Читать книгу Примирение - - Страница 4
Примирение
Глава вторая. Неудачное примирение
ОглавлениеОктябрь 2019 года
Я вернулся из воспоминаний в настоящее. Вытащил наушники и отложил «айпод». Встал с кровати и принялся наматывать круги по комнате. Меня снова начали грызть сомнения, словно клыки гигантской акулы из фильма «Челюсти» впились в кожу. Вдруг отец не так уж плох. Может, у него и правда были проблемы с дедом, но меня это не должно касаться. Я надумал последовать совету одного психолога, пост которого недавно прочёл в интернете. Решил применить его советы к отцу.
Отец сидел на кухне и пил чай. Он параллельно смотрел в телефон и что-то строчил. У меня чаще забилось сердце, будто я находился в открытом море, а рядом проплывала белая акула, которая неумолимо приближалась ко мне. Коленки начали трястись как у ботаника-геймера, который пытается заговорить с первой красавицей школы. Я сел рядом с отцом. Он отпил из дедушкиной чашки с надписью из двух слов «Я тебя» между которыми было нарисовано ярко-красное сердце. Рядом с чашкой лежали две белые таблетки.
Отец посмотрел на меня, нахмурился и снова отвел взгляд.
– Здравствуйте, – сказал я, натужно улыбнувшись.
– Добрый вечер, – холодно произнес отец, не глядя мне в глаза.
– Я хотел сказать, что мне понравилась в…ваша речь на поминках, – улыбнулся, а в голове пронеслось: «Как же, блин, я не убедительно вру».
– Очень рад, – ледяным голосом ответил он и начал снова печатать сообщение в «вотсапе».
Я нервно задергал ногой под столом. Взял маленькую квадратную бордовую салфетку и начал перебирать ее в потных ладошках.
– А как у вас дела? – я хотел добавить «папа», но не смог себя заставить это произнести.
– Нормально, – коротко и сухо произнес он, не отрываясь от телефона.
– Эмм, здорово, – я снова натянул улыбку и начал от волнения хрустеть костяшками пальцев. Мне хотелось подать сигнал «SOS», чтобы прилетел на вертолете железный Арни и спас меня от чудовищно неловкой ситуации.
Молчание затянулось. Отец взял мобильный и засунул в карман брюк. Проглотил две таблетки и запил их чаем. Он потянулся и размял спину.
Встал из-за стола, прошел вперед и остановился около холодильника. На холодильнике была прикреплена дедушкина фотография. Отец повернул голову к фото, еще больше нахмурился и закусил нижнюю губу.
Мне показалось, что сейчас он харкнет на дедушкино изображение и с его уст сорвется вся ядерная мощь великого и могучего русского языка. Однако папаша не проронил ни слова. Покинул кухню и скрылся за углом прихожей. Я облегченно вздохнул, словно все эти пять минут вообще не дышал. Акула уплыла, а я, наконец, почувствовал себя в безопасности. Пока я слушал скупые отцовские ответы, мне показалось, что между мной и им находилась толстенная стальная дверь. Дверь откроется, но для этого нужно знать шестизначный код. Остаётся только наобум набирать разные комбинации, которых может быть бесчисленное множество.
Я мог бы броситься ему в ноги, рыдать, кричать и умолять о прощении за поведение на похоронах, но отцу было все равно. С таким же успехом можно взять двустволку и вышибить себе мозги, но папка продолжил бы вести переписку в своем гребаном мессенджере.
Я разжал правую руку, бросил на стол помятую и мокрую от пота салфетку. Тьфу на него, не хочет со мной общаться – не надо! У меня, блин, тоже есть достоинство и гордость.
Я думал, что если проявлю инициативу, то смогу найти ключик к отцу, но этого не вышло. Какого хрена так?! Как обычно, мое доброе намерение с треском провалилось. Еще кто-то удивляется, что в мире высока смертность от самоубийств. Жизнь все делает для того, чтобы мы сбросились с крыши и шмякнулись об асфальт, переломав все кости.
Некоторое время для меня самый большой гамлетовский вопрос был: жить или «выпилиться» к чертовой матери. После долгих размышлений я решил, что все-таки кончать с собой – это удел совсем отбитых придурков, поэтому вариант суицида полетел в корзину для неудачных идей.
И вдруг у меня возникла новая мысль: я подумал, а почему отец так ненавидит деда? Неожиданно в памяти всплыл эпизод, когда я находился на даче в годы пубертата.
Июль 2014 года
Итак, каждые летние каникулы я проводил на даче. У нас был участок в шесть соток. Двухэтажный кирпичный дом – один из самых больших в округе. Территория была ухоженной и красивой, словно готовилась к отбору на конкурс дачников «Самый лучший участок».
Ради этой красоты бабушка долго возилась в саду и работала в огороде. Все-таки бабка была родом из села, поэтому привыкла к физическому труду. Она работала с таким рвением, будто от этого зависела ее жизнь.
На территории стояло огромное количество декоративных гномов. Признаться, они меня пугали. Эти мелкие уродцы не сводили с меня глаз. Когда темнело, мне было боязно выходить на улицу. В детстве мне казалось, что эти гномы оживают, когда все спят, и бродят по участку с вытянутыми руками, как зомби. Бр-р-р, до сих пор жутко от этих мыслей, когда представляю.
Мы с дедом сидели на скамейке в тени коттеджа. В тот день палило июльское солнце. Я потягивал квас из пластикового стаканчика. Бабушка работала в огороде, перекапывая землю.
– Дед, – спросил я, – почему бабушка такая грустная?
– Разве? По-моему вполне нормальная. – он отхлебнул из стаканчика квас.
– Не знаю. Она всегда так много работает, когда расстроена.
– Да, наверное, ты прав. – Дедушка отставил стаканчик. – Скорее всего, с сыном поговорила.
– Почему вы с папой не общаетесь? Почему он не приезжает? Я его никогда не видел.
– Вот и хорошо. Тебе не стоит с ним общаться, – скрестил руки на груди дед.
– Но почему?
– Поверь мне, это он тебя не научит хорошему.
Я заметил, что дед начал теребить на руке металлические часы и периодически посматривать на время.
– Ну вот! – вздохнул я и отвернулся. – Ты опять от меня что-то скрываешь. Сам же говорил, что мы друзья. Друзья должны доверять друг другу.
– Вовсе нет, я доверяю тебе, – дед пододвинулся ко мне ближе и обнял за плечи. Он приподнял свои кустистые брови, тонкие губы сложились в слабой улыбке.
Бабушка активно полола сорняки. Один из гномов, приподняв нарисованные брови, глупо ухмылялся. Солнце по-прежнему пекло, из-за чего на дедушкином смуглом лбу выступили капли пота.
– Ну, ладно-ладно, я расскажу, с чего начался наш конфликт.
– Правда? – обрадовался я, едва не подпрыгнув на месте.
Дед кивнул и шире улыбнулся. Он всегда улыбался, когда видел мою радость. Он вытащил из кармана сложенный вдвое голубой клетчатый платок и протер лоб:
– Ну что ж, начнем?
Август 1999 года
Дедушка начал свой рассказ с того, что его отправили на лечение. Тогда у него были проблемы со спиной и суставами. Он поехал в Кисловодск. Остановился в санатории, где в основном отдыхали люди преклонного возраста. Компанию ему составил сын.
Стены номера были выкрашены в желтый, как моча или магазинный яблочный сок, цвет. На полу лежал истерзанный линолеум – словно тигр провел по нему когтями. Две односпальные кровати страшно скрипели, когда на них спали, как если бы на них занимались бурным, безудержным, страстным сексом. На стене висело зеркало в человеческий рост. Форточка была распахнута настежь. Ветер с улицы вальяжно прогуливался по тесной комнатушке. Днем, как обычно, дедушка делал лечебную физкультуру в номере. В номер зашел отец. Он широко улыбался, словно выиграл миллиард в лотерею. Глаза его горели так, что об них можно было зажечь сигарету. Дед спросил у сына, улыбаясь:
– Сегодня у тебя хорошее настроение, да?
– Обычное, – скупо проговорил отец.
– Эх, сынок-сынок, лукавишь, – дед перестал делать физкультуру и приготовился слушать сына.
– Что ты имеешь в виду, пап? – отец посмотрел на деда и приподнял правую бровь.
– Я видел тебя с одной барышней.
– Разве? – демонстративно поднял брови и раскрыл глаза отец.
– А что в этом такого? Ты неплохо выглядишь. Закономерно, что ты привлекаешь молодых дам.
– Нет, я ни с кем не гулял, – отрезал отец, – тебе явно показалось.
– Ну ладно, – отмахнулся дед, – не скромничай.
– А я не скромничаю! – резко повернул голову в сторону деда отец. – И вообще, мне двадцать восемь лет. Это мое дело, с кем гулять!
– Ну вот, опять ты нервничаешь… – дед не любил, когда сын говорил в подобном тоне. Он привык к уважительному обращению, и чувствовал, как на лбу выступает пот от напряжения.
– Сын, разве плохо, что я интересуюсь, с кем ты проводишь время?
– Отец! – молодой мужчина чуть не топнул ногой. – Хватит! Это уже не актуально. Мне не пять и не пятнадцать, чтобы контролировать каждый мой шаг! – Отцовский голос так и сквозил холодом, пренебрежением и высокомерием.
Дед плотно сжал губы.
– Ну, во-первых, не говори со мной в таком тоне, – перешел на ледяной тон дед.
Отец не выдержал, сжал кулак и стукнул по стене:
– Не обязан я отчитываться перед тобой! Я в последний раз прошу тебя, не вмешивайся в мою жизнь.
– А то что? – отбил дед, чуть приподнявшись с кровати, а потом и вовсе встал.
– Ничего! – неожиданно отец улыбнулся и хитренько протянул, – так ты хочешь знать, кто эта девушка? Что ж, я тебе расскажу.
– Ну? – дед почувствовал подвох. – Кто же?
– Она танцовщица в ночном клубе. Она не имеет семьи, потому что сирота. И я надеюсь, что мы поженимся.
Дедушка не выдержал. В мыслях наступила буря. Как?! Что?! Танцовщица? Детдомовка?!? Нет, н-е-е-е-е-т, не бывать этому!!! Не бывать, черт возьми!!!
– Нет! – крикнул дед.
– А я говорю – да. Я женюсь на ней, хочешь ты этого или нет, – еще больше улыбнулся отец и прищурился.
– Если ты это сделаешь! Я, я… я выгоню тебя из дома!
– Плевать. Я смогу найти работу и снять квартиру.
– Неужели тебе дорога эта девушка, не имеющая образования, работающая незнамо где и кем?! Ведь какая она мать? Какая жена?
– Не смей решать за меня, с кем мне жить! – заорал отец, а потом как будто на автомате харкнул в лицо деду.
Дед подлетел к сыну. Размахнул и влепил нерадивому сынку пощечину.
– Ты! – заорал отец, поднявшись на ноги, – ты! Если ты еще раз ударишь меня! Я убью тебя, слышишь?! – отец сжал кулаки и принял боксёрскую стойку, будто хотел избить беспомощного старика. Он ещё с минуту смотрел исподлобья на отца, а потом шумно выдохнул, повернулся и стремительно покинул номер.
Отец хлопнул дверью так сильно, что зеркало сорвалось со стены и разбилось на множество осколков.
* * *
Я был в шоке от дедушкиного рассказа. Ситуация вышла двоякая. Отец был слишком резок, дед слишком напорист. Дедушке стоило отнестись уважительно к отцовскому выбору. Отцу не следовало дерзить.
В любом случае, отец все-таки женился на той сироте-танцовщице. Через два года совместной жизни у них родился я. Мама умерла при родах, а отец оставил меня бабушке с дедушкой. Сам он уехал из города, чтобы начать жизнь с чистого листа. Что-то мне подсказывало, что он любил мою мать. Следовательно, не мог простить себе ее смерть.
Я долго думал, почему он не поддерживал со мной связь и не взял меня к себе на воспитание. На ум приходила только одна причина. Возможно, я служил бы отцу напоминанием о любимой покойной жене. Может, папа и вовсе винил меня в том, что мать умерла.
Я понял, что мне ужасно жаль отца. Мне было стыдно за свои предыдущие мысли. Зря я сравнивал его с акулой. Он просто побитый жизнью человек. Впрямь не бывает ни добрых, ни злых, ни темных, ни белых, все слишком сложно в этом мире.
У меня снова появилось горячее желание наладить отношения с отцом. В душе зрел страх, как обычно у тех, кто боится, что у них что-то не получится. Я, как творческий человек, всегда боюсь осуждения или неудачи. В моей голове будто вулкан извергся, и множество сомнений, как раскаленная лава, вылились на меня: вдруг ничего не выйдет? Если мои попытки все равно провалятся? Не бессмысленно ли это?..
Я себя успокоил. Если хочешь чего-то добиться, надо попытаться сделать хоть что-нибудь. Легче запереться в бункере и ждать ядерной войны, чем сделать что-то, чтобы предотвратить катастрофу. Я поборю страх неудачи. И тогда, может быть, жизнь откроется с новой стороны.