Читать книгу Золотая сказка - - Страница 2

Это был особенный лес. Каждого он укрывал своими ветвями: и лиходей, и невинный бродяга могли спрятаться в шелесте листьев его могучих деревьев, любому лес был рад, взамен за кров и спокойствие забирая у гостей память о былом. Но это было лишь на время, чтобы пришедшие не творили дурного.

Никто никогда не мог понять, сколько живёт лес и где он кончается. Но в нём неизменно стояла тёплая поздняя осень. Багровые и золотые кроны белоснежных древ завораживали и уводили в дивный мир под ласкающим солнцем, которое, казалось, вот-вот перестанет греть. Но оно никогда не переставало. Ходили легенды, что некогда лес был домом эльфов… Наверное. Нельзя было придумать существ более достойных обладания таким местом.

***

Ричард одёрнул ремень перекинутой через плечо походной сумки и сделал полный решимости шаг ко входу в Лес. Нежная осень тут же откликнулась приятным дуновением ветра по его лицу. Лес уже был готов принять его. Оставалось перейти лишь небольшую полурассыпавшуюся каменную арку, что отделяла это место от всего мира. К основанию арки была аккуратно приставлена старая железная табличка, что когда-то возвышалась на её верхушке. На табличке можно было разглядеть древние эльфийские руны, которые звучали как «Нурус Марум». Мать Ричарда, рассказывая ему легенды о прошлом, всегда произносила эти слова под конец историй, после чего говорила: «Истина – пламень, Ричард. И тебе решать, сожжёт она или согреет…»

***

Войти в Лес – значит лишить себя всего, что было до него. Остаться без хороших и плохих воспоминаний, без родительских сказок перед сном, без прошлого. Такова сделка, которую заключает любой, кто погружается в Лес. Вернувшиеся же обратно всегда помнили лишь обрывочные образы и моменты, не в силах рассказать цельную историю своего путешествия – это была плата за спокойствие, жизнь и отдых, что даровал им Лес. Поэтому, сколь бы Ричард не был уверен в своей цели и желаниях, он робко топтался у полуразрушенной арки.

– Помни, войдя в Лес, то, что ты будешь хотеть больше всего, тихо поведёт тебя, куда нужно, отзовётся стуком в твоём сердце и мыслях. Ищи подсказки и тропу своего пути в Песне, которая будет звучать, что бы ни случилось, – так сказала Ричарду старая деревенская колдунья – госпожа Бутта. Эта старуха, как никто другой, знала всё про Лес и была последней, к кому обращались жители деревни. Ричард обратился. И вот теперь он стоял здесь и слушал пение Леса, его чарующую мелодию спокойствия. Песня будто всегда ждала именно его и находилась в жизни мальчика постоянно, просто он не замечал её до этого момента. Но теперь услышал… Шаг.

***

Ричард бежал. Прочь, сквозь чащу. Вокруг мелькали белые стволы грациозных древ, чьи кроны разрывали нормы красоты своими превосходными рыжими, золотыми и багровыми кронами, смешиваясь внизу с волшебным ковром опавших листьев в одну сплошную и яркую круговерть. Вся эта красочность сбивала с толку, не давала понять, где низ, а где верх, но Ричард не останавливался и продолжал бежать. Только бы скрыться от невыносимого лязга доспехов. Только бы сбежать как можно дальше!

БАМ! БАМ! Сейчас больше всего на свете мальчик хотел затеряться среди окружившей его красоты, укрыться глубже в чащу от кошмарного стального перезвона.

Бам! Бам! Вот уже дальше и тише гремели доспехи.

Бам. Бам. Бам… Нашёптывала лязгающая сталь сквозь деревья.

И наконец всё утихло. Осталось лишь мерзкое чувство в груди Ричарда, что вскоре он вновь услышит этот могильный лязг. Сердце мальчика колотилось как бешенное, а лёгким не хватало воздуха, отчего Ричард бессильно рухнул у первого белоствольного дерева, переводя дух. Где он сейчас? Что забыл в Лесу? От кого бежал? Все эти вопросы, казалось, ускользают водой сквозь пальцы, уступая место волшебной тихой Песне, звучащей всюду и нигде. Её нежные ноты можно было ощутить каплями тёплого дождя на коже, пуховым одеялом она окутывала тело и душу, погружая в спокойствие… Это всё морок, наваждение, глупый кошмар. Надо просто слушать Песню, чувствовать её нежность…

– Эй, парень! – невесть откуда взявшийся голос выдернул Ричарда из полудрёмы, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Сердце тут же заколотилось с новыми силами, возвращая мальчика в реальность.

– Тяжёлая пробежка? – поинтересовался голос. – Тренируешься?

Ричард огляделся – вокруг не было ни единого живого существа. Деревья всё так же величественно возвышались над окружавшим их миром, ветер умиротворённо шелестел среди листвы, создавая лёгкую прохладу.

Но тут взгляд мальчика упёрся в камень, приваленный к одному из деревьев неподалёку. Он был не слишком громоздкий и весь покрыт тёмно-зелёным мхом. В целом ничего необычного, но валун на фоне белых стволов и осеннего раскраса Леса казался гостем из другого мира.

– Да, – подтвердил голос, как только Ричард принялся разглядывать замысловатые узоры мха на камне.

– Простите? – непонимающе пробормотал Ричард.

– Это мох. Красивый, правда? А теперь не мог бы ты, главное не пугайся, подойти чуть ближе и немного помочь мне?

– Ближе – это к камню?

– А куда же ещё? – ворчливо ответил вопросом на вопрос голос.

Ричард неуверенно шагнул в сторону камня.

– Да, да. Давай быстрее. У меня не так много времени. Я тебя не съем, честно. Я ведь не ем мальчиков, бродящих по Лесу?

– Вы меня спрашиваете? – опешил Ричард и сделал шаг назад.

– Что? А, нет. Да? – голос явно не мог определиться и с ответом, и с эмоциями, и говорил то чуть ли не вскрикивая, то едва слышно и обидчиво.

– Да? – переспросил Ричард.

– Нееет, – протянул голос.

Рискнув, Ричард всё же приблизился к валуну. Но ничего не произошло. Тогда мальчик обошёл дерево и камень вокруг несколько раз, но так и не смог найти обладателя голоса. Раздосадованный, Ричард решил оглядеть валун подробнее: камень был очень старым и напоминал некогда могучего старика в балахоне, казалось, будто он прислонился к дереву чтобы отдохнуть. Ричард усмехнулся, заметив, что у «старца» были рубцы, отдалённо напоминавшие бороду. Вот только они были слишком заросшие мхом и Ричард, решив придать каменистой бороде большей ухоженности, принялся её очищать.

– Что?! Что не так?! – тут же возмущённо заверещал камень. – Это последний писк моды! Моховую бороду не так-то просто нарастить, парень! Убери свои руки!

Мальчик вскрикнул и отшатнулся от камня. Ричарду явно не послышалось – голос звучал именно из камня. Отойдя от шока и присмотревшись чуть внимательнее, мальчик увидел выше бороды едва заметные каменные нос, глаза и брови.

– Вы – камень?! – остолбенел Ричард.

– Даже несмотря на твой юный возраст ты всё же крайне бескультурный, парень, – обидчиво заметил камень. – Я Странствующий Валун, попрошу. Относить нас, валунов, к камням – вершина хамства.

– Простите, – пристыженно сказал Ричард, с жаром любопытства разглядывая странного собеседника. – А это колдовство? Вас заколдовали?

– Нет. Почему? Зачем?.. Ты думаешь?

– Но вы же – камень…

– Валун.

– Странствующий, – растерянно кивнул Ричард и ещё раз оглядел существо. – Но Вы же стоите тут. На месте. Не двигаетесь.

– Да ты тоже не особо шевелился, когда валялся без сил у того дерева, – с укором в голосе заметил Странствующий Валун.

– Так Вы можете ходить?

Валун медленно, но очень презрительно сузил каменные глазки, от чего по его моховым «бровям» посыпались кусочки засохшего мха.

– Ты не мог бы мне всё же помочь? – после небольшой паузы продолжил Валун.

– Вас куда-то нужно… перенести? – всё так же непонимающе уточнил Ричард.

– Так, парень, сразу видно, ты не местный. Странствующие Валуны от того и странствующие, потому что странствуют. Как это будет, по-вашему, эмм, ПУ-ТЕ-ШЕСТ-ВУ-ЮТ. Понимаешь?

– Я знаю, что означает слово «странствовать», – обиделся Ричард.

– Тогда зачем ты морочишь мне голову? – возмутился Валун. – У нас, камней… Валунов, мысли и действия текут иначе, и ты очень сильно утомляешь меня своими глупыми вопросами.

– Простите, – Ричард виновато опустил голову. Этот жест, видимо, позитивно подействовал на Валуна и тот заговорил более снисходительно.

– Так вот, парень – мне очень неудобно просить кого-то о подобном, но выбора у меня нет. Видишь ли, мне уже два года чешется пятка и, как ты сам можешь заметить, сделать это самостоятельно я не могу. Поэтому не составило бы тебе труда… Ну. Ты понимаешь.

На этом моменте Валун очень выразительно замолчал. Если задуматься, то разговаривать с камнем и так было чем-то странным, поэтому просьба Валуна прозвучала как что-то само собой разумеющееся, обыденное. И Ричард, уже ничему не удивляясь и пожав плечами, принялся искать пятку Валуна.

– Что? Нет, парень! Какой мне прок от твоих мягких ручек? Мне нужен топор!

– Топор?

– Топор?.. Да, топор! Мергрумгер! Меггримгер? А-а-а – Мерглом!

– Топор… Мерглом? Но у меня такого нет, – заметил Ричард.

– Жаль, – опечалено произнёс Валун. – А не хочешь его себе достать?

– Топор Мерглом?

– Ну да. Почему ты постоянно переспрашиваешь? Ты же странствуешь, прямо как я, по тебе сразу видно. У любого странника должен быть топор Мерглом!

– Но у вас же его нет, – резонно возразил Ричард.

– Так я же ка… Валун, – деловито заявил Валун. – Зачем Валунам топоры?

– Чтобы чесать пятки.

– Но ты хоть раз видел Странствующего Валуна с топором, парень?

– И верно, – согласился Ричард. – Так, а где мне достать этот Мерглом?

***

Топор хранился в пещере совсем недалеко от того места, где Ричард встретил Валуна. Небольшой холмик едва возвышался над общим ковром опавших листьев, и без подсказки никто бы в мире не додумался искать под ними вход куда-то ещё. Только приблизившись мальчик заметил, как холмик у подножья разрезает зияющая чёрная дыра, обрамлённая камнями будто острозубая пасть хищника. Из дыры веяло странной древностью, как будто это был отголосок чего-то такого, что было До. Валун предупредил Ричарда, что вход в саму пещеру безопасен, но вот внутри следует быть осторожным. Однако как мальчик не пытался, новый знакомый так и не рассказал, как Мерглом оказался внутри такого необычного места.

Внимательно разглядывая каменистые зубья входа, Ричард понял, что потерял всякое желание лезть в темноту. Однако было у него чувство, что он поступит совершенно не по совести, если не поможет этому странному камню-путешественнику. Так что всё же набравшись решимости и выдохнув, Ричард спрыгнул вниз. Мрак тут же нахлынул на мальчика, обступив его со всех сторон и… сразу же исчез.

На удивление, пещера оказалась куда просторнее, чем можно было подумать. Изнутри она напоминала большой, просторный коридор, ведущий куда-то вглубь. Все стены пещеры были усыпаны колониями причудливых грибов разных форм и размеров. Каждый гриб светился мягким светло-синим цветом. И этот свет нежно окутывал каждый уголок коридора пещеры, не давая ему тонуть в темноте. Такая неожиданная помощь не могла не радовать, и Ричард чуть смелее зашагал по коридору. Но чем дальше мальчик углублялся вперёд, тем отчётливее слышал завывание ветра и переливистое капанье воды где-то вдалеке. Этот шум постепенно заглушал нежный шёпот Песни Леса, а потом и вовсе заполонил всё пространство. Между тем витиеватые грибницы на стенах пещеры будто старались заворожить Ричарда своим сиянием, становясь с каждым шагом всё необычнее и красивее. Вскоре на грибных шляпках начали появляться рубинового и изумрудного цвета вкрапления, а покапывания воды переросли в журчание ручейков, что тонкими струйками стекали куда-то вниз по стенам. Вода, текущая под сиянием грибов, добавляла пещере загадочного блеска и успокаивала душу.

– Ричард… – шептало всё вокруг приятным убаюкивающим голосом. – Ты дома, Ричард. Отдохни в прохладе этого прибежища. Испей чистейшей в мире родниковой воды. Ричард…

Но мальчик продолжал свой путь, стараясь не обращать на всё это внимания и остерегаясь, как приказал Странствующий Валун. Вскоре коридор резко закончился, открыв перед собой большую и широкую площадку. В её центре было маленькое озерцо, куда откуда-то сверху падал небольшой водопад. Но, как ни странно, водная гладь озерца оставалась ровной и спокойной. Ричард осторожно подошёл к озеру. Из зеркальной поверхности на него уставился странный темноволосый мальчик. Озёрный пришелец имел бледноватую кожу и смотрел на Ричарда с огромным удивлением. И тут Ричард понял, что совершенно не помнит своего лица. Он тут же скорчил рожицу, и темноволосый из озера мгновенно повторил за ним.

– Так вот я какой… – то ли удивлённо, то ли раздосадовано произнёс Ричард вслух.

– Не совсем такой, – эхом отозвались всплески воды. – Твоя кожа ещё не мертвецки бледная, а глаза горят иначе.

– Ещё? – спросил Ричард, после того как предусмотрительно отскочил от озера.

– Да. Теперь… Теперь всё так. Но кто знает, кем ты будешь, когда взглянешь в эти воды ещё раз. Лес нынче совершенно сошёл с ума, – каждая новая фраза, звучала немного другим, но всё по прежнему приятым голосом, от чего Ричард не мог понять, говорит ли с ним кто-то один, или же множество кого-то.

– Кто ты… Вы?

В этот раз голоса весело рассмеялись хором.

– Старый ворчун прислал тебя, да? За своим любимым топориком? О, Ричи, ты такой душка. Никак не можешь отказать, правда?

– Я сам вызвался ему помочь. И почему вы знаете, как меня зовут? – в смятении спросил Ричард.

– Этот дурацкий Мерглом тут, – продолжили голоса, не обращая внимания на вопросы мальчика, – в водопаде. Тебе стоит лишь протянуть руку, глупенький.

Сказав это, голоса снова разразились милым смехом, эхом разбежавшимся по пещере.

– А если это враньё?

– Мы никогда не врём, – обиженным тоном возразили голоса. – Можем только недоговаривать, или умалчивать. Подшучивать! Дразнить-заговаривать.

После этого голоса затихли, лишь изредка похихикивая где-то по углам. Других вариантов не оставалось, и Ричард всё же решил взглянуть на водопад. Вода падала равномерно и больше походила на длинное водное зеркало, чем на бегущий поток. Но приблизившись, Ричард не увидел в «зеркале» себя, а только искусной работы топор по ту сторону водопада. Сомнений не было – это было то самое оружие, которое просил принести Валун. Металл Мерглома был чёрный с переливами синего сияния, больше напоминающего звёзды в ночи. Лезвие топора блестело серебром, и от одного взгляда на него казалось, что вот-вот порежешься. Рукоятка Мерглома была из тёмно-красного дерева. На ней тонкой резьбой был нанесён символ змеи, которая оплетала рукоять кольцами и вместо хвоста имела ещё одну голову. Сами змеиные головы были выполнены из грязно-серого металла. И если нижняя голова закрывала собой рукоять, то верхняя будто бы пыталась впиться в чёрную сталь огромной пастью.

– Ну же, – нашёптывали голоса, – Бери его… Вот же он!

– А если что-то случится? – помня предостережения Валуна, поинтересовался Ричард.

– Ни мы ни это место никому не причиняет вреда, – обидчиво отозвались голоса. – Тем более ты возвращаешь топор его хозяину.

– Как обычно, – хихикнуло ещё несколько голосов.

– Тихо! – шикнули на это другие голоса.

Было что-то манящее в этом застывшем водопаде. Ричард понимал, что отчётливо слышит журчание и всплески воды, но всё будто бы давным-давно замерло. Мальчик подошёл к самому краю озерца и вместе с журчанием в его голове звонко промелькнула мысль: «Я дотянусь. Это проще простого». Уверенность охватила всё тело Ричарда, подталкивая его протянуть руку прямо в застывший поток. Сопротивляться этому желанию было просто невозможно. Оно пульсировало в каждой клеточке, заставляло сердце стучать чаще и ярче. Зажмурившись, мальчик вытянул руки и вцепился в рукоятку топора.

***

Вокруг была непроглядная вязкая темнота. Её господство являлось здесь неоспоримым. Всё, даже звуки, казалось, принадлежали мраку. Ричард не особо понимал, как он тут оказался, но ноги уверенно упирались во что-то твёрдое, а тело не ныло от какой-либо боли. За водопадом была ещё одна пещера? Жив ли он вообще? Сделав шаг на ощупь, Ричард полностью убедился, что пол под ногами твёрдый и устойчивый. «Как-то слишком много всего происходит» – устало подумал мальчик.

Неожиданно вверху вспыхнул свет. Он лился так, будто кто-то едва-едва приподнял крышку огромного горшка, позволяя солнцу пронзить тьму внутри своими лучами-иглами. Но даже этого света было достаточно, чтобы Ричард смог хорошо разглядеть впереди невероятных размеров столб песчаного цвета. Сооружение словно выплыло из вязкой темноты на встречу мальчику. Постройка была настолько огромна, что невозможно было понять, где находились его начало, а где – конец.

Ричарду стало не по себе. Это новое место и темнота вокруг гудели тревогой. И этот гул заглушал всё, даже мысли мальчика. Однако свет позволил хотя бы лучше разглядеть, что находиться под ногами и немного успокоится. Ричард стоял на какой-то широкой извилистой дороге, вымощенной запыленными чешуйчатыми плитками. Путь вёл прямиком к столбу и казалось, что по этому проходу очень давно никто не ходил.

В очередной раз приняв своё безвыходное положение, Ричард осторожно зашагал по плиткам к сооружению. И чем ближе он подходил, тем колоссальней выглядел столб. Мальчику слабо верилось, что всё это взаправду могло уместиться в маленькую пещерку, где он стоял пару мгновений назад. Но сейчас Ричарду просто хотелось поскорее выбраться отсюда, а уж потом размышлять об увиденном. Незаметно для себя мальчик осознал, что идёт не по ровной дороге, а будто бы по огромной натянутой верёвке, и что она не просто тянется к столбу, а оплетает его и уходит куда-то дальше во тьму.

«Всё страннее и страннее» – подумал мальчик и продолжил свой путь.

– Ш-ш-ш… – ответила его мыслям темнота.

Ричард замер. Дорога под его ногами стала медленно менять своё направление и плавно покачиваться, а плиты-чешуйки напряглись и слегка вздыбились от этих движений.

– Дороги так не делают, – встревоженно прошептал мальчик.

Навстречу Ричарду из темноты медленно выполз огромный ярко-красный раздвоенный язык, а следом за ним из мрака сверкнула пара белоснежных клыков, размером со взрослого человека. Лучи света будто в страхе отшатнулись от этого образа, не давая рассмотреть голову существа целиком.

– Ш-ш-ш, – словно насмехаясь повторила темнота.

Два невероятно больших жёлтых глаза властно прорезали тягучую тьму. В эти яркие огни можно было смотреть вечно. Они звали и манили в свой холодный, но прекрасный мир. Душа мальчика замерла в ужасе. Тело Ричарда больше не хотело его слушаться, застыв подобно камню.

– Ш-ш-ш, – голова громадной Змеи плавно покачивалась во мраке, заинтересовано уставившись на мальчика сверкающими глазами.

«Нельзя стоять! Нельзя стоять!» – вдруг зазвенели в голове Ричарда голоса обитателей пещеры. Тут же паралич спал, и мальчик понял, что снова может двигаться.

Стараясь не делать резких движений, он медленно повернулся в сторону столба и плавно зашагал вперёд. Сомнений не было – он идёт по Змее. Громадная голова внимательно проследила за движениями Ричарда и поплыла вслед за ним, вальяжно рассекая тьму светом жёлтых глаз.

Новый спутник был жутким, но в нём почему-то не чувствовалось злобы или враждебности, поэтому со временем Ричард зашагал куда уверенней и смелее. Змея же в ответ начала изгибать и опускать своё туловище так, чтоб мальчику было удобнее и проще идти по нему. И чем ближе он подходил, тем отчётливее видел, что сооружение исписано миллионами символов на каком-то древнем и забытом языке. Столб источал вокруг себя ощутимую мистическую силу, заставляя любого смотреть на него с трепетом. Будто древний идол, или колонна некогда величественного храма он властно возвышался во тьме в объятиях Змеи-гиганта.

Наконец Ричард подошёл к столбу вплотную. Мрак, струящийся по видимым краям древней колонны, казалось, был живым. У Ричарда даже возникло чувство, что сейчас темнота сорвётся и броситься на столб, на надписи, Змею и на самого мальчика.

– Ш-ш-ш, – прошелестела Змея у Ричарда над головой. Её шипение почему-то успокаивало, отгоняло тревожные мысли, как то журчание воды в пещере.

Было сложно понять, каких на самом деле размеров Змея. Её тело терялось где-то далеко в темноте, и мальчику становилось жутко от мысли, что было бы, вспыхни на всё это место яркий свет. Думая про это, Ричард вдруг почувствовал странный гул, исходящий от столба. И этот шум мгновенно заполонили собой всё на свете, запульсировал внутри древних символов.

– Ш-ш-ш… – вдруг снова прошипела змея, на этот раз едва слышно, будто её унесло куда-то далеко-далеко течением.

Гул резонировал во тьме, он дрожал в груди Ричарда, словно звал к себе. Столб сиял, но это было странное, не похожее ни на что сияние. В тот же миг письмена и рисунки на сооружении загорелись приятным синеватым светом, сплетаясь и извиваясь, как маленькие змейки. Они суетились и стекались всё ближе и ближе к Ричарду, оставив на колонне прямо перед ним пустое место в виде отпечатка руки.

– Ш-ш-ш… – донеслось из темноты, и рядом со змеиной головой вспыхнула вторая пара жёлтых глаз, а потом из мрака так же вальяжно выплыла и сама вторая голова.

«Хвост» – сразу же сообразил Ричард, вспоминая странный рисунок двухголовой змеи на рукоятке Мерглома. Неожиданно для себя мальчик ощутил, что прекрасно понимает, что нужно делать, и уверенно протянул руку к отпечатку на столбе.

И как только его рука коснулась отметины, всё вокруг замерло. Двухголовая змея вдруг начала покрываться трещинами и рассыпаться, словно разбитое зеркало. Это действо подхватил и столб, и даже темнота, распадаясь на крохотные кусочки куда-то в бездну. А Ричард резко осознал, что стоит всё в той же пещере перед странным водопадом и тычет ладонью куда-то в пустоту – туда, где совсем недавно был застывший водный поток. Сейчас же воды расступились, будто раскрывшийся занавес. И там, за пустотой, величественно парил Мерглом…

– Что… Что это было? – спросил Ричард вслух будто проснувшись ото сна.

– Это не мы. Тот Ворчун – его работа. Его колдовство. Проверка. Мы не могли сказать, – виновато откликнулись голоса. – Но всё ведь хорошо, правда? Ты прошёл и теперь можешь забрать эту дурацкую штуку с собой. Ведь может? Может. Может… Может…

Ричард, изрядно уставший от происходящего, выдохнул и спокойно взял в руку парящий топор. Оружие оказалось на удивление лёгким и уверенно легло в руку. Пещера же никак не отреагировала на это, давая понять, что опасностей и колдовства больше опасаться не нужно.

– О, ты такой величественный с ним, Ричи…

– Настоящий герой из легенд!

– Да, да, Ричи! – голоса на этот раз превратились в неумелый хор.

– А теперь повесь его себе на спину!

– Что? Но как? – стараясь перекричать хвалебные оды голосов, спросил Ричард, – У меня ведь нет ничего такого на что его крепить. Разве что на пояс… как-то.

– О, Ричи, это же волшебный топор, – снова переливчато засмеялись голоса, – просто попробуй.

Послушавшись, Ричард неуверенно поднёс топор к спине и в тот же миг почувствовал, как Мерглом надёжно закрепился там, обволакивая спину тёплой энергией доверия.

– Теперь он будет слушаться тебя, Ричи…

– Ты его новый хозяин!

– Он может невероятное….

– Тише! Не порти сюрприз!

– Пока ты не вернёшь его тому старому Ворчуну – он весь твой…

– Могу я… Могу я всё же узнать, кто вы? – решил ещё раз попытать удачу Ричард.

Но голоса в ответ лишь весело захохотали и больше не сказали ни слова, вынудив мальчика выбираться из пещеры в полной тишине.

***

Как Ричард не старался, по возвращению из пещеры он так и не смог нигде отыскать Странствующего Валуна. Говорящий и при том весьма ворчливый камень не оставил после себя ни единого следа, словно растворился в воздухе. Зато Ричард, поблуждав немного в поисках, наткнулся на проступающие среди опавших листьев сине-зелёные кирпичики. Присмотревшись по лучше, мальчик понял, что это часть старинной вымощенной тропинки. Неровно, петляя словно ручей, она уходила куда-то вглубь Леса, то и дело теряясь в опавшей листве.

«Куда-то лучше, чем совсем никуда» – подумал Ричард и зашагал по дорожке. Мерглом же, как и любой уважающий себя волшебный топор, безмолвно окутал своего нового хозяина аурой уверенности и решительности. Но как бы ни старался новый союзник, от мыслей он защитить не мог.

«Кто я?» – думалось Ричарду, – «Как я попал в этот Лес и зачем? Есть ли кто-то, кто ждёт меня в Лесу? Что происходит за его пределами, и есть ли у него вообще конец? Или, быть может, я ищу здесь что-то?.. Почему я не могу ничего вспомнить?»

Мрачная тень в лязгающих доспехах, Странствующий Валун и поиски Мерглома захватили Ричарда в такой стремительный водоворот событий, что мальчик даже не успел осознать все те мысли, что роились у него в голове. Но стремительно начавшись, всё утихло с такой же быстротой. Теперь мальчик спокойно шёл по тропе, переполненный одиночеством и чудесным пением Леса. А как известно, нет в мире ничего лучше для размышлений, чем одиночество, дорога куда-то и приятная мелодия. К счастью, Лес умел напевать именно такие песни, особенные для каждого. Их нотки тихо крались за настроением слушающего, неуловимо закрадываясь прямиком в сердце. Мелодии позволяли высказать в душе самые сокровенные мечты и желания. Ведь Лес всегда слушает.

Ричард же, погружённый в мысли и внемля чудесному пению, сам того не заметив, вышел по тропе к странной деревушке. Казалось бы – откуда деревне взяться в Лесу? Однако она резко и необратимо предстала перед взором, вынырнув из-за деревьев. Но от одного взгляда становилось ясно – деревня всецело принадлежит Лесу и стоит именно там, где ей и следует быть. Аккуратные, вымощенные тем же сине-зелёным кирпичом, улочки витиевато бежали к странным тёмно-коричневым домам. Домики были одноэтажными, но их крыши, вопреки всему, вытягивались высоко вверх и разительно отличались друг от друга: тонкие и аккуратные конусы перемешивались с пузатыми, как снеговики, луковицами, а те, в свою очередь, переплетались с загнутыми, как рыболовные крючья, кровлями, которые нависали острыми носами над деревьями, но некоторые из них наклонялись вниз, как верхушки сосен в бурю и зависали совсем близко над землёй… На каждой верхушке крыши, не важно, где она находилась, был вырезан ровный сквозной прямоугольник пустоты, застеклённый и обустроенный под фонарь. А те же крыши, что не могли себе позволить такие прямоугольники, держали подвесные фонари на острых кончиках при помощи проделанного в них железного кольца. Каждый странный дом был усыпан рыжими и красными листьями, так что вместе со своей тёмно-коричневой окраской был больше похож на причудливое дерево, а не на чьё-то жилище.

Стоять на опушке и просто разглядывать необычное поселение не принесло бы совершенно никакой пользы. Поэтому Ричард решил поговорить с местными жителями, в надежде получить хоть какие-то ответы на терзавшие его вопросы. Сомнения тут же обступили мальчика, навевая тревожные мысли перед встречей с целой деревней незнакомцев. Но решительная аура Мерглома отогнала их прочь, уверенно поведя Ричарда вперёд. Однако в какие бы двери не стучал мальчик, ему никто не открывал. Ответом на стук и окрики неизменно была лишь тишина. Обойдя так несколько жилищ, Ричард увидел, что главная улочка тянется всё дальше – к подножью небольшого холма среди деревьев. На самой его верхушке было здание, переполненное обыденностью и прямотой. «Церковь» – тут же пришло в голову Ричарда нужное слово, словно отголосок из прошлой жизни. Словно услышав его мысли двери одного из причудливых домиков распахнулись и оттуда вышел небольшой человечек, завёрнутый с головы до ног в какие-то шарфы и накидки. Незнакомец, не оглядываясь по сторонам быстро засеменил к церкви, не давая Ричарду и шанса его окликнуть. Опомнившись, мальчик зашагал вслед за обмотанным человеком, справедливо подумав, что впереди могут быть ответы и все остальные жители. По пути Ричард удивлённо заметил, что деревушка поразительно влилась в окружающий Лес. Вокруг не было и намёка на срубленные деревья. Лес как будто сам расступился перед домами и мощёными улочками, позволяя им существовать.

«Вот я!» – будто бы восклицал Лес, как грозный, но добродушный владыка. – «Дарующий и позволяющий! Трепетно носите моё имя на устах! Восторгайтесь моей щедростью и дарами! Хвалите и молитесь в благоговейном страхе!»

И жители молились. Молились так, будто нет выше бога, чем Лес. Будто бы нет в мире больше ничего, кроме Леса. Это Ричард понял сразу же, как зашёл внутрь церкви.

– Мы перестали слышать! Мы перестали слушать! Пение Леса, Его шёпот среди листьев, Его громкий окрик в час бури – всё это мы принимаем как должное, обыденность! Он приютил нас, дал кров, пищу. Но мы лишь гости в Его обители. И какие, раз не благодарим хозяина за его дары? Разве честный человек будет делать то, что вздумается, будто бы он не в гостях, а у себя дома? Кто мы, раз не внемлем Лесу, когда Он сердится на наши выходки? Лишь дикие звери не ведают своего пастыря, но даже они чтут обычаи и правила! Так значит мы стали хуже диких зверей? – от говорившего юноши веяло отцовской строгостью. Его слова звучали резко и с укором, но в то же время как будто бы шептали между строк: «Ничего страшного. Теперь ты услышал и сделаешь всё правильно».

Короткие светлые волосы, стройное худощавое тело и ярко-зелёные горящие глаза – этот парень, на вид всего лет двадцати, совсем не был похож на проповедника. Но слова, что слетали с его губ, жесты, в нужный момент призывающие ко вниманию – всё это говорило об его навыках и огромном опыте оратора. Одет проповедник был в простую робу с капюшоном за спиной. Одежда его была такая же тёмно-коричневая, как и деревенские дома. Но эта простота не могла скрыть того жара, что исходил от говорившего. Юноша своей речью так сильно завладел окружающими, что Ричард и сам с трудом мог отвести от него взгляд. Зелёные глаза проповедника горели так ярко, что на мгновение напомнили мальчику о двухголовой змее, сторожившей Мерглом.

Только сейчас Ричард заметил, что внутри церкви не было ни алтарей, ни даже скамеек. Сам пастырь стоял посреди помещения, окутанный ласковыми лучами света, падавшими из небольшого круглого окна вверху стены. Слушатели его сидели на полу полукругом и имели довольно странный вид: окутанные плащами, накидками и различными шарфами с ног до головы, издалека они напоминали кучки гниющих листьев.

– Давным-давно каждый из нас сбился со своего пути, но Лес не бросил, дал новую возможность. А мы ленимся, не выполняем своих обязательств в ответ. Что мы даём ему взамен за чарующее пение, заботу?! Взгляните на себя: виновато склоняетесь, не зная, что сказать! Совсем недавно Лес позволял вашим одеждам цвести удивительными красками, а теперь… – наконец заметив озадаченного Ричарда, пастырь запнулся, но это было лишь на пару мгновений. Его глаза тут же сверкнули ярче прежнего, и с радостной улыбкой он указал на мальчика. – Вот! Вот новая душа, в глазах которой полыхает вера в Лес. И этой вере не нужны доказательства! И взгляните – он уже овеян Его заботой! Скажи, парень, ты ищущий?

– Я не знаю, – честно ответил встревоженный вниманием Ричард.

– Охо-хо, да-а, ты настоящий ищущий, – весело усмехнулся пастырь. – От имени Леса я рад тебя приветствовать в Лурате. А вы, – обратился он уже к пастве, – взгляните на него ещё раз и вспомните, для кого и почему мы обязаны каждый вечер зажигать огни. На сегодня служба окончена. И не забывайте: Лес всегда слушает. Лес всё помнит. Лес всегда поёт.

После этих слов все жители почти одновременно встали и неуклюже засеменили к выходу из церкви, будто путаясь в своих одеждах. Ричард старался разглядеть лица проходящих мимо него, но прихожане надёжно прикрывали себя тёмным тряпьём. Вся процессия не проронила ни слова и на удивление шустро исчезла за дверями.

– Ну что же, ищущий, – добродушно улыбнулся пастырь, когда из церкви вышел последний человек, – по тебе видно, что ты голоден и продрог. Но не волнуйся – тарелка горячей похлёбки вернёт тебе силы. И не бойся холода – он просто предвестник скорой бури. Тепло не исчезнет надолго. Меня, к слову, зовут Иоанн.

– Ричард, – представился в ответ мальчик и только сейчас, после слов пастыря, ощутил, как подрагивает от холода. Даже тут, в помещении, чувствовалось, приближение непогоды: ветер уже начал посвистывать в щелях неровно сколоченных досок.

– Лес иногда совсем не такой, каким его описывают в легендах… – лицо пастыря на миг изменилось, будто он вспомнил что-то давно забытое. – Многое теперь ощущается иначе.

– А что это за легенды? – поинтересовался Ричард.

– Такое уж точно не стоит рассказывать на голодный желудок, – усмехнулся Иоанн. – Идём, у меня есть более уютное место для бесед и ужина.

Проповедник отвёл Ричарда в небольшую комнатушку-пристройку у стен церкви: кровать и столик со стулом занимали в ней бо́льшую половину пространства. Всё же остальное свободное место было завешено, усыпано и заставлено различными рисунками и стопками бумаг. Некоторые неровные башенки исписанных листов даже превосходили мальчика ростом, угрюмо нависая над головой. Рисунков было так много, что Ричард не мог сосредоточиться на чём-то одном. Он даже не сразу смог разглядеть небольшое окошко с подоконником в самом углу комнаты – так сильно всё окружающее сливалось в бумажное безумие. Свет от окна почти не исходил, наполняя и без того странную комнату загадочными тенями. Было ясно, что снаружи ветер уже затянул и солнце, и небо чернильными грозовыми тучами. Иоанн принялся копошиться в груде листов и, выудив оттуда небольшую керосиновую лампу поспешил её зажечь, предусмотрительно разместив источник огня на подоконнике, по дальше от бумаг. Затем пастырь быстро указал Ричарду на стул и, буркнув что-то про еду, стремительно скрылся за дверью. Мальчик же остался один на один с сотнями странных рисунков и записей. Благодаря лампе вся комната заиграла новыми красками. Странные башни и целые города, вперемешку с чьими-то безликими фигурами, уставились на Ричарда с рисунков. Были тут и совсем простецкие каракули, и необъяснимые абстракции, но ни на одной из зарисовок не было чего-то определённого и чёткого – сплошные очертания и тени. Все рисунки были нарисованы углём. Однако, чем больше Ричард всматривался в них, тем меньше видел общего – разные стили, качество, структура. Неизменным оставалось только одно: по углам каждая картинка была исписана одинаковым корявым почерком.

– Терапия, попытка успокоить душу, – пояснил возникший в дверях Иоанн. – Ты присаживайся, я сейчас объясню, что тут и как. Держи.

Проповедник спешно убрал со стола пару листов и поставил на освободившееся место глубокую деревянную тарелку. Наполнение её больше напоминало густую светло-серую кашу, чем похлёбку, но тёплый ароматный пар не оставлял времени на раздумья. Ричард спешно плюхнулся на стул, от чего рукоятка Мерглома глухо и ощутимо стукнулась о дерево. Виновато взглянув на, казалось бы, не заметившего ничего Иоанна, мальчик быстро снял топор, аккуратно поставил его рядом со столом и взялся за деревянную ложку. От тарелки исходил манящий запах сдобы и орехов, напоминая о чём-то уютном и домашнем. Ричард загрёб ложкой увесистую порцию варева и поднёс ко рту.

– Всё в порядке? – удивлённо спросил пастырь, наблюдая как Ричард застыл с ложкой каши-похлёбки в руках.

– Да, – неуверенно пробормотал мальчик, пытаясь осознать, что происходит. – Я просто… Мне кажется, что я… Не хочу есть.

– Любопытно, очень любопытно… Ты не думай, что это что-то плохое, Ричард, – глаза Иоанна загорелись знакомым светом. – Это, на самом деле, даже очень хорошо! Понимаю – звучит странно, но я же обещал всё рассказать, а то, что ты потерял аппетит – абсолютно всё меняет. Ты же и до этого не ощущал голод, да? Может, и на погоду не обращал внимания?

– Пока это не сказали Вы, я даже и не помню, – всё так же неуверенно проговорил Ричард.

– Дело в том, что все, кто приходит в Лес, следуют одному уговору, – глаза Иоанна горели всё ярче. – Любой, кто зашёл сюда – ищущий. Он блуждает здесь, ищет то или иное… Но Лес, Ричард, Лес – удивительное место. Когда ты входишь сюда, Он забирает твои мысли и наполняет сердце покоем, напевая прекрасную песню. И больше нет никакого прошлого тебя, пока ты тут. Любой, кто ищет, обретает здесь то, чего желает больше всего на свете. Однако желание должно быть искренним, от всего сердца… А иногда… – пастырь на секунду умолк и с грустью взглянул на рисунки. – Иногда случается так, что кто-то приходит искать такое, о чём даже сам не знает: быть может, лучшей жизни, или ещё что-то, на что нет точного ответа. И тогда такие люди становятся потерянными. Они одиноко бродят по Лесу, не зная ответов на собственные вопросы, не в силах вспомнить самих себя. Для таких путников и существует Лурат: наши огни загораются по ночам, в часы бури и направляют заблудших как маяк. Все жители деревни – они когда-то тоже искали, а в итоге осели здесь, помогать таким же заблудшим. Я стараюсь пробудить в них воспоминания, постараться найти то заветное желание, раскрыть его. Эти рисунки – результаты бессчётных попыток добраться до истины, вспомнить хотя бы прошлое, хоть как-то натолкнуть на путь.

– Кто-то смог вспомнить? – с надеждой в голосе спросил Ричард.

– Увы, никто. Никто, – глаза Иоанна перестали сверкать, он удручённо уставился в пол, но спустя мгновение снова воспрянул духом и заговорил с новыми силами. – Но ты ведь другое дело, Ричард! Признаюсь честно, когда ты зашёл, я боялся, что ты тоже потерян, но это не так! Песня Леса для тебя звучит ярко, ты не хочешь есть, не замечаешь непогоды – а значит Он ведёт тебя и оберегает! Да, пока ты не знаешь, что искать, но ты всё ещё на верном пути! У тебя есть все шансы дойти до цели!

– Но я же ничего не помню и совсем не понимаю, почему я здесь, – возразил мальчик.

– Пока это так, – кивнул пастырь. – Но следуй за Песней, иди по пути, которым ведёт тебя Лес и желание твоё исполниться. Пойми, Он не злодей и не желает зла. Лес хочет помочь, но не в силах, если ты не искренен с собой. В этом то вся и сложность – нужно слушать сердце, себя. Но если до Леса там была неразбериха, то можно застрять здесь навечно. И как понять на верном ли ты пути, не впустую ли бродишь по Лесу? Ответ на это и даёт Песня: если ты слышишь её ярко, если не чувствуешь голода, холода – истина скоро откроется, ты обретёшь желаемое. Песня ведёт ищущих, как огни Лурата влекут к себе заблудших.

– Но вы же слышите её. Вы говорили про это с жителями сейчас.

– Простые отголоски, – печально усмехнулся Иоанн. – Но и за это жители благодарны Лесу. За их службу Он сжалился и хоть немного напоминает им о том, что они ещё не заблудились окончательно. А я, – пастырь обвёл рукой горы бумаги, – тоже пытаюсь успокоить их души и помочь чем могу.

То, как проповедник отделил себя от остальных жителей, насторожило Ричарда. Вопрос сразу завертелся на языке, но даже в мыслях звучал как-то невежливо. Мальчику не хотелось обидеть пастыря, но и желание узнать ответ не давало покоя. Наконец Ричард набрался смелости и выпалил:

– Вы тоже заблудились?

– Я так этого до конца и не понял, – ответил Иоанн и устало сел на кровать. – Я, наверное, единственный, здесь, кто нашёл, что искал. Жители силятся вспомнить прошлое, рисуют смутные образы, обретают в этом некое успокоение и могут жить дальше, продолжая задаваться вопросами кто они и откуда, зачем зашли в Лес… Я же всегда знал, что когда-то давно я был пилигримом из далёкого Саара, путешествовал по миру и искал своего Бога. Но узрел я Бога тут, в Нём. С тех пор я верую и чту Лес, наставляю заблудших, не даю им сгинуть. Лес избрал меня своим голосом, позволил помнить прошлое, потому что сразу увидел мою суть, знал кто я есть куда лучше меня.

– Но если я буду идти за Песней, то тоже вспомню?

– Вряд ли, – вздохнул Иоанн. – Воспоминания о прошлом не помогут найти желаемое. Сейчас, Ричард, в тебе горит огонь того, чего ты хочешь всем сердцем, и пока он пылает – Лес резонирует с ним, направляет тебя вслед за желанием. Воспоминания только запутают, собьют тебя с пути. Именно поэтому Лес забирает их при входе.

– Но я ведь совсем не знаю, куда идти, – растерянно пробормотал Ричард. – Если Вы говорите, что огонь внутри должен направлять, то я его совсем не чувствую. Не вижу даже никаких знаков…

– Но ты же дошёл сюда, разве нет? – ухмыльнулся Иоанн. – Да и такой могущественный топор где-то раздобыл.

– Это была просьба – я должен вернуть его одному камню, – виновато пояснил Ричард.

– Тогда тебе следует сделать это перед тем, как терять веру в Лес, – пожал плечами пастырь. – Вдруг это выведет тебя на нужный путь. А потом, если всё же не найдёшь желаемого, то теперь ты хотя бы знаешь место, где тебе будут всегда рады. Но не спеши становиться заблудшим, – Иоанн на миг замолчал, как будто собираясь с силами перед тем, как сказать что-то очень неприятное. Всполохи молний сверкнули в окошке, опережая ещё далёкие раскаты грома. – Не все находят Лурат. Иногда путники сбиваются с пути слишком сильно и навсегда теряются в Лесу, рыщут в тенях деревьев. И сами становятся как тени. В них не остаётся ничего людского, только жажда найти хоть что-то. Запомни, Ричард – если увидишь такую тень, то беги что есть сил. Твой внутренний огонь манит их как самое дорогое сокровище… Но оставь всё это на завтрашний день – скоро усилится буря, так что ложись и поспи здесь, пережди непогоду. За меня не волнуйся – я найти себе место, где можно будет вздремнуть.

Погода и правда становилась всё хуже с каждой минутой: всполохи молний сверкали чаще, от грома дрожали стёкла, а крупные дождевые капли то и дело врезались в деревянные стены. Ричард подобрал топор и встал из-за стола, посмотрев на непогоду за окном. Было в ней что-то интригующее. Как-то по-особенному насвистывал ветер, будто напевал давно забытую мелодию… Песню.

– Нет, спасибо, – удивив самого себя и пастыря, мотнул головой Ричард. – Мне нужно идти.

– Ты уверен? – Иоанн явно не ожидал такого ответа.

– Да, я чувствую это, – кивнул Ричард, всё больше вслушиваясь в мелодию бури.

– Если так, то… – пастырь явно не мог подобрать подходящих слов, и эта ситуация ещё больше сбивала его с толку.

Ричард же решительно направился к выходу, но застыл на пороге:

– Вы сказали, что Лес не всегда такой, как в легендах. Вы говорили про бури?

– Да. Раньше их не было.

– Тогда почему они происходят сейчас?

– Лес сердится, но далеко не на нас. Тут завелось нечто похуже непослушных жителей и заблудших теней. Что-то куда более тёмное и злое. Ты точно не хочешь остаться?

– Нет. Спасибо, но нет, – решительно ответил мальчик, крепче сжимая рукоять Мелгрома.

– Что ж, ладно, – проговорил пастырь, – Помни – огни Лурата будут всегда светить для тебя и для всех тех, кто сбился с пути. Удачи, Ричард.

***

За пару мгновений мрак бури без остатка проглотил Лурат. Не осталось от деревушки ни церкви, ни огоньков на крышах. Лишь редкие всполохи молний время от времени разделяли Ричарда от окружающей темноты. Но и этих кратких моментов хватало, чтобы понять – Лес расступается перед мальчиком, указывает ему путь. Песня с трудом пробивалась сквозь шум ливня и завывания, и свист ветра. Дождевые капли безжалостно хлестали по щекам, заливали глаза, но Ричард уверенно шагал вперёд. Чудесная мелодия будто вела его за руку, а Мерглом надёжно согревал решительностью и волей. Ветер бушевал не на шутку, но даже он почитал Лес, огибая его стройные деревья и не решаясь позволить им даже вздрогнуть от порывов. Мрачная гремящая буря, казалось, была только ворчливым гостем в этих краях. И какими бы чёрными не были тучи, как бы отчаянно не лил дождь – деревья были неизменно величественны, нависая над миром нерушимыми и благородными тенями-стражами. Каждый шаг давался Ричарду с большим трудом, будто непогода решила отыграться хотя бы на нём, накидываясь на мальчика всеми своими силами.

Противоборство со стихией с каждой секундой вытягивало из Ричарда всё больше и больше сил, а в шуме ветра и грома постепенно угасала и песнь Леса. Но мальчик всё не бросал попыток успеть за ней сквозь бурю. Казалось, что Песнь была огоньком света, защищающим его от холода и мрака. И пока она звучала – всё было возможно.

Лязг.

Ричард тут же замер, вслушиваясь в завывания и громыхания.

Лязг!

Нет – ему не послышалось. Стальное бряцанье где-то впереди зловеще и сердито вмиг заглушило все звуки бури.

Лязг!

Стих ветер. Гром и молнии больше не осмеливались показываться из-за туч.

Лязг!

Песня растворилась вместе с дождём.

Лязг!

Неумолимый звон стали избавился ото всех, кто мешал ему. Теперь во всём мире остались только он и Ричард. Один на один.

ЛЯЗГ

Какая-то неведомая сила уперлась Ричарду в спину и заставила его сделать шаг навстречу леденящему источнику звука. Ещё шаг и ещё, ближе к неизбежному. Одежда уже давно насквозь промокла и отяжелела в несколько раз, холод пронизывал до костей, но Ричард смог ощутить это только сейчас. И всё же мальчик продолжал шагать, будто заворожённый, погружённый в жуткий сон наяву, не в силах сопротивляться.

Неожиданно ноги Ричарда не погрузились в опавшую красно-оранжевую листву, как было раньше, а с глухим звуком уперлись во втоптанную землю дороги. И мир вдруг стремительно ожил: дождь бешено застучал по листве, отчаянно взвыл ветер, возмущённо заурчал в небесах гром. Но тьма больше не обступала мальчика со всех сторон. Дорогу мягко-жёлтым светом освещало несколько фонарей, висевших под крышей вместительной крытой повозки. Фривольно развалилась она посреди широкого тракта, чернильная, от колёс до крыши, и больше похожая на огромную бочку. Ещё больше поражал тот факт, что в повозку никто не был запряжён – как чей-то необычный домик она застыла в не менее необычном месте. Ричард хмыкнул, вспомнив Лурат – это место всё состояло из странностей. Но тут мальчик чуть было не подскочил на месте, оглянувшись по сторонам: лязг исчез так же внезапно, как и появился. А Песня? Ричард вслушался в бурю, но прежде, чем он что-либо успел расслышать, дверца повозки-бочки распахнулась.

Но не успел он сделать и несколько шагов, как дверь «домика» распахнулась, добавив дороге тепла и ещё немного нежного жёлтого света.

– Входи, юноша, – донёсся из кареты старушечий голос. Он хоть и казался дрожащим и слабым, но на удивление спокойно пробивался сквозь шум бури. – Нечего в такую погоду шататься.

Ричард попятился было назад, но ветер будто нарочно накинулся на него с новыми силами. Дождевые капли стали вдруг, как осколки ледяного стекла. Они злобно вонзались в лицо, вынуждая искать укрытие. Свет же из двери издевательски нёс вместе с собой замечательный аромат сдобы, а угасающие от бури язычки домашнего тепла и уюта всё же успевали добраться до мальчика и коснуться его щёк, перед тем как раствориться в безжалостном ветре. Всё это вынудило мальчика зайти в «домик» и вновь удивится.

Изнутри повозка была гораздо больше, чем снаружи, и выглядела как причудливая лавка на колёсах: множество пылающих свечей, расставленных тут и там с исходящим от них приятным ароматом цветов и мёда; пучки сушёных трав, развешанные под потолком, и огромное количество склянок, баночек и колбочек всех цветов радуги и всевозможных форм и размеров. Вся стеклянная утварь была чем-то заполнена и аккуратно размещена в шкафчиках-витринах и настенных полочках с бортиками, прибитых везде где только можно. Несмотря на это в центре «домика» было весьма просторно, поэтому Ричард не сразу разглядел хозяйку этого места.

В дальнем углу, чуть поодаль от всей этой ароматной цветастости на кресле-качалке сидела не менее странная старуха в чёрных одеяниях. На её голове красовалась такая же, как и одежды, угольно чёрная широкополая шляпа с вуалью, надёжно скрывающая старческое лицо. Старуха явно выбивалась из общих тонов, будто лишний безвкусный элемент интерьера. Но сомнений никак не было – она безраздельно властвовала здесь над всем.

– Проходи, юноша, – повторила старуха таким голосом, будто Ричард был её любимым внуком, которого она не видела очень много лет. Вслед за обращением сквозь чёрную вуаль незнакомки неторопливо просочилось облако табачного дыма. Оно плавно поползло на Ричарда, становясь всё больше и вскоре окружило его волнами спокойствия и согревающего тепла. Через пару мгновений мальчик ощутил, что вся его одежда как по щелчку пальцев высохла и теперь благоухала приятными ароматами. Дверь за его спиной тихо захлопнулась. Внутри повозки воцарилось такое спокойствие, что можно было легко решить, что буря давным-давно отступила. И лишь небольшое, едва уловимое поскрипывание досок напоминало о буйстве стихии снаружи.

– Ты можешь переждать эту Его истерику здесь. – проскрипела в такт доскам старуха, – Мне нечего предложить тебе из еды и питья, но можешь сесть на пол – он весьма уютен и чист.

– Спасибо, я лучше постою, если вы не против, – не зная, что ещё ответить, сказал Ричард.

– Как тебе в Лесу, юноша? Нашёл, что искал? – Будто не замечая ответов мальчика, продолжила старуха.

– Я не знаю, – пожал плечами Ричард, уже смирившись со странными вопросами жителей Леса.

– Вот как, – задумчиво протянула старуха и принялась раскачиваться в кресле, попутно прикладывая к губам сигарету на длинном серебряном мундштуке. Повисла неловкая тишина, и Ричарду на миг даже показалось, что хозяйка просто забыла про него, растерянно стоящего среди свечей и склянок.

– А Мерглом? – неожиданно поинтересовалась старуха, выпуская новое облако дыма.

– Откуда вы…

– Ах, вот же он, – старуха прервала Ричарда на полуслове, – Прости, не сразу заметила его за спиной. Что ж, юноша – я чту правила Леса, но и всегда держу слово…

Пусть вуаль и была из плотной чёрной ткани, Ричард всё равно отчётливо видел золотозубую ухмылку старухи. Хозяйка повозки напоминала собой старую кошку, пусть и повидавшую жизнь, но не растерявшую при этом блеска аристократичной породы. И как бы старуха ни зарывалась в траур и не пряталась в тени огромной шляпы – грация и изящество проступали из каждого её движения и жеста. Волны возвышенности, исходящие от старухи, с каждым мгновением накатывали на Ричарда, очищая его взгляд, позволяя ощутить настоящий облик повозки. Нет – кареты. Лавка на колёсах постепенно обретала иной вид – всё внутри неё, каждая склянка со странной жидкостью, превращались из товара, в сокровище, реликвию чего-то забытого и древнего. В различных баночках теперь мальчик видел не нечто неизвестное, а законсервированные кусочки прошлого – странных крошечных существ, насекомых и частей чего-то, о природе которого задумываться явно не хотелось. И сама хозяйка этого места удивительно преобразилась. Ричард больше не видел в ней торговки или жуткой колдуньи – перед ним важно восседала графиня из затерянного прошлого. Скорбящий Коллекционер утраченных реликвий.

– Этот ветер, – задумчиво проговорила старуха и снова поднесла мундштук к губам. – Он навевает воспоминания. Куда ярче, чем Песня. Иногда Ему не хватает чего-то первобытного, дикого. И пусть буря вырвет несколько его драгоценных древ – разве нет ничего ценнее глотка жизни?.. Знаешь, мальчик, есть одна история, такая же древняя, как и это место. Она в точности передаст весь образ.

***

Как-то жил один король в одной маленькой стране. Он был благороден и велик в делах своих, но как бы ни были чисты и добры его поступки – никто не мог их оценить по достоинству, ведь королевство было слишком мало… Однако то, что было за пределами государства, правителя не слишком и волновало. Он жил ради своего народа. И так год за годом король совершал добрые дела для окружающего его мира, и в его светлую голову даже на мгновение не закрадывалась дурная мысль. Королевство процветало, а люди в нём были на удивление милы и гостеприимны, беря пример со своего владыки. Но как-то раз король проснулся от того, что кто-то в глухую беззвёздную ночь бросил в окно его замка камень. «Ничего, – подумал король, – пустяк. Просто случайность. Мои подданные слишком добры, чтоб сделать такое намеренно.». И он продолжил править дальше, донося народу добрые мысли. Но спустя время, снова в тёмную ночь кто-то выбил окно в замке огромным валуном. Король удивился и не на шутку перепугался силе вредителя. На следующий день он обратился к людям своего маленького королевства: «Разве кто-то не понял того, что я говорил все годы моего правления? Жизнь есть добро. Поступки должны нести только свет, а не тьму!». Люди услышали своего правителя, радостно покивали головами, соглашаясь с каждым его словом, и разошлись по своим делам, собственно, как и всегда… Но в ту ночь король больше не спал. До самого утра он поджидал вредителя, уверенный, что если закроет глаза, уснёт на мгновение – снова случится что-нибудь плохое. Но зло не суеверно. Злу не нужно «особого момента», и оно не привыкло ни с кем советоваться, когда и как ему являться. Поэтому под самое утро замок короля загудел и затрясся, а потом кто-то с треском вырвал одну из замковых башен. Как ни старался перепуганный король, в суматохе и столбах пыли он так и не смог найти преступника. И вот, полный желания отыскать и наказать вредителя, он издал указ. «ВСЕ ЛЮДИ, БУДЬ ТО ДЕТИ ИЛИ СТАРИКИ, ДОЛЖНЫ ЯВИТЬСЯ К ЗАМКУ НЕ ПОЗЖЕ ЗАХОДА СОЛНЦА!». Король собрал на широкой площади всех своих подданных, а вокруг них расставил стражу. Он приказал людям стоять на площади до самого утра, пока вредитель себя не выдаст. А каждый, кто осмелится попытаться уйти – получит удар плетью. Суровая выдалась ночь, но на утро замок остался целым. Король был в гневе: «Все эти годы мою чистую и праведную душу никто не ценил по достоинству! Мою доброту, мои благие дела воспринимали как должное! И вот она благодарность?!». И вечером король собрал всех подданных на площади вновь. В этот раз он был решительно настроен поймать вредителя. Но на утро снова никто не признался, а замок был цел. «Так значит тебе не жаль своих родных и друзей?! – взревел взбешённый король, – прячешься за всех тех, кому ты дорог?! Так тому и быть! Стража – пусть каждый ощутит на себе вкус плети!»

И одни овцы принялись обхаживать плетями других овец. И пока владыка пропитывался злобой к «змеям», что сам вскормил у себя на груди, площадь преобразилась красным. Израненные и покалеченные жители разошлись по домам, всё ещё веря в своего короля, а он, довольный местью, вернулся в свои покои. Но вместо одной из стен замка озлобленный правитель увидел огромную дыру, а в ней – великана-камнееда. Увы, к несчастью для короля, помимо камней этот великан был не прочь полакомиться и человеком… Мир гораздо больше, чем ты хотел думать, о бедный король. И бежать от этой истины – чревато последствиями.

***

Ричард не сразу понял, что история старухи завершилась. Тёплый и на удивление приятный на запах дым плыл по полу кареты, словно туман. Он, как и слова старухи, завораживал и как будто вытягивал всю усталость, всю тревогу из мальчика. Ричард даже не заметил, что он уже давным-давно лежал на полу, среди беловато-серых клубов, больше напоминающих собой нежные морские волны. Казалось, что история строй коллекционерки должна была нести какое-то нравоучение или что-то ещё, но мальчик просто хотел уснуть у ног графини и забыть обо всём. Пучки трав под потолком плавно качались из стороны в сторону, а стеклянная утварь на полках мелодично подрагивала им в такт. «Но разве они должны так себя вести?» – сквозь окружающее монотонное спокойствие Ричард едва услышал эту свою мысль. На мгновение она показалась очень важной, но вот налетела очередная волна дыма и…

– Хватит клевать носом! – строго и отрезвляюще прозвучал голос графини. – Мои истории никогда не врут, а ты решил просто задремать, будто я рассказываю какую-то сказку!

После этих слов старуха решительно и на удивление бодро вскочила с кресла и уверенно заковыляла прямо на Ричарда. Дым тут же разлетелся от неё в стороны, будто в страшном испуге. Многочисленные баночки и колбочки звонко цокнули и разом застыли.

– Ну! Не стой столбом – вываливайся из моего дома! Быстрее!

– Простите! Я не хотел Вас как-то обидеть! – виновато и испуганно затараторил Ричард, пытаясь при этом скорее встать на ноги.

– Что? – перебила его удивлённая старуха. – Да нет же – я не злюсь. Просто времени ужасно мало! А мы прибыли. Так что не мешкай, нам ещё с тобой в бурю по Лесу шагать. Нужно успеть, пока есть такая возможность! Ну, не стой! Выходи.

Ричард послушно вышел, точнее чуть ли не вылетел, из кареты и растерянно осмотрелся: вокруг него была совершенно другая часть Леса: колёса повозки утопали в листве, а сама она едва-едва не касалась белоствольных деревьев, будто остановилась в самый последний момент.

Лязг.

– Чёртов Лес снова решил капризничать. Но ничего – Госпожа Бутта всегда держит обещания, – коллекционерка всё с тем же аристократичным шармом вышла из кареты и распахнула над головой старинный чёрный зонт с витиеватой отделкой и кружевами по краям.