Читать книгу Майка - - Страница 4

Постепенно мы втянулись в отдых, а потом даже уставать от него начали – не привыкли долго бездельничать, вот и решили в город выбраться. Много с собой брать не стали, но по сумочке всякого барахла прихватили. Я взял в основном вещи, Надеждой в чемоданы втиснутые, – откуда они у нас дома появились, я даже и не помнил, поэтому за подвернувшуюся возможность избавиться от лишнего хлама ухватился сразу. А вот из той кучи, что Майка прислала, выбрал всего несколько штук, да и то на всякий случай – сомневался, что кого-то эта ерунда заинтересует.

Автобус затормозил около большого костёла – в Хорватии католицизм исповедуют, – и водитель объяснил нам, что будет стоять за углом, на соседней улице. Времени у нас три часа, а затем он обратно уедет.

Вывалились мы все на улицу, что делать дальше, не знаем, русская группа, которая встретилась нам в отеле в день приезда, уже уехала. Хорошо, среди нас несколько отдыхающих иностранцев оказалось, они уже здесь бывали, поэтому весьма решительно направились к небольшой группе, разложившей прямо на асфальте вещи для продажи.

Моя предусмотрительная супруга захватила с собой большую клеёнку, которую она расстелила на земле, захватив таким образом небольшой участок пространства, и начала доставать из сумки всякие сувениры, даже красивые резные шахматы вместе с доской выложила. Я взял в руки список наших товаров, составленный ею в гостинице, и стал его изучать, корректируя одновременно цены – ну не верил я, что за такие деньги, которые Надежда нарисовала, это будет продаваться. Жена тут же отняла у меня уже исчёрканную бумагу и велела пойти погулять – мол, она здесь и одна справится. Правильно, торговать ей не впервой, она же во внешнеторговом управлении одного из промышленных министерств работает. Правда, торговля там по другим принципам организована, но всё же и она торговлей называется.

Пока мы занимались выкладкой товара, народа вокруг собралось много. Люди подходили со всех сторон. В основном это были местные жители, и, что нас удивило, среди них оказалось немало молодёжи. Один парень тут же ухватил шахматы и начал торговаться с Надей, но она не собиралась уступать ни одного динара, и парень, заметив, что рядом мужчина уже достал деньги и только и ждёт, когда он откажется, тоже полез в бумажник.

Итак, почин был сделан. Надя, по торгашескому обычаю, денежку поцеловала да себе куда-то за пазуху спрятала. И откуда она всё это знает?

К тому, что лежало на нашей клеёнке, интерес был большой, что меня очень удивило. Несколько человек держали в руках полотенце, к которому были приколоты значки. Тут я прав оказался: коллекционеры в этой стране ещё не перевелись. Я хорошо помнил, что творилось в Белграде в 1970 году: на улицах тогда стояли сотни киосков, в которых продавали и обменивали значки.

По мере освобождения места на клеёнке Надя доставала из сумки всё новый и новый товар. Я помогал жене чем мог, но, когда очередь дошла до Майкиных трусов и лифчиков, отошёл в сторону, делая вид, что хочу посмотреть, что у других делается. На самом же деле мне было стыдно такие вещи для продажи выкладывать. Как же я оказался не прав! Моментально набежали люди – каким образом, интересно, слухи разносятся, понять не могу. Трусы сатиновые улетели махом – двое покупателей взяли всё оптом. Безразмерные хлопчатобумажные белоснежные лифчики купила одна дородная дама, она же ополовинила и кучку трусов до колен, причём, отойдя в сторону, на радость курившим поодаль мужчинам, начала прикладывать их к соответствующему месту, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон без всякого зеркала. Столько разных комплиментов донеслось до её ушей, что ради одного этого стоило даме эти трусы в руки взять. Тут уж я окончательно понял, что ничего в торговле не понимаю, и пошёл погулять по площади, впрочем не слишком от Надежды удаляясь.

Моё внимание привлекла толпа мужчин, которая весело над чем-то смеялась. Я заглянул через их головы и увидел Яныша, демонстрирующего свои подарочные коробки и монотонно повторяющего одно и то же:

– Спички, кому спички?

При каждом повторении этих слов толпа начинала радостно ржать и никак не могла остановиться.

– Простите, а что здесь происходит? – тронул я за рукав незнакомого высокого дядю, совсем забыв, что вообще-то я за границей нахожусь.

– Слушай, а ты его знаешь? – вопросом на вопрос ответил неожиданно понявший меня югослав. – Объясни ему, что кричать слово «спичка» у нас не стоит. Понимаешь, «пичка» на сербохорватском… как бы это помягче объяснить… В общем, это женский половой орган. У вас тоже есть очень хорошее слово для обозначения этой замечательной штуки, так вот представь, что будет, если ты выйдешь на площадь и начнёшь это слово орать. Ну а палочки эти у нас называются «шибица», понимаешь?

Я тут же пробился сквозь всё уплотняющуюся, не перестававшую гоготать толпу:

– Яныш, нельзя здесь говорить «спички», кричи «шибица», я тебе всё потом объясню.

Он, как заведённый, кивнул головой и всё тем же затравленным голосом произнёс:

– Шибица, кому шибица?

Толпа тут же рассосалась – кина больше не будет, аттракцион приказал долго жить.

Когда торговля сама по себе начала иссякать, наша бухгалтерша, заводная, я вам скажу, девица, громко, на всю площадь закричала так, что даже голуби взлетели с купола собора:

– Люди, вы только посмотрите на этих русских докторов и кандидатов наук, какие из них торгаши прекрасные вышли, – и тут же обратно к своим вещам вернулась.

Весь вечер до и после ужина вся наша компания обсуждала одну лишь тему: «Ну и как мы поторговали?»

Дня три всё это продолжалось практически в том же ключе, а потом выяснилось, что товара почти не осталось, торговать нечем, а то, что осталось, почему-то никак не продавалось. Лично у нас в остатке оказалась старая узкоплёночная кинокамера с ручным пружинным заводом, а вот Майкина передачка уже во второй торговый день вся разлетелась на ура. Вот на общей вечерней беседе мы и решили завязать, а нераспроданные вещи выбросить на ближайшую помойку.

Так бы всё и произошло, но тут пришёл Фима:

– Ребята, завтра здесь что-то типа праздника, нас попросили – именно так, попросили – на нём поприсутствовать и не только потолкаться, но и обязательно поторговать на набережной, там специальные места оборудуют. Я объяснял, что мы всё распродали и вообще мы любители, а не профи, но они настаивали, чтобы тот, кто шибицу продавал, да ещё пара человек в этом участие приняли. Остатки вы небось ещё не выбросили? Тащите всё сюда, наберём сумочку да Надьку с Толькой пошлём, ну а в помощь им Яныша дадим – он такой фурор здесь произвёл.

Мы с Янышем сразу же в отказ пошли, а Надя сказала: а что, давайте, собирайте кто что может, – ей это явно понравилось. И вот в один из последних дней нашего пребывания в Пуле вся наша компания стояла у широкого парапета, отделяющего город от морской черты, на котором расположились многочисленные торговцы, и наблюдала, как моя жена пыталась втюхать кому-нибудь нашу узкоплёночную кинокамеру, для которой уж давно плёнку перестали производить. Пожилой человек с палочкой, остановившийся перед Надеждой, представился профессором местного университета. Просила она за наш раритет сущую мелочь, и профессор пошёл домой за деньгами, попросив убрать камеру подальше и никому её не продавать.

Мы уже успели забыть и об этой камере, и о моей торгующей всяким барахлом жене, поскольку к берегу на большой скорости подлетело сразу пять или шесть быстроходных катеров. Практически одновременно они остановились на глубине не более метра, за борт спрыгнуло по четыре человека, которые быстро перетащили на берег по паре десятков больших коробов и мешков, после чего катера взревели моторами и умчались в море.

Высадившиеся люди перетащили всё своё добро к парапету, продавцы, стоящие там, тут же потеснились, и итальянцы – а это были они – начали торговлю. Югославские полицейские в момент высадки куда-то внезапно исчезли, а когда вновь появились, всё было тихо и спокойно.

– Откуда эти итальянцы взялись? – спросил я у говорящего немного по-русски местного.

– Так они же наши соседи, здесь до границы рукой подать, – таким был смысл его ответа.

Около итальянцев сразу же возникла толчея, я там тоже вволю порезвился, пока жена всякой никому не нужной ерундой торговала. Именно там я и оставил немалую часть денег, вырученных нами за всё, что мы привезли на продажу. Главным, что я там купил, были наборы посуды с антипригарным покрытием, у нас такого ещё никто не видел, да и в Югославии они, вероятно, были в новинку, так как расходились лихо. Я их приобрёл десятка полтора. Красочная коробка, в которой они лежали, была достаточно жёсткой, поэтому доехали они до дома хорошо, а в Москве были распроданы за такие деньги и с такой скоростью, что хоть опять в Пулу отправляйся.

Один набор мы оставили себе, но потом пожалели – надо было и его продать. Сущей ерундой оказалась эта итальянская посуда: судочки без крышек, предназначенные для выпекания кондитерских изделий, с неплохим покрытием, но настолько тонкими стенками, напоминавшими ватманскую бумагу, что чуть заденешь – и сразу же мнутся. А там остаётся их только на помойку вынести, где они у нас вскоре и оказались.

Но это было уже потом, а пока я гулял вдоль парапета и всё ждал того деда-профессора, который за деньгами пошёл. Наши уже в автобусе сидели, а он всё не показывался.

– Надя, Толя, идите скорей, мы уже уезжаем! – закричал было Фима, но осёкся, поскольку увидел, как, сильно прихрамывая, с горки спускается пожилой человек. Из автобуса его тоже заметили и попросили водителя ещё минуточку подождать. Всё закончилось замечательно, свой товар мы продали полностью.

Оставшееся время мы провели в ленном валянии на пляже, купании в бассейне и долгих разговорах обо всём на свете. Михаил каждый день, как на работу, ездил на перевязки, рана не заживала, постоянно нагнаивалась, ему её резали, чистили, чем-то заливали, а на следующий день всё повторялось снова. Только перед самым нашим отъездом нога более или менее поджила, но он так и приехал домой прихрамывая.

Ну а закончилось наше пребывание в Югославии тем, что мы целый день провели в Белграде в безудержной трате остатков денег. Чего мы только не накупили, в основном, конечно, себе любимым, мамам с папами и прочим братьям и сёстрам, но многое по приезде перекочевало на полки знакомых магазинов, что позволило не только полностью окупить поездку, но и прилично заработать.