Читать книгу Проблема депортации армян в годы Первой мировой войны в турецко-армянских отношениях - - Страница 2

Место и роль армянского миллета в социально-экономическом и политическом функционировании османского общества

Оглавление

Возникновение ислама, его скорое и прочное утверждение на обширных азиатских и африканских территориях в ходе военно-религиозной экспансии арабов, решающим образом определили судьбу восточного христианства. Восточные христиане встретили ислам практически без сопротивления. Это обусловливалось терпимостью раннего ислама к вере христиан, конечно, при условии политической лояльности последних.[24]

С упрочением ислама и ростом среди мусульман антихристианских настроений, основная масса ближневосточных христиан перешла в ислам. Оставшиеся верными своей религии в основном арабизировались. Армяне же практически не поддались исламизации, сохранили этнические особенности, национальный язык, свою духовную самобытность.

Османская империя, созданная в результате завоевательных походов турецких султанов, занимала на рубеже XVI–XVII вв. огромную территорию в трех частях света – Европе, Азии и Африке. Управление этим гигантским государством с полиэтничным составом населения, разнообразными климатическими условиями и хозяйственно-бытовыми традициями было делом непростым.

После долгих и кровопролитных войн между Османской империей и Сефевидским Ираном Западная Армения в 1639 г. окончательно вошла в состав Османской империи.[25] В Стамбуле, со временем, появлялись кварталы, заселенные выходцами из городов Малой Азии. В короткий срок в стране сложились и значительные группы нетурецкого населения, преимущественно греческого и армянского. По приказу султана новым жителям предоставлялись дома, опустевшие после гибели или увода в рабство их прежних обитателей. Новоселам предоставлялись различные льготы с целью поощрения занятий ремеслом или торговлей.

Постепенно, выходцы из социальных меньшинств – армяне, греки, евреи и многие другие их представители по всей империи, стали играть важную роль в социальной структуре государства. В столице империи – Стамбуле армяне, греки и евреи, в совокупности, составляли до половины населения города.[26]

Как национальное меньшинство армяне пользовались в Османской империи особым статусом. Большинство из них владело турецким языком, многие со временем забывали родной язык и предпочитали турецкий для общения. Прожив длительное время рядом с турками, армяне использовали все возможности, созданные для национальных меньшинств империи. Они никоим образом не подвергались дискриминации, а многие из них поднимались на высшие ступени государственной иерархии.[27]

Численность армян в Османской империи на протяжении рассматриваемого периода оценивалась приблизительно в 2,5 миллиона человек, причем 80 % из них проживало в сельских районах, в основном, в восточной Анатолии и регионах Аданы и Мараса на юге. Менее крупные армянские общины были сосредоточены в Измире – на западном побережье Турции; в Эрзеруме, Карсе и Ване – на востоке; городах Сивас и Амасья – в северном и центральном регионах; Адане, Мерсине и Диярбекире – на юго-востоке. В каждом из таких городов проживало от десяти до ста тысяч армян, которые, в целом, присутствовали практически в каждом из вилайетов (провинций) империи. Остальное армянское население проживало в малых городах и селах, разбросанных по восточной и южной Анатолии, где оно занималось возделыванием своих небольших земельных наделов.[28]

Самой значительной группой нетурецкого населения были греки. Армяне составляли вторую по численности социальную группу нетурецкого населения столицы. После превращения Стамбула в крупный транзитный торговый пункт они стали активно участвовать в международной торговле в качестве посредников. Со временем армяне заняли важное место в банковском деле. Весьма заметную роль играли они и в ремесленном производстве Стамбула.

Территория проживания армянского народа, как и территории всех других порабощенных народов Османской империи, стала рассматриваться как «собственность» Аллаха и «его тени на земле» – турецкого султана. Армянам жизнь даровалась как акт пощады, до тех пор, пока они пребывали в состоянии верноподданной национально-религиозной группы и беспрекословно подчинялись воле османского правительства.[29]

Само слово «миллет» употреблялось для обозначения религиозной общности, не дифференцированной по этническому признаку, хотя та или иная этническая группа входила, как правило, целиком в тот или иной миллет. Члены данных миллетов назывались мусульманами «реайя» (ведомые), то есть те, кто не участвует в процессе управления.

Миллеты играли важнейшую роль в урегулировании отношений между мусульманами и народами других вероисповеданий в Османской империи. Миллеты официально были разрешены при султане Мехмеде II Фатихе (1444–1446 гг., 1451–1481 гг.). Таких общин в Османской империи было три: греко-православная, армяно-григорианская (с 1831 г. армяно-католическая община получит свой независимый статус от армяно-григорианской), иудейская. Делами миллетов ведал министр иностранных дел империи.[30]

Османская империя, выделив армян, как и других христианских подданных, в отдельные миллеты, подчинила их не только духовной, но и светской власти патриархов, избиравшихся каждой общиной и утверждавшихся Портой.[31]

Через глав этих общин султанские власти взимали также различные налоги и сборы с немусульман. Патриархи греко-православной и армяно-григорианской общин, а также главный раввин иудейской общины были поставлены в положение посредников между султаном и немусульманским населением. Султаны покровительствовали главам общин, оказывали им всевозможные милости в качестве платы за поддержание в их пастве духа покорности и повиновения. Но те или иные привилегии, дарованные общинам, зависели от прихоти султана, они являлись односторонней уступкой османских властей, не отраженной в формальных договорах. Льгота или уступка той или иной общине могла быть аннулирована в любое время.

Таким образом, каждая конфессиональная община становилась своеобразной церковно-политической структурой. Возглавлявший армянский миллет духовный иерарх – католикос и его представители на местах – имели право сбора налогов, судебного разбирательства и наказания. По их представлению османские власти могли арестовать тех, кто не подчинялся нормам данной общины и повелениям их руководителей.[32]

Со временем число миллетов росло: в XV в. их было всего два, а к 1914 г. в Османской империи насчитывалось уже 17 миллетов.

Каждый миллет ведал своими школами, судами, бытом и т. д. Система работала успешно, отвечала интересам, как мусульман, так и христиан и иудеев. В течение более пяти веков религиозные общины сохраняли свою веру и самобытность.[33] Гарантия личных свобод позволяла избегать многих гражданских беспорядков. Так, руководствуясь соображениями религиозного и прагматического характера, османское правительство защищало конфессиональную самостоятельность своих подданных.

Армяне, как и другие немусульмане, обязаны были платить подушную подать – джизью, которая была своего рода платой за право жить на земле, принадлежавшей мусульманам, а также выкупом за освобождение от военной службы, право на которую в Османской империи имели только мусульмане.

Таким образом, за иудеями и христианами признавалось право на существование в качестве инорелигиозных общин при условии уплаты ими наряду с обязательной для всех подданных поземельной податью – хараджем, специального подушного налога – джизьи и признания своего подчиненного по отношению к мусульманам социального статуса. Последний регулировался комплексом положений, разработанных мусульманскими правоведами в VIII–XI вв. В зависимости от эпохи и места эти положения соблюдались с большей или меньшей строгостью, но существо их оставалось неизменным: получение дополнительных доходов с немусульманского населения. В эпоху Омейядов некоторые мусульманские правители были даже недовольны массовыми переходами христиан в ислам, поскольку это наносило ущерб финансам халифата.[34]

В течение XVII–XVIII вв. христианские подданные султана нередко становились богатыми и влиятельными людьми и устанавливали тесные торговые, культурные, а иногда и политические контакты с европейскими странами.

С XV по XIX вв. армянский миллет был самым преданным миллетом султана. Определение "преданная армянская община" в Османской империи стало устойчивым выражением.[35]

Все отрасли, не связанные напрямую с производством товаров первой необходимости, но представляющие собой достижения цивилизации почти полностью контролировались армянами. В их руках находились крупные текстильные фабрики, промышленное производство стали, олова и цинка, а также производство и торговля строительными материалами в империи. В прочих отраслях экономики процентное распределение активности армян в 1912 году было следующим[36]: армяне контролировали 23 % в рамках внутренней торговли; 30 % – промышленности и ремесла, в то время как турки – 15 % внутренней торговли и 12 % промышленности и ремесла.[37] Внушительный ряд грандиозных строительных проектов был выполнен для османских правителей армянскими архитекторами.

В экономическом плане армяне считались самой удачливой общиной, банкиры и торговцы из их числа входили в самую богатую прослойку страны. Они были владельцами плодородных земель, пригодных для сельского хозяйства, а турки и курды находились на положении арендаторов. Внешняя торговля Османской империи фактически контролировалась армянами.[38]

Особое экономическое положение армянской общины в Османской империи позволило ей вступить в тесный политический контакт с европейскими державами, в частности с Францией и Англией.

На рубеже XVIII–XIX веков Османская империя, как и многие другие восточные страны, стала испытывать усиливавшееся влияние европейских ценностей. И теперь, дабы сохранить целостность империи, османское правительство нуждалось в некой доктрине, в основе которой лежала бы идея равенства народов. А после переписи, проведенной в Османской империи в 1831 г., идея равенства уже требовала концептуального оформления. Такая «срочность» была обоснована результатами переписи. По ее данным в османском государстве проживало около 4 млн. лиц мужского пола (1,5 млн. в Румелии и 2,5 млн. в Анатолии). В Румелии на 800 тыс. христиан приходилось 500 тыс. мусульман. В Анатолии на 2 млн. мусульман приходилось 400 тыс. христиан. Таким образом, в Османской империи 2,5 млн. человек являлись мусульманами, а 1,2 млн. – христианами. Но, несмотря на этот перевес в пользу мусульманского населения, ведущая роль в экономике принадлежала не мусульманам, а именно – не туркам. Основные поступления в бюджет государства в начале и середине XIX века давали налоги (харадж с немусульман).

Армяне, как и другие христиане империи, были отстранены от сферы государственного управления. Активность христиан проявлялась в тех сферах социальной жизни, куда они были допущены, и где их деятельность не встречала сопротивления со стороны мусульман. Такими традиционными областями деятельности христиан, и в особенности армян, были: ремесла, земледелие, торговля, медицина, финансы, а в некоторых районах и административная деятельность. Наиболее доходные места были заняты армянами, греками и евреями, особенно среди банкиров, торговцев полотном, крупных землевладельцев и врачей.

Зимми не имел права занимать должность, которая предоставляла бы ему юрисдикцию над мусульманами. В Османской империи понятие «райа» – синоним «зимми» – означало: «Тот, кто не участвует в процессе государственного управления».[39][40] В судах свидетельства армян ничего не значили, ибо шариатские суды просто не принимали свидетельства христиан. Армяне, как и другие немусульмане страдали от произвола турецких феодалов, откупщиков и сборщиков налогов, самоуправства чиновников провинциальной администрации. Со времен халифа ал-Мутаваккиля зимми должны были также носить отличительные знаки на одежде (в Иране, например, христиане носили особый кожаный пояс – зуннар, а иудеи – две заплаты – на груди и спине). Зимми не могли ездить на лошадях, а только на мулах. При встрече с мусульманами они должны были спешиваться и уступать дорогу.[41] Мусульмане должны были быть максимально ограждены от идеологического влияния христианства. Христианам запрещалось читать и толковать Коран, пренебрежительно отзываться о Пророке, пытаться обратить мусульманина в свою веру.

Таким образом, христиане, в том числе и армяне, были обособлены в отдельные общины, которые занимали по отношению к мусульманской умме строго подчиненное положение.

Всё: не дающая гарантий равенства в правах мусульман и немусульман система миллетов; увеличение численности христианского, и армянского в частности, населения; идеи европеизации и рост национального самосознания христианских народов; поддержка национально-освободительных движений великими державами – действительность Османской империи в преддверии реформ танзимата (от арабского «танзим» – буквально «наведение порядка», преобразование, реформация; 1839–1871 гг.).

Важнейшим документом танзимата был Гюльханейский акт, торжественно обнародованный 3 ноября 1839 г. Указ касался трех важнейших для османского общества проблем: обеспечения всем подданным империи полной безопасности их жизни, чести и имущества; упорядочения способов распределения и взимания налогов; установления правил набора солдат в армию и сроков их службы.

Впервые в фирмане обнародовались гарантии жизни, чести и имущества всех подданных в Османской империи без различия национальности и конфессиональной принадлежности. В этом документе слово «миллет» было впервые употреблялось в значении «народ» как нечто единое, не обусловленное этнической или религиозной принадлежностью. В тексте Гюльханейского акта употребляется слово подданные не дифференцированно, как это было принято раньше, на «муслимин» (мусульмане) и «реайя».[42]

В 1841–1847 гг. армяне Западной Армении обрели право на созыв выборного двухпалатного Национального собрания под председательством патриарха, была заложена основа светского общинного самоуправления.[43]

Но вопреки указам неравенство между мусульманами и реайя в Османской империи оставалось в силе. Особенно оно проявлялось в судопроизводстве, где по-прежнему свидетельство христианина против мусульманина не допускалось перед судом всевышнего.

В годы Крымской войны (1853–1856 гг.) Англия и Франция вынудили султана издать некоторые указы, которые могли бы свидетельствовать об улучшении положения немусульманского населения. Так, в 1854 г. был издан указ о допущении свидетельства немусульман (в том числе армян) в уголовных делах с мусульманами; указом от 10 мая 1855 г. был отменен харадж, и было принято решение о призыве немусульман (в том числе армян) в армию. Но фактически харадж был заменен налогом за освобождение немусульман от воинской повинности. Несмотря на такого рода указы, бесчинства османских властей в отношении христианского населения приняли во время войны неслыханные ранее размеры.

Англия и Франция в январе 1856 г. передали Порте меморандум, который содержал будущие основные принципы высочайшего султанского указа, опубликованного 18 февраля 1856 г. в Османской империи. Указ подтверждал основные положения Гюльханейского акта, равенство в правах мусульман и немусульман. Новый указ декларировал допуск немусульман (в частности армян) к государственной службе и в военные школы на равных основаниях с мусульманами; обещал равное налоговое обложение для всех подданных без различия вероисповедания[44].

Также в указе предусматривалась реорганизация миллетов: «Духовные повинности всякого рода будут уничтожены и заменены твердыми налогами с доходов патриарших и других глав общин… Движимое и недвижимое имущество духовенства не подвергнется никаким посягательствам»[45]; светское управление христианских и других немусульманских общин будет поставлено под наблюдение советов, избранных в среде самих общин из религиозных и светских представителей.

Запрещалось употреблять в актах, протоколах и других административных документах Османской империи «всякие отличительные наименования, могущие оскорбить какую-либо категорию подданных вследствие их религии, языка или этнической принадлежности».[46]

В новом указе сообщалось об учреждении смешанных судов, которым надлежало рассматривать коммерческие, гражданские и уголовные дела между мусульманами и христианами (в том числе армянами) или другими подданными-немусульманами. Кроме того, указ предусматривал не только равенство в правах, но и равенство в обязанностях османских подданных, в частности при несении военной службы. При этом все же оговаривался принцип выкупа.[47]

С 1857–1858 гг. и позже армяне и другие немусульмане были допущены к учебе в османских средних и высших учебных заведениях. Турецкий историк Ильбер Ортайлы считает, что развитие светского образования, к которому получили доступ представители разных миллетов (и армяно-григорианского в том числе), привело к тому, что для всех них открылась возможность вступления в ряды государственной бюрократии, а это в свою очередь, привело к «краху устоев последней исламской (Османской – Э. О.) империи».[48]

В мае 1860 г. в Стамбуле Национальное собрание западных армян прияло Национальную конституцию, регулировавшую внутреннюю жизнь оттоманской армянской общины. Эта конституция была утверждена султаном Абдул-Азизом в 1863 г. Согласно конституции, двухпалатное Национальное собрание избирало Верховное собрание, наделенное внутриобщинными законодательными полномочиями. Выборный патриарх лишался права единолично принимать решения, а в случае антиконституционных действий подлежал смещению. От Национального собрания отделялись Национальное управление – исполнительный орган, Национальное провинциальное управление, Национальное религиозное собрание и Политическое собрание для ведения гражданских дел. Кроме того, учреждались судебный, экономический, учебный и монастырский советы, вводилось всеобщее избирательное право.[49]

В 1864–1867 гг. большая часть Западной Армении вошла в состав Эрзерумского вилайета с официальным названием «Эрменистан». В 1867 г. к Эрзерумскому вилайету были присоединены Карс, Баязет и Эрзинджан. Одновременно Ван, Муш и Битлис составили часть Диарбекирского вилайета под наименованием «Курдистан». Включение Вана, Муша и Битлиса в состав Курдистана вызвало протесты армян. Султан частично пошел им навстречу – Ван и Муш отошли к Эрзерумскому вилайету, т. е. к Эрменистану. К слову, границы Эрменистана, если приплюсовать Битлис и Трапезунд, почти совпадают с будущей «линией Вильсона» – армянская граница по Севрскому договору; аналогично и границы «автономного Курдистана» по Севру.

Таким образом, в 40-60-е гг. XIX века западные армяне добились многого – внутреннего самоуправления и всех предпосылок национально-территориальной автономии.

Сравним положение армян Российской и Османской империй. Принятое русским правительством «Положение об Армянской церкви» урезало права католикоса всех армян и поставило его под надзор прокурора Синода. По сути, константинопольский патриарх обладал несравненно большей реальной властью. С одной стороны, ликвидация Николаем I Армянской области в 1840 г. и заведомое распределение расчлененной Восточной Армении по губерниям в пределах Российской империи; с другой, провозглашение Национальной конституции и официальное признание Портой Эрменистана в пределах Османской империи. Начавшаяся в России при Александре II большая реформация совершенно не коснулась национального вопроса в смысле пересмотра колонизаторских принципов. Причина понятна – унитарная основа русского империализма. И если Турция, подавляя балканские выступления и Зейтунское восстание, вместе с тем, пусть вынужденно, проводила политику умиротворения и уступок по отношению к нетурецким народам, а касательно армян, настойчиво продолжала добиваться их лояльности, пытаясь обезопасить свои восточные рубежи, то Россия после пленения Шамиля (1859 г.) и разгрома польских повстанцев (1863–1864 гг.) не ослабила национальный гнет.

Однако, тяга западных армян к России не только не убывала, она росла, постепенно превращаясь в политическое русофильство и в однозначную прорусскую ориентацию. Причин тому несколько. Турецкоподданные армяне Западной Армении получили как широко декларированные права де-юре, так и светско-общинные национально-политические институты и даже контуры территориального самоуправления, но они так и не получили действенных гарантий личной и имущественной безопасности де-факто. Не было ни одного закона который мог бы помешать притеснению армян со стороны турок, курдов.[50] Более того, в 1862 г. у миллетов была изъята уголовная юрисдикция.[51]

В 60 – е гг. XIX века армян стали назначать на чиновничьи должности главных инспекторов, послов и даже министров. Так, на местном и центральном уровне, на различных должностях находились 29 пашей (высший государственный чин) армянской национальности, 22 министра-армянина (в том числе министры иностранных дел, финансов, торговли и почты).

В 1864 г. членами Высшего совета юстиции были назначены грек Логофет Аристархи и армянин Миран Дюз. Это назначение произвело сенсацию как первый пример допуска христиан к высшим постам в османском государстве. Но, несмотря на это, во всех личных документах государственных деятелей Османской империи эпохи танзимата отчетливо прослеживаются следующие идеи: дальнейшее существование Османской империи возможно лишь на основе подлинного практического равенства населяющих ее народов, однако власть должна сохраняться в руках турок; доступ к государственным должностям следует открыть для всех подданных, имеющих соответствующие способности, знающих турецкий язык и лояльных империи, без этнических и религиозных ограничений.

Обособление миллетов в Османской империи привело к тому, что христианские общины, в том числе армянская, с одной стороны, представляли собой относительно самостоятельные этносы, сохраняя свою религиозную, культурную индивидуальность; с другой стороны, их зависимое и подчиненное положение по отношению к мусульманской умме на длительном историческом отрезке обусловливало их частичную ассимиляцию (языковую и этническую) с доминирующей культурой. Эта система трансформировалась в силу национального развития немусульманских народов, что неизбежно вело к появлению идей национального самоопределения.[52]

Таким образом, попытка властей Османской империи сгладить межнациональные противоречия посредством системы миллетов не привела к ожидаемым результатам, а, наоборот, лишь усилила этническую разобщенность ее подданных. Механическое перенесение учреждений и институтов экономически и политически более развитого общества в социум менее развитый, не имеющий социальной базы для проведения таких реформ, не имеющий достаточно высокого уровня развития производительных сил, не дает тех быстрых результатов, каких ждут от этих учреждений. И естественно, это не могло не отразиться на набиравшем силу (несмотря на проведенные преобразования – Э. О.) региональном национализме славянских народов, армян, а позднее и арабов.[53]

Уход с политической арены реформаторов 50-60-х гг. XIX века повлек за собой существенные изменения внутренней и внешней политики Порты и приостановление реформаторской деятельности. Религиозные свободы, объявленные актами 1839 г. и 1856 г. игнорировались и ущемлялись. Новая идеология – панисламизм – значительно быстрее завоевывала сознание различных слоев мусульманского турецкого населения, нежели доктрина османизма, остававшаяся им чуждой, содержавшая ненавистную им идею равенства с немусульманами.

Христиан в армию так и не решались допустить, но Порта, испытывая нужду в военных, с 1872 г. стала привлекать на военную службу курдов-мусульман.[54]

В 1875–1876 гг. численность мусульманского населения Османской империи снизилась до 18938 тыс. человек (из-за частых воин и больших людских потерь), тогда как христиан насчитывалось 19465 тыс. человек. Численный перевес христианского населения был серьезным аргументом в пользу реформ в Османской империи.

Османские власти, стремясь снизить внутриполитическую напряженность в империи, уже 23 декабря 1876 г. провозгласили первую конституцию Османской империи. В ее разработке приняли участие и представители армянского этноса – Крикор Одиан-эфенди (один из авторов статута армянской общины 1863 г.) и Чамич Ованес-эфенди (член Государственного совета Османской империи). Проблемы равенства всех народов Османской империи конституция трактовала следующим образом: «Османская империя составляет одно нераздельное целое, от которого никогда не может быть отделена никакая часть по какому бы то ни было поводу» (статья 1). «Все подданные империи … называются османами, какова бы ни была исповедуемая ими религия» (статья 8). Свобода вероисповедания допускалась, но при условии, что она не наносит «никакого ущерба общественному порядку и добрым нравам» (статья 11). Ислам объявлялся государственной религией (статья 11), а турецкий язык – государственным языком (статья 18), обязательным для занятия государственных должностей и избрания в палату депутатов (статья 68).[55] Все османы провозглашались равными перед законом, имели одинаковые права и обязанности перед государством независимо от исповедуемой религии (статья 17). «Все османские подданные допускаются к общественным должностям в зависимости от их подготовленности, их заслуг и способностей (статья 19).[56]

В 1876 г. в османском парламенте было 33 депутата армянской национальности, имелось также 7 послов-армян, 11 консулов, 11 профессоров в университетах, большое количество руководителей департаментов и сотни армянских чиновников. Представители армянской общины имели существенное влияние на формирование и реализацию внешней политики Османской империи в период балканских войн. Армянин Агоп паша Казазян был министром финансов, а маршал Гарабет Арин Дауд руководил Министерством почты, телеграфа и телефонных линий. В последующие годы этим министерством еще трижды управляли армяне. В Министерстве по общественным делам трое армян сменили друг друга на посту министра. Во многих ведущих странах мира Османское государство представляли послы армянской национальности. Например, Гарабет Арин Дауд-паша был послом в Берлине и Вене, Дикран Алексаян – в Брюсселе, Етварт Сохраб – в Лондоне, а Куюмджуян-паша – в Риме. Кроме того, множество армян трудилось в представительствах за рубежом на различных должностях. Так, советником посольства в Берлине был Дикран Тингир, аналогичную должность в Брюсселе занимал Михран Кавафьян. В различных посольствах Османской империи работали 15 консулов и 12 секретарей- армян. Трое армян в ранге паши занимали в разное время пост министра казначейства, 18 армян работали директорами, из них четверо были представлены в Государственном совете, остальные задействованы в бюрократическом аппарате. Более 50 армян были лейтенантами-начальниками или же высокопоставленными представителями Министерства внутренних дел.[57]

Но конституция Османской империи 1876 г. не смогла установить абсолютного равенства между мусульманами и немусульманами, армянами в том числе, не смогла она и сформировать из них единую «османскую нацию». Как только султану Османской империи Абдул Хамиду II удалось достичь относительной внутренней стабильности в государстве, последовал разгон парламента, и начались репрессии против османских конституционалистов. Доказательством несостоятельности конституции было и то, что сразу же после ее провозглашения национально-освободительная борьба нетурецких народов усилилась. С первых лет правления в Османской империи Абдул Хамида II углубился отход империи от политики танзимата, а обоснованием его внутренней и внешней политики стала доктрина панисламизма.

Уже в марте 1877 г. в Лондоне Россией, Англией и другими державами был подписан протокол, который предупреждал Османскую империю, что если она не примет мер к решительному улучшению положения христиан, в том числе и армян, с тем, чтобы избежать в будущем беспорядков, то этим вопросом займутся сами державы. Однако Порта отклонила Лондонский протокол. В ответ на это правительство России 4 апреля 1877 г. объявило войну Османской империи.[58] Русско-турецкая война 1877–1878 гг. окончилась победой Российской империи. 19 февраля (3 марта) 1878 г. был подписан предварительный Сан-Стефанский договор. В статье 16 договора говорилось: «Ввиду того, что очищение русскими войсками занимаемых ими в Армении местностей, которые должны быть возвращены Турции, могло бы подать там повод к столкновениям и усложнениям, которые могли вредно отразиться на добрых отношениях обоих государств, – Блистательная Порта обязуется осуществить без замедления, улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями в областях населенных армянами, и оградить безопасность последних от курдов».[59] Кроме того, статьи 25 и 27 договора запрещали преследование сотрудничавших с русской армией турецких подданных, в том числе армян. А уже на Берлинском конгрессе был впервые поставлен вопрос о даровании автономии для армянского населения.

Но уже в 1892 г. правительство Порты начало закрывать христианские школы, а в 1894 году было запрещено отправление литургий в частных домах, была введена жесткая цензура.[60]

В 1908 г. была введена военная повинность для немусульман, но их требование о формировании своих собственных воинских частей не было удовлетворено.[61]

По данным армянского патриаршества Стамбула, численность проживавших в Турции армян накануне Первой мировой войны составляла 2,1 млн. человек. Из них 407 тыс. человек проживало в Киликии, 1.018 тыс. – в шести вилайетах (Эрзерум, Ван, Битлис, Харпут, Диарбекир, Сивас). Господствующая нация, то есть турки-османы, нигде, кроме Анатолии, не представляли большинства населения.[62] В османских же городах без армян не обходилась ни одна сколько-нибудь серьезная отрасль ремесла, науки, искусства. Младотурки были враждебно настроены к ним, им не нравилась такая эволюция.

Итак, первые столетия существования Османской империи отличались относительной политикой религиозной терпимости. За армянами, признавалось право на существование в качестве инорелигиозных общин при условии уплаты ими наряду с обязательной для всех подданных поземельной податью (харадж), специального подушного налога – джизьи и признании своего подчиненного по отношению к мусульманам социального статуса.

Выделив армянских подданных в отдельные миллеты, Османская империя подчинила их не только духовной, но и светской власти патриархов, избиравшихся каждой общиной и утверждавшихся Портой. Возглавлявший миллет духовный иерарх – католикос и его представители на местах – имели целый спектр экономических и политических прав, например, таких как сбор налогов, судебное разбирательство и наказание. По их представлению османские власти могли арестовать тех, кто не подчинялся нормам данной общины и повелениям их руководителей. Таким образом, каждая конфессиональная община становилась своеобразной церковно-политической структурой, а миллет стал своеобразным решением проблем религиозных меньшинств.

Развитие светского образования, к которому получили доступ и представители миллетов, привело к тому, что для всех них открылась возможность вступления в ряды государственной бюрократии. Соответственно активность армян проявлялась в тех сферах социальной жизни, куда они были допущены, и где их деятельность не встречала сопротивления со стороны мусульман. Такими традиционными областями были: ремесла, земледелие, торговля, медицина, финансы, а в некоторых районах и административная деятельность. Особое экономическое положение слоев армянской общины в Османской империи позволило им вступить в тесный политический контакт с европейскими державами, в частности с Францией и Англией. Наиболее доходные места были заняты армянами, греками и иудеями, особенно среди банкиров, торговцев полотном, крупных землевладельцев и врачей.

Обособление армянского миллета в Османской империи привело к тому, что армяне сохранили свою религиозную, культурную индивидуальность. Но наряду с этим происходила их частичная ассимиляция (языковая и этническая) с доминирующей культурой.

По мере роста военного могущества и централизации административного аппарата в Османской империи ислам приобретал все большее значение в поддержании ее единства и господства правящей династии. В XVIII и особенно в XIX веках вступил в силу, тоже очень важный, однако, антиисламский фактор – процесс европеизации, результатом развития которого было ускорение распада османского государства. Отдельные элементы капиталистического способа производства, появившиеся в Османской империи в середине XIX в., не являлись органичным продуктом развития османского общества, а были в него привнесены извне, и усваивались в первую очередь немусульманским населением страны – армянами, греками, евреями. Реформы с трудом и большими издержками приживались в османском обществе, не подготовленном всем ходом исторического развития к восприятию европейских буржуазных норм. В этих реформах преобладало светское обоснование единого общества и государства, столь отличавшееся от религиозного идеала, согласно которому немусульмане не могли быть равноправным населением Османской империи. Принципы, провозглашенные в Гюльханейском акте и развитые затем в указе султана от 1856 г., были настолько чужды шариату и практике жизни в Османской империи, что эти законы вызвали саботаж местных властей и кровавые столкновения мусульман с христианами, в том числе армянами, в конце XIX века и продолжавшиеся вплоть до окончания Первой мировой войны.

24

Журавский А. В. Христианство и ислам. Социокультурные проблемы диалога / А. В. Журавский—URL: http://www.agnuz.info/tl_files/library/books/juravskui_hristianstvo/index.htm

25

Лэнг Д. Армяне. Народ-созидатель. М., 2006. С. 259.

26

Бербероглу Б. Национализм и этническое соперничество в начале двадцатого столетия: акцент на армянской общине в Турции эпохи Османской империи / Б. Бербероглу – URL: http: www.genocid.ru/brb.htm.

27

Джаварли М. Жизнь армян в Османской империи // Дайджест. 2007. № 4–5. С.58.

28

Там же.

29

Барсегов Ю. Г. Геноцид армян – преступление по международному праву. М., 2000. С. 24.

30

Фадеева И. Л. Официальные доктрины в идеологии и политике Османской империи: османизм – панисламизм (XIX – н. XX вв.). М., 1985. С. 8.

31

Ортайлы И. Система миллетов в Османской империи: особенности формирования и устройства // Вестник Московского университета. Серия: Востоковедение. 1995. № 3. С. 66.

32

Там же.

33

Маккарти Д., Маккарти К. Тюрки и армяне. Руководство по армянскому вопросу. Баку, 1996. С. 22.

34

Кастри А. Ислам и христианство в эпоху завоеваний и владычества арабов. С-Пб., 1915. С. 56–58.

35

Там же. С. 25.

36

Бербероглу Б. Указ. соч.

37

Инджикян О. Г. Буржуазия Османской Империи. Ереван, 1977. С. 11–14.

38

Джаварли М. Указ. соч. С. 60.

39

Jaber E.S. A. The Millet System in the Nineteenth Century Ottoman Empire. // The Muslim World. 1967 – Vol. LVII. – № 3. – P. 214.

40

Петросян И. Е., Петросян Ю. А. Османская империя: реформы и реформаторы (к. XVIII – н. XX вв.). / И. Е. Петросян, Ю. А. Петросян. – М.: 1993. – С. 24.

41

Родионов М. А. Ислам классический. С-Пб., 2008. С. 47.

42

Фирман султана Махмуда II//Фадеева И. Л. Указ. соч. С. 237–241.

43

Захарян К. Генезис катастрофы (Становление Армянского вопроса в XIX в.) / К. Захарян – URL – http://www.bvahan.com/zakharyan/genezis1.asp

44

Хатт-и хумаюн (1856 г.)//Коряков В. П., Старостина С. А. История мусульманского государства и права. – Калининград: 2002. – С. 178.

45

Там же. С. 179.

46

Там же. С. 179.

47

Фадеева И. Л. Указ. соч. С. 64.

48

Ортайлы И. Указ. соч. С. 68.

49

Захарян К. Указ. соч.

50

Захарян К. Указ. соч.

51

Фадеева И. Л. Указ. соч. С. 7–9.

52

Фадеева И. Л. Указ. соч. С. 68

53

Там же. С. 88–89; 95–96.

54

Там же. С. 97, 106, 111, 115.

55

Петросян И. Е., Петросян Ю. А. Указ. соч. С. 86–87.

56

Фадеева И. Л. Указ. соч. С. 125.

57

Джафарли М. Указ. соч. С. 60

58

Новичев А. Д. Турция: краткая история. М., 1965. С. 105–106.

59

Сан-Стефанский прелиминарный мирный договор (19 февраля/3 марта 1878 г.)//Геноцид армян: ответственность Турции и обязательства мирового сообщества. Документы и комментарии: в 2 т. Т. 1./Сост. Ю. Г. Барсегов. М., 2002. С. 91.

60

Фадеева И. Л. Указ. соч. С. 160.

61

Там же. С. 197.

62

Киракосян Дж. С. Младотурки перед судом истории. Ереван, 1989. С. 411–412.

Проблема депортации армян в годы Первой мировой войны в турецко-армянских отношениях

Подняться наверх