.

На полу лавки остается лежать гора отвратительно воняющих внутренностей: желудок, почки, печень и много-много метров кишок.

Черная кровь ноября

Подняться наверх