Читать книгу Вредитель - - Страница 2

С самого утра всё пошло наперекосяк.

Сначала Питер Уильямс чуть не опоздал на самолёт, потому что долго искал кейс, в который можно спрятать полотна на период полёта, затем он долго вспоминал, куда положил билеты на рейс. Бессонная ночь напоминала о себе неприятной головной болью, а выпитый энергетик заставил сердце биться чаще, разгоняя кровь по ноющему телу.

Впрочем, художник напрасно торопился: самолёт всё равно задержали. Он спокойно сдал свою картину в багаж, успел опрокинуть в местном баре рюмку виски и покурить – после ссоры с женой он буквально не расставался с сигаретами.

На пути к Лас-Вегасу они попали в «неблагоприятный атмосферный фронт», как выразился пилот – время прибытия снова поменялось. В конечном итоге, Питер выкатился из аэропорта и поймал такси только в полдень. Пит поступил так, как было сказано в «инструкции»: попросил таксиста довести его до самого большого казино в Лас-Вегасе. Таксист деловито цокнул языком и заявил, что сейчас утренний час пик и он поедет только по двойному тарифу. Питер со вздохом кивнул – ему уже было всё равно, лишь бы мистер Кастелло не обиделся на него из-за постыдной задержки…

Оказалось, что, собственно говоря, никакими пробками и не пахнет: по дорогам вяло катались автобусы с глазеющими по сторонам туристами, да различные грузовички с рекламой, однако это не помешало таксисту всё-таки затребовать двойную оплату.

Через пятнадцать минут Пит стоял в тени громадного, монструозных размеров здания, на крыше которого мерцала табличка «Гранд Джим». Казалось, это строение должно заключать в себе всё, что только может представить себе человек при слове «досуг». Оно слепило окружающих целой сотней неоновых прожекторов, а мигающая вывеска вряд ли уступала размерам «Голливуд Сайгн», каждую секунду меняя свой цвет пестрящими оттенками.

Уильямс не мог отвести глаза от этой роскоши: каждая деталь «Гранд Джим» буквально кричала о том, что в казино вложены миллионы долларов владельцем – что говорить, само здание в глазах поражённого художника выглядело так, словно это была большая пачка долларов, обшитая блестящим сайдингом.

– Чёрт, похоже у меня едет крыша от недосыпа… – пробормотал Уильямс и достал пачку сигарет.

Нужно было сохранять бодрый ум, чтобы убедить Кастелло купить его работы. По правде говоря, Питер уже думал не сколько о холстах, которые он держал в специальном кейсе, а больше о том, насколько же большой выигрыш можно сорвать в таком казино? Это тебе не несчастные пару тысяч, которые в лучшем случае обещал «Роял Америстер» в захолустном Канзасе – здесь крутились совсем другие деньги, и играли совсем другие люди. Мог ли Питер присоединиться к ним? – вполне. В Лас-Вегас толпами приезжали туристы, вот только рядовой турист предпочитал «однорукого бандита», а Питер не хотел мараться о подобные игрушки.

Ему нужно было нечто действительно серьёзное: он хотел попробовать сыграть в настоящий покер.

***

Мистер Кастелло встретил его благодушно: поднявшись из роскошного кресла, он обогнул стол и подошёл к Питеру.

– Простите за опоздание, мистер Кастелло… – начал Питер извиняться, но Гай дружески похлопал его по плечу.

– Ничего страшного. Вы ведь прилетели в такую даль только для того, чтобы встретиться со мной… Неужели вы думали, что я вас не подожду?

Питер виновато посмотрел на него и покачал головой.

– Спасибо…

– Пустяки. Показывайте, что принесли. Я в нетерпении с самого утра… – сказал Кастелло, потирая руки. Он показал на свой стол: – Смело раскладывайте свой саквояж здесь.

Питер водрузил кейс на столешницу, щёлкнул замками и поднял крышку. Гай достал из кармана брюк бокс-каттер и торопливо разрезал толстую упаковочную плёнку. Питер помог ему снять обрывки с холста и отошёл.

– Дайте мне время, Питер, – произнёс Кастелло и навис над картиной.

В кабинет зашёл Марко. С улыбкой он протянул руку Уильямсу.

– Добро пожаловать в Лас-Вегас, мистер Уильямс. Как долетели?

– Трясло немного, – смущённо ответил он. – Мистер Мура, мне следует поблагодарить вас за…

– Не нужно благодарить меня, – серьёзным тоном ответил Марко. – Вас хотел видеть мистер Кастелло, а не я.

Питер обиженно посмотрел на него и пожал плечами.

– Всё равно, спасибо за билеты… – пробубнил художник, принявшись разглядывать кабинет.

Около столика мистера Кастелло располагалось широкое панорамное окно – от роскошного вида на Лас-Вегас у Питера на секунду перехватило дыхание. Он придвинулся к стеклу и посмотрел на раскинувшийся внизу город. За его спиной Марко что-то шепнул на ухо мистеру Кастелло, но тот лишь махнул рукой. Мистер Мура кивнул и вышел, забрав со стола канцелярский нож.

Тем временем Уильямс продолжал рассматривать кабинет Гая-младшего. Три из четырёх стен были заняты ошеломительного качества репродукциями известных картин. Искушённый человек мог узнать работы Клода Моне, ранние – из творчества Давинчи, целых четыре – Рембрандта, а у самой двери висела картина «Летняя ночь» Эдварда Мунка. Питер какое-то время пристально смотрел на этот приземистый домик с печкой, подспудно думая о том, что двигало Мунком, когда он писал эту картину. Был ли он несчастен в этом доме, как Пит – в доме дяди Билла, или, наоборот – это было место, наполненное добрыми воспоминаниями…

– Прекрасная картина, Пит, – восхищённо сказал Гай. По его лицу было видно, что ему действительно понравилось полотно Питера. Он кивнул в сторону холста и спросил: – Это был ваш дом?

– Почему вы так решили? Реализм не всегда предполагает личное отношение автора к изображённому на картине…

– После всего мрака, что мне довелось увидеть, вы показываете настолько проникнутую тёплыми чувствами картину и говорите, что ничего общего с вашей жизнью это не имеет? – Кастелло улыбнулся и развёл руками. – Я не критик, Питер, но я и не слепой. Вы явно неспроста подобрали такую композицию.

– Гай, художники не всегда вкладывают в картины какой-либо скрытый смысл… По большей части, скорее наоборот. Мы действуем по вдохновению, и где смысл и можно добавить, так это в корректировке. Однако, тут я ничего не исправлял…

– А хотите послушать, что я в ней вижу? – внезапно спросил Кастелло. – Раньше вас только критиковали, а теперь вы можете услышать непредвзятое мнение человека, которому ваши картины запали в самую душу. Так что?

– Пожалуйста, – вежливо ответил Питер, пригладив усы. – Буду рад услышать ваше мнение.

Гай сел обратно за свой стол, кивнул Питеру на гостевое кресло и положил руку на холст.

– Мой дедушка не сразу стал богатым, когда приехал в Штаты. Сначала он трудился на ферме простым разнорабочим… – Кастелло постучал пальцами по специальному кейсу Питера и продолжил: – Шло время, дедушка основал своё дело… И когда он стал достаточно богатым, чтобы иметь собственного водителя, он решил вернуться и выкупить ту ферму, на которой он работал долгие годы. Представляете себе, она до сих пор стоит – невредимая, хранит отпечаток истории…

Кастелло помолчал, задумчиво поглаживая рукой картину Питера.

– Не так давно я был там, – продолжил он, – в тишине старых амбаров и помещений, где десятки лет трудились такие вот работяги, как мой дедушка. Судьба распорядилась так, что именно он выбился в люди, а другим либо повезло меньше, либо… – совсем не повезло. Я посещаю это место, чтобы почувствовать запах истории, дыхание судьбы. Кому-то она даёт с избытком, у кого-то забирает всё. Ощущать это – неповторимое чувство… Теперь я могу одним словом сделать любого человека сказочно богатым, либо разрушить его жизнь, и порой мне бывает страшно сознавать, насколько могущественным может стать человек только потому, что таким боком к нему повернулась судьба.

– Я не думал, что такой человек как вы, мистер Кастелло, верит в судьбу, – удивился Питер. – В прошлую нашу встречу вы говорили, что бизнесменом руководит трезвый расчет, а не эмоции или суеверия…

– Вы правы, Питер, я и сейчас так думаю, – ответил Гай, махнув рукой, – однако, когда я приезжаю на эту старую ферму, со мной происходит что-то, что я не могу описать рационально.

– Чувство безвозвратно ушедшего?

– Можно и так сказать. Я часто думаю о том, что мой дедушка жил на этой ферме довольно большое время, пока у него не появилась возможность уехать в Нью-Йорк. Через какие-то десять лет, он уже мог позволить себе выкупить целую гостиницу на выходные только для себя одного, а в наше время уже я – покупаю самое большое казино в Лас-Вегасе.

– Я ничуть не удивился, когда Марко сообщил мне о вашей сделке, – улыбнулся Питер.

Кастелло вздохнул и с грустью посмотрел на Уильямса.

– Сейчас я могу купить почти всё, что захочу. Независимо от размеров или расположения. У меня дюжина загородных домов, не меньше апартаментов в Нью-Йорке, однако который из них – мой настоящий дом, мистер Уильямс? Каждый раз посещая ферму, я чувствую, что именно в этом месте оставили свой след множество людей, включая моего дедушку – и каждый из них на протяжении целого столетия считал это место своим домом… С годами я понял, что человеку можно дать безумные деньги, но они никогда не дадут «чувство дома», если его на самом деле у тебя нет и никогда не было. Все эти люди работали в ужасных условиях, но были счастливы – и у них всё-таки был свой дом, пускай и построенный из пары балок необработанной древесины, да картонных стен, но это ведь был настоящий дом. Если им задерживали зарплату – они держались, продолжая работать в надежде на лучшие времена, однако, если бы кто-то лишил этих несчастных фермы – они бы погибли. История перемолола бы их, и не осталось бы ни одного воспоминания об этих достойных людях, как и о моём дедушке.

– Ваш бизнес – тоже своего рода воспоминание, – осторожно заметил Питер. – Он ведь вам достался, как последний подарок вашего дедушки, если можно так выразиться.

– Может быть, вот только это, – Кастелло обвёл глазами свой кабинет, – лишь мираж в дрожащем воздухе. Если меня лишить всего этого, что останется в истории от Гая Кастелло-младшего? – взглянув сквозь Питера, он отрешённо сказал: – Недавно я понял, что настоящей ценностью современного человека может считаться исключительно дом. Не «жилая площадь», как наверняка говорит ваша жена у себя на работе, а именно Дом – с большой буквы. То место, в котором ты оставляешь свой след для истории. Место, куда ты готов возвращаться, независимо от того, какое оно: плохое ли, хорошее, с одноместным гаражом или вовсе без него… – ты оставляешь частицу своей души и именно по этой частичке тебя будут судить те, кто придёт после нас…

Гай Кастелло-младший вновь осторожно коснулся картины Питера и взволнованно произнёс:

– Когда я смотрю на вашу картину, у меня возникает знакомое ощущение: чувство дома, которого у меня никогда не было в Америке. Чувство причастности к чему-то большему, чем я сам. Это особенное чувство, которое трудно передать словами… Оно будто…

– Оно будто витает в воздухе, а поймать нельзя? – вставил Питер.

– Мудрые слова, – тихо ответил Кастелло. – Это чувство нельзя получить ни за какие деньги…

Они помолчали.

– Я покупаю вашу картину, – сказал Кастелло, закрыв крышку кейса. Он поправил Рей-Бен на переносице и спросил: – Вы не думали над моей просьбой?

– Мистер Кастелло, похоже, что вы уже нашли себе хорошего художника, – Питер указал в сторону многочисленных репродукций, развешанных по всему кабинету.

– Питер, всё это покупают мои помощники, – нетерпеливо ответил Гай. – Иногда, и мне самому приходится очень много времени тратить на то, чтобы найти интересующую меня картину. Легко нанять копииста, легко нанять иллюстратора… – он звонко щёлкнул пальцами и показал на закрытый чемодан с картиной Пита. – В том-то и дело, что мне нужен не безликий печатный станок, а человек с исключительным образованием, который понимает, что именно хотел донести автор до публики. Вы понимаете, о чём я говорю?

– Да, мистер Кастелло, – нехотя кивнул Питер, – но я не могу поступиться собственными принципами. Я хочу продавать СВОИ картины, а не чужие.

– Очень жаль, – с искренним разочарованием в голосе произнёс Кастелло. – Признаться честно, я всё больше уделяю внимания именно выставочному бизнесу, знакомлюсь с интересными людьми. Многие из них хотели бы приобрести в свою коллекцию некоторые копии известных произведений, которые они видят на моих выставках, но мне совсем нечего им предложить…

– Надеюсь, вы найдёте того человека, который поможет вам решить эту проблему, – участливо сказал Питер и отвёл взгляд.

– Кто знает, кто знает… – задумчиво промычал Гай, принявшись крутить в руках ручку «Паркер», стилизованную под зеленоватый мрамор. Он нахмурился и хитро взглянул на Питера. – Надеюсь, вы приехали сюда не только продать мне свою картину?

– Предлагаете мне сыграть у вас? – ответил вопросом на вопрос Пит, неловко улыбнувшись.

– Почему бы и нет? Марко передаст вам деньги, а дальше – только вам решать, что с ними делать. Открытие прошло совсем недавно, туристов не так много; в вашем распоряжении тысячи квадратных футов, заполненных развлечениями на любой вкус и кошелёк. Вы уже успели взглянуть на наш игорный зал? Марко может провести вам экскурсию…

– Меня проводили сразу к вам, – пожав плечами, он поинтересовался: – Внутри казино такое же огромное, как и снаружи?

– Вы будете удивлены, – энергично закивал головой Гай, – но оно больше, чем вы можете себе представить. Впрочем, если вас ожидает жена, то я не буду настаивать…

– Кэндис осталась в Канзасе, – сухо ответил Уильямс.

– Питер, вы меня удивляете… Вы хотите сказать, что женщина из Техаса никогда не хотела своими глазами увидеть это чудо посреди пустыни? Я знаю многих женщин, которые отдали бы многое, лишь бы оказаться здесь с мужьями на один день.

– Она из религиозной семьи, мистер Кастелло, и у них Лас-Вегас называют несколько иными словами…

– Понимаю, – скривился Гай, – религиозные предрассудки сильны и в наше просвещённое время. Тогда… – он почесал гладко выбритый подбородок и положил руку на телефон, вопросительно взглянув на Питера: – Звоним Марко?

Питер растянул губы в неуверенной улыбке, откинул со лба прядь волос. Его уже ждали деньги. Большие деньги, если Кастелло был верен «своей оценке» его таланта. Часть от этой суммы, – совсем незначительную, – он и вправду может потратить на то, чтобы попробовать сыграть в покер. Всё-таки за последнее время он сильно поднаторел в азартных играх и…

– Звоните, – твёрдо сказал Уильямс.

Кастелло щёлкнул переключателем на телефоне. Когда раздался сигнал, он наклонился к внешнему микрофону.

– Передайте Марко, что он мне нужен, – сказал Гай властным голосом, и отключился.

Не прошло и минуты, как мужчина со шрамом появился перед ними – он будто бы всё это время стоял под дверью кабинета и ждал, что его позовут.

– Мистер Мура, рассчитайтесь с Питером за картину и познакомьте его с нашим новым приобретением, пожалуйста, – обратился к нему Кастелло, кивнув в сторону выхода. – Мой бокс-каттер вам пригодился?

– Да, мистер Кастелло, вот только лезвие смогло открыть посылку… С большим трудом…

Перекинувшись с боссом парой загадочных фраз, Марко похлопал художника по плечу:

– Составите мне компанию, мистер Уильямс?

Питер поднялся из кресла, пожал руку Кастелло. Напоследок владелец казино пожелал гостю удачи, и они распрощались: мистер Кастелло остался сидеть в своём кресле, в задумчивости глядя на чемодан с полотном, а Уильямс пошёл за Марко – знакомиться с функционалом «Гранд Джим».

Когда Питер Уильямс вышел из кабинета, Гай снова постучал пальцами по раскрытому чемодану, и прищурился:

– Надеюсь, судьба будет сегодня на вашей стороне, мистер Уильямс…

***

– Добро пожаловать в царство сказочных возможностей, – шутливым тоном пропел Марко, когда они с Питером покинули бухгалтера и спустились на лифте в игорную зону.

– И сказочных денег?

– Смотря как обернётся, мистер Уильямс, – ответил Мура. – Сам я не азартный игрок, но знаю людей, которые в миг становились богатыми, хотя приезжали просто поглазеть.

– Если честно, я тоже сначала смотрел, а потом захотелось принять участие – там, в Канзасе.

– «Роял Америстер»? – нахмурился Марко. – Про это место ходят разные слухи. Лично я слышал, что они делают деньги исключительно на нечистой игре.

– Кэндис считает, что все казино так делают. Если честно, то она меня отговаривала ехать сюда…

– Её опасения справедливы, – вдруг сказал Марко, серьёзно посмотрев на художника. – Однако между Канзасом и Лас-Вегасом есть большая разница, которую, как у нас говорят, следует разъяснить «на пороге»… – он взялся за рукоятку двери, отделяющей коридор от игорного зала, и обернулся: – У вас, в Канзасе, таким заведениям иначе не выжить; слишком маленькая выручка от честной игры, следовательно – приходится обманывать. Если в одном городе всего одно заведение подобного плана, вступает в игру логика «а куда они денутся?», а далее размах обмана лишь на усмотрение управляющего казино, понимаете?

– Вы имеете в виду, что у людей просто нет выбора? Даже, если их обманывают?

– Совершенно верно, – ответил Марко, продолжая держать рукоятку, – Вы знаете, что каждый день самое обычное казино в Вегасе посещают тысячи человек? А теперь представьте, что будет, если какое-либо из них уличат в жульничестве…

– Люди уйдут в другое? – предположил Уильямс.

– Вы уже можете подрабатывать у нас менеджером, – усмехнувшись, ответил Марко. – Хотя, учитывая, что босс уже предлагал вам работу, а вы отказались… Ладно, не будем оттягивать неизбежное.

Мужчина открыл дверь, и пропустил Питера вперёд.

Уильямс прошёл в главный зал и замер, широко раскрыв глаза – он просто не мог поверить, что в самом центре мегаполиса может располагаться казино, похожее по размерам на самолётный ангар, торговый центр – и языческий храм, лаконично посвящённый деньгам. Именно такой монотеизм исповедовала игорная столица Соединённых Штатов Америки – Лас-Вегас, и она твёрдо придерживалась своих принципов с момента появления первого казино на улицах Фримонт-стрит.

В первые секунды Питера буквально оглушило: в воздухе раздавалось с сотню самых разных звуков, смешиваясь в непередаваемую магическую какофонию; слот-машины издавали звонкие мелодии, изрыгали из себя кучами монеты – перекатываясь, они со звоном выпрыгивали из отверстий автоматов, казалось, бесконечным потоком; около дюжины шариков одновременно каталось по столам рулетки, а дополняли всё это азартное пиршество крики игроков. Разочарование сменяла безумная радость, образуя коктейль из человеческого гомона, наполненного ставками, возгласами крупье и просто словами из самого красноречивого языка мира – языка казино Лас-Вегаса.

– Вы привыкните, – обратился к нему Марко, стараясь перекричать шум, – это сердце нашего заведения. Сюда приходят туристы, гости нашего города, прочие посетители…

– Здесь столько народу, но вы же только сегодня открытие праздновали! – крикнул ему Питер.

Марко показал ему в сторону барной зоны, и они начали протискиваться сквозь толпу зевак, большинство которых увлеченно наблюдали за игрой мужчин в строгих смокингах за столом. Питер с удивлением обратил внимание на то, насколько безмятежными были лица «профессионалов», – а Уильямс с первого взгляда понял, что именно таковыми они и являлись, – мужчины подмигивали друг другу, веселились, курили огромные сигары, ставили на специальные подставки стаканы, наполненные сверкающим льдом – и, разумеется, дорогим виски.

– Честное заведение за версту видно, – уклончиво ответил Мура, когда они добрались до табуретов перед барной стойкой. Они присели и Марко кивнул бармену, показав два пальца. – Мне пришлось обивать пороги дюжины рекламных компаний, чтобы хотя бы на один день они показали именно наше казино на билбордах Вегас-Стрип… Как думаете, оно того стоило?

– Черт возьми, да! – воскликнул Пит. – Такое столпотворение я вижу впервые в жизни!

Бармен принёс им по стаканчику виски – у Питера на поверхности плавало несколько кубиков льда, а Марко ограничился трубочкой.

– У вас можно курить? – громко спросил Питер, приложив для наглядности ко рту два сомкнутых пальца —большой и указательный.

– Конечно, – ответил Марко и бросил на стойку золотую «Зиппо» в мелких царапинах.

Питер зажёг сигарету, отдал зажигалку Марко и затянулся. В этом заведении чувствовалась жизнь…

Нет, не так… – целый Поток Жизненной Энергии прошибал Уильямса насквозь. Он не часто бывал на публике, и, тем более, ему никогда не доводилось прежде бывать в столь людных местах, однако, как и сказал Марко – он привык, и теперь чувствовал себя вполне уверенно. Художник маленькими глоточками попивал виски и вся усталость, разочарование проведённой в одиночестве ночи на улицах Марш-хиллз стали оставлять его. Это место буквально наполняло Уильямса радостью – и он чувствовал, что оно готово отдавать свою силу каждому, независимо от его положения и статуса. Главное, чтобы человек признался в любви Лас-Вегасу, а уж он-то ответит взаимностью сполна.

– Почему вы не взяли с собой Кэндис, мистер Уильямс? – спросил его Мура, оторвавшись от своей трубочки.

– Она была против этой поездки… Жена думает, что едва мне стоит дотронуться до игральных карт, как я тут же спущу все наши деньги! – крикнул он Марко на ухо: – Я пытался ей объяснить, что я взрослый человек и сам могу за себя решать, но она… Она постоянно хочет, чтобы я стоял по струнке смирно, – выпалил Уильямс, сам того не желая, и почувствовал, насколько крепкий виски у мистера Кастелло.

– Можете не продолжать, – прервал его Марко жестом руки, – мне известны повадки женщин. Когда они видят сильного человека, то стараются любыми силами удержать его рядом с собой.

– Вы действительно так думаете?

– Я был женат трижды, – лаконично ответил мистер Мура, покрутив зажигалку в пальцах.

– А вы любите женщин, мистер Мура… – насмешливо сказал ему Питер, затушив сигарету в изящной металлической пепельнице. – Мне достаточно того брака, в котором я нахожусь, – надеюсь, второго раза в моей жизни не будет.

– Судьба может по-разному извернуться, мистер Уильямс. Я тоже на многое надеялся, когда был в вашем возрасте, однако некоторые вещи предугадать невозможно. В любом случае, на старости лет я могу с вами согласиться… – в голосе Марко мелькнуло нечто, похожее на сожаление, грусть, но он мастерски спрятал это чувство, будто только этим он и занимался всю свою жизнь. Моргнув несколько раз, он продолжил мысль: – Вам необходимо самому выбирать свою судьбу, иначе однажды вы можете обнаружить, что всё здание вашей жизни построено кем-то другим, и в итоге вы не полноправный хозяин этой постройки, а всего лишь безвольный наблюдатель, которому уже поздно что-то решать…

– Послушайте, мистер Мура, а вы давно работаете на мистера Кастелло? – прокричал Пит. – У меня складывается впечатление, будто вы понимаете друг друга с полуслова, да и оба любите… Философские рассуждения!

Призадумавшись, Мура сжал губы. Было видно, что он осторожно подбирает слова для следующей реплики.

– Я работаю на мистера Кастелло-младшего не так давно, но вот на его дедушку – Кастелло-старшего, – я проработал… – он задумчиво загнул несколько пальцев на руке. – Кажется, тридцать восемь лет.

– Тридцать восемь?! – ахнул Питер, едва расслышав за общим шумом эту ошеломительную цифру. – Он что… Ваш родственник?

– Почему вы так решили?

– Ну, обычно в семейном бизнесе работают так долго… Брат с братом, сын с отцом и так далее… – робко предположил Уильямс, выпустив носом струйки табачного дыма.

– Нет, мистер Уильямс, это не совсем так. Кастелло-старший не был мне родственником в традиционном понимании этого слова. Он стал моим опекуном, и хотя он был значительно старше меня, я всё равно считал его скорее старшим братом, чем отцом…

Питер удивлённо покосился в его сторону и молча отпил свой виски.

– Я уже был здоровый десятилетний лоб, когда он забрал меня из детского дома в Неаполе, – пояснил Марко. – Гай-старший часто посещал нас, детей из неблагополучных семей, подкармиливал чем мог. Время было неспокойное: недавно кончилась война, на улицах – разгул преступности и сплошное насилие. Многие из наших парней были на побегушках у местной мафии, но меня никто не брал – больно уж хилый был, болел часто. Вот я и сидел безвылазно в приюте, пока меня не забрал мистер Кастелло. Чем я ему приглянулся, он так и не сказал, но я точно знаю, что если бы он не забрал меня тогда – я бы там так и умер…

– Из-за того, что вы тяжело болели?

– Нет, дело в другом. Некоторое время спустя, когда Кастелло забрал меня, в районе вспыхнула война двух кланов, и сиротскому приюту не повезло оказаться на стороне проигравших… – Марко помолчал и мрачно произнёс: – Приют спалили дотла вместе с воспитательницами и детьми. Никого в живых не оставили.

– Господи… – прошептал Пит, испуганно взглянув на Марко. – Вам действительно повезло…

– Да, – кивнул он, – мне повезло, что мистер Кастелло-старший выбрал именно меня.

– А чем вы занимались? Он… Стал воспитывать вас?

– Я бы так не сказал. Хотя у него не было детей, я был больше помощником для него, чем ребёнком. Мы ведь не семейной идиллией занимались, мистер Уильямс. Повторюсь, время было сложное и приходилось работать, выполнять разные поручения, – Марко снял очки и почесал раскрасневшийся шрам. – Мистер Кастелло решил, что мы будем зарабатывать деньги честно, не смотря на лихое время и кошмар, который разворачивался на улицах Неаполя… Мы помогали рыбакам, вместе плавали в море. Вскоре нам удалось скопить деньги на свою палатку, и мы обосновались в Поццуоли – это был портовый городок на приличном расстоянии от Неаполя и разборок мафии можно было не бояться. По крайней мере, так мы думали первоначально… – Марко закрыл глаза и сложил руки в безмолвной литании. Некоторое время помолчав, он продолжил: – Вообще-то, мистер Кастелло никогда не говорил напрямую, что его заставило покинуть родной город, хотя пару раз мне удавалось услышать, как он во сне бормотал что-то про своего «бедного сына»; я был молод и думал, что он поругался с ним или что-нибудь в этом духе, но так и не набрался смелости спросить его об этом, да и он сам был грубоват на общение со мной первое время. Само собой, потом до меня дошло, что его сын погиб на войне.

– Мистер Мура, так что вас заставило перебраться в Америку? Судя по всему, у вас ведь всё наладилось в Италии…

– В том-то всё и дело, мистер Уильямс, – невесело покачал головой Марко, резко открыв глаза. – Когда у кого-то дела идут хорошо, это обязательно привлечёт чей-то дурной глаз. Старая поговорка у итальянцев, – пояснил он, меланхолично улыбнувшись. – Вот и на нас свой глаз нашёлся. За все эти годы нашему правительству так и не удалось приструнить проклятую мафию, а, как известно, аппетит растёт во время еды – бандиты вдруг обнаружили, что портовый городок в тридцати минутах езды от Неаполя, оказывается, мирно существует – и никому не платит «налог». Разумеется, для воротил преступного мира это был нонсенс.

– И что они сделали?

– Ну, они дали каждой палатке три дня на сбор денежных средств в пользу клана. Консильери, то есть, так называемый «посланник», был добр к мистеру Кастелло и дал нам целых четыре дня. Собственно, торговцы не смогли бы платить и правительству, и мафии – они посовещались, и решили дать отпор бандитам в назначенный день, а потом…

– Послушайте, а как же полиция?! – перебил его Пит. – Почему вы не пошли в полицию?

– Мистер Уильямс, это были шестидесятые… – снисходительным тоном ответил Марко: – Я удивлён, что они прислали в такую даль головорезов, а не подрядили местных фараонов для такого дела. Они же все были в одной лодке, понимаете?

– Это просто безумие… И чем всё закончилось? Вы победили?

Марко искренне рассмеялся, и развёл руками.

– Это не «Грязный Гарри», мистер Уильямс. В реальной жизни всё обстоит несколько по-другому. Когда у тебя на глазах из военных грузовиков выскакивают бравые парни с обрезами и «Томми» в руках, а ты стоишь с рыбацким гарпуном наперевес и вроде как намерен сопротивляться – думаете, как отреагируют гангстеры? – Марко посмотрел на Уильямса, который огнестрельное оружие наверняка видел только в голивудских фильмах, и хмыкнул: – Сразу же началась беспорядочная пальба, почти всех наших перестреляли. Те, кто остался в живых, были вынуждены отступить к воде. Мы с Кастелло хотели дать дёру в море и переждать там, но наши лодки подожгли, а с них огонь перекинулся и на палатки. Мы были отрезаны огненной стеной от суши – собственно, оставалось только прыгать в воду…

Питер внимательно слушал Марко, сжимая истлевшую сигарету в пальцах.

– Так мы и поступили, – продолжил Мура свой рассказ, пожав плечами. – Нас достали и там. Киллеры принялись расстреливать тех, кто не смог отплыть или уйти на достаточную глубину. Мистер Кастелло вовремя уволок меня под деревянный навес, пока остальных в упор добивали эти отморозки. Мы ухватились за деревянные столбы, чтобы не утонуть в ледяной воде, и молились, чтобы нас никто не заметил. Вскоре пошёл дождь, мафия убедилась, что отныне торговать в Поццуоли можно только пеплом… – и они уехали обратно в Неаполь. Кстати говоря, после этого случая мы как раз обратились в полицию. Составили коллективное заявление. Ну, те, кому удалось выжить в этой резне.

– И что они сделали, мистер Мура? – нетвёрдо спросил Пит.

– Я, верно, напугал вас, мистер Уильямс? Мне точно стоит продолжать свой рассказ?

– Да, – кивнул художник, – вы с таким жаром рассказываете мне эту историю, будто давно хотели… Выговориться.

– Выговориться… – равнодушно повторил за ним Марко. – Что ж, может быть… Тогда, если вы хотите знать, что было дальше, слушайте внимательно, – он ледяным голосом проскрипел: – Полиция арестовала его. Арестовала Гая-старшего.

– За что?!

– Мафия заплатила городским властям, чтобы они обвинили его и остальных рыбаков в намеренном поджоге портового рынка, с целью получения страховки. И знаете, что было самым смешным в этой ситуации?

– Эту ситуацию вряд ли можно назвать смешной, мистер Мура, и я не думаю, что…

– Ни у кого на этом вонючем рынке не были застрахованы палатки. Им всем просто заткнули рты самым грубым способом – упрятали за решётку. Никаких страховок не было, и никто не мог доказать обратное.

Марко надолго замолчал. Питер понял – мистер Мура размышляет, стоит ли рассказывать Уильямсу то, что произошло дальше.

– Без мистера Кастелло я чувствовал себя брошенным, покинутым на произвол… Поэтому через некоторое время я решился на отчаянный шаг: связался с его должниками в криминальном Неаполе, о которых он однажды обмолвился.

– Зачем? – тупо спросил Пит. – Его же посадили в тюрьму…

– Эти ребята вернули ему долг: помогли выйти из тюрьмы раньше положенного срока.

«Чёрт возьми, – испуганно подумал Питер, с опаской взглянув на наколки на запястьях Марко, – а ведь он точно помог ему сбежать из тюрьмы…»

– И после этого вы… Уехали в Штаты? – спросил Пит, стараясь отвести взгляд от рук своего собеседника.

Мура отрешённо кивнул.

– За то, что я помог ему пережить заключение, мистер Кастелло взял меня с собой в Америку. Для меня это был настоящий подарок судьбы…

– Это очень интересная история, мистер Мура, однако я не совсем понимаю, к чему вы клоните, – как можно мягче постарался сказать Уильямс, но всё равно с опаской посмотрел на Марко. Он боялся задеть его, а после крепкого виски язык уже лишь частично повиновался художнику. – Вроде бы мы говорили про самостоятельность и всё остальное…

– Иногда я слишком сильно отвлекаюсь на воспоминания, прошу извинить меня, – холодно ответил мистер Мура, поморщившись: – Когда мистер Кастелло-старший стал одним из самых влиятельных бизнесменов Нью-Йорка, пошли слухи, что конкуренты готовят покушение. В то время я отвечал за безопасность нашего бизнеса и пытался его предупредить, но он меня не слушал – или не хотел слышать…

– Бабушка Кэндис любит говорить, что с горных высот многие вещи начинают казаться незначительными, – глубокомысленно вставил Питер.

– Бабушка вашей жены – действительно мудрый человек, мистер Уильямс. Тюремное заключение сильно изменило моего друга… В каком-то смысле, и я поддался этой мрачной силе, которую он принёс с собой в Америку. После Поццуоли мы больше не строили никаких иллюзий по поводу мнимого правосудия или законов – нам оставалось полагаться только на себя.

– Так чем же вы стали заниматься в Америке?

– Гай решил, что мы станем предпринимателями. Он отвечал за стратегию нашего бизнеса, а я разрабатывал способы достижения наших целей. Двадцать лет мы шли спина к спине, а потом… Потом вмешалось провидение, – Марко посмотрел на своего собеседника и усмехнулся. – Этот проклятый мир даёт нам лишь иллюзию «уверенности в завтрашнем дне», но на самом деле, мы даже не можем предугадать такую мелочь, как следующее мгновение. Будет ли оно добрым знамением вашей судьбы или очередной трагичной историей в новостях?

– Звучит… Довольно пессимистично, мистер Мура…– Питер зажёг новую сигарету и вернул зажигалку Марко. – Не могу понять, почему вам так нравится это слово?

– Которое? – слегка удивившись, спросил Мура.

– Судьба, – выпустив дым, Уильямс взглянул на Марко: – Почему вы с мистером Кастелло так часто вспоминаете про эту «судьбу»?

– Может быть, нам нужно заменить другое важное слово, от которого мы отказались в виду… – разных обстоятельств нашей жизни. Судьба как нельзя кстати подходит на роль нашей спутницы. Жизнь подкидывает тебе непростые решения, да и сам ты невольно становишься участником событий, в которых ТЫ являешься лишь ЧАСТЬЮ чего-то большего и своего голоса не имеешь. Вот тут-то на сцену и выходит судьба, как олицетворение того хаоса, в котором мы все ежедневно пребываем.

– Вы будто бы передаёте все «бразды правления» эфемерному механизму. И вы говорите, что этот «механизм»… – Уильямс поднял пустой стакан и грозно потряс им в воздухе, – …невидимо тянет за ниточки, но сами мы ничего не решаем. Вы не находите, что это достаточно жестокий взгляд на… – вещи?

– Может и жестокий, но никакого другого объяснения происходящему за свою жизнь я так и не нашёл… – ответил Кастелло и приник к своей коктейльной трубочке, отвернувшись.

Бармен принёс Питеру второй стакан алкоголя и начал сыпать лёд ложечкой из специального горшочка с непроницаемым лицом – таким образом, он, наверное, насыпал бы ему целый стакан, однако Уильямс вовремя обратил на это внимание и энергично замахал рукой.

– В нашем заведении после второго стакана принято платить…

– Он – уважаемый гость мистера Кастелло, – лениво остановил бармена Марко. – Отстань от него.

– У мистера Кастелло сегодня целое казино «уважаемых гостей», – недовольно пробурчал мужчина, – и что? Каждому наливать за бесплатно? Господин игрок, – грубо обратился он к Уильямсу, – вы хотя бы представляете, что у вас в руках виски «Блейр Антуан» двадцатилетней выдержки?

– Отстань от него, Джерри, – настойчиво повторил Марко, пригрозив тому пальцем. – Если ты так переживаешь за эту бодягу, то мог бы не разбавлять водой – для начала.

У бармена-Джерри вытянулось лицо, но он ничего не сказал. Фыркнув на них, он ушёл от греха подальше на другой конец столика, чтобы обслужить более воспитанных посетителей барной зоны.

– Если вам что-нибудь понадобится, найдите меня, мистер Уильямс… – сказал Марко и встал со стула, оставив Питеру свою зажигалку.

Питер с грустью подумал о том, что ему бы не помешала сейчас поддержка Кэндис. Впрочем, подумал он, а получил бы он доброе слово или же очередной поток упрёков от неё? До свадьбы она прислушивалась к нему, и он правда решил, что ей интересно то, чем он занимается. Горькой правдой оказалось то, что на самом деле она лишь хотела его привязать к себе – запереть его в их доме, как «персонального художника»: чудаковатого придурка, которого, однако, с гордостью можно показать на работе. На его фоне она лишний раз могла выделиться, продемонстрировать всем свои исключительные качества, и пожаловаться на то, какой же он упрямый и ленивый…

Питер залпом опустошил свой стакан. Она только этого и хотела, а он действительно думал, что переезд в Канзас она предложила для того, чтобы ему свободнее писалось в тухлой тишине пригорода… Как же он мог всё это время быть настолько слепым по отношению к ней?!

Уильямс поискал глазами Марко, но тот растворился в толпе, покинув художника – стакан с трубочкой одиноко стоял на барной стойке, практически нетронутый хозяином…

«Жалко такому хорошему напитку пропадать», – подумал Питер и прикатил виски к себе по гладкой поверхности.

Он стоял на распутье. По сути, у него было два варианта дальнейшего развития событий:

Вариант первый – продолжать писать картины, иногда продавая их мистеру Кастелло. Гай уже прозрачно намекнул ему, что его больше интересуют репродукции, так что можно было надеяться на ещё максимум парочку картин, которые он купит, а потом его интерес закономерно иссякнет… Кэндис продолжит пилить его, каждый день указывая на его ошибки – и на то, какой же Гарри Дэвидсон молодец. Питер жил в таком «ритме» уже два года и желания дальше выслушивать всё это у него не оставалось, равно как и сил на то, чтобы снова посещать различные выставки, разбросанные по всему штату; он мог бы завести ради шутки список, в котором бы составил целую коллекцию заведений, которые отвергли его работы. Впрочем, он мог бы заранее добавить ВСЕ выставки штата Канзас – это был пройденный этап.

Второй вариант был значительно проще, но и рискованнее. В его внутреннем кармане лежит большая пачка долларов – Питер не считал, но по ощущениям, мистер Кастелло на этот раз заплатил ему больше, чем в предыдущий, и наличными. По его прикидкам, за одну картину на этот раз он дал не меньше десяти кусков. Этого вполне хватит Питеру на целую ночь игры в покер. Разумеется, он не будет тратить всё сразу. Как минимум, надо было отложить деньги на полёт до дома, однако… Он мог бы отыгрываться несколько раз подряд, если уйдёт в минус, а мог бы удвоить – нет, утроить своё состояние, а это целых тридцать тысяч долларов, если ему повезёт!

Натуральное безумие!

Питер никогда не держал в руках настолько большие деньги, но он нутром чуял, что может заработать больше – гораздо больше, чем у него сейчас есть.

Надо лишь решиться на этот рискованный шаг.

Что он терял? Уважение Кэндис? – А было ли оно? Деньги, полученные за холст? – Питер искренне верил, что с такими деньгами он легко сможет отыграться в критической ситуации.

Его чёртово образование оказалось никому не нужным – даже ему самому; в мире взрослого искусства от него нет никакого толка, да и вообще – папаша был прав. Картины никто не покупал, и вряд ли кто-нибудь заинтересуется им в ближайшее время. Такова жестокая правда жизни. Вдохновение он давно черпал исключительно из самых ужасных моментов своей жизни – из прошлого… Не самое ли сейчас время переключиться на настоящее? Отбросить сомнения, отбросить разочарование и комплексы…

Прямо сейчас.

Говорят, шанс победить в любой азартной игре равняется один к тысяче, – а какой тогда шанс выжить, упорно пытаясь год за годом продать никому не нужные картины?

Что он терял? – Ничего. Что он мог приобрести – всё!

Питер опрокинул в себя содержимое стакана мистера Мура и решительно встал. Сегодня, первый раз в своей сраной жизни он – и только он – станет настоящим хозяином положения. Это его шанс изменить всё.

И сегодня он точно его не упустит.

***

Питер нашёл Марко у одного из игральных столиков – скучающим в толпе зрителей.

– Мистер Мура, я хочу сыграть, – обратился к нему Уильямс. – Можете провести меня к свободному столику?

– Рад, что вы наконец решились, мистер Уильямс, – казалось, Марко совсем не был удивлён просьбе Питера. – Мы можем начать в основном зале, но на мой взгляд здесь стало слишком шумно…

– Да, тут будет трудно сосредоточиться, – согласился художник. К избыточной гамме звуков казино прибавился ещё и ощутимый шум в голове Питера от выпитого алкоголя.

– Тогда предлагаю посетить наш особый зал, выделенный специально для гостей мистера Кастелло. Там есть развлечения на любой вкус. Лично вы что именно предпочитаете?

– Покер.

– Хороший выбор, мистер Уильямс. Мы наняли самых опытных крупье в Лас-Вегасе. Следуйте за мной.

Они снова прошли сквозь толпу зевак, которая с замираем следила за, казалось, бесконечной игрой в рулетку. Бездушные слот-машины проводили их яростным миганием экранов, а туристы с интересом глядели на то, как двое серьёзных мужчин скрылись за дверью, доступ к которой обеспечивала специальная карточка с логотипом заведения.

«Особый зал» был отделён от главного помещения не только дверью с карточным доступом, но и самим интерьером: было видно, что архитекторы постарались подчеркнуть «элитарность» этой комнаты всем своим арсеналом. Освещение мягко работало на создание спокойной атмосферы, цветовая палитра обладала сдержанностью, а барная стойка была полностью выполнена из дерева изысканной породы – по краям органично располагались мягкие диванчики на две персоны. Алкоголь был скрыт за особым тонированным стеклом. Словом, согласно задумке авторов, ничто в этом особом месте не должно было отвлекать гостей мистера Кастелло от игры – или от размеренной беседы о бизнесе и политике.

Питер направился к барной стойке. Откуда-то снизу, распрямившись, вылез статный мужчина в костюме. Он взглянул на мистера Мура и улыбнулся.

– Это тот человек, о котором вы предупреждали, мистер Мура?

– Сделай ему наш фирменный коктейль.

– Мистер Уильямс, приятно познакомиться с вами, – вежливо сказал бармен. – Сейчас я сделаю вам то, что у нас называют «Бочка», по аналогии с фигурой высшего пилотажа.

– Он крепкий? – осторожно спросил Пит. – Думаю, я сегодня достаточно выпил крепких напитков…

– Ничуть, – ответил бармен, подмигнув ему. – Этот коктейль предпочитают профессиональные игроки из-за его удивительной способности мгновенно приводить мозги в порядок. Обычно, его просят перед серьёзной игрой… Вам же предстоит серьёзная игра, мистер Уильямс?

– Думаю, да, – на секунду Уильямсу показалось странным, что они так наседают на него, но он отмахнулся от этой мысли. На самом деле, ему действительно не помешает «взбодриться»…

– Он быстро настроит вас на нужны лад, мистер Уильямс, – сказал Марко и похлопал художника по спине. – Вы не пожалеете…

Питер сокрушённо кивнул – его защита была сломлена. Под их натиском он был готов сделать всё что угодно, лишь бы поскорее перейти к игре.

– Вот и всё, – бармен передал ему стакан, по краю которого была аккуратно насыпана соль, и вежливо объяснил процесс «приёма»: – Сначала нужно захватить соль языком, а потом залпом выпить весь коктейль – так гамма раскроется лучше.

Уильямс слизнул с краешка стакана прозрачные крупинки и залпом выпил «Бочку».

– Соль какая-то странная у вас, но в целом… – Питер причмокнул губами и воскликнул: – Просто огонь!

Приятное тепло начало разливаться по его телу, однако за ним последовало не привычное для крепких напитков расслабление – Питер внезапно почувствовал прилив энергии. Мысли вновь стали течь с привычной скоростью, даже несколько ускорившись по сравнению с трезвым состоянием.

– Необычный напиток, – заключил Питер, ощущая во рту приятную терпкость. – Что вы в него добавляете?

– Секретный рецепт, – лаконично ответил Марко. – Для вас зарезервирован столик под номером четыре. Когда будете готовы – можете приступать. Крупье уже ожидает вас.

– Прямо сейчас и пойду, – ответил Питер и пружинящей походкой направился к игральному столу.

За его спиной мистер Мура пристально посмотрел на крупье – они встретились глазами, и Мура кивнул ему, указав взглядом на Питера.

***

За карточным столом Питер потерял всякий счёт времени. Он обливался потом, его жилы были напряжены, а рот искривился в азартной улыбке: он внимательно наблюдал за каждым движением крупье с нескрываемым волнением.

Дилер положил руку на карты – и время для Питера остановилось. Сколько часов прошло? – он не знал. Уильямс начинал играть в большой компании, однако к настоящему моменту игра превратилась в жестокую дуэль между ним – и пожилым крупье.

На столе беспорядочно валялись фишки разного номинала, а в воздухе висел густой табачный дым – пепельница была полна сигаретных окурков. Пальцы Уильямса судорожно сжимали комбинацию «Каре», подрагивая от напряжения и усталости, голова гудела, а глаза невыносимо щипало от пота.

Сердце бешено колотилось в груди… Сейчас всё решится!

Лёгким движением руки пожилой мужчина в элегантном сюртуке перевернул карты и…

На стол упало две семёрки и три туза.

«О, Боже! – радостно подумал Уильямс, – Я выиграл, выиграл, выиграл!» – мужчина заметил, что крупье вопросительно смотрит на него: по правилам игры Пит должен был всё-таки сначала продемонстрировать свои карты, прежде чем праздновать победу. Он какое-то время помедлил, небрежно промокнув глаза от стекавшего со лба пота – и застыл как вкопанный. Вместо того, чтобы проясниться, картинка перед его глазами куда-то поплыла. С самого начала у него в руках была комбинация – «Две пары». Он просто спутал её с «Каре».

Он спутал.

Свою комбинацию.

С «Каре».

Карты упали из рук Питера Уильямса, красиво раскрывшись на столе. Последняя ставка забрала у него весь выигрыш предыдущих раундов – «Фулл Хаус» отнял у него пятьдесят тысяч долларов.


«Пожалуй, это конец…» – сокрушённо подумал Питер, откинувшись на спинку кресла. У него оставались полторы сотни долларов, но что сделаешь на эти несчастные гроши?! Кто-то положил ему руку на плечо – Уильямс посмотрел наверх и увидел, что за его спиной стоит Марко. Он участливо посмотрел на Питера и протянул ему телефонную трубку.

– Это вас.

– Алло?

– Как у вас дела, Питер? – живо поинтересовался Кастелло на том проводе.

– Не очень хорошо, мистер Кастелло… – ответил художник. Ему хотелось сказать, что он сидит тут ужасно бледный перед своей вонючей комбинацией в шоке от того, что просадил все деньги, вырученные за продажу картины – до последнего цента. Собравшись с мыслями, Пит хрипло добавил: – Я в беде.

– Выходит, у вас проблемы. Большие?

– Да. Я проиграл все деньги, что вы мне дали…

– Ну, Питер, разве это повод расстраиваться? Если хотите, – в голосе Кастелло послышалось нечто плотоядное, – мы можем что-нибудь придумать… Всё-таки вы – мой почётный гость, а не какой-то там проходимец!

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мистер Кастелло… – произнёс Питер, нахмурившись. – Вы можете… Помочь мне продолжить мою игру?

На том конце телефонной линии раздался громкий хлопок. Вероятно, мистер Кастелло-младший звонко хлопнул в ладоши.

– ДА! – громко сказал Гай прямо в трубку. – Я могу помочь вам с вашей игрой. Сколько вам нужно?

– Двести тысяч, – недолго думая, выпалил Питер. Да, именно такая сумма, по его мнению, могла не только позволить ему отыграть потраченные деньги, но и приумножить свой капитал. Конечно, это были безумные деньги, однако он надеялся, что за то время, что они знали друг друга, мистер Кастелло проникся в Питеру искренними чувствами – и сможет войти в его положение…

– Сущие пустяки! – ответил Кастелло тоном, исполненным крайней благожелательности – вопреки всем страхам Питера, Гай решил пойти ему навстречу! Уильямс прижал трубку к уху и жадно стал слушать своего спасителя.

– Двести тысяч уже готовы для зачисления на ваш счёт, – продолжил Кастелло, – однако я не могу дать вам деньги «на добром слове», без гарантий с вашей стороны, понимаете?

– К чему вы клоните? – устало произнёс Уильямс. – Что я должен сделать для вас?

– Лично вы – ничем мне не обязаны. Однако, сугубо для сохранения деловых приличий, я вынужден попросить у вас расписку, подтверждающую ваше намерение заложить дом Уильямсов.

– Что-о? – Питер решил, что ослышался. Зачем мистеру Кастелло мог понадобиться его… Дом?!

– Вы всё правильно услышали. Питер, вспомните нашу недавнюю дискуссию. Я по-прежнему считаю, что для человека главную ценность представляют далеко не деньги или какие-нибудь глупые побрякушки… Ну, скажите мне, что вы бы могли дать мне в залог? – Кастелло для приличия подождал ответа Питера, однако тот молчал, и Гай самовольно продолжил: – Вот видите, я оказался прав. Вы – живое доказательство моей теории про истинные ценности человека. И единственное, что вы можете мне предложить действительно ценного – это ваш с Кэндис дом. Сомневаюсь, что он стоит двести тысяч, но мы же друзья с вами?

– Друзья… – тихо произнёс Уильямс.

– Тогда я с лёгкостью поверю моему другу на слово, что он стоит именно две сотни зелёных.

– Но, мистер Кастелло, я не…

– Послушайте, в чём дело? – небрежно перебил его Кастелло. – Если вы согласны на мои условия, я сейчас же выдам вам деньги. Достаточно лишь подписать договор…

Питер краем глаза уловил движение и повернулся в сторону Марко. Мистер Мура деликатно наклонился к Питеру и продемонстрировал планшет, на котором скрепкой был прижат белоснежный лист бумаги с печатью «Гранд Джим Банкинг» – договор на двести тысяч долларов.

– А что будет если… – Питер помолчал, сглотнув слюну. – Что будет, если я проиграю?

– Вернёте мне деньги любым удобным вам способом, – уклончиво ответил Гай. – Послушайте, я же не банковский служащий, Питер. Разве друзья требуют у вас проценты или назначают срок?

Питер в задумчивости посмотрел на Марко, который разглядывал собственные ногти, потом переместил взгляд на откровенно скучающего крупье…

– Так что вы решили? – нетерпеливо поинтересовался Кастелло. – Сойдёте с дистанции – вернётесь к любимой женщине неудачником, который в очередной раз спустил все деньги в казино. Продолжайте играть и получите возможность обрести по-настоящему большие деньги… Решение за вами, мой дорогой Питер.

Кастелло повесил трубку, а Марко забрал у Питера телефон, положив перед ним договор и зелёную ручку «Паркер», чья поверхность мягко имитировала мраморный цвет.

– Я могу выкурить сигарету? – спросил Питер, повернувшись к Марко. Тот кивнул и дал ему вскрытую пачку «Мальборо Ред».

Питер глубоко вдохнул сигаретный дым и откинулся на спинку.

С каждой секундой он чувствовал надвигающуюся слабость по всему телу, однако он не обращал на это внимания – просто нервное перенапряжение. Когда он отыграется и выйдет в плюс, сможет отдыхать сколько ему вздумается, а пока…

Питер прикинул: мистер Кастелло готов дать ему двести тысяч долларов. Наличными. Прямо сейчас. Если ему удастся выиграть с такими высокими ставками, он сможет купить для них не только новый дом, но и парочку спорткаров – исключительно для Кэндис; виллу у средиземного моря, яхту – для кругосветного путешествия… Чёрт, с такими деньгами, которые он мог выиграть прямо здесь и сейчас список мест для отдыха значительно расширялся – вплоть до любой страны на земном шаре, какую они только захотят посетить!