Читать книгу Чёртовы кресты - - Страница 3

* * *

– Это мне мерещится, что ли? – Андрей театрально потёр глаза и уставился на начальство.

Тяга к недорогим спецэффектам за коллегой и раньше наблюдалась, поэтому Тимур взял мхатовскую паузу. Решил подождать, куда кривая вывезет.

– Нет, ты посмотри, Тимур Сергеич, что творится-то! – почему-то окая, взвыл Андрей и стал тыкать пальцем в экран. – Нет, вы гляньте только!

– Кто «вы», Андрюх? Мы тут одни, – наконец снизошёл до ответа Тим. Не любил томить коллегу.

Если Андрей взял след, придётся по нему идти всем отделом истории. И хорошо, что уже не альтернативными путями, а вполне себе независимыми. Независимая история – так теперь называется то, что не вписывается в рамки официальной. По сути-то ничего не изменилось, но звучать стало солиднее.

– Да к чёрту политесы эти, ты глянь!

Тим присмотрелся к экрану. На нём во всю ширь была открыта гравюра. В спокойных серо-коричневых тонах, название видно: «Moscoe – Le Kreml».

Гравюра. Moscoe – Le Kreml. 1878 год. Частное собрание.

– Датируется одна тысяча восемьсот семьдесят восьмым годом, – уточнил Андрей.

– Красивое, – резюмировал Тим, внимательно рассматривая изображение. Ничего подозрительного видно не было. Мост, башни Кремля, церкви. Баржа проплывает по реке. Пастораль просто, только пастушки не хватает. Хотя откуда ей взяться в центре Москвы?

– И всё? Красивое? А так? – Андрей увеличил изображение.

– Твою ж мать, – тихо сказал Тим. И добавил: – И откуда тут это?

– Вот! – Андрей быстро-быстро защёлкал по клавиатуре, вытягивая резкость и контрастность репродукции.

Но даже без резкости было ясно видно, что на куполах храма были выгравированы кресты привычные, православные, и ещё какие-то другие. Странные.

– Это антенны? Ты точно год знаешь? – на всякий случай уточнил Тим. Хотя и рисковал нарваться на укоризненный взгляд коллеги. И нарвался.

– Обижаешь, Тимур Сергеич, обижаешь…

То, что это на куполах не антенны, было совершенно понятно. Да и откуда им взяться-то? А что за штуки?

– Может, просто ракурс такой? И это растяжки для укрепления? Попало по направлениям линий и потому так смотрится странно, – предположил Тимур, но и сам уже понял, что ерунда полная выходит.

Если одни кресты на гравюре хорошо видны анфас, то и все остальные так же должны быть закреплены. По канонам, если встать лицом к кресту, за ним окажется восток, слева – север, справа – юг, а сзади – запад. То есть ну никак некоторые кресты не могли быть развёрнуты в профиль. Значит, что?

– Значит, что? – переспросил Тимур уже вслух.

– Что это не православные кресты, – резюмировал Андрей и, победоносно сложив руки на груди, откинулся на диванчике.

– Похоже на правду. И что-то они мне напоминают, – задумался Тимур.

– Конечно, напоминают! Подвал они напоминают, а точнее – склад каменюк тех неподъёмных. На которых как раз были выбиты… – Андрей загадочно улыбнулся и замолчал.

– Вилочковые кресты?

– Они, родимые!

– Дела… – протянул Тимур.

В эту минуту дверь купе открылась, и вошла Лика. Повесив влажное полотенце на крючок, она деловито сунула нос в экран ноутбука.

– О, ирминсуль!

– Кто? – хором спросили следователи отдела истории.

– Это крест такой. Ну, что-то вроде, – взялась объяснять Лика. – Есть теория, что так у древних саксонцев назывался посвящённый их богу разветвлённый столб из дерева. Один такой стоял в священной роще у Эресберга в Вестфалии во второй половине первого тысячелетия. Некоторые учёные видят в ирминсулях изображение Мирового древа.

Тимур снова уставился на изображение, а Андрей вдруг продолжил нараспев:

– Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзённый копьём, посвящённый Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых.

– Да-да, «Старшая Эдда»! – поддержала творческий порыв коллеги Лика. – Шедевр мировой литературы!

– Так, секундочку, – прервал взаимные восторги коллег Тимур. – Вы сейчас договоритесь до чёрт знает чего. Где гравюра конца девятнадцатого века, а где символ Иггдрасиля?

– Парирую! – с момента прихода Лики Андрей явно повеселел. – А что нам, независимым, прошу заметить, следователям, мешает рассматривать все теории? Да, где поп, где приход, но в том и состоит наша работа. Искать непонятное и загадочное. Вот, я нашёл.

– Это один крокодил налево, а второй квадратный, – не сдавался Тимур, – где логика в этой странной теории?

– А где логика в том, что Стоунхендж – древняя обсерватория? – вступилась за Андрея Лика. – Может, на этой гравюре тоже что-то вроде такого?

– Какого?

– Ну, изображение созвездий, – предположила Лика.

Тим взвился:

– Ты предполагаешь, что эти вот палка-палка – астеризм обычный? И какой?

Тим раздражался. Слишком уж странные теории выдавали его коллеги. Слишком всё было как-то… За уши притянуто. Слишком фантастично, мистично и ничем – совсем ничем – не подтверждено. Неправдоподобно и наивно. И это очень раздражало.

– Да хоть бы и созвездие Лебедя! – Лика тоже чуть повысила голос. Потом схватила карандаш и в два росчерка нарисовала созвездие на каком-то листке, одиноко лежавшем на столике. А потом ткнула в места, где должны бы быть звёзды, оставив тёмные глубокие точки в бумаге.

– Да вы с ума посходили! – взвыл Андрей. – Это же недельный отчёт Колокольчику! Я его уже закончил! Почти! Пока на гравюру эту проклятущую не наткнулся…

Лика виновато притихла.

– Бери ластик, любительница поэзии, и стирай, чтобы и следа не осталось! А ты, Тимур Сергеич!..

– А я пойду. Мне к проводнику надо, за этими… как их… за ними, в общем.

И вышел из купе.

– Да-а-а-а… – Андрей рухнул обратно на жёсткий диванчик. – Дела.

– Я всё исправлю, не волнуйся, пожалуйста, – ласково-ласково заговорила Лика и принялась оттирать несчастный отчёт.

Андрей только рукой махнул:

– Да не в бумажках дело. Просто в который раз убеждаюсь, что только истина приведёт к свободе. Но сначала она приведёт нас в бешенство.

Лика только закивала в ответ, уничтожая созвездие Лебедя.

Дверь в купе снова застенчиво отъехала.

– Проводника нет, – тихо сказал с порога Тимур. – И я зашёл в вагон-ресторан. С брусникой пирог будешь, Лик? Андрюх, с картошкой не было, взял с грибами два.

– Извинения в виде сухпайка принимаются, – Андрей цапнул из пакета ещё тёплый пирог и откусил сразу половину. – Я говофрю, форт ф ней, ф эфтой графюрой.

– Да, – поддержал Тимур, – отложим пока. Будем пока считать, что нам это померещилось. Всем нам.

* * *

Не прошло и трёх часов, а поезд уже притормаживал перед границей. Тима всегда удивляла какая-то маленькость и даже игрушечность Европы. Из одной страны в другую ехать как из Москвы, например, в Тверь. Всё рядом. А ведь совсем недавно они были дома, а теперь уже въезжали в Польшу. Почему-то вспомнилась шутка про то, что весь мир пугает, что Россия измеряет другие страны в своих областях. А чего боятся-то, если так оно и есть? Факт же. А он – штука упрямая. И прямая. В отличие от дорог, которые у нас скорее направления.

– Тимур Сергеевич? – окликнул его Андрей. – У тебя такой вид задумчивый. Что-то случилось?

– Да нет, удивляюсь расстояниям. Я как-то пытался по карте посчитать точные размеры России в километрах, получилось что-то уж очень далеко и долго. А тут – раз! – и на месте.

– Парадокс ещё в том, – не смог удержаться Андрей, – что самая западная точка России лежит в восточном полушарии, а самая восточная в западном!

– Голова у тебя, Андрюха, конечно… – ответил Тимур.

– А что голова? Нормальная голова, красивая даже, если в профиль, – Андрей повернулся к Лике. – Ничего же? Да? Есть на что посмотреть?

Лика хихикнула, но комментировать не стала. Новая сотрудница всё ещё стеснялась коллег и пока не знала, где они шутят, а где серьёзны. Андрей действительно был ничего так, симпатичный. Но говорить ему об этом сейчас точно не стоило. Раньше, когда сидели в кафешке, может, и сказала бы. Но не сейчас.

В дверь купе постучали. Ответить ребята не успели, дверь плавно отъехала в сторону, и вошли два пограничника. Коротко поздоровались, глянули документы и визы, на рюкзаки даже внимания не обратили. Вышли, чуть прикрыв дверь.

– И всё? – разочарованно спросила Лика. – Я ждала чего-то интересного. Граница ж.

Тим и Андрей синхронно пожали плечами.

– А кто это у нас такой чудесный тут, – вдруг засюсюкала Лика. – Чей это нос у нас шладкий?!

В не до конца закрытую дверь действительно просунулся собачий нос. Вслед за носом появился и его обладатель – довольно миролюбивого вида пёс. Помесь немецкой овчарки с кем-то вроде колли. Пёс, крутым боком отодвинув дверь пошире, протиснулся в купе и стал обнюхивать рюкзаки, его-то они интересовали очень и очень.

– Запрещённое ищет, – сообщил Андрей и на всякий случай подобрал ноги на полку, чтобы не мешать службе мохнатого пограничника и не загораживать доступ к вещам.

– А может, он голодный просто? – Лика уже запустила руку в пакет с сушками.

– Служебных собак кормить запрещено! – ответил за пса Тимур. – Да и не возьмёт он, они умные и дрессированные.

Умный дрессированный пёс строго посмотрел на Тимура, потом развернулся к Лике, задев пушистым хвостом Андрея, и слизнул предложенное Ликой угощение. Внимательно осмотрел пустую руку, сунул нос прямо в пакет и стал упоительно хрумкать.

– Это же наши королёвские сушки! – воскликнул Андрей. – Я их специально купил, чтобы вдали от Родины съесть, размышляя о нелёгкой судьбе следователя на чужбине.

– Ой, ну Андрей Андреевич, – Лика улыбнулась. – Неужели вам жалко для такого красавца?

– Фу! – прикрикнул Тим. – Фу, тебе говорят!

– Мне кажется, Тимур Сергеевич, он не понимает по-русски, – вставил Андрей, отряхивая шерсть с майки.

– А как будет «фу» по-польски?

– А уже и неважно, коллеги, – Лика положила опустевший пакетик на стол. – Тебя погладить-то можно, служебный?

Пёс грустно проводил взглядом шуршащий пакет, ткнулся мохнатым лбом Лике в ладонь и, развернувшись, осыпая шерстью всех троих, поскакал в коридор. Досмотр сам себя не досмотрит. А тут и так всё понятно – сушки закончились, ничего более привлекательного по сумкам не разложено.

После паспортного контроля, тщательного осмотра багажа и стряхивания шерстинок с одежды ребята вновь расселись по полкам.

* * *

– Может, чутка притормозим с рабочими моментами? – взмолилась Лика, когда Тимур потянулся к блокноту с версиями. – Это всё очень интересно, но у меня уже голова кипит и вилочковые кресты вокруг неё пляшут. Я в таком состоянии не способна нормально думать.

– Привыкнешь, – подмигнул ей Андрей. – Это у нас Тимур Сергеевич такой неубиваемый. Хочет все тайны мира раскрыть.

– Ну так интересно же, – стушевался Тимур.

– Так никто и не против. Нам самим интересно. Но иногда действительно нужно делать паузы. Чтобы глаз не замылился.

– Разумно, – кивнул Тимур и улыбнулся. – Ну, тогда сами напросились.

Он придвинулся к окну и указал на приближающееся здание вокзала. Поезд как раз делал поворот, и его было прекрасно видно.

– А вы знаете, что Варшава очень часто тонет? – спросил Тим.

– Как Санкт-Петербург? – уточнила Лика. – Раньше.

– Именно. А знаете почему?

– О, это просто, – усмехнулся Андрей. – Наводнения – это следствие необычного сочетания гидрометеорологических факторов и условий на водосборе.

– Говоря простыми словами, «никто не в курсе», да? – Лика хихикнула.

– Типа того, да, – кивнул Андрей. – Рекордно высокий уровень воды в Висле был зафиксирован в 1844 году, тогда вода поднялась почти до девяти метров.

– А там, где наука не даёт точных ответов, всегда появляются легенды и предания, – начал Тимур. – Сегодня вы увидите один из главных символов Варшавы.

– Герб? – уточнил Андрей.

– Так точно. Русалку, – закивал Тим. – Не перебивай, дай расскажу.

Герб Варшавы.

– Молчу-молчу, товарищ начальник, весь внимание, – Андрей подмигнул Лике и уселся поудобнее.

– Нам это кажется довольно странным, ведь Варшава не приморский город. Откуда бы тут быть русалкам?

– Как будто в Мурманске куда ни ступи – сплошные русалки, – не удержался-таки Андрей. Лика прыснула и ткнула коллегу локтем. – Хотя, может, им там холодно просто, да.

Тим только покачал головой и продолжил:

– Но есть пара интересных легенд. По одной из них, та самая русалка заплыла в Вислу из Балтийского моря. И так ей тут понравилось, что она решила остаться. Дамочка, судя по всему, была с характером: путала рыбакам сети и отпускала на свободу пойманную рыбу.

– Мелкая пакостница какая-то, – вставила Лика.

– Не такая уж и мелкая, если учесть, что местные жители жили рыбалкой. Скорее, вредительница и даже паразит, – возразил Андрей.

– Как бы там ни было, от русалки решили избавиться. Но, приблизившись, услышали её пение. Что она пела и о чём – сейчас неизвестно, но вот то, что это были хиты, – понятно. Её песни так понравились местным жителям, что они не стали её наказывать, а только восторгались.

– Клиповое мышление… – протянул Андрей.

– Тсс, дай дослушать, – Лика снова ткнула коллегу локтем, но уже сильнее.

– И вот узнал о таком чуде местный купец. И решил, что будет довольно прибыльно показывать эдакую диковинку за деньги.

– Стартапер, мать его! Молчу-молчу…

– Русалка, она же сирена, – продолжал Тим, – конечно, страдала в неволе. И от безысходности пела. Видимо, ничего другого не умела просто. Услышали её местные рыбаки и освободили от жадного купца.

– Искусство – достояние народа!

– Да ты дашь дослушать уже, нет? – Лика воззрилась на Андрея так, что тот даже отодвинулся от девушки. Чего доброго, схлопочет подзатыльник.

– В благодарность русалка пообещала защищать город со щитом и мечом, в том числе от наводнений. О том, что ей мешало защитить таким образом себя, легенда умалчивает. Но наводнения, кстати, всё ещё случаются. Филонит дамочка. На гербе Варшавы изображение русалки появилось примерно в пятнадцатом веке. Оно, кстати, очень отличается от современной версии – то существо имело драконий хвост, большие лапы, мужскую голову, руки и женскую грудь. Позже чудище начало трансформироваться в женщину с хвостом. И вот – мы видим русалку в привычном нам всем образе.

– Знаете, – подумав, всё же вставил Андрей, – эта вот дамочка в своём первоначальном образе очень мне напоминает казанского Зиланта. С… м-м-м… с крупа.

– А с переда оно тебе кого напоминает? – не удержалась от вопроса Лика.

Андрей покраснел и промолчал.

– Хватит препираться, – скомандовал Тимур. – Берём рюкзаки и пошли. Прибыли!

Они вышли на перрон. Поезд в Берлин уходил только завтра днём, и было принято решение устроить выходной.

– От вокзала каких-то три километра до гостиницы, прогуляемся? – предложил Тимур.

Все закивали. После поезда хотелось пройтись, хотя рюкзаки и оттягивали плечи. Андрей предложил Лике помощь, но та отказалась.

– Нет так нет, – Андрей спокойно принял отказ. – Но если что – я тут.

Лика только улыбнулась в ответ. Тим сделал вид, что очень занят изучением маршрута, и в дела подчинённых не полез. Не дети, сами разберутся.

Шли молча, глазели по сторонам, разминали ноги после долгой поездки.

– А вот и «Бристоль», – Тим указал на нарядное шестиэтажное здание через дорогу.

– Это в нём нас поселить решили? – уточнила Лика. – В самом центре, центрее некуда? За какие такие заслуги?

– Начальству виднее, – Тим некстати вспомнил так и не поставленный им в кабинет кондиционер.

– Шедевр ар-нуво, коллеги, – возвестил Андрей, обводя широким жестом фасад городской достопримечательности.

– Мне страшно, – вдруг призналась Лика. – Даже заходить туда страшно и неудобно. Там наверняка всё такое дорогое и золотом покрыто, а я… – она посмотрела на свои аккуратные, чистые, но не новые кроссовки, – не при параде.

– То есть лезть в подвал за могильными плитами в темноту и бродить с двумя полузнакомыми парнями тебе было не страшно, а сейчас струсила? – совершенно серьёзно спросил Андрей. – Ну памятник архитектуры, ну пять звёзд, что я лично больше ценю в коньяке, чем в отелях, но чего бояться-то? Номера у нас забронированы и оплачены. А уж как, кем и – самое главное! – почему – не наше дело. Наше – работать работу и следовать указаниям руководства. Верно я говорю, Тимур Сергеевич?

Тим только крякнул. Ему и самому было неловко заходить в этот дорогущий отель. Но не показывать же при подчинённых, что и его сомнения прямо-таки обгладывают до костей.

– Всё верно, товарищи бойцы. Медные трубы? Или как там это можно интерпретировать? Должны справиться, – и решительно взялся за тяжёлую медную ручку потемневшей, хотя и тщательно отреставрированной, двери.

Вестибюль был огромен. Мраморный пол и стойка регистрации действительно впечатляли.

– Розовое дерево, – пискнула Лика. – Стойка, говорю, на ресепшен, из розового дерева.

– Ну… Нам туда, – и Тим зашагал по гулкому мраморному полу.

– Добрый день, – девушка на ресепшен в сером, безупречно выглаженном костюме-тройке обратилась к ним по-русски, улыбнулась совершенно искренне и ни разу даже не скользнула взглядом по одежде гостей, – добро пожаловать в «Бристоль». Позвольте ваши документы, я оформлю всё необходимое. Этаж для некурящих, верно? А вы пока можете посетить кафе или наш ресторан «Маркони», там совершенно потрясающие люстры, – обратилась она почему-то лично к Тимуру.

– Люстры? – уточнил Тим.

– Можно просто выпить кофе, пан Иванов, без люстр, – она снова обворожительно улыбнулась.

Все трое отметили, что документы пока не доставали. Спрашивать, откуда в пятизвёздочном отеле Варшавы их знают в лицо, было бы странно. С другой стороны, кто их знает, как должно быть. Лика до сих пор ездила только по Золотому кольцу и два раза на Чёрное море. Тим с Андреем за границей были, но всех обычаев знать нельзя, конечно.

И тут Тимур вдруг ляпнул:

– Я обязательно передам Нине Васильевне, что вы нас приняли по высшему разряду. Спасибо вам большое!

– Ах, ну что вы, – на лице девушки вдруг появилось какое-то странное выражение – смесь благоговения и обожания. – Принять друзей и коллег Нины Васильевны – мой приятный долг и почётная обязанность. Прошу в кафе, – она махнула рукой куда-то вправо. – Рюкзаки можете смело оставить тут.